Радость, кажется, граничащая с настоящим счастьем посетила Селену только, когда Масадрис снова обнял и поцеловал ее. Эти несколько мгновений были для нее подобно спасательному кругу брошенному человеку в океане, не умеющему плавать. И когда они уже спускались по холму, Селена замедлилась, и, взяв Масадриса за руку, прошла так до самого лагеря. Ей было запрещено перечить отцу, запрещено делать «разные глупости», запрещено даже чувствовать любовь к своему мужчине при свете дня. И отцу даже не пришлось искать кого-то, кто бы проследил за этим. Мать с ее старыми девами отлично с этим позаботились. Когда фрейлины уже расходились, оставляя Селену, принцесса бросила им в след, едва не плюясь ядом, как бы обращаясь к Масадрису.
- Не забудь мне напомнить, чтобы первым делом я «позаботилась» об этой увядшей суке.
На той же поляне, Селена заметила развеселую и уже пьяную компанию. Заметив взгляд Масадриса, она чуть улыбнулась.
- Двойняшки – Рагнар и Брида, мои брат и сестра. – взглянув на королеву с самодовольной ухмылкой, она добавила, - По отцу. Они бастарды. Но не первые и не последние.
Селена кивнула им в знак приветствия. Рагнар, простодушный светловолосый великан, отсалютовал ей кружкой, отпустив какую-то, несомненно, идиотскую и пошлую шутку насчет нее и Масадриса, которая быстро затерялась среди множества голосов. Брида, которая и в трезвом состоянии выглядела так, будто не просыхала с пяти лет, уже едва стояла на ногах, но, тем не менее, крепко держалась за кружку и свой топорик. Они с Селеной окинули друг друга не очень дружелюбными взглядами, скорее из привычки, чем из взаимной злобы.
- Тебе стоит познакомиться с ними. – сказала Селена, идущему позади Масадрису, - Рагнар - вояка, но простой как дверь, а Брида… С ней, пожалуй, надо подобрать правильный момент. Она немного странная, иногда я бы даже сказала, что ей нужно принимать что-то от бешенства. Но они определенно лучше остальных.
Прежде чем занять свое почетное место за королевским столом, Селена повернулась к Масадрису, зная, что за весь вечер едва ли сможет взглянуть на него. Она улыбнулась ему теплой и нежной улыбкой, больше всего желая сейчас хотя бы обнять его. Он был всего в шаге от нее, но в то же время, будто за тысячу лиг. И за этот миг Селена заметила, как он изменился всего за день. Пусть это только внешний вид, но ведь прошел всего день.
Селена села на отведенное ей место рядом с Королевой-Матерью в строгом почти монашеском платье, в котором и встречала ее утром. С ее стороны сидели еще какие-то родственники и знатные господа, видеть и вспоминать которых она не желала. С другой стороны восседал король в великолепном синем одеянии с золотой отделкой и изображением вставшего на дыбы серебряного единорога с золотыми копытами и рогом. По правую руку от него сидел светловолосый воин в кольчуге и простой синей рубашке с тем же королевским гербом. Он был высокий, но не так широк в плечах. Хотя гримаса злобы и презрения, застывшая на его лице добавляла ему еще более жесткого вида. Верховные вожди сеидхе, сидевшие за одним столом с королевской четой Кадии отличались от людей просто немыслимым образом. Их татуировки, чудные одеяния и перья в длинных волосах совсем не делали их смешными или похожими на шутов. Наоборот, они-то как раз и выглядели настоящими, живыми и дикими, как сами леса, окружавшие их. Нагнувшись, чтобы осмотреть остальных гостей, Селена бросила мимолетный взгляд на светловолосого воина, что приходился братом ее отцу. Помимо кольчуги, он прибыл сюда еще и с привычной боевой раскраской на лицо. Но теперь хотя бы не такой интенсивной и яркой.
- Дядя Скорпа. – Селена поприветствовала его кивком и несколько нервной улыбкой. Переведя взгляд с Масадриса на нее, он кивнул в ответ и губы искривились в ироничной ухмылке, но в темных глазах не было и доли смеха.
- Приветствую тебя, дорогая племянница.
Селена заметила, как ее мать раздраженно сжала губы, услышав голос Скорпы. Она никогда не питала к нему особенной любви, а после смерти Гвента и вовсе возненавидела. И это был едва ли не единственный случай, когда Селена была с ней солидарна. Но, кроме того, Скорпа был единственным человеком, которого Селена по-настоящему боялась. Она боялась его, даже когда были живы ее братья. И по его взгляду на нее и Масадриса, поняла, что теперь его стоит бояться еще больше.
Пир не начался с молитвы, как всегда это практиковала королева Хагнэ. Видимо, ее убедили, что это будет не совсем корректно по отношению к язычникам сеидхе. И от того королева еще больше бесилась, пряча злобу за стиснутыми губами.
Пир начался с общих взаимных клятв дружбы между обеими народами, которые по очереди принесли сначала Верховный Вождь Сеидхе, а потом и Король Эгберт. Они пожали друг другу руки, и наговорили друг другу кучу жутко приятных комплиментов, льстя друг другу, как будто соревнуюсь даже в этом. Когда лесть достигла уровня явного вранья, как то, что «Король Эгберт настолько великолепный, что затмевает даже серебряного единорога на своем гербе», со своего стула встал один из генералов короля. Высокий светловолосый мужчина с широкими плечами, на вид чуть старше короля, с широким лицом, покрытым шрамами, и рыбьими глазами.
- Его Милость настолько Великолепен, - Гуннар развел руки, показывая ширину королевской талии, - что смог бы затмить целую стаю единорогов.
Среди наступившей тишины только его смех прогремел набатом, и все, включая людей и сеидхе, дружно засмеялись над шуткой. Так пир начался. Беря пример с вождей, люди и сеидхе жали друг другу руки, хотя с обеих сторон находились упрямцы, которым король и вождь буквально приказывали это делать. Тогда эти славные воины превращались в обиженных детей, которых заставляют мириться со сверстником, отобравшим у него игрушку. Но это не был мир. Все они, от лордов и до простых воинов, волком смотрели друг на друга, ожидая подлости в ответ. Разочаровавшиеся в военной кампании Эгберта люди ждали утра, чтобы отплыть с этих земель. Сеидхе же терпеливо улыбались и жали им руку, ожидая утра, когда, наконец, смогут избавиться от человеческой напасти. Селена отметила про себя, что верховный вождь сидов был отличным политиком, который смог бы дать фору любому оратору с его медоточивыми речами. Ей даже стало интересно, что было бы, если бы мирного соглашения не было, и Масадрис бы привез ее на осмотр Совету. Еще вчера она представляла Совет Старейшин сеидхе, исключительно как языческих священников фанатиков, которые то и дело стоят на коленях у корней старых деревьев, бормоча под нос невнятные слова полузабытых молитв. И теперь поняла, как ошибалась. Может по общей силе они уступали армии людей, но они были старше, умнее и мудрее. Поэтому король проиграл и поэтому он устроил этот спектакль с пиром и слезными прощаниями. Лишь только, чтобы сохранить лицо, и не бежать, подмяв хвост под задницу.
До сих пор Селена сидела, словно на иголках. Ее любовь, ее жизнь и судьба была в руках отца. Могучего короля, полководца, воина, который всегда казался ей настолько великолепным, что затмевал солнце. Он дал ей полную свободу, но угрожая жизни мужчины, которого она любит, надел на нее ошейник и кандалы, тяжелее которых не носил ни один раб.
- Ты все еще маленькая и глупая девочка, Селена. – закрыв глаза, она точь-в-точь повторила слова своего старшего брата Гилберта, когда тот, сидя за свитками, пробовал учить ее чему-то важному, что поможет ей выжить в жестоком мире, и потом беззлобно, но всегда с некоторым отчаяньем и разочарованием именно так и ругал ее. Больше всего ей сейчас не хватало брата. Единственного человека, который не злился на нее, как остальные, защищал и всегда пытался хотя бы понять ее.
А эта свора… Гуннар был прав. Король Эгберт Великолепный может затмить солнце или стадо животных только лишь своими размерами и неуемной жаждой алкоголя и женщин. А какой король, такие и его подданные. Масадрис был прав. Это лишь стая шакалов. Дворняги, лающие на волков и прячущееся в замке, когда волки ночью выходят на охоту. Принцесса почувствовала, как ее захлестывает волна презрения и отвращения ко всем присутствующим. Внезапно ей так захотелось иметь собственную армию. Орду, которая бы сейчас выбежала из леса и перебила здесь всех особенно жестокими способами, отрубая головы и выворачивая их наизнанку. Или отравить всех гостей, как вариант. Чтобы они заплевали кровью всю поляну, выплюнув кишки. И только они с Масадрисом остались бы живы, танцуя на мертвых телах и предаваясь любви. Эта мысль весьма развеселила Селену, и она даже произнесла несколько вполне невинных тостов, но с не очень невинной ухмылкой, прежде чем встал Скорпа. Если раньше Селена этого момента страшилась, то теперь точно знала, что его надо ждать с нетерпением. Скорпа ненавидел всех, а народ сеидхе больше всего. Возможно, он единственный, кто не желал завершения этой войны, в чем Селена сильно сомневалась, но этот один голос не был гласом вопиющего в пустыне и имел под собой вес, как минимум тысячи мечей и мощного конного отряда.
Скорпа встал и его глубокий голос заставил толпу замолчать.
- Поднимем кубки за павших героев! За принцев Гилберта Благородного и Гвента Храброго. Поднимем кубки за всех, кто не вернется домой, навеки оставаясь на чужой родной земле, под незнакомыми звездами, ради тех, кто остался в живых. – Селена не смотрела на дядю, но могла поклясться, что чувствует на себе его обжигающий взгляд. Воспоминания о любимых братьях были тяжелыми и болезненными, но принцесса отбросила эти ненужные мысли. Отведя руку назад, она нашла руку Масадриса и сжала его ладонь. Если бы она могла к нему повернуться. Хотя бы для того, чтобы сказать: «Прости».
Охмелевшие люди короля, вспоминая убитых братьев, друзей и детей, заметно похмурнели. Но сеидхе сидели, смотря на Скорпу подозрительно, но в то же время, не особенно скрывая довольные выражения лица. Никто из них, конечно же, не поднялся, чтобы произнести подобный тост насчет своих сородичей. Сеидхе не собирались разделять эту скорбь с людьми. Скорпа и Селена были в числе тех, кто понимали это. Когда чашница наполнила ее бокал, Селена встала, обращаясь сначала к дяде, а потом к вождям сеидхе, не обращая внимания на взбешенный взгляд отца, который уже начинал понимать, к чему все идет.
- Поддерживаю вас, любимый дядюшка. Я скорблю как по своим горячо любимым братьям, точно так же и по всем кто умер во имя этой великой затеи. – тут же множество взглядов, как людей, так и сидов, наполнились ненавистью, смотря на нее, но принцесса с большим наслаждением играла свою роль, лишь изредка намеренно выдавая себя, едва заметной презрительной улыбкой, направленной к тому или иному мужичине или женщине.
- Но также, я хочу поднять бокалы за всех тех, кто полег здесь и отправился к предкам, защищая свою землю и народ. Я знаю и понимаю боль ваших утрат. – несмотря на ее слова, ядовитая улыбка, обращенная к вождям сидов, говорила совсем о другом. И лютая ненависть в глазах верховного вождя за нанесенное оскорбление с уст презренной шлюхи, которой ее, несомненно, считали не только сеидхе, стала бальзамом на душу. Но еще больше ее сердце порадовал вид короля, который сейчас напоминал больше разъяренного быка, но воли своим чувствам он дать не мог. Формально, Скорпа и Селена всего лишь воздали почести павшим воинам, оказывая честь и бывшим врагам, а теперь союзникам. Наверно, впервые Селена заметила проблеск какой-то доброты во взгляде Скорпы, обращенного на нее.
- А теперь, прошу простить меня, последние дни выдались тяжелыми, а завтра мы отплываем домой. К тому же, я довольно много выпила, и мне определенно стоит отдохнуть. – Селена отвесила поклоны поочередно всем важным, по ее мнению, гостям и хозяевам праздника, не забывая наградить каждого презрительной улыбкой, как будто это она была королевой, которая соизволила сойти к вонючим рабам. Что в прочем, по ее ощущениям было не далеко от правды.
Фрейлины королевы хотели и теперь сопроводить ее, но Селена, не сдержавшись, грязно обругала их и направилась по тропе вверх, быстрым и слегка неровным шагом, желая как можно быстрее оказаться вдали от чужих глаз. Масадрис следовал за ней, но Селена ни разу не оглянулась. Только когда они вышли за пределы лагеря, она повернулась и, взяв его за руку, молча, повела к форту.
Когда двери ее спальни заперлись изнутри, и они с Масадрисом, наконец, остались вдвоем, девушка снова обняла его. Крепко, как будто с последнего такого момента прошел год. Но потом отступила на шаг, с горечью оглядывая сида, который еще вчера был подобен лесному духу, дикому, неудержимому, но по своему благородному. А сейчас превратился в слугу.
- Ты вот так хочешь ходить за мной? Если ты согласен на то, чтобы быть моим слугой, моим лакеем, то пусть так и будет. Ты будешь угождать мне, приносить еду и тенью следовать за мной везде. Будешь приходить в мою спальню, когда принцесса пожелает любовных утех. Это тебя радует, Масадрис? Или тебе подобрать другое имя, более подходящее для твоего положения? – она говорила быстро, со злостью сжимая кулаки. Не он был виноват в этом, все она. Но видеть его таким Селена не хотела, - Вчера ночью, ты был свободным, ты был моим мужчиной, а я твоей женщиной! Не более и не менее того. Ты обещал мне быть моим зверем, который истребит всех. – Селена подошла к Масадрису и поцеловала его в губы, - так кем же ты хочешь быть в дальнейшем? Непобедимым воином и мужчиной, которому сам выберет меня, и которому я должна стать достойной парой? И не ты будешь моей игрушкой, а я буду твоей женщиной. Или ты будешь куколкой с надушенными волосами, которым будет помыкать свора собак и шакалов во главе с раскрашенными вождями, старыми суками и брюзгливым кабаном?
[NIC]Селена[/NIC] [STA]Принцесса[/STA] [AVA]https://pp.vk.me/c630120/v630120397/1382f/tfYgGi9LQAk.jpg[/AVA]
