За окном ветер поднимает в воздух пыль. Грязную, серую, пахнущую ботинками. На подошве остатки опавшей когда-то давно листвы.
Чьи-то руки в другом конце города не спеша тянутся к телефонной трубке, чьи-то пальцы методично набирают номер и чьё-то ухо плотно прижимается к куску чёрного пластика.
Ровное дыхание загоняет в провода телефонных линий длинные, протяжные гудки.
За окном ветер гоняет тучи.
В проводах дыхание гоняет гудки.

Телефон привлекает внимание за секунду до звонка. Будто пытается предостеречь. Будто предупреждает.
"Не бери", - шуршит ветер с улицы.
"Не бери", - тикают стоящие на полки часы.
"Не бери", - шипит неисправный телевизор в соседней квартире.

Комната взрывается громким звуком. Немелодичный гудок. Гудящая мелодия.
"Не бери", - ревёт телефон, сотрясаясь сам, сотрясая стол, сотрясая пространство.
Появляется желание выдернуть провод, но он извивается, словно змея, норовящая укусить.
"Не бери", - шепчет выбравшееся из глубины подсознания шестое чувство.

Звонок из звука превращается в кислоту, разъедающую воздух. Она разливается по комнате, подбираясь всё ближе и ближе, она тянется к окнам, к выходу в коридор, она почти достаёт до находящегося в комнате человека.
Зачем ты звонишь, перестань звонить перестань
Кислота стекает по стенам и капает с потолка.
Она всё ближе.

Человек в другом конце города ждёт, когда ему ответят или когда вызов завершится. Он по проводам перегоняет кислоту.
Кислота тянется всё ближе. [NIC]Телефон[/NIC] [STA]не бери[/STA] [SGN] [/SGN] [AVA]http://s7.hostingkartinok.com/uploads/images/2015/01/68616b3e6ca097eddb36c26ffb7cd8df.jpg[/AVA]

"Не бери", - в последний раз прокричал громкий, оглушающий телефонный звонок.
Трубка на ощупь гладкая и холодная. Тишина по ту сторону телефонных проводов - шершавая и влажная. Тишина в комнате с наконец-то заткнувшимся звоном - ломкая и сухая.
Дыхание напоминает шипение. Искаженное помехами, что прячутся в проводах. Молчит. Ждёт. Чего ждёт?
Не нужно было брать трубку не нужно было не нужно было брать
Секунды растягиваются, становятся вязкими, липкими, медлительными.
Звонящий в другом конце города молча слушает незнакомый голос.
Трубка телефона пропитывается чем-то тёплым и начинает греть руку. Она будто прилипла, сковала движения, прижилась к коже.
Секунды тянутся невыносимо долго.
- Простите, - голос ровный и спокойный, напоминает штиль, напоминает море. - Должно быть, ошибся номером.
Что-то оглушительно щёлкает: пугает, человек вздрагивает. Голос принадлежал кому-то неправильному, кому-то ошибочному. По тихой водной глади идут нарастающие кольца.
В трубке раздаётся протяжный стон. Гудки длинные, громкие, с надрывом. Так стонут от страха, так стонут от боли.

Страх. Телефону страшно.
Телефон испуган и кричит.

Он передаёт свой страх через громкие стоны, похожие на плач, через трубку, которую так сложно выпустить из руки.
Страх обволакивает человека, страх обволакивает комнату. Шорохи, скрипы, чужие, странные звуки. И стоны, что бегут по проводам телефонных линий. Тени елозят по стенам чёрными тряпками.
В этой комнате слишком много слишком много слишком много
Круги, что пустил на водной глади ошибочный голос, перерастают в волны. В комнате начинает штормить.
Дверь в коридор тихо приоткрывается.
Комната тонет в страхе. Телефон стонет в ухо. [NIC]Телефон[/NIC] [STA]не бери[/STA] [SGN] [/SGN] [AVA]http://s7.hostingkartinok.com/uploads/images/2015/01/68616b3e6ca097eddb36c26ffb7cd8df.jpg[/AVA]

На несколько минут в комнате воцарилась тишина. Её, казалось, даже можно было потрогать кончиками пальцев. Тёплая, гладкая, скользкая. В ушах появился тонкий свист, периодически превращающийся в шёпот.
"Страшно?" - спросила тишина. Но страх уже отходил.
Как отходит вода в открытый слив. Маленький водоворот засосал в себя все эмоции и на короткое время тишина забралась внутрь. Объективность стала субъективной. Абсолютно всё - притворство. И эта телефонная трубка, и этот страх, и даже голос, который оказался ошибкой.
Захотелось вздохнуть с облегчением. Реальность перестала быть окружением, став всего лишь фикцией. А если ненастоящее, значит, неопасное.

Точка точка точка
Тире тире тире
Точка точка точка

Что? Бам-бам-бам. Откуда?
Звук просочился из-под двери, как просачивается свет. Нарастает. Будто кто-то маленьким кулачком стучит по стене. Маленьким, несуществующим детским кулачком. Тонкие пальцы отбивают чечётку по бетону.

Точка точка точка
Тире тире тире
Точка точка точка

Стук стал более отчётливым. Будто детский кулачок теперь стучит не по какой-то абстрактной стене, а по закрытой несколько минут назад двери.
"Спасите", - отозвался в голове тонкий голос, сливающийся с "бам-бам-бам", вытекающий из него.
"Наши", - голос дрогнул, как дрожит огонь свечи на сквозняке, как дрожат стёкла при сильном ветре. Будто голосу страшно. Или будто пытается напугать. На секунду показалось, что из-под двери сейчас заглянут в комнату бледные детские пальцы. Дешевый трюк.
"Души", - высокие ноты сменились совсем недетским басом, перекричавшим "бам-бам-бам", заставившим от испуга вздрогнуть.

Точка точка точка
Тире тире тире
Точка точка точка

Кто? Зачем?
Кран в ванной. Настойчиво отбивает морзянкой недвусмысленный призыв. Чего он хочет? Зачем так громко? "Бам бам бам" - бьёт каплями воды, словно кулаками, по белой скользкой поверхности.
Зачем он зовёт? [NIC]Кран[/NIC] [STA]• • • − − − • • •[/STA] [SGN] [/SGN] [AVA]http://s7.hostingkartinok.com/uploads/images/2015/01/5ab94fb1a5029a6f568e0e2924bcccd4.jpg[/AVA]

"Я здесь, я!" - старательно отбивает кран прозрачными каплями по гладкой поверхности ванной.
Кран не может говорить. Кран не может кричать. Кран бы и рад попытаться, но рот у него только для того, чтобы капать слюной. Он не может позвать на помощь так, чтобы было понятно.
Он может только отбивать призыв о помощи, точка точка точка тире тире тире точка точка точка.
Крану хочется сказать, что ему неприятно, ему больно, он так больше не может. Вода собирается, переполняет и капает, капает, капает. Его должны были закрыть - но закрыли не плотно. Что это значит? Это значит бам бам бам.
От собственного беспокойства крану становится тошно. Он всего-то хочет, чтобы наступила тишина. Покой. Чтобы пересохло, чтобы не было воды, чтобы наконец-то воцарила гармония.
Но вода мешает, вода капает, капает, капает, собирается внутри, давит своей силой, заставляет отдавать последние силы на то, чтобы выплевывать три маленькие капли, а за ними три большие. Пока не услышал. Пока не помогут.
Избавьте меня от этого.

На вопрос "кто здесь" спешит ответить не только кран. Квартира скалиться в улыбке, улыбку освещают фары заезжающих во двор машин. Множество пристальных взглядов из-за каждой двери, каждого угла. Под таким пристальным вниманием можно растеряться. Не "кто" здесь, а "сколько" здесь.
А кран продолжает барабанить свой призыв. [NIC]Кран[/NIC] [STA]• • • − − − • • •[/STA] [SGN] [/SGN] [AVA]http://s7.hostingkartinok.com/uploads/images/2015/01/5ab94fb1a5029a6f568e0e2924bcccd4.jpg[/AVA]

- Я захожу! - раздаётся в дверях, и вот уже не так одиноко. Не так пусто.
Кран мог бы вздохнуть с облегчением, умей он дышать. Громкое эхо падающих капель сделало своё дело - обратило внимание. Скоро закончится. Скоро всё закончится.
Его вентиля касается рука, живая, оттого тёплая, из-за собравшейся внутри холодной воды кран уже позабыл, что значит тепло. Вентиль начинает двигаться, он наконец-то прекратит эту неопределённость падающих капель, вот так, - радуется кран, - вот так, так, так, да...
Барьеры убираются и вода не собирается, противно переливая за край. Вода течёт сильным потоком, так, как и должна течь. Кран почти счастлив.

У воды привкус железа и полузабытого прошлого. Déjà vu, - говорят французы, когда хотят описать то, что уже было.
Уже была вода, была холодной. И были воспоминания. Полузабытого, отчего-то очень далёкого и почти чужого прошлого.
У цветущих трав приятный аромат, он свежий и успокаивающий. На небе ни одной тучи, а потом раз - и гроза, как будто по щелчку пальцев, неожиданно и досадно. Холодные капли падают в беспокойную реку, переполняя её воды, заливают цветущие травы и больше нет приятного аромата. Ветер гнёт деревья и гром раздирает небеса. Вода с неба - холодная, и холодно ровно до тех пор, пока не добежишь до дома. Тогда становится тепло, и тепло делает это воспоминание приятным.
Приятным. И запах трав, и дождя, и грозы.
У дождя всегда свежая прохлада.

Есть и другие. Картинки меняются, и вкус воды больше не отдаёт железом. И свежестью дождливого летнего дня.
Вода солёная, неприятная, почти горькая.
Волны идут одна за одной, бьются о берег, о скалы, о небо на горизонте. Ветер усиливается и шторм тоже - усиливается. Чайки не летают над синей, сероватой водой, не кричат и не виднеются вдали очертания кораблей. Волны оттягивают назад, туда, где цвет морской воды темней. Где он страшный, почти чёрный, потому что там, дальше, от дна уже не оттолкнёшься. Хочется выбраться назад, на рыхлый песок или на крупную гальку, но не к воде цвета ночного неба, потому что дна - нет.
Но волны не отпускают, волны бьют по голове, затаскивают под воду, затягивают на глубину, неприятно жгут глаза солёной водой.
Неприятно. И море, и шторм, и глубина без дна.
Вода становится отвратительна, и от холода воротит.

Кран счастлив, что выплеснул всё, что в нём находилось. Это похоже на крик, если бы кран мог кричать. Его крик породил воспоминания.
Воспоминания, которые слишком яркие, которые вдруг захотелось стереть, они кажутся такими далёкими, такими чужими. Будто не собственные.

В другом конце квартиры раздаётся еле слышный свист. Как будто у того, что его издаёт, не хватает сил быть громче. Свист сиплый, хриплый, почти беззвучный.
Чайник.
Чайник?! Когда человек успел поставить чайник?.. [NIC]Кран[/NIC] [STA]• • • − − − • • •[/STA] [SGN] [/SGN] [AVA]http://s7.hostingkartinok.com/uploads/images/2015/01/5ab94fb1a5029a6f568e0e2924bcccd4.jpg[/AVA]

В квартире то и дело чувствуется чьё-то присутствие. Это либо раздражает, либо пугает, но никогда - оставляет равнодушным. Словно не ты замкнулся в квартире от внешнего мира, а квартира замкнула от него. Запечатала.

Огонь медленный, но это не делает его добрее. Он одинаково горячий и злой, будь то зажжённая спичка или целый пожар.
Лёгкое пламя щекочет дно. Его языки, едва дотягиваясь, вылизывают чайник, пока что не обжигают, пока что - всего лишь тёплые. Это могло быть приятным, если бы чайник не знал, что последует после.
Огонь - это, пожалуй, лучшее средство, которое может вывести кого угодно на чистую воду. Если бы чайник имел секреты - он бы высказал их все, он бы рассказывал без остановок и не раздумывая о смысле выданного. О, он бы всё, всё рассказал огню... Но у чайника нет секретов. И чужих он не знает. Поэтому каждый раз, когда его ставят на огонь, ему приходится просто бездумно кричать. Он бы и рад сдерживаться - да не получается.
Он бы и рад врать - но не умеет.

Языки голубоватого цвета, вырывающиеся из-под конфорки, медленно из тёплых и мягких становятся обжигающими и колючими. Медленно. Очень медленно. Сегодня его поставили на мучительно медленный огонь. Чайник не понимает, зачем это происходит, какова цель день ото дня раскалять его на ненавистной плите, но это похоже на замкнутый круг, страшный ритуал, цель которого в вечном повторении. Сначала огонь нагревает до боли его дно, затем переходит во внутрь, доводя до кипения и переполняя паром.
Чайнику очень жаль, что он вынужден это терпеть. Он был бы не против, чтобы у него откололся носик или сломалась ручка и его выкинули на помойку. Что угодно лучше, чем это.
Медленно тишину кухни разгоняет свист. Сначала очень тихий и почти незаметный. И никто не приходит.
Огонь продолжает свои пытки и свист начинает расти. Чайник кричит не ради того, чтобы кто-то пришёл - в эти моменты ему всё равно, он не способен осознавать свои действия. Он кричит только потому, что невозможно не кричать.
Свист нарастает и нарастает, теперь он вполне громкий для того, чтобы можно было услышать в другой комнате.

Ох, как же чайник кричит.

Горячий пар вырывается и растворяется в воздухе. Ручка раскалилась и теперь за неё нельзя браться. [SGN] [/SGN] [NIC]Чайник[/NIC] [STA]свистеть в доме - плохая примета[/STA] [AVA]http://savepic.net/6577748m.jpg[/AVA]

Он пришёл. Человек, что ежедневно ставит его на огонь, пришёл.
Чайник едва заметил это, он почти ничего вокруг не видел. Он кричал.
Ох, как же чайник кричал...
Свист, хриплый надрывный свист:
- А вот и ты, сссссука.
Обжигает его раскалённой ручкой, что даже не в сто раз рез меньше, чем то, что испытывает он сам. Что ещё он может сделать? Только это. Отдать своё тепло. Отдать свой жар. Раскалить что-то, помимо самого себя.
Чайник бы с радостью затопил всю эту кухню в кипятке. Чтобы смотреть, как заживо варится её хозяин, как раскаляются ножи и вилки, как растворяются пластиковые ручки, как остывает холодильник, как слазят со стен обои и как дохнут бегающие по плитке тараканы. Возможно, только передав те же чувства другим, он бы перестал кричать.
И стал бы смеяться. О, он бы громко смеялся. Громче их всех. Заглушил бы своим смехом любой свист или крик, не будь ему так больно.
Человек орёт на него, пытается перекричать - но тщетно, чайник не может так просто взять и заткнуться. Он хотел бы, да он, сука, с радостью, но как это возможно, когда ты горишь?!
Резкий удар сбивает с толку. Поверхность плиты кажется неестественно холодной, волны кипящей воды покидают его, как покидает дурная кровь больного человека. Чайнику всё ещё больно, но его свистящий крик угасает.

Горячая вода, разливаясь по полу, не остывает. Она передаёт свой жар плитке на полу, стенам, всему, до чего сможет дотянуться. Становится жарко. Неприятно жарко: горячо.
Но это кажется естественным и... правильным. Всё и должно быть так: горячо. Чем горячее, тем больше шансов, что станет спокойнее, что жар выжжет из квартиры всю дрянь, что в ней сидит, что не даёт нормально вздохнуть, что наблюдает, наблюдает, наблюдает.
Маленькие, синие языки пламени, пляшущие на плите, переливаются, словно призывают к действию. [SGN] [/SGN] [NIC]Чайник[/NIC] [STA]свистеть в доме - плохая примета[/STA] [AVA]http://savepic.net/6577748m.jpg[/AVA]

- Возьми карабин и застрелись.
Если бы чайник умел говорить, он сказал бы именно это. Но он не умеет. Он, как ни крути, всего лишь чайник. В него наливают воду и ставят на огонь, он служит для приготовления чая, растворимого кофе и порошкового картофельного пюре. Его и сейчас можно было бы использовать по назначению, да не осталось воды. Кто будет его слушать? Правильно, никто.
Или сумасшедший. Чайник не обладает голосом, но посыл слышен: произносится собственными мыслями, ошибочно слышится из шума на улице. Галлюцинация или иллюзия. Не более. Если осознавать нереальность - значит, всё в порядке.
- За-стре-лись, - повторяет чайник. Или голос в голове. Или иллюзия. За окном громко сигналит машина. И дует ветер.
Почему именно карабин? Его нет в квартире; он совсем не удобен для подобных суицидальных замашек.
...Зачем чайнику вообще желать человеку смерти? Со зла? Обиды?
Или это не чайник желает?
Или это сама квартира хочет убить?
Квартира. Хочет. Убить.
Звучит жутко, гротескно и почти смешно. Квартира - это всего лишь стены, двери и мебель. Она не может желать точно так же, как чайник не может говорить. Глупый, озлобленный чайник. Пусть и дальше остаётся в своей кухне-тюрьме с ежедневными пытками.
Мысли, роящиеся в голове, хочется выкинуть. Выкурить сигарету, или попытаться заснуть, или посмотреть телевизор... [SGN] [/SGN] [NIC]Чайник[/NIC] [STA]свистеть в доме - плохая примета[/STA] [AVA]http://savepic.net/6577748m.jpg[/AVA]

Никого со мною нет
На стене висит портрет
По слепым глазам старухи
Ходят мухи
мухи_________
мухи_____________
Из окон в комнату заглядывают блики фар проезжающий мимо машин. В воздухе пахнет чем-то едва уловимым и странным, наверное, так бы пахла тревога, будь у неё запах.
Телевизор включён. Беззвучное изображение наблюдает за человеком по ту сторону экрана. Изображение кажется нечётким и оттого блёклым, чтобы рассмотреть, приходится едва ли не щурится. На секунду создаётся впечатление, что картинка в телевизоре тоже сужает глаза, будто пародирует, насмехается, наблюдает за реакцией. Хочется включить звук и узнать, говорит ли изображение, но пульта нигде нет. Наверное, упал и закатился под диван, как и всегда. Или находится где-то на видном месте, но упёрто остаётся незамеченным.
Хорошо ли, - говорю, -
под стеклом в твоем раю?
Человеку по ту сторону экрана сейчас явно лучше, чем человеку, застрявшему в этом тревожном состоянии. В этой тревожной, пахнущей отчаянием квартире. На секунду и вовсе появляется желание выключить телевизор, потому что картинка раздражает. Там, под стеклом старого ящика, - другой человек из другого мира. У него всё иначе и его жизнь - другая, возможно, более спокойная, возможно, менее. Он раздражает.
На экран садится муха, потирает лапки, словно затевает коварное. Интересно, она чувствует неладное? Слышится ли ей в тишине пустой квартиры не привычный свист в ушах, которым человек сам для себя возмещает отсутствие любых звуков, а нечто совсем, совсем другое?
Вряд ли. Мухе, наверное, всё равно. С чего бы её волновало.
По щеке сползает муха,
отвечает мне старуха:
— А тебе в твоём дому
хорошо ли одному?*
На секунду возникает вопрос, на который сложно найти ответ. Он не просто звучит в мыслях, он как будто тихо нашёптывается кем-то на ухо, из пустоты, словно возникший сам по себе: "Сошёл ли я с ума?".
Вероятно, нужно было спросить себя об этом многим, многим ранее. Сейчас дать ответ сложно. Почти невозможно. Что такое "нормально", где стоят рамки, кто устанавливает их и кто даёт определение? Как можно знать наверняка?
Сошёл ли я с ума?
Человек в телевизоре медленно кивает головой. И телевизор - выключен. И картинка - всего лишь собственное отражение. [AVA]http://savepic.net/6930610.jpg[/AVA] [NIC]Телевизор[/NIC] [SGN] [/SGN] [STA]говорящий ящик[/STA]
____________________________

* - стихотворение А. Тарковского "Портрет"

На выпуклом экране старого телевизора активно вещает молодая женщина с кучерявыми рыжими волосами. Она похожа на какую-то кинозвезду или известную певицу, мысль этой схожести так навязчива, что через неё не может пробраться воспоминание, кого именно она так напоминает. Женщина, по всему видимому, журналистка или ведущая новостей. Или каких-то политических дебатов. Камера периодически переключается на другого человека - мужчину в возрасте, с синим галстуком поверх голубой рубашки.
- Моя кампания предполагает существенные изменения в этой сфере, - с серьёзным лицом говорит он, иногда поправляя наушник в том ухе, которое не видно телезрителю.
На секунду помехи перебивают картинку, но быстро проходят.
- Мерзость, - говорит женщина перед тем, как изображение снова прервали беглые помехи.
Это слово как будто выводит из оцепенения. С чего ей произносить его в эфире? Не вяжется.
- Мерзкая, отвратительная погода: без конца льёт дождь и тучи никак не уходят с неба. Я не люблю такую погоду, она внушает тоску и тревогу. Я люблю солнце и лёгкий ветерок, тогда живётся приятнее и спокойнее. Было бы забавно, если бы на этот город обрушилась волна.
Неуместные и непонятные фразы льются из экрана и вызывают лёгкое недоумение. Странно, что женщина говорит об этом. У неё спокойный и монотонный голос, она говорит без выражения и у неё тусклая мимика. Она как будто скучает.
- Свет из окна почти не попадает сюда, освещение только от лампочек, а оно зрительно портит цвет кожи. И блеск у волос какой-то жёлтый, синтетический.
А потом звук пропадает: женщина немо открывает и закрывает рот, эмоции ничего не выражают, моргает редко.
- Следующий год будет сложный и к нему нужно подготовиться, - говорит мужчина с синим галстуком, когда звук возвращается. - А ты, ты, будь добр, не пялься.
На секунду создаётся впечатление, что человек в голубой рубашке обращается непосредственно напрямую к зрителю. Одному единственному, который это слышит.
- Мне неприятно на тебя смотреть, - медленно произносит женщина, когда камера переключается на неё. - Ты отвратительно выглядишь, будто не спал много суток, твои штаны в пятнах, а под глазами тёмные синяки. И живёшь ты в отвратительном месте.
- Там, в ящике, рядом с диваном, открой его, - говорит мужчина, активно жестикулируя руками. [AVA]http://savepic.net/6930610.jpg[/AVA] [NIC]Телевизор[/NIC] [SGN] [/SGN] [STA]говорящий ящик[/STA]

Чайник может вскипеть от злости: карабина нет. Нет и не было, стреляться не из чего, разве что прожечь себе висок зажигалкой, если в ней ещё осталось, чему гореть. Колода потрёпанных старых карт рассыпается по полу, пиковая дама и тройка червей отлетают в сторону и замирают рядом.
Пальцы шаркают по опустевшему ящику и неожиданно на что-то натыкаются: острый пластик больно впивается под ноготь. Сначала кажется, что это пика игрушечного солдатика, но это не солдатик, это маленький динозавр, которые обычно встречаются в детских наборах из магазинов игрушек. Динозавр раньше был полностью зелёным, но сейчас местами побелел, одна из коротких передних лапок оторвана, пасть открыта в беззвучном рычании.
Чей это динозавр? О нём нет воспоминаний.
Боковое зрение выхватывает зазор в дне ящика. Ах точно, дно - двойное. Под неплотно прилегающим деревянным прямоугольником пусто, только одинокая фотография: загнутый край, матовое покрытие.
На ней изображены четверо людей. Человек смотрит и видит себя в одном из них. Он молод, юн, он - почти ребёнок, в клетчатой рубашке и светлых штанах. Рядом стоит высокая тучная женщина в широкополой шляпке, у неё длинное летнее платье в незамысловатый узор и маленькая сумочка в руках. На шее жемчужное ожерелье, она единственная не улыбается: то ли забыла, то ли считает, что так выглядит лучше. Кто она? Мать? Нет, не мать. Бабушка? Слишком молода. Родственница? Едва ли. Подруга? Не знает...
Рядом с женщиной парень в лихо сдвинутой на бок кепке и футболке с номером три. Он широко улыбается и выглядит, как предводитель подростковой банды. А рядом с ним - молодая девушка, на ней короткий сарафан тёмного цвета, волосы заплетены в косу. Она смотрит немного в сторону. У неё красивая улыбка.
Почему-то не получается вспомнить, кто эти люди. Или когда эта фотография была сделана. На заднем фоне - подъезд, проходящий человек получится смазанной тенью. Нет воспоминаний. Никаких нет.
На обороте фотографии - текст. Глаза щурятся, руки подносят карточку ближе к глазам, но прочитать не получается, будто буквы скачут и намеренно остаются непрочитанными. Год закрашен чёрным маркером: 12. 07. ■■■■
Что же? Что же на ней написано?! Может, темно? Может, потому не видно?
Встать включить свет? Взять зажигалку?
Почти получается рассмотреть фразу "в гостях у...", но, может, просто кажется? Что же там написано?.. [NIC]Ящик[/NIC] [STA]двойное дно[/STA] [SGN] [/SGN] [AVA]http://savepic.ru/7391093.jpg[/AVA]

Лёгкий щелчок. Пробуждение. Свет слегка мигает, подрагивает, лампочка в состарившейся люстре старая и кашляет. Она чувствует себя неоправданно обделённой: она каждый вечер работает на износ, она отдаёт свой свет, она отдаёт своё тепло, а в замен - что? Правильно, ничего.
Но лампочка всё равно будет работать, будет светить, не обращая внимания на то, что её не замечают и что ею не дорожат. Она отдаст весь свой свет, до последней капли. Она отдаст себя. Не нужно ничего в замен. Ей не жаль.

Подрагивающий желтоватый свет падает на оборот фотографии. "В гостях у Марии". Тьфу, и оно того стоило? Где долгожданное просветление? Где скачок памяти? Кто ты, Мария, такая?!
"Мария"... Имя кажется знакомым. Вернее, оно и есть знакомым, эта женщина на фотографии та самая Мария. Родственница? Наверное, какая-то дальняя. Новый взгляд на фотографию будто переносит в тот солнечный летний день. Пыльная дорога у подъезда, равнодушные прохожие, старый подъезд, внутри с осыпавшейся штукатуркой. То был хороший день? Весёлый? Интересный? Почерк аккуратный и мелкий. На имени Марии чернила в ручке, вероятно, стали кончаться: оно слегка бледновато. Чуть ниже той же бледнеющей ручкой дописано: "В память об Александре". Рядом что-то всё так же зарисовано чёрным маркером. Кто такой Александр? Парень на фото? Или кто-то совсем другой? Что зарисовано маркером: года жизни?.. Вопросов больше, чем ответов.
Что это такое, когда собственная жизнь кажется чем-то далёким и незнакомым?..

Лампочка начала тихо гудеть.
Со мной всё в порядке, - тихо говорит она сама себе. - Я ещё долго прослужу. Я ещё долго...
Свет начинает подрагивать, мигать. По комнате заплясали причудливые тени.
Я не гасну, нет, - сквозь гудение, как мантру, повторяет она. - Я не оставлю в темноте комнату, я не оставлю в темноте тебя, я не дам себе перегореть.
В маленькой вольфрамовой нити, в прозрачной стеклянной оболочке, кто бы знал, что столько упорности? Тепла становится больше, чем света: лампочка горит, у неё как будто сильный жар, она готова вот-вот... умереть?
Умереть, - обречённо гудит лампочка. - Я готова умереть. Я умру за свет. Я умру за тебя.
Последние минуты агонии не видны стороннему наблюдателю. Лампочка вдруг загорается ярче, как горела всегда, будто перебои в электричестве прекратились и она готова светить так же исправно, как раньше. Но потом свет в последний раз мигает и раздаётся выстрел.
Наверное, именно так стрельнул бы карабин из мечт чайника. Хотя, нет, конечно, не так... Гораздо громче, гораздо сильнее. Но от неожиданности взрыв лампочки пугающий. По всей комнате разлетается стекло.
Всё резко погружается в полумрак сумерек. [NIC]Лампочка[/NIC] [STA]меня не ценили[/STA] [SGN] [/SGN] [AVA]http://savepic.su/5800704.jpg[/AVA]

На смену одной придёт другая. Лампочка умерла, да здравствует лампочка. Свет погас, да здравствует...
Новая должна была гореть так же ярко и светить так же долго. Но она не такая; она другая, её свет будто от луны, а не солнца, он уже не просто синтетический, он какой-то иной. Перепутал коробки в магазине. Недоглядел. Вместо тёплой купил холодную. Теперь комната, как пространство под уличным фонарём на втором перекрёстке от дома. Как студия фотографа. Как холодный, промозглый морг.
Но лучше ведь это, чем разряжённый телевизором полумрак?
- А мне казалось, хуже уже некуда. Теперь здесь ещё ужасней, - тихо констатировала женщина с экрана, скорым движением поправляя причёску.
Мимолётное воспоминание из детства на пару секунд вернулось снова. Оно тёплое и мягкое, но далёкое и потёртое, словно старая фотография. А затем память делает скачок.

Солнце медленно клонится к горизонту. С веток свисают сочные, спелые вишни. Почти не кислые.
- Четыре, - громко говорит парень в полосатом берете.
Он замахивается и кидает вишнёвые косточки в стакан, стоящий у забора. Стакан далеко и попасть сложно, он вот ни разу ещё не попал, а Александр - он умеет... Из семи раз - четыре. Две улетели дальше, одна стукнулась о стекло и отлетела. Совсем рядом. Так близко.

Александр. Тот самый? Тот самый. Тёплое, приятное воспоминание. На фотографии он выглядит всего немногим старше, чем в воспоминании. Полосатый берет был сдвинут точно так же, как и кепка на снимке.

На берегу шумно резвятся дети, трещит костёр ближе к лесу, а посередине озера плывёт одинокая лодка рыбака.
- Пять! - гордо заявляет Александр. - Пять минут! Не веришь?
Его улыбка хитрая, как и прищур глаз, с тёмно-каштановых волос капает вода.
- А смотри!
Александр ныряет под воду. Вода мутная, его плохо видно, из-за ряби он почти исчез. Шесть, семь, восемь секунд... Минута... Минута и десять... На секунду, чуть дальше места, в котором он нырнул, появляются небольшие круговые разводы. На воде что-то есть. Что-то едва заметное.
- Соломинка! Соломинка - не честно!

Наверное, друг. Или двоюродный брат. "В память об..." Что же с ним произошло?
Память - как огромный ящик с сотнями папок. Перебираешь, перебираешь, ищешь нужную, не можешь найти. [NIC]Лампочка[/NIC] [STA]я не она, другая[/STA] [SGN] [/SGN] [AVA]http://savepic.su/5800704.jpg[/AVA]

Рыжеволосая женщина напоследок вскидывает брови и пожимает плечами. Чёрные ставни выключенного телевизора схлопываются на ней, мигая на прощание белым светом. Теперь поверхность пуста, и в комнате теперь тихо.
Настолько тихо, что слышно жужжание летающей под потолком мухи.
- Я виноват. Это из-за меня, - тихий голос разрезает тишину, а вместе с ней дрогнул барьер памяти.
Дрогнул, но не пал: что-то мешает, не даёт заглянуть дальше. Что-то сдерживает. И оно сопротивляется.

В тот день моросил лёгкий дождь, но было тепло, только ветер обдувал прохладой. Зонта не было ни у кого, дождик оказался столь же внезапным, как и дальнейшее происшествие.

Приоткрывшаяся завеса высвободила кусочек воспоминания. Но мозаика не сложится без все остальных. Нужно напрячь память, нужно вспомнить, нужно...

Кто-то пустил на воду кораблик из газеты, но его быстро прибило каплями усиливающегося дождя. Похолодало: уже нужно уходить домой. Но его нет... всё ещё нет.

Тревожные настроения вдруг пронзили память, как игла пронзает живую плоть. И даже холод из воспоминания будто бы высвободился, заставил поёжиться, вызвал дрожь. Или дрожь не из-за этого?..

В рюкзаке лежит чистое полотенце: оно толстое и мягкое, обернувшись в него, можно согреться. Погода ведь становится всё хуже и хуже, вся вода идёт рябью от бьющихся капель, люди уходят с озера, прикрывая головы сумками и покрывалами. На песке остаются маленькие кратеры.

Барьер. Сопротивляющийся. Не дающий вспомнить.
Что было в тот день? ЧТО?

Дождь усилился и... и...

Были ли в тот день молнии? Это важно, это отчего-то очень важно, будто молнии - ключевой элемент в разгадке...
Виноват ли? Виноват?!
Молнии, бьющие в песок и в воду, молнии, не касающиеся земли, а просто мечущиеся по небу... Далёкие раскаты грома, или - тишина? Было? Или не было?
"Отвечай!" - грозно рявкнул чей-то голос внутри.
И ещё один вопрос, которые звучит тише, но кажется не менее важным: какого цвета?.. Какого цвета были кроссовки, небрежно скинутые почти у самой воды: синие или белые?

С экрана телевизора теперь снова смотрит знакомый и одновременно такой далёкий человек. Блеклое отражение. [AVA]http://savepic.net/6930610.jpg[/AVA] [NIC]Телевизор[/NIC] [SGN] [/SGN] [STA]говорящий ящик[/STA]