Инструкции, предупреждения, здравый смысл – не задумываясь, Баки мог назвать сразу три причины не трогать сияющий камень, переливающийся сотней оттенков фиолетового, который нашел в одном из сломанных сейфов базы. Какого черта он все же потянулся к нему? Необъяснимый поступок, глупый и нелогичный, совершенно опрометчивый и… сотню раз идиотский, иных слов и не подберешь. Наверное, чем-то таким эта штука, все же, обладала, гипнотизировала или что-то в этом роде, но разница, в сущности, была уже неважна. Главным стал другой насущный вопрос: а куда, собственно, Джеймса занесло?
Вспышка ослепила его ненадолго, из-за чего Барнс не сразу то осознал себя стоящим посреди помещения и на вполне себе твердом полу, неуклюже грохнувшись аккурат посреди этой лаборатории – именно ею оказалось то место, куда его занесло.
Оглядеться было бы неплохо, понять, где он находится, но Джеймсу просто не дали этого сделать – сначала бесцеремонно вздернули на ноги, вызвав короткий, но емкий бранный возглас, а после – наставили пушку. Таких Барнс еще не видел. Но разве можно думать об этом, когда тебе держат на прицеле?
Собственная винтовка оттягивала плечо привычным грузом, но Баки понимал, что не успеет до нее добраться – человек напротив изрешетит его пулями до того, как он коснется оружия. Перспектива так себе, учитывая, что прощаться с жизнью в ближайшие лет пятьдесят Барнс не включал в число планов. Долго и счастливо да прочее подобное – вот это его.
- Эй, может, опустишь винтовку? – он старался говорить мягко, но нервозность все равно чувствовалась в голосе, когда Джеймс примирительно поднял руки. – Я не враг.
Последнее было спорным утверждением, потому что о личности целившегося в него мужчину Баки не знал ничего. Того, к слову, наконец-то удалось рассмотреть. Внимательно. И сержант едва челюсть на землю не уронил от удивления – в буквальном смысле.
Напротив стоял… он сам. Правда, волосы были длиннее (господи, на кой черт их так отраoивать?!), взгляд какой-то неживой и… металлическая рука. Последнее показалось Баки таким бредом, что он едва справился с желанием ущипнуть себя и проснуться наконец, чтобы перестать видеть всякий бред. Незнакомец походит на галлюцинацию морфиниста, коим Барнс точно никогда не был.
А еще у незнакомца был его голос, пусть и несколько охрипший. Наверное, после неудачного «приземления» и сам Баки звучал не лучше, но от слов этого человека как-то коробило.
- Думаешь, я знаю? – он хотел огрызнуться, но получилось растеряно – еще бы, когда такое видишь. – Тронул не ту вещь, вспышка и… ты вот теперь. Просто прекрасно, - последние слова Барнс почти простонал, мысленно умоляя высшие силы выдернуть его из этого дурного сна.
Стоять под прицелом было… некомфортно, если выразиться мягко. Обычно в людей целился сам Барнс, а они его не видели, но не наоборот. Мир точно перевернулся вверх тормашками.
Баки нервно сглотнул и изобразил улыбку – самую дружелюбную, на которую только был способен в данной ситуации. Вдруг сработает, а странное отражение его самого последует примеру и перестанет выглядеть так пугающе?
- Я тут, похоже, на правах гостя, пусть и не очень-то ожидаемого, а? – легкомысленно – по крайней мере, именно эту ноту Барнс попытался передать – произнес он. – Целиться в гостей – не очень-то дружелюбно. Может, позволишь мне бросить винтовку, а после уберешь свою, и мы поговорим? Мне, например, очень интересно, где я вообще и каким образом тут очутился. Ты мог бы помочь с этим разобраться… ну, наверное.
Джеймс снова сглотнул – незнакомец не был похож на человека, ценящего болтливость, а Барнса уносило просто-таки в неведомые дали от нервов и откровенной паники, закипающей где-то внутри. С другой стороны, раз этот мужчина был похож внешне, то и во всем остальном мог походить на Баки. Если так, то последнего весьма повезло. А если нет… о, черт, нужно было срочно подумать о плане «Б».

[AVA]http://funkyimg.com/i/2cTh1.gif[/AVA]
[NIC]Bucky Barnes[/NIC]
[STA]where am I?[/STA]
[SGN]I don’t understand what you want from me
Cause I don’t know
If I can trust you.
I don’t understand what you want from me...[/SGN]

Выглядеть пугающе – это искусство. Во всяком случае, когда дело касается незнакомца напротив, кажется именно так, ведь он и без винтовки внушает желание провалиться сквозь землю, и поскорее. Удивительное умение.
Баки держит обещание – позволяет винтовке соскользнуть на пол, разрезав гулким грохотом тишину пустующего помещения. И жалеет об этом почти сразу, осознавая, что теперь он совершенно беспомощен, ведь тот, другой, даже выглядит крупнее и сильнее, а если заглянуть в такие похожие на его, Баки, собственные глаза, то возможная смерть начинает видеться действом вполне себе мучительным. Вот черт.
- Если бы у меня было объяснение получше, я бы его уже выдал, - совершенно честно отвечал Барнс, сглотнув – как бы не хотелось ему оставаться сильным, смелым, стойким и так далее по списку, нервозность брала свое. – И… здесь – это где? Потому что минуту назад я был явно в другом месте, а после… А, это ты уже слышал, - он шумно выдохнул, с жалостью осознавая, что в историю о камне и скачках в пространстве, а, может, и времени, незнакомец не поверил. И не мудрено – Джеймс бы и сам только пальцем у виска покрутил в ответ на подобный рассказ. Но что он должен был сказать, если весь этот бред – самая настоящая правда?!
Желание отпрянуть от странноватой копии себя самого было просто запредельным, и Баки удалось подавить его, пожалуй, лишь чудом. Или же инстинкт самосохранения подсказал не делать резких движений, если хочешь выжить. Тем не менее, на сжавшиеся на плече металлические пальцы он косится с откровенным недоверием, испугом, сглатывает снова и только после снова переводит бегающий взгляд на мужчину, нервно закусывая губу.
- Эй, парень, полегче. Я же появился из воздуха буквально, так? Ну, подумай сам, это разве нормально, так бывает? Не наводит на мысли, что я не совсем естественным образом тут оказался и без желания? – попытки достучаться до здравого смысла этого человека казались Барнсу затеей, претендующей на успех, но подсознание настойчиво подсказывало, что этот парень не так чтобы стремился к конструктивному диалогу. Он вообще говорил странно, отрывисто, выдавая вещи абсолютно пугающие – например, утверждение о том, что из этого чертового места не возвращаются, почти всколыхнула у Джеймса внутри панику, на миг мелькнувшую в серых глазах.
Чужая рука, да еще и металлическая, на плече – вторая вещь, которая пугает и сбивает с толку одновременно. Не похоже, что незнакомец таким вот образом пытался убить Барнса, но, черт возьми, вот это ощупывание совершенно выбивало почву из-под ног.
- Давай начнем с чего-то более нейтрального, чем упреки и угрозы в мой адрес, ладно? - наконец-то решил Джеймс, снова «натянув» дежурную улыбку; на сей раз получилось куда менее жалко. – Я вот, например, гадаю, какого хрена ты выглядишь как я. Ну, почти, - явно критичный взгляд упал на отросшие волосы, а после невольно скользнул по металлической руке. – Тебе неинтересно что ли? Каждый день встречаешься с кем-то, кто является практически твоей копией?
Отсутствие оружия в руках мужчины придавало смелости и, будь она неладна, болтливости. Облизнув пересохшие губы, Барнс еще раз огляделся, с грустью отмечая, что его занесло в отвратительнейшую дыру, а после – неожиданно для самого себя, протягивает незнакомцу руку, умудряясь держаться абсолютно уверено.
- Баки, - почти гордо представляется Джеймс, искренне надеясь, что такая наглость заставит странного человека отвлечься от ненужных мыслей о «вторжении», «секретности» и «устранении», а не сделает их более актуальными. – А ты?..
Он изгибает бровь – вопросительно, все еще сохраняя непринужденно-дружелюбны вид, даже не обращая внимания на то, как страх подбирается к горлу, норовя вот-вот перекрыть доступ кислорода, опередив этого незнакомца в стремлении пристрелить нежданного гостя.
- Тут кроме тебя еще есть кто-то? – осторожно, как бы невзначай интересуется Барнс, не сводя глаз с мужчины. – Если нет, то мы точно могли бы поговорить – спокойно и мирно. Ну же, не возражай, - улыбка становится шире, но изображать ее все сложнее. – Не похоже, чтобы до моего появления ты был очень-то занят.
Взгляд «цепляется» за ссадину на щеке человека напротив, заставляя досадливо хмуриться. Баки подавляет импульс коснуться его лица и проверить, цела ли скула и насколько глубока царапина, вместо того легко кивая и вновь заговаривая:
- Тебя задело где-то. Если где-то здесь есть аптечка, было бы неплохо обработать.
Хотя бы потому, что воспаленная рана в таком месте могла вполне оставить шрам после того, как заживет, и Джеймс был точно уверен, что на его собственном лице он был смотрелся… так себе.

[AVA]http://funkyimg.com/i/2cTh1.gif[/AVA]
[NIC]Bucky Barnes[/NIC]
[STA]where am I?[/STA]
[SGN]I don’t understand what you want from me
Cause I don’t know
If I can trust you.
I don’t understand what you want from me...[/SGN]

Наличие альтернатив еще никогда так не радовало Барнса.
«Что делать с тобой дальше,» - фраза из уст незнакомца звучала столь же угрожающе, как и все остальное, но отчего-то приносила облегчение. По крайней мере, Баки вполне мог придумать, как выпутаться из этой ситуации, пока человек с его лицом будем все обмозговывать… Ну, наверное, и правда мог.
- А кому разбираться? – как бы невзначай интересуется он, изгибая бровь вопросительно. Это был шанс узнать, кто еще есть или мог появиться в ближайшее время в этом месте и, следовательно, чем это грозило сержанту Барнсу.
Но мысли его были увлечены совершенно в ином направлении, ведь человек напротив продолжал сосредоточено ощупывать руку, которую от напряжения уже начинало неприятно покалывать, да еще и вещи говорил удивительно странные. Смысл разговора утекал, казалось, прямо из-под пальцев, а непонятных моментов становилось все больше.
- Версия чего, прости? – Джеймс хмурится, уже нисколько не скрывая удивления и некоторого раздражения, вызванного загадочными репликами мужчины. – И мне, к слову, важно. У меня нет братьев или близких родственников, которые были бы походи настолько. Это… странно, не находишь? И немного пугает, - Барнс резко замолчал, прикусив язык, - понимал, что последняя фраза явно была лишней; негоже вот так вот признаваться в слабости.
«И сам ты бракованный,» - с некой обидой добавляет Баки, но уже про себя, сверля мужчину недоверчивым взглядом. Долго тот, интересно, будет отмороженного изображать?
Но жест рукопожатия тому знаком, что заставляет выдохнуть с облегчением; именно так Барнс и сделал бы, не чувствуй он, как ладонь практически в тиски заковывают. Но это можно пережить, тем более длится все не настолько долго, чтобы стало действительно больно, и Джеймс исправно улыбается, казалось, вживаясь в образ дружелюбного болтливого придурка все больше – неважно ведь, что он делает, лишь бы это работало, продлевая жизнь и заставляя незнакомца разговориться.
Тот даже представляется, если так это можно назвать, а у сержанта снова бровь ползет вверх – удивленно. Он смотрит почти мученически, словно спрашивает: «Да ты что, издеваешься?».
- Серьезно? – вздыхает Баки, немного хмурясь. – Я вижу, что солдат. И был бы не против услышать имя. У всех ведь есть имена, ну же, парень!
Не хватало только дружеского похлопывания по плечу, но Джеймс сдержался, хотя, пожалуй, имел право на такой жест – уж после того, как его без очевидной цели почти что облапали, точно имел.
Он вслушивается в чужие слова жадно, а после – разочаровано выдыхает, снова не вынеся ничего полезного. Только какое-то смутное… обещание? Было похоже на то, но Баки не был уверен, что восприятие не обманывает. Он хмурится досадливо, облизывает слегка пересохшие губы, слегка раскрасневшиеся от постоянных нервных покусываний, и небрежно пожимает плечами, выражая почти что полное согласие со всем, что говорит Солдат.
- Но ты не на моем месте, - осторожно отмечает Барнс, склоняя голову на бок. – Ты хотя бы знаешь, где находишься, так? И я хотел бы знать – это ведь справедливо. Можно поговорить об этом, например, если тебе так уж плевать на одинаковые лица и появляющихся из воздуха людей, - он переводит дыхание, устало трет переносицу и лишь после этого снова смотрит на мужчину – с ноткой насмешки, почти вызывающей. Ну же, должно же быть в этом Солдате хоть что-то человеческое!
Баки неприятно ловить на себе почти аналогичные взгляды. Он что, предложил нечто некорректное? Вроде, нет, всего-то заметил, что рану стоит обработать, и пространно намекнул, что мог бы помочь – из него-то собеседник и товарищ явно куда более компанейский, чем из этого… Солдата, черт возьми.
- Ты меня с ума сведешь, - совершенно растеряно выдал Барнс, почти жалуясь, судя по тону. – Работе чего? Говоришь, как робот, - ну, знаешь, я таких по телевизору видел, японцы недавно изобрели говорящих. Правда, до человеческого облика им далеко, - последней фразой Джеймс откровенно успокаивает самого себя, полагая, что это достаточное доказательство тому, что перед ним, все же, живой человек со всеми вытекающими.
«А еще протезам далеко до металлической руки, которая двигается точно, как настоящая. Он ею, наверное, и на гитаре смог бы сыграть,» - подсознание «услужливо» подкладывает совершенно лишние сейчас умозаключения, заставляя паниковать.
- Почему?.. – растеряно переспрашивает Баки, ероша волосы. – Наверное, потому что это… нормально. Ты не пристрелил человека, появившегося непонятно откуда, а я предлагаю помочь с небольшой проблемой. Вежливость, дружелюбие и так далее по списку.
Отчего-то не было никакой надежды на то, что мужчина оценит логическую цепочку – он мыслил явно как-то иначе, отлично от Барнса. И влиться в поток его умозаключений у последнего никак не получалось.
Но Баки ведь упертый малый, он бы попытался еще раз, нащупывал нужные точки, пока не добрался бы до той самой, позволяющей установить контакт… Несомненно, это бы он и сделал, не начни Солдат… срывать с него рубашку?! Да что за чертовщина?!
Джеймс, позабыв напрочь о пресловутом инстинкте самосохранения и обещании не делать резких движений, отшатывается так резко, что голова кругом идет, отступает, если не сказать – отпрыгивает, - назад и пятится, покуда не натыкается спиной на металлический стол, притом отчаянно натягивая слегка надорванную рубашку обратно. Серые глаза смотрят совершенно ошарашено и испугано, а Барнс чувствует себя девчонкой, которую хотят зажать где-то в темном углу, - совершенно глупая и неуместная мысль, но иные в голову не приходят.
- Т-ты что вообще д-делаешь? – Баки и не замечает, как начинает заикаться от шока, но, все же, сглатывает подступивший к горлу ком и старается взять себя в руки. – Ты на всех новых знакомых одежду рвешь, или так «повезло» только мне?!
С губ слетает нервный смешок, а Барнс с обреченностью осознает, что ответа на последний вопрос слышать не хочет – любой расклад будет крайне ненормальным. А еще – он совершенно не знает, как поступать в такой ситуации, и отчаянно ищет хоть что-то, чем можно защититься. Но стол предательски пуст.

[AVA]http://funkyimg.com/i/2cTh1.gif[/AVA]
[NIC]Bucky Barnes[/NIC]
[STA]where am I?[/STA]
[SGN]I don’t understand what you want from me
Cause I don’t know
If I can trust you.
I don’t understand what you want from me...[/SGN]

Когда все твое мировоззрение рушится, словно карточный домик, - это действительно страшно.
Баки достаточно времени провел на войне, чтобы уяснить некоторые простые правила. Например, он знал, что врагов убивали или брали в плен, и в последнем случае это происходило совершенно отлично от того, что творилось в лаборатории. Барнс хотел бы счесть это обыском, списать на поиск оружия или еще чего, что он мог чисто теоретически прятать под одеждой, но Солдата откровенно интересовали не посторонние предметы, а сам Джеймс. Почему-то без чертовой рубашки. И от понимания этого все матерные слова, которых Баки понахватался в солдатских рядах, казались недостаточно крепкими, дабы описать происходящее.
- Если ты так просишь заткнуться, то я все понял, парень, - Барнс снова улыбается, и губы его нервно дрожат. – Я могу и не болтать, раз не хочешь рассказывать где мы и все такое, - утверждение достаточно спорное, особенно, если учесть, что он продолжает говорить, буквально выстреливая словами с завидной частотой. – Только прекрати делать это, а!
Джеймс отходит, медленно двигается вправо, вдоль проклятого стола, а руки так и чешутся, тянутся к полам рубашки, чтобы хоть как-то запахнуться, прикрыться. От этого страшно и смешно одновременно, ведь чего там, у него под рубашкой, мог не видеть другой мужчина? Разве это достаточный повод, чтобы краснеть, как девчонка, едва ли не до кончиков ушей, и желать провалиться сквозь землю?
- Конечно, я не ты, - хмыкает Баки, дергая подбородком, освобождаясь от цепких пальцев. – Я – это я. Джеймс Барнс. А ты… как ты там себя назвал? Солдат? Так вот, Солдат, люди в реальности не раздваиваются вдруг. И я уверен, что этому есть какое-то логичное объяснение.
Он врет совершенно безбожно, потому что не имеет ни единого варианта объяснения происходящего. Барнс понятия не имеет, кто этот человек напротив, да и плевать ему теперь, равно как и на собственное местоположение, а желания все улетучиваются куда-то, уступая место одному единственному – избавиться от настойчивых пальцев, сжимающих руку. Это слишком ненормально, это выбивает почву из-под ног и заставляет жалеть, что Солдат не пристрелил незваного гостя сразу же, как тот появился здесь.
Джеймс осознает собственный страх, чувствует, как бешено колотится сердце в груди, грозя, кажется, парой сломанных ребер, и решается – чудом высвобождает руку, ныряет под странный протез и ускользает прочь, туда, где валяются на полу винтовки. Собственная оказывается ближе, и Барнс подхватывает ее, судорожно передергивает затвор и направляет дуло аккурат в грудь Солдата.
- Прости, Солдат, но я очень хочу выбраться отсюда. Меня ждут, - Баки кусает губы, ощущая себя последним засранцем – он ведь сам только что претворялся другом, болтал о перемирии и прочей ерунде, прося разговора, а теперь самолично грозил оружием. Подло и низко, оставалось успокаивать себя лишь тем, что война все спишет.
Он пятится, сжимая винтовку еще крепче, и чувствует, как немеет напряженный палец на спусковом крючке. Взгляд цепляется за пропитанный кровью жилет на Солдате, заставляя сердце пропустить пару ударов, а после – вызывая облегченный вздох; похоже, эта броня выдержит пару пуль, не даст им достигнуть цели, но они дадут сержанту небольшую фору, время сбежать. Значит, чувство вины не сожрет его с потрохами после.
И Баки решается. Шепчет нервное «прости, парень» и жмет. Слышит тихий щелчок и… больше ничего.
Джеймс растеряно моргает, прежде чем осознает – винтовка была не заряжена. Предыдущий магазин он отстрелял еще там, на базе, а перезарядиться не успел, прежде чем наткнулся на дурацкий камень и попал в это странное место. Никогда раньше Барнс не ощущал себя непроходимым идиотом, но, видимо, перед смертью ему было суждено испытать это чувство.
- Твою ж мать, - обреченно выдыхает он, вновь роняя винтовку; она падает на пол с оглушительным стуком. – Сегодня явно не мой день.
Баки смотрит на Солдата – без всякой надежды; серые глаза словно потухли. Он не сдержал их уговора, напал и… облажался. Несложно представить, что теперь сделает с ним этот человек. Но Джеймс не хочет даже представлять, резонно считая, что он, как минимум, сделает ему очень больно.
- Я и правда отсюда не выйду, - факт, не нуждающийся в констатации – теперь уж точно. – Пристрелишь теперь? – звучит почти что с вызовом, совершенно сейчас неуместным. Но Барнс не может изменить себе, оттого вскидывает подбородок и расправляет плечи, желая выглядеть достойно в последние минуты. На большее он уже не рассчитывает.

[AVA]http://funkyimg.com/i/2cTh1.gif[/AVA]
[NIC]Bucky Barnes[/NIC]
[STA]where am I?[/STA]
[SGN]I don’t understand what you want from me
Cause I don’t know
If I can trust you.
I don’t understand what you want from me...[/SGN]

Отредактировано Phantom (2016-06-16 21:52:54)

Кажется, Баки устал бояться. Вот так просто, даже банально. Слишком много ударов совершило его сердце за последние минуты, проведенные в этом странном месте, и теперь оно попросту вымотано, сбилось с ритма и в попытках не остановиться раньше времени замедлилось, ища здоровый такт.
Сам же Барнс ощущает себя опустошенным, как и любой человек, враз утративший всякую надежду. Он прощается мысленно со Стивом, извиняется перед ним за то, что так нелепо бросил его в столь нелегкое время, а после выдыхает шумно и немо молит высшие силы позволить ему умереть быстро. Это большее, на что Джеймс может рассчитывать.
Но думает он так лишь жалкие несколько секунд, за которые успел испытать всю скорбь и обреченность этого мира. Серые глаза распахиваются в искреннем удивлении, ищут подтверждения тому, что их обладателя что-то спасло от смерти. Солдат не говорит больше ничего, но и оружия в его руках не наблюдается, если, конечно, не считать за оное пугающий металлический протез, только снова впивается пальцами в подбородок Баки и разглядывает его лицо.
Внутри борются самые противоречивые чувства: с одной стороны, Джеймс, всегда отчаянно желавший жить, не может поверить в свое счастье, заключавшееся в тот миг в банальной возможности дышать, а с другой, более рациональной, поведение Солдата все еще не поддается логическому осмыслению и вгоняет в полнейший ступор. И почему только Барнсу довелось встретить именно этого мужчину?..
Баки осознает, что его буквально колотит, лишь слыша откуда-то из-за пелены шока лаконичное "холодно", но он готов руку на отсечение дать, доказывая, что дрожь пробирает тело вовсе не от температуры воздуха. На нее Барнс обращает внимание лишь теперь, правда, и это забывается, как только и без того нелепый мир вдруг переворачивается с ног на голову.
Он чувствует чужие руки на бедрах, ощущает, как сводит спазмом желудок, стоит лишь стукнуться животом о железо протеза, и неловко утыкается носом в чужую спину. И Барнс понимает, что до этого момента, в принципе, ничего не знал о настоящем удивлении.
- Эй! - его голос непривычно звонкий, он полон почти праведного возмущения. - Какого хрена?! Немедленно поставь на землю!
Баки брыкается, не готовый мириться с таким положением даже в благодарность за дарованную по каким-то неясным причинам жизнь, целит носком сапога в живот, но встречается с крепкими пластинами брони - как только мог забыть. От того, чтобы начать колотить Солдата по спине, Барнса удерживает лишь стыд и нежелание окончательно скатываться до поведения обиженной девицы, ну, и то, что мужчина вскоре опускает его на кушетку, и мир снова предстает с нормального ракурса. К счастью.
Голова кружится от резкой смены положения, но совсем немного. У Джеймса все еще неплохая реакция, и он тут же отползает назад, к стене, и поднимает ладонь в предупреждающем жесте, пусть и понимает смутно, что ничерта его это не спасет, если странный человек вобьет что-то в свою лохматую голову и задастся целью снова полезть к сержанту со своим нихрена-не-обыском. В какой там раз? В третий?
- Стоять, - дрожащим голосом произносит Джеймс, будучи не в состоянии даже тон выровнять сейчас. - Чего ты хочешь вообще, а? - кажется, он даже искренне рассчитыаает на нормальный ответ. - Понимаешь, что все это дохрена странно, нет? И мне это не нравится, парень, совершенно!
Баки, в принципе, будучи неглупым малым, осознает, что на его желания тут не плевать разве что ему самому.
Он все еще категорически не желает отождествлять себя с человеком напротив, но подсознание предательски нашептывает, что отрицать очевидное - глупо. Они слишком похожи, даже не смотря на видимые различия. Но Барнс не знает, как объяснить все это.
Джеймс разрывается, почти что буквально, ощущая, что у него вот-вот мозг взорвется от противоречивостей и созревших вопросов, ответы на которые явно было не получить. Кто же этот Солдат? Чего ему надо? Как выбраться отсюда?
- Тут теплее, - нервно замечает Баки, отгораживаясь от мужчины подогнутыми коленями, хоть в действительности и не чувствует разницы. - Дальше-то что?..
"Чай, тосты с джемом и плед? Тоже мне, заботливый выискался," - ну, хоть произнести это вслух у Барнса мозгов не хватает, как бы не хотелось съязвить. А хотелось сильно. Но он лишь выдыхает шумно и замирает, закусывая губу и неотрывно глядя в льдистые глаза, словно ища в них ответы...

[AVA]http://funkyimg.com/i/2cTh1.gif[/AVA]
[NIC]Bucky Barnes[/NIC]
[STA]where am I?[/STA]
[SGN]I don’t understand what you want from me
Cause I don’t know
If I can trust you.
I don’t understand what you want from me...[/SGN]

Отредактировано Phantom (2016-06-18 00:01:30)

Баки, в принципе, успел смириться с тем, что Солдат – странный. Очень странный. И вещи он говорит странные, неподходящие, и ответы на вопросы у него, в целом, такие же. Удивительный собеседник, мать его.
Барнс настроился уже на самый ужасный ответ, но лаконичное «тебя» все равно вогнало его в совершеннейший ступор. Мысли разлетелись осколками, впиваясь острыми углами в воспаленный мозг, стоило лишь попробовать осознать ответ, и сержант, кажется, побелел до состояния больничной стены.
- Это еще в каком смысле?.. – растеряно спрашивает он, часто моргая, совсем как мальчишка, будто и не было проведенных на войне лет. – Ты это о?.. – Джеймс не договаривает, потому что голос пропадает.
И он осознает, что боится только сильнее; жалеет, что нельзя просочиться сквозь стену и бросает совершенно жалобный взгляд на запертую дверь, когда мужчина опускается на край кушетки. Баки совершенно не нравится чувствовать себя запертой в клетке птицей, сама ассоциация неприятна, но другие сейчас как-то не напрашиваются.
Взгляд его становится еще более растерянным, когда речь заходит о камне и о том, что, черт возьми, Солдат хочет помочь ему вернуться. Это так неожиданно и вызывает такую бурю эмоций, что Джеймс враз забывает обо всем, улыбается широко и подается вперед. В тусклые глаза Солдата он всматривается всего мгновение и, не находя подвоха, торопливо заговаривает:
- Я с отрядом был возле Зальбурга, в Австрии, на базе… одной гадской организации, - Барнс не уверен сперва, что стоит выкладывать всю правду, но быстро осознает – хуже не будет, а попытаться выбраться, все же, стоит, используя любые ресурсы. – На базе Г.И.Д.Р.Ы., если ты знаешь, что это вообще такое, - он выдыхает как-то виновато и зябко ведет плечами; здесь ненамного теплее, чем в лаборатории, а разорванная рубашка не греет. – Там было пусто, мы лишь обыскивали помещения – искали документы, которые смогут помочь определить, куда бежали эти ублюдки, - и я наткнулся в одном из сейфов на камень. Он… небольшой, не больше спичечного коробка. Искрился, как… не знаю, самоцвет, пожалуй, я их никогда не видел. Фиолетовый, яркий такой, словно светился. Нас предупреждали, чтобы не трогали ничего подозрительного, да я и не собирался. Что-то словно потянуло к нему и я… - смущенный вздох, - взял камень.
Баки в тот момент походил на провинившегося школьника – ссутулился и опустив взгляд, ногтем мучая небольшое пятно на колене, будто оно было самым интересным объектов в пределах этой комнаты. Он поступил глупо и не желал оправдываться, доказывая, что не виноват, ни к чему это. Нарушил инструкцию – получай, Барнс, заслужил. Выпутывайся теперь.
- Я помню, что он был холодным, но ощущение касания исчезло слишком быстро, - Джеймс мельком взглянул за Солдата, явно проверяя, не трясет ли его еще от смеха, вызванного нелепостью рассказа. – Вспышка, а после я грохнулся аккурат перед тобой.
Баки хмурится и снова кусает раскрасневшиеся губы, вздыхает тяжело и замолкает, понимая, что больше ему рассказывать нечего. Слишком быстро все произошло, дабы детали успели врезаться в память. Ничего уже не попишешь.
А мужчине напротив, похоже, не смешно. Он не выглядит удивленно, скорее уж, обескуражено, и что-то подсказывает – вовсе не из-за поведанной Джеймсом истории. А после вдруг тянется к нему и… обнимает.
С губ Барнс срывается рваный вздох, непривычно шумный, плавно перетекающий в испуганный всхлип. Он краснеет, кажется, до кончиков ушей, осознавая, на сколько девчачьим получился звук, и отчаянно ищет в себе силы оттолкнуть Солдата. Просто потому, что он ведет себя ненормально. Неправильно. Его действия не укладываются в картину мира Джеймса Барнса.
Но мужчина осторожен. Он не причиняет никакой боли, даже не трогает его, как там, в лаборатории. Только обнимает, почти бережно прижав к себе, и, кажется, дрожит. Осознание последнего заставляет Баки замереть, уговорить себя потерпеть немного.
Просьба не бояться на сей раз звучит иначе и, кажется, действует. Джеймс все еще лихорадочно повторяет про себя, что все происходящее – ненормально, но его явно не колотит от бесконтрольной паники. В конце концов, сцепленные за его спиной руки – не дуло винтовки напротив груди.
- Солдат, - как-то робко зовет Барнс, шепотом, обжигая горячим дыханием чужое ухо. – Сожмешь сильнее, и некого будет домой отправлять, слышишь? – он коротко смеется, пытаясь как-то разрядить обстановку.
Человек, который откровенно сильнее его, тут уж и гадать нечего, сейчас кажется настолько ранимым, что его становится жаль. Это совсем неуместное чувство, оно должно быть чуждо военному, но Джеймс не может так просто себя переломить. Он человек, ему свойственны живые эмоции.
И, секунду колеблясь, Барнс дает им волю. Он тянется к Солдату, совершенно неловко обхватывает его за талию, обнимает, ведет ладонями по спине, гладит как-то успокаивающе, и расслабляется, прислоняясь лбом к чужому плечу. Всего несколько секунд слабости и поддержки – это ведь она, верно? – не могут никому навредить. Баки уверен.

[AVA]http://funkyimg.com/i/2cTh1.gif[/AVA]
[NIC]Bucky Barnes[/NIC]
[STA]where am I?[/STA]
[SGN]I don’t understand what you want from me
Cause I don’t know
If I can trust you.
I don’t understand what you want from me...[/SGN]

Хайль Гидра. Черт. Баки уже слышал это, будучи в плену, и теперь от одного лишь звука этих слов по спине мурашки бегут. Успокаивает лишь тон, кажущийся Джеймсу презрительным.
Он бы задал с сотню вопросов, но… не хочет. Зачем, в конце концов? Солдат хочет помочь, хочет вывести его отсюда. Его мотивы неважны, засады ждать не приходится – смысл в ней, если этот мужчина и сам мог скрутить Барнса уже раз двадцать, по меньшей мере. К черту сомнения.
Баки только решает отбросить все ненужное, не касающееся камня, как слова Солдата буквально пришпиливают его к месту, словно бабочку. Как это – базы нет? Как это – сделали? Что-то снова идет не так, ломается, рушится на глазах, заставляет напряженно думать. Точнее, могло заставить минут десять назад, а сейчас Барнс только вздыхает устало, понимая, что худшие подозрения его подтвердились.
- И какой сейчас год? – вяло интересуется он, ожидая услышать любую цифру. Куда его забросило? На пятьдесят лет вперед, на сто? Разница невелика, ведь в любом случае ситуация кажется невозможной. Нереальной. Джеймс на миг даже думает, что все это – дурацкий сон, и он вот-вот проснется в их со Стивом палатке, расскажет другу обо всем, они вместе посмеются, а вскоре забудут. Идеальные вариант.
Говорят, попав в кошмар, нужно лишь признать, что это лишь сон, а не реальность, и тотчас проснешься. Баки почему-то не просыпается, и объяснение этому есть лишь одно – ничерта ему не снится эта база и мужчина, все еще его обнимающий.
Барнс не отстраняется, даже признается самому себе как-то отстраненно, но не терпит эти секунды, а умудряется найти в них странное облегчение, даже успокоение. От Солдата веет поддержкой сейчас, а это именно то, в чем так нуждается Баки. Смысла нет противиться, когда тебе дают желаемое, это попросту глупо; Джеймс даже улыбается куда-то в мужское плечо и легонько трется носом, прежде чем отстраниться – руки-то разжимаются.
Вопреки всему, он вздрагивает, стоит холодным пальцам коснуться щеки, но не отстраняется, глядя в глаза; на губах его все еще играет улыбка, такая привычная и светлая. Джеймс Барнс ведь всегда был душой компании, парнем, способным почти с любым найти общий язык и, в итоге, стать почти что предметом обожания. И, похоже, с Солдатом этот небольшой дар работает ничуть не хуже, чем с простыми смертными, пусть тот и откликается несколько… нестандартно.
- Я и не боюсь, - Джеймс слегка хмурится, но это, скорее, наигранное выражение, призванное показать недовольство от того, что его, похоже, считают здесь совсем уж зеленым мальчишкой, а он ни разу не такой.
Наверное, стоило бы спросить, есть ли у Солдата какие-то идеи на счет того, как выбраться отсюда, но Баки не трогает эту тему. Он удивляется самому себе и внезапному интересу, опять же, совершенно неуместному, но поделать ничего не может – это сильнее его.
Барнс отстраняется мягко, пальцы касаются запястья мужчины, но не затем, чтобы отвести его руку, а просто привлекая внимание, заставляя вновь посмотреть на сержанта. А парень тем временем снова улыбается, щурится с явным любопытством и, черт возьми, вновь покусывает губы – это он, похоже, вовсе не контролирует.
- А ты? – тихо спрашивает Баки на выдохе. – Что с тобой? Уж не знаю, кто там твой командир, но он вряд ли обрадуется, узнав, что ты мне помог. Да и с заботой о подчиненных у него, уж прости, явно все дерьмово. Даже аптечки на базе нет, - он хмыкает и, не задумываясь, несколько раз ведет большим пальцем по ссадине на скуле Солдата, стирая запекшуюся кровь. – Чую, с остальным еще хуже.
Отчего-то Барнс знает, что не ошибается. Например, слова, что Солдата «сделали» и что-то там о «функционировании» навевают мысли о том, что те, кому он служит, к людям своим относятся едва ли лучше, чем к машинам. Если не хуже. От этих мыслей Джеймс дергает плечом, явно неприязненно, и уверенно вскидывает подбородок.
Пожалуй, Стив Роджерс, знавший Баки, как облупленного, сходу понял бы, что такое выражение на лице его друга появляется перед тем, как он хочет сказать нечто, с чем лучше не спорить. «Не смей ввязываться в драки, сопляк!» - как пример. Но сейчас с губ Джеймса слетают совершенно другие слова:
- Если найдем тот камень, то… Не хочешь пойти со мной? В моем отряде отличные ребята, - кажется, предложение абсурдно, но Баки не умеет оставлять доброту к себе без ответа. – Из этого может что-то получиться. Серьезно. Что тут ловить?
Легко говорить, когда возможность возвращения домой висит в воздухе, оставаясь лишь призрачной мечтой. Просто элементарно. Когда – или если – дойдет до дела, будет сложнее. Барнс понимает это, но от слов отказываться не собирается; если этот мужчина поможет ему, то Джеймс все сделает, чтобы и его забрать из этого гиблого места. Он упертый, он точно сумеет.

[AVA]http://funkyimg.com/i/2cTh1.gif[/AVA]
[NIC]Bucky Barnes[/NIC]
[STA]where am I?[/STA]
[SGN]I don’t understand what you want from me
Cause I don’t know
If I can trust you.
I don’t understand what you want from me...[/SGN]

Страх и злость – несовместимые чувства, вообще-то. Когда ты боишься, ты слишком слаб, чтобы даже помыслить о том, как разозлиться. Но только не в случае, когда боишься ты не за себя, а за кого-то другого. Вот тогда-то злость крепнет внутри, разжигается этим страхом и вмиг превращается из маленькой искорки в бушующее пламя, способное спалить все вокруг. И всех.
Баки плевать на год – он ожидал этого, - только усмехается как-то грустно и отводит взгляд на миг, пряча появившуюся в глазах растерянность. Но куда больше Джеймса интересуют другие слова, от которых мороз по коже и сердце замирает. Ведь картинка в голове уже сложилась.
Две тысячи четырнадцатый. Парень напротив – Джеймс Барнс, только… сломленный. Искалеченный, превращенный в Солдата, которому и на имя-то свое плевать. И сделала это ненавистная Г.И.Д.Р.А. – у нее получилось добраться до него. Как? Когда? Баки хочет знать и желает остаться в неведении одновременно, путается в собственных чувствах и тонет в вязком тумане шока; кажется, даже дышать становится тяжело.
- Что они с тобой сделали? – глухо спрашивает он, цепляясь взглядом за улыбку Солдата – она смотрится непривычно на его лице, не смотря на внешнюю схожесть с Баки. – Когда? Я хочу знать.
В коротких словах кроется пару десятков вопросов. Когда Барнс снова попал в лапы Г.И.Д.Р.Ы.? Что случилось с его рукой? Что за набор слов? Почему человек напротив выглядит едва ли старше Баки спустя столько лет? И почему, черт возьми, ситуация с каждой секундой все больше похожа на дурной сон?
Не стоило и надеяться, что этот Джеймс согласиться уйти отсюда. Конечно же, как только Баки мог надеяться! Да только Солдат, наверное, позабыл о собственной упрямости, совершенно ослиной и безоговорочной, раз решил, что так просто отделается от другого себя. И Барнс подтверждает, что не намерен сдаваться, хмурясь и выразительно хмыкая, вздернув подбородок.
- У тебя есть имя, - возражает Баки. – Джеймс Барнс. Ты сам признал, что ты – это я. Да и я умею складывать два и два, знаешь ли, - он морщится почти болезненно, лихорадочно ища аргументы в пользу собственного желания увести Солдата с собой. – И, знаешь, мой друг-сопляк недавно стал больше меня и научился кулаком танковую броню пробивать. Не думаю, что после такого двойник из будущего – такая уж диковинка, - парень снова смеется, откровенно нервно, но все же. Он обязан уговорить Солдата, ведь понимает вдруг – он без него никуда не уйдет. Сделает это и лишится себя, кусочка души, которая не умеет предавать.
И нет, Баки не хочет, чтобы его забывали. Это как-то несправедливо! Почему он должен помнить, что случилось сегодня, должен сожалеть, если не сможет вытащить и этого Джеймса, а этот, другой, вдруг возьмет и забудет? Нет уж, не дождется.
- Пожалуйста, - печальный взгляд и тихий шепот, наверное, призваны растопить лед уверенности и нездорового самопожертвования Солдата, но Баки об этом не думает – как-то инстинктивно вылетает. – Куда угодно, лишь бы отсюда подальше.
Он выдыхает шумно, закрывает глаза на миг и вслушивается в ощущения, вызываемые прикосновениями к лицу. Это все еще кажется ненормальным, особенно если учесть, что человек напротив и есть Баки, только из другого временного промежутка. Об этом всем определенно стоит поговорить, хоть с кем-то, но Солдат на психотерапевтические беседы, кажется, не настроен. У него вообще что-то странное в голове творится, это Барнс уже понял, но сейчас уверился раз эдак в десятый.
Серые глаза распахиваются в удивлении, а Баки просто-таки деревенеет вмиг, осознавая, что тепло чужих губ на своих собственных – ни разу не иллюзия. Это реальность, какая-то иррациональная и обескураживающая, пугающая даже, но ведь реальность. И в ней надо было как-то жить.
Первый порыв – отстраниться, отпрянуть, а после – наорать и, по возможности, выбить эту дурь из головы Солдата. Но внутри вероломно ломается какой-то переключатель, и вместо исполнения намерений Джеймс не двигается, пока и вовсе не приоткрывает губы, как-то ломано ловя ласку и даря ответную. До этого момента он не испытывал никаких проблем с поцелуями, но этот кажется каким-то другим, и даже не потому, что целует его мужчина-двойник, черт!
Баки даже не может понять, почему он отвечает. Пожалуй, самой правдивой причиной кажется боль и мольба в последних словах Солдата, от которых почти физически ощущалась боль в груди. Оттолкнуть его сейчас было бы хуже, чем разрядить обойму в грудь. И поцелуй в этом свете не казался чем-то отвратительным, воспринимался, скорее, как жест поддержки, говорящий: «Эй, парень, смотри, я с тобой. Верь мне, пойдем со мной, все наладится. Только верь!».
Барнс как-то лихорадочно цепляется пальцами за чужую шею, словно находя в этом опору, подается вперед и несмело углубляет поцелуй. Кажется, его бросает в жар, а к щекам приливает кровь, рисуя на скулах нездорово яркий румянец, но Баки думает только о том, может ли это помочь Солдату чувствовать себя живым. Хотя бы это он мог дать?

[AVA]http://funkyimg.com/i/2cTh1.gif[/AVA]
[NIC]Bucky Barnes[/NIC]
[STA]where am I?[/STA]
[SGN]I don’t understand what you want from me
Cause I don’t know
If I can trust you.
I don’t understand what you want from me...[/SGN]

Баки плохо представлял, что такое отсутствие воспоминаний. Это походило на абсолютную потерю личности, а вместе с ней всяких желаний и стремлений. Виделось, во всяком случае, именно так.
Можно ли спасти того, у кого нет… души? Нужно ли? Барнс верил, что это вполне возможно и, более того, необходимо. Тем более, об отсутствии желаний у Солдата говорить не приходилось – он явно желал жить и… еще чего-то. Или кого-то. Об этом думать не хотелось, так как осознание себя как объекта чужих странных желаний было, по меньшей мере, чем-то неловким. Пугающим, если уж быть точнее.
Дыхание перехватывает – Солдат слишком сильно сжимает Барнса в объятиях, заставляя как-то задушено охнуть, прямо в чужие губы, но и опоминается он в этот раз сам, без неловких просьб. Только воздуха все равно не хватает, и приходится отстраниться, чтобы вдохнуть рвано, хоть на миг. Баки пытается сфокусировать взгляд на лице мужчины и замирает, видя совершенно безумный взгляд, по которому невозможно понять – рад ли этот Джеймс, зол или… Барнс бы поразмышлял на эту тему, наверное, но мысли не желают собираться в логическую цепочку, и вместо поиска адекватного объяснения происходящему Барнс улыбается, рассеяно и немного неловко, и шепчет совершенно не к месту:
- Кажется, это… неплохо. Определенно неплохо.
Вообще-то, это даже более, чем неплохо, но Джеймсу тяжело в этом признаться даже себе. Целоваться с мужчиной, собственным, черт возьми, двойником! Такое в самом бредовом сне присниться не могло, не то что в реальности случиться.
С другой стороны… Все равно никто не узнает. Не так чтобы Баки был очень уж зависим от общественного мнения, но отсутствие нужды краснеть после ох как успокаивало. Да и поцелуй – не такое уж криминальное действо.
Все эти душевные терзания Барнса прерываются очень быстро – очередным поцелуем. Джеймс даже не успевает сболтнуть ничего возмущенно-простестующего – ведь он не собирался повторять это, нет уж, хватит потрясений, – но Солдату ведь этот лепет не интересен. Да и сержант не особо сопротивляется, только продолжает цепляться за чужие плечи да слегка отклоняется – инстинктивно, поддаваясь очередной шальной мысли о том, как же дико для него все происходящее.
Правда, вместо того, чтобы отстраниться и разорвать поцелуй, у Баки, не без посторонней помощи, конечно, получается опуститься на кушетку, да еще и Солдата утащить за собой. Металлическая рука холодит даже через ткань рубашки, Барнс слегка ерзает, пытаясь уйти от неприятного ощущения, и неосознанно прижимается к горячий губам сильнее, скользит по ним языком и рвано выдыхает, прежде чем осторожно отстраниться.
- Что ты делаешь? – слабо интересуется он, глядя в глаза Солдата; пальцы все сжимают его плечи, не давая подняться, пусть Барнс, вроде бы, и не думает об этом. – Это странно. Ужасно странно. Хоть и круто, не поспоришь.
Джеймс только сейчас замечает, что полы рубашки разъехались, только сейчас почувствовал, как неприятно ремни и пряжки формы трутся о кожу. Он снова слегка ерзает под чужим телом, косится с недовольством на источник неудобства, уходя от этого контакта, правда, вместо этого получается только прижаться теснее. Очень иронично.
Баки физически чувствует, как краснеет, и от этого жмурится, улыбается и откидывает голову, буквально подставляя шею под губы мужчины – неосознанно, разумеется – только чтобы уж точно не видеть воочию, как интимно выглядит эта близость. Ему и тактильных ощущений более, чем достаточно, чтобы дыхание сбилось, а сердце забилось в совершенно ненормальном ритме.
А пальцы тем временем снова скользят по шее, касаются волос, перебирая пряди, ласково и осторожно. В голове все еще, будто запись на повтор поставили, крутятся слова о том, что Солдат хочет почувствовать себя живым. И Барнсу кажется, что незатейливые прикосновения помогают в этом в разы лучше его болтовни, что, в принципе, неплохо, потому что никаких путных речей на ум не приходит…

[AVA]http://funkyimg.com/i/2cTh1.gif[/AVA]
[NIC]Bucky Barnes[/NIC]
[STA]where am I?[/STA]
[SGN]I don’t understand what you want from me
Cause I don’t know
If I can trust you.
I don’t understand what you want from me...[/SGN]

Солдат улыбался. Наконец-то. Кажется, для него это было непривычно, странно, даже чуждо, но Баки ликовал - он смог вызвать эту улыбку. Он смог разбудить нечто светлое в, казалось бы, сломленном человеке, заставить желать и радоваться. По сравнению с этим смущение от происходящего и страх перед тем, куда все может зайти, меркли.
- Прекрасно, - эхом повторяет Джеймс, вздрагивая слегка от прикосновений губ Солдата к шее, чувствуя себя совершенно безвольным перед этим человеком. Ему хотелось покоряться, и вовсе не от страха.
Руки сами тянутся к пряжкам на жилете - снять броню, сейчас, быстрее, она совсем сейчас не к месту. К черту. Пряжки растегиваются с тихими щелчками, все до последней, и Баки торопливо стягивает с мужчины амуницию, замечает кровь на ней в последний момент и скользит обеспокоенным взглядом по чужому телу, убеждаясь, что кровь эта вовсе не Солдата. Он не хочет знать чья она, да и мысли текут совершенно в другом направлении. Кажется, Джеймс даже забывает на миг, как дышать.
Ран нет, а вот шрамов... Барнс хочет убить тех, кто сделал все это с... ним? Нет, Баки не отпугивают все эти рубцы, даже тот, что опоясывает плечо на месте крепления протеза. Он касается их, осторожно, удивительно нежно, обласкивая пальцами каждый, кажется, надеясь, что сможет так забрать всю боль, которую довелось испытать Солдату. Если бы это было возможно...
- Это все далеко зайдет, - шепчет Баки, немного испуганно, но вместо того, чтобы отстраниться после, вдруг подается к мужчине и прижимается губами к его плечу, одновременно оглаживая спину, прижимаясь до нельзя близко на мгновение, а после - поднимает на него слегка затуманенный взгляд. - Ты уверен?
Джеймс и сам-то не знает, чего хочет и почему сейчас ведет себя... так. Надеется, что, дав Солдату желаемое, сможет уговорить его бежать вместе? Конечно, Баки этого хочет, безумно, но даже это желание не могло заставить жар растекаться по телу, так и льнущее под чужие прикосновения. Он чувствует, как дрожит, потому что в чертовой комате до сих пор ужасно холодно, но все равно приподнимается слегка и неловко стягивает рубашку, а после зябко ведет плечами и улыбается, рассеянно ведя пальцами по скулам Солдата в очередной ласке.
- Поцелуй меня, - Барнс просит, отчего-то не решаясь сделать это сам, и совершенно бессовестно кусает губы, словно в нетерпении. Да ему и правда не терпится, хочется этой близости совершенно нерационально, но так сильно, что с каждой секундой промедления возникает желание жалобно заскулить.
И, кажется, хочется не только поцелуев. В списке желаний - ощутить чужие руки на теле, каждой клеточкой впитать ощущения от объятий, исследовать губами чужой торс... Голова шла кругом от всего того, что хотелось сделать, и непременно с Солдатом. В мыслях же стыд из-за этих желаний сплетался с радостью осознания полной взаимности. Все это граничило едва ли не с абсолютной эйфорией, совершенно неуместной, но оттого не менее волнующей.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2cTh1.gif[/AVA]
[NIC]Bucky Barnes[/NIC]
[STA]where am I?[/STA]
[SGN]I don’t understand what you want from me
Cause I don’t know
If I can trust you.
I don’t understand what you want from me...[/SGN]

Было бы резонно заметить, что Баки сегодня и так зашел куда дальше, чем мог себе позволить раньше, и от одной мысли о том, что это еще не предел, лицо заливал предательский румянец. Но, когда горячие губы приникают к твоим, сминая поцелуем, а руки скользят по телу, даря столь желанную ласку, думать как-то не получается. Выходит, разве что, заметить контраст ощущений от прикосновения живых пальцев и металлических, и с удивлением осознать, что протез больше не пугает. Напротив, ощущать, как постепенно холодный металл нагревается от твоего собственного тела, просто… крышесносно, черт возьми.
Джеймс выдыхает рвано в чужие губы, а после – с готовностью отвечает, кажется, даже прикусывает в какой-то момент, и снова сталкивается языком с чужим. Это похоже на краткую борьбу за первенство, в которой Барнс проигрывает, но совершенно о том не жалеет. Поцелуй заканчивается вместе с воздухом, и Баки, только успев вдохнуть, тянется за новым, путается пальцами в волосах Солдата, тянет к себе, еще ближе, чем есть. А после – неожиданно стонет, когда зубы прихватывают кожу шеи. Бросает в жар, тело дрожит, оно и вовсе не подконтрольно сейчас Барнсу – он понимает это, когда вскидывает бедра, трется бесстыдно и теряет дар речи от осознания того, как же хочется продолжения.
Ладони беспорядочно скользят по испещренной шрамами спине, пальцы торопливо пересчитывают позвонки, пока не натыкаются на пояс – аккурат в момент, когда пряжка собственного ремня поддается. Кажется, Баки даже коротко шипит, потому что раздеть кого-то, будучи буквально вжатым в кушетку тяжелым телом, возможным не представляется. И он слегка царапает бока Солдата, прижимается губами к его плечу, прокладывает дорожку поцелуев вверх, по шее, пока не кусает легонько мочку и не шепчет:
- Снимай уже, - он улыбается – лукаво – и облизывает губы, медленнее, чем следовало бы, смутно понимая, как это может влиять. – Все.
Отпускать от себя мужчину не хочется даже на мгновение, Джеймс не желает лишаться тепла и этой жаркой близости – вдруг это не вернется после? С другой же стороны, избавиться от мешающей одежды он хочет не меньше, и это явно стоит того, чтобы потерпеть несколько секунд. Однозначно.
Барнс легонько толкает Солдата, заставляя отстраниться, ловит его вопросительный взгляд и тут же кивает, лишний раз подтверждая, что он не против, даже за, всем естеством. И будет чертовски рад, если кто-то поторопится.
Пальцы касаются лба, убирая прилипшие пряди, после снова путаются в волосах, даже тянут слегка, заставляя отклониться и открыть шею, чтобы в следующий миг Баки жарко прижался к ней губами – то ли ласка, то ли очередной жест одобрения, уже и не разберешь.
А после – он откидывается обратно на кушетку, вытягиваясь, открываясь и со странным удовольствиям чувствуя холод на коже, опутавший, казалось, все тело; наблюдает из-под полуопущенных ресниц и невольно улыбается, то и дело покусывая припухшие губы. И голос свой снова слышит словно со стороны:
- И с себя тоже.
Было бы интересно – просто смотреть. Солдат притягателен, до одури, холодно красив даже, и Барнсу это нравится. Напротив – человек, так на него похожий, но одновременно с тем совершенно отличен.
Он не выдерживает – и сам тянется к ремню, возится с пряжкой чуть дольше, чем хотелось бы, начиная тихо ненавидеть тех, что создавал для Солдата форму. Они что, предвидели сегодняшнее, и решили насолить Баки Барнсу таким количеством пряжек, да? Мысль дурацкая, она смешит немного, и Джеймс снова улыбается, когда тянет форменные штаны вместе с бельем вниз, снова же облизывает губы в явном нетерпении, а после – хмурится; в глазах же так и читается нетерпение.
А затем – снова близко, снова кожа к коже. Барнс не успевает рассмотреть Солдата, прежде чем тянет его к себе, прежде чем снова чувствует чужой вес и оказывается прижатым к кушетке, прежде чем сам подается навстречу, прижимается бедрами, оглаживает бока и первый раз целует сам, на удивление нежно, не смотря на нетерпеливость и откровенную жадность к этому телу.

[AVA]http://funkyimg.com/i/2cTh1.gif[/AVA]
[NIC]Bucky Barnes[/NIC]
[STA]where am I?[/STA]
[SGN]I don’t understand what you want from me
Cause I don’t know
If I can trust you.
I don’t understand what you want from me...[/SGN]

Быть с кем-то – это всегда жарко. Это волнует, распаляет, приносит удовлетворение в нескольких спектрах… Это просто приятно, черт возьми.
Но Баки никогда не думал, что близость с кем-то может обжигать настолько. Но сейчас кожа буквально превращается в пламя, горит, разве что не искрится, под прикосновениями, под чужим телом, и внутри разгорается такой же пожар, эпицентр которого – где-то внизу живота.
- О, Боже, - только и может выдохнуть Барнс, прямо в губы.
Он дрожит, инстинктивно вскидывает бедра, ловя эту близость, желая продлить сладкий миг. Джеймс, не иначе как, все еще смущен, он жмурится, слепо находит губы Солдата своими и затягивает его в новый поцелуй, цепляясь пальцами за плечи и выстанывая протяжно, кажется, прося… еще? Это «еще» грозит остановкой дыхания или разрывом сердца, но Баки плевать – слишком хорошо. Слишком сладко. И все еще мало.
Его снова бьет крупная дрожь, когда мужчина касается… там. По телу словно разряд тока проходит, Барнс дергается неосознанно, его бьет крупная дрожь, а щеки вспыхивают ярким румянцем. Он может смотреть – нужно лишь чуть приподняться. Именно это он и делает – и забывает, как дышать. Прикосновения, уверенные, неспешные, такие жаркие – это безумно интимно, это так смущает, что долго наблюдать не выходит. С новым стоном Джеймс падает обратно на кушетку, тянется к теплой руке, смыкает пальцы на запястье и отчаянно кусает губы. Хочет остановить? Вряд ли – сил не хватит добровольно отказаться от столь желанной близости. Баки понимает это, и пальцы ласково скользят по предплечью, еще выше, пока не сжимаются на плече, кажущееся вполне надежной опорой, позволяющей остаться в этом мире.
Барнс и не подозревал, что кто-то способен заставить его так беззастенчиво, умоляюще стонать, но Солдат определенно знает, как это сделать. И отплатить ему хочется той же монетой – сорвать возбужденный стон-крик с губ, заставить выгнуться навстречу, закусить губу; заставить делать все то же, что и Джеймс сейчас. Отчего-то он знает, что это должно выглядеть прекрасно.
Баки нетерпеливо подается бедрами навстречу, шипит тихонько, жарко оглаживает широкую спину, обласкивает ладонями бока, бедра и умудряется скользнуть рукой между разгоряченными телами. Пальцы находят чужое возбуждение, обхватывают уверенно, дразня, трут влажную головку, сжимают чуть сильнее, но, в то же время, удивительно мягко и осторожно, и скользят по всей длине, издевательски-медленно. А Барнс улыбается – словно бы самодовольно, как-то безумно и с откровенным вызовом.
Ему хочется видеть потемневшие глаза Солдата, потому он зарывается пальцами в длинные волосы и тянет легонько, заставляя откинуть голову. И тут же откровенно провокационно облизывает губы, кусает снова, улыбается при этом вновь, шумно втягивает ртом воздух, а затем – бесстыже стонет, откидывая голову и во всей красе демонстрируя зацелованную, закусанную шею.
Здравый смысл подсказывает, что Барнс сегодня нарвется на что-то, о чем и подумать стыдно, не ограничится такой вот взаимной лаской. И, наверное, это должно было отрезвить, заставить притормозить немного, но вместо того Баки только плотнее обхватывает горячий член Солдата и скользит ладонью быстрее. Собственные колени предательски разъезжаются в странной просьбе – чего, Джеймс и сам пока не осознает. Не хочет осознавать. Желает только больше прикосновений – хотя, казалось бы, куда уже больше? – и целовать припухшие яркие губы. Черт. Что с ним не так?!
Но об этом думать некогда. Барнс тихо чертыхается и, понимая, что сдерживаться больше не может, тянется-таки за поцелует, почти кусается, тут же вторгается языком в чужой рот и низко стонет, не отрываясь даже от желанных губ. Толкается в чужой кулак требовательно, и чуть сильнее разводит ноги, вжимаясь в горячее тело. Стоит подумать после, откуда в нем только это…

[AVA]http://funkyimg.com/i/2cTh1.gif[/AVA]
[NIC]Bucky Barnes[/NIC]
[STA]where am I?[/STA]
[SGN]I don’t understand what you want from me
Cause I don’t know
If I can trust you.
I don’t understand what you want from me...[/SGN]

И что скажет Стив, когда увидит его – в разорванной рубашке, с искусанной шеей, раскрасневшегося и взъерошенного, как как воробей? Наверное, целомудренный Роджерс хлопнется в обморок прямо на том месте, где будет стоять, когда Баки вновь окажется в лаборатории.
Над этим вполне можно было бы посмеяться, не будь мозг так занят другим – мысли и тело, похоже, больше интересовались горячими губами Солдата, ласкающей рукой и тем, что должно было последовать после. Ведь должно же, правда? Барнс хотел этого ровно так же, как и опасался. Странное сочетание, но, черт возьми, такое волнующее.
Джеймс стонет – протяжно, откровенно недовольно, почти что жалобно. Что он сделал не так? Почему приглашающий, казалось бы, жест подействовал на Солдата вовсе не так, как задумывалось? Взгляд у сержанта мутный, расфокусированный, вопросительный, и шепот его звучит так же:
- Эй, куда?..
Он сжимает пальцами плечи – живое и металлическое – что есть сил, не хочет отпускать, но с Солдатом это не работает. Не стоило и надеяться, ведь для того эти прикосновения, попытки удержать, наверное, даже неощутимы. А Барнс едва справляется с паникой, не зная, что делать, если сейчас, на этой ноте все и прекратится.
Зря переживал. Мужчина вновь заставляет стонать, прогибаться под ним, прижиматься ближе, ища больше контакта, больше чужого жара, и беспорядочно твердить «еще-еще-еще», путаясь пальцами в волосах. Кто вообще научил Солдата… такому? Откуда он только знает все эти точки на теле Баки, стоит добраться до которых, как он сходит с ума? Немыслимо просто. Нереально.
Джеймс расслабляется, откидывает голову и жмурится до разноцветных сполохов перед глазами, отдается сладким ощущениям. Возбуждение заставляет вздрагивать от каждого поцелуя, прикосновения, не достигающего члена, но сержант каким-то чудом держится, не просит – только губы кусает так, что они алеют все ярче. Оказывается, это еще возможно.
А еще Баки не знал, что ласка, какой бы сладкой она ни была, может срывать с его губ такие звуки. Он впервые слышит, как вырвавшийся из груди вскрик переходит в громкий стон, а после – в шепот:
- Господи-боже, - звучит невнятно, сбивчиво, - что же ты делаешь-то… С ума сошел… - не вопрос – констатация факта.
Вербализировать происходящее просто язык не поворачивается. Даже у Барнса, черт, а ему-то некогда казалось, что бесстыдство – его конек. А сейчас… Да что там – он и посмотреть вниз-то стесняется, боится, распахнув глаза, скользит безумным взглядом по сероватому потолку и жадно ловит ртом воздух. А в голове вертятся одни только мысли: у Солдата безумно горячий и мягкий рот, юркий язык, и это лучшее, что Баки Барнс когда-либо испытывал.
Хочется толкнуться, хочется больше, быстрее, жарче – куда еще-то, Джеймс, не сходи с ума! – но он держится. Сглатывает, стонет снова, дрожащими пальцами гладит Солдата по волосам, скользит иногда по щеке, словно благодаря, и старается не шевелиться, не мешать, не спугнуть, в конце концов.
Но выдержка-то не железная, у Баки и подавно. Он тихо чертыхается сквозь зубы, сжимает жесткие пряди, не обращая внимания, как сводит от этой хватки мышцы, и вскидывает бедра, подается навстречу, смутно осознавая, что от пальцев Солдата, скорее всего, останутся синяки. Да и черт с ними, с синяками, они хотя бы не так заметны, как метки на шее и торсе, да и то удовольствие, что сейчас разливалось по телу, стоило чего угодно…
[AVA]http://funkyimg.com/i/2cTh1.gif[/AVA]
[NIC]Bucky Barnes[/NIC]
[STA]where am I?[/STA]
[SGN]I don’t understand what you want from me
Cause I don’t know
If I can trust you.
I don’t understand what you want from me...[/SGN]

Баки немного смешно – оттого, что каких-то полчаса назад он боялся Солдата. Он понятия не имеет, как вообще может думать об этом, как мозг еще не отключился совсем, как то и дело срывающееся с губ «еще» не заполнило собою разум полностью. Но сержант с отчаянием понимает, что до этого момента осталось не так уж и много времени. На самом деле – всего-то пары движений хватило бы и, пожалуй, прикосновения языка.
Барнс стонет громче, сжимает темные пряди, вскидывает бедра и… разочарованно распахивает глаза, чувствуя, как волна удовольствия вдруг останавливается и разливается внутри таким напряжением, что хочется скулить. Это невыносимо, это так обидно, почти больно. И он кусает губы в попытках не выдать этого, не начать умолять сейчас закончить уже начатое.
- Господи, да ты издеваешься, - шипит Барнс, царапая мужские плечи; ногти бестолково скребут металл протеза. Это еще обиднее.
Смотреть на Солдата немного страшно. Хотя, это кажется Джеймсу некоторым преуменьшением, ведь от темного взгляда, жадного, желающего, хочется ни то под землю провалиться, ни то сдаться окончательно и позволить сделать его обладателю все, что тот только пожелает. Барнс смутно осознает, что он, вообще-то, и так уже позволил. Черт.
Прикосновения… смущают. Баки старается не смотреть, отводит взгляд, даже глаза закрывает, но от этого только хуже – тело, откровенный предатель, дрожит, когда горячие пальцы давят, пока еще осторожно, гладят. Ничего неприятного в этом нет, во всяком случае, пока еще, но Барнсу все равно хочется закрыться. Но он даже не пытается, понимая вдруг, что Солдат ему просто не даст. Не сейчас, когда они оба возбуждены до звона в ушах и выскакивающего из груди сердца.
Джеймс даже рискует взглянуть на него – как раз в момент, когда мужчина так вызывающе облизывает пальцы, что все внутри холодеет. Барнсу не нужно объяснять зачем.
Он сглатывает, неосознанно напрягается, а стон застревает в горле, вырываясь лишь рваным вздохом, когда чужие пальцы вторгаются в тело. Это… горячо. Жжет, растягивает, заставляет выгнуться под тяжелым телом, сдавленно вскрикнуть прямо в губы. Баки хватается за плечи Солдата, как за спасательный круг, пытаясь не утонуть в ощущениях. Он даже ответить на поцелуй не сразу успевает, сперва только покорно раскрывая губы, и только после слегка подается навстречу, скользит языком в горячий рот, смелеет, кусает зацелованные губы. Это отвлекает, заставляет расслабиться, довериться наконец.
Возбуждение нисколько не спадает, напротив, приобретает какой-то иной оттенок, уловить который трудно, но так хочется. Баки кажется, что ощущение наполненности… волнует. Ему хочется распробовать, и он слегка подается бедрами навстречу, стонет, чувствуя движения внутри, будто бы требовательно прикусывает чужие губы и сильнее впивается пальцами в плечи.
- Я хочу знать, откуда ты… я так умею, а? – наверное, замолкать вовремя – это действительно талант, но Барнсу-то откуда знать. Он им явно не обладает.
Зато, кажется, неплохо умел другие вещи, чем и пользовался. Пальцы скользнули по широкой груди, царапая ногтями совсем легонько, по животу и сомкнулись наконец на напряженной плоти, оглаживая издевательски медленно, даже нежно, насколько это вообще было возможно, учитывая пыл возбуждения. Барнс улыбается лукаво, жадно вдыхает, откидывает голову, расслабляясь все больше, а ладонь мерно скользит по чужому члену. Баки стыдно – совсем немного – что Солдат оставался без ласки все то время, пока сам он выстанывал тут из-за его рта и языка. Сержант смущенно думает, что было бы неплохо вернуть этот должок.
- Еще, - повторяет он на выдохе и ерзает слегка нетерпеливо, закусывая губы от все еще непривычных ощущений. Сколько их, интересно знать, еще будет сегодня…

[AVA]http://funkyimg.com/i/2cTh1.gif[/AVA]
[NIC]Bucky Barnes[/NIC]
[STA]where am I?[/STA]
[SGN]I don’t understand what you want from me
Cause I don’t know
If I can trust you.
I don’t understand what you want from me...[/SGN]

Отредактировано Phantom (2016-07-07 12:28:39)