[NIC]Aegon I Targaryen[/NIC][STA]the blood of the dragon[/STA][AVA]http://sh.uploads.ru/t/NIJX3.png[/AVA][SGN][/SGN]

     "Поначалу я, конечно же, не понимал, что нахожусь в гостях. Что гибкий, покладистый мир, наполняющий все вокруг меня, ни что иное, как чья-то фантазия, довольно смешная и нестабильная. Любопытно, как я должен был чувствовать себя в заложниках иного подсознания, вне ведения грядущего и прошлого, для меня в самом деле являющегося будущим. Ведь интуитивно я и здесь был хозяином".
    Они появлялись отрывками, каждый раз в новом месте и не похожие на предыдущие. О прошлых практически никогда не оставалось воспоминаний, кроме какой-то твердой уверенности о положении вещей - так и не иначе. Ландшафты сменяли один другой, словно плыли по вязкой дымной реке, то утопая в плотной, багровой жиже, то, наоборот, всплывая где-то позади, но спереди, очень знакомые, как для впервые увиденных. Не оставалось никаких сомнений, кем именно они были созданы, кто руководил парадом материков, закатом и рассветом на небосводе, в чьи ладони тихо уплывала ее ночь, уютная и беспечная пока еще. Эйгон никогда не мучился вопросом, что именно он здесь забыл, с кем так упорно его связывали объединенные, радикально отличные миражи схожего наполнения, но противоположного направления. Проникновенный, навязчивый полутон и отравляющий шепот по фурье то монотонно, то обвинительно-эмоционально повторяли одинаковые слова - "Новая эра", "Другая эпоха", "Всадник, преклони колено! Всадник!" и лязги мечей, отдаленной совсем глухой конницы, а после взмах немыслимо огромных крыльев, - от них Король пробуждается под забвение другого. На сей раз Эйдос обрел блеклые цвета, холодные серые тучи над головой Таргариена, от своей тяжести кажущиеся слишком низкими, обманчиво непробиваемыми и полными. С них сыпались белые теплые хлопья, садились на плечи и тут же осыпались книзу, на коже оставляли горелое, чуждо-ласковое тепло с запахом тлеющей древесины, раскаленного камня и испарины. На голову Эйгона садился пепел, под ногами разлетаясь вихрями от уверенного шага, лениво опускался обратно, словно дразнил собственной неуловимостью. Воздух оставался холодным, пепелище на земле его не согревало, существовало отдельно и продолжало тлеть живописными, беспечными искрами. Похоже, это была четвертая попытка отыскать всадника, бесстрашного мужа, способного приручить, оседлать и подчинить легендарного внушающего страх вместе с благоговением дракона Эссоса. Первый? Второй сын Безумного Короля? Эйдос словно умышленно изводил, окутывая непроглядной мглой наследника Вестероса, потомка короля тем великого и прославленного, что подведет государство прежде к разрушению, а после, на обломках, возрождению. Тропою воткнутых в землю копий, взлетающих под кроны деревьев горелых знамен, Таргариен повстречался с нею лицом к лицу. Подошел вплотную, столько же удивленный, сколько заинтригованный иронией увиденного. Совсем юная и нежная Дейнерис Бурерожденная стояла в каком-то мизерном расстоянии от него, смотрела прямиком перед собой и не видела. В отличие от нее, Эйгон мог чувствовать дыхание напротив стоящей, прикоснуться и остаться незамеченным, таким же фантомным и иллюзорным, как все для нее вокруг созданное. Какое-то время рассмотрев ее, Драконовластный отошел с пути, за ногами его растворились пузыри, осыпались цветы и согнулись в погибели, на них осыпался пепел, а на прежнем месте Эйгона возникло зеркало, привлекло внимание Дейнерис.
    Вопрос заблудившейся во сне девочки был услышан много ранее, но только теперь смог обрести материальную, осмысленную форму ответа. За спиной принцессы стоял Эйгон Первый, лорд Семи Королевств, король Андалов и Первых Людей, точь в точь, как величал себя Роберт Баратеон. Таргариен смотрел на Дени неприятной, недоброй улыбкой, стоя перед ней на порядок выше, положив обе руки на рукоять меча. Призрачный мир сновидицы рассеивался под натиском чужеродного Эйдоса, талый снег теплел и становился легче, отступали просторы, сменяясь копьями и знаменами, словно до узнаваемости реалистичная пелена спадала, обнажая сокровенное.
   - Кто ты?

Отредактировано монголия (2015-06-29 15:49:28)

[NIC]Aegon I Targaryen[/NIC][STA]the blood of the dragon[/STA][AVA]http://sh.uploads.ru/t/NIJX3.png[/AVA][SGN][/SGN]

Она словно тисненая из металла, отбеленная и посыпанная пудрой для создания иллюзии недолговечности, стояла перед королем неповоротливая, скованная не понятно кем и ради чего, накренившись под весом всего подвластного, истощенного и совершенно для нее не зримого. Любопытно вздернутым носом, россыпью непослушных серебристых волос похожая на его жену, одну или другую, как если бы Эйгон забыл их, потерял среди пепла и копий в чужом сне, а после обознался - мимолетное, контролируемое воспоминание, кем-то подсаженное дразни ради. Глядя на нее такую, сложное тождество прежних мест не складывалось в общую картину, вечные звуки уровня движения литосферных плит, гладкие на эхо и щербатые на ощупь, обманывали или лукавили, забавляясь бесконечной игрой в превосходство, путая короля, скребли на задворках сознания когтями противоречия. Гордо прозвучавшее "Бурерожденная" сквозило штормами, рваными дырами последних из рода Таргариенов, брешью вымирания, падения Его великого правления, вызывая в Эйгоне горечь прародителя и стыд потомков. Лицо его не доброе тронул мрак,  оттеняя веское неодобрение, неприятие абсурдности до встречи ему известной, но в манере претенциозного утверждения примерзкое до отвращения. За спиной полчища Вестероса тлели от когда-то сколько немыслимого, столько неоспоримого решения Эйгона объединить Семь Королевств, пророчески выжженные превосходством валирийской крови, такие же реальные, как узурпатор Баратеон, загнавший Дейнерис на край мира, обрекая скитаться годы, скрываться от недругов и не питать надежд вернуть по праву принадлежащее.
Из пепла за спиной Завоевателя поднялись короны, от горячих вихрей черненные сажей, прежде сломанные в инкрустации, погнутые в осаде, насаженные на мертвые головы былых королей. Беззвучно выстраивались клином за спиной Таргариена, обрастая свои мощи живыми лицами, волосами, одеждами. Не глядя в сторону Дейнерис, только друг на друга, они держали опущенные мечи величественно, с былым достоинством правящей руки, наступали на корни и листья, заходили в чужой сон смело, предвзято, брезгливо шаркая ржавыми латами по цветам, оставляя борозды на земле по клинкам. Безмолвны они повторяли шепотом: "Всадник!", "Отыщи всадника!", "Преклони колено, всадник!", не обращая внимание на парад на другой стороне Таргариен отвечал, произнося титул  настолько легко, словно никто и никогда у него не отнимал права быть лордом Семи Королевств:
- Король Вестероса, Эйгон Завоеватель, - и в ту же минуту падшие короли обернулись на Дейнерис, зашипели, закричали безязыкие неистово, оглушительный стон их резал уши, проникал гноем под кожу, а затем в мгновенье затих. Призраки осыпались вместе с золотыми коронами, просочились в землю и исчезли.
Таргариен сошел с места, все еще не отпуская меча, мягко шагая по пеплу на восток, за ним следом смещался его Эйдос, по эпсилону зализывал на сон принцессы зловонной гарью. Как на гостя, он казался слишком несговорчивым, пристально сосредоточенным на одной из двух последних, лениво раскапывая причину сложно укладывающейся встречи. Изнутри определяя цели, король откровенно не юлил, настоятельно требовал, покуда требования его не будут исполнены.
- Где твой брат Рейгар, Последний дракон? - Заданный под ноги вопрос прозвучал обвиняющим, холодным тоном, подчеркивая принадлежность кронпринца. С ним должен был встретиться король, не с Дейнерис.

Отредактировано монголия (2015-07-02 15:44:52)

[NIC]Aegon I Targaryen[/NIC][STA]the blood of the dragon[/STA][AVA]http://sh.uploads.ru/t/NIJX3.png[/AVA][SGN][/SGN]

Из глаз ее потусторонних, иных, переполненных и вышедших из берегов озер, по устью маленьких ресниц тянулись реки горькие, соленые, слепые. Как шоры загнанной лошади в мыле, от съехавшей подковы на тореном пути, смывали страхи и печали рухнувшей пирамиды чужих открытых судеб, облизанных язвенными языками, украшенных победоносно тухлой рыбой, своих желаний не тронутых реальностью, миражей маленькой девочки с Драконьего Камня брошенной запросто в геенну огненную, ей теперь чуждую, но королю родную. Ее отсекли, отняли руки, хвосты, отрезали половину и поделили на четверо, разграничивая между верой и псевдорелигией, маленький несуществующий культ давно утраченного, угасшего существования. Забрали кислород, подали яду и попросили развернуться в фас, для красоты картины, насмешки узурпатора подводя к самому краю якобы истомых, вожделенных амбиций, замещенных жерлом примерно ада, если таковой имеет место быть. Эйгон смотрел и видел робость, неуверенную зыбкость шаткого влияния воспитателей, сиделок, обрюзгших грузных торшагей на рынке воли и свободы, по узнику на каждое запястье, по стражнику на вдох, на выдох, смотритель на лодыжки и, да, конечно, копья в спину. Таким же образов и Эйдос короля наступал на крошечный, иллюзорный мир принцессы, пожирал тьмою насмехаясь, крошил под мглой и сыростью когда-то мнимое имущество, на самом деле не более, чем прах. Раскачивался, не сводя глаз с Дейнерис, вслед за королем покорный, обличая границу бездны между предком и потомком, ныл и скрежетал очевидной разницей, понятной для агрессора и рассеянной хозяйкой. Находясь в чужом сне, в чужой идее, Таргариен подминал под себя все звуки, колебания ветра и движение трав, расположение светил и течение времени, затягивая Дени еще дальше, глубже в забвение, путь из которого обратно устланный гвоздями, шипами, горячими углями осыпается в небытие. Взгляд пристальный, пронзительный, с точностью мясника открывающий все внутреннее блуждал по ней, то пропадая за крепкими обожженными стволами каменных деревьев, то возникая заново острее лезвия, презренно. Останавливался, говорил с кем-то, не с ней.
- Это и есть ваш всадник? - Похожий на безумца оглядывался за плечо, снисходительно хрипел одному Эйдосу, словно живому, упрекая в ошибке. Голоса в ответ шипели детским смехом - "Это и есть ваш всадник? ... Всадник... Ваш! Наш! Это и есть?" Они ли, падшие короли здесь ожидали встретить Рейгара? Прославленного кронпринца Вестероса, благородного и мудрого провокатора дома Баратеонов, молот и жернова королевства приведшего его по краю в другую эру. Эйгон вышел вперед, нажимая легкой стопой на тленные кости поля боя, под ним трескались и раскалывались черепа, суставы умерших, но не погребенных, стонали жалобно и затихали. Здесь, стоя перед Дени он чувствовал пряный запах трав крошечного оазиса, на который по странной, своевольной прихоти не заступал, и говорил с ней о понятной, ее наивной форме событий:
- И как называешь Попрошайку ты, Дейнерис?  - Голос короля прозвучал с иронией, отдавая неверием, скептическим сомнением потусторонней реальности. Из небольшого ряда слов, озвученных Дейнерис на его простые, казалось бы, вопросы, он не услышал ничего достойного, влекущего парадокс несокрушимости Таргариенов. Как будто время завело початый Эйгоном род правителей Вестероса на затворки общества, в холодный, прозябающий тупик, ожидание скоропостижного освобождения. Король не верил ни единому слову принцессы, отрекался неизбежностью и сам, без лишней помощи восставших, подталкивал ее к легкому решению. На плечо, у нежной белой кожи, лезвием Блэкфайра к шее принцессы Таргариен задавал мнимо бесконечную череду вопросов, как будто допытывался тех истин, о которых ведает гораздо больше наследницы, но изводит ее, мучит снаружи, задевая хвори, о которых никто не знал.
- Может я должен убить тебя? И ты падешь, как пали твои братья, отец и союзники? Будешь гнить без памяти и рода, Дейнерис Недостойная, м?
В серебряном отражении меча, приставленного к горлу Дени, промелькнули крылья. Прорезали серые, вязкие тучи над головами и отразилось солнце, не возникшее в небе Таргариенов, но согревающее на лезвии меча. Как будто что-то отдельное, иное от Эйдоса короля и оазиса принцессы существовало в том мираже, невиданная сила, несокрушимая мощь под прозрачным куполом, агрессивная, сопящая в обе огненные ноздри, с глазами, словно жерлами, созидательной угрозой.

Отредактировано монголия (2015-07-14 14:48:39)