Шервудский лес тихо покачивал листвой в такт его шагам. Изумрудная летняя листва, уже утратившая сочность весенних красот, шелестела пышными кронами старого, повидавшего многое на этой земле леса. Этот лес видел восходы и падения стольких королей, сколько не уложились бы в голове хотя бы одного из них. Этот лес знал наизусть сотни сотен тайн, до которых человечеству не достигнуть, пожалуй, уже никогда. Но лес спокойно и безмятежно продолжал жить, шуметь летними днями, повинуясь порывам строптивого ветра, летавшего вокруг Туманного Альбиона, засыпая, умирал каждую зиму, и, пробуждаясь, воскресал каждую весну. Порядок и закономерность сотни сотен лет. В этом было его предназначение, в этом была и его мудрость. Жаль, что люди были слишком высокомерны и злы, чтобы научиться у Шервуда истинности мироздания.
Робин неспешно шёл по уже давно известным ему тропинкам, задумчиво глядя себе под ноги. Маленькие веточки, камешки, иногда даже шишки, которые он отпинывал прочь, мелькали перед его глазами, исчезая под подошвами сапог. С самого детства он проводил здесь так много времени, убегая и прячась в самую чащу. Потому теперь она, густая и, порой, непроходимая, уже не была страшна двадцатилетнему графу Хантингтону, знавшему почти каждую извилину, каждую самую мелкую тропинку. Этот лес стал для него отцовским домом. К этому лесу он старался прислушиваться, успокаиваясь тогда, когда боль и одиночество настигали врасплох, не давая передохнуть. С самой гибели отца этот лес стал спасением для Робина Локсли, восьмилетним мальчишкой убежавшего из родового замка на целых пять дней. Он сумел выжить тогда и вернуться, и с того дня никому не рассказывал, почему. А ему, ставшему сиротой, единственному наследнику рода Хантингтон, было прощено всё.
Но с того дня прошло уже двенадцать лет и жизнь его изменилась. Теперь он был статным юношей, чьи светлые волосы свисали до плеч подобно героям из романтических песен, которыми менестрели тешат сердца юных дев. Сильный и ловкий, не ровня своим сверстникам, он пытался управлять своими землями, как того желал бы покойный отец. Всего год назад он впервые полюбил. Марион Найтон первой удалось украсть его сердце, и Робин был уверен, что последней. Юный граф не относил себя к легкомысленным повесам, просаживающим родительские деньги на бесконечных пирах и турнирах, и потому счёл важным скрепить узами брака свою любовь. И теперь он был помолвлен с прекрасной девой вот уже восьмой месяц. Весь Нотингем ожидал их свадьбы, радостно перешёптываясь, видя жениха и невесту вместе на воскресных службах, если бы не призыв Короля.
Робин не спал две последние ночи, всё больше и больше погружаясь в тяжкие раздумья. Решение, что он должен был принять, разрывало на части всё, что существовало вокруг него все эти годы, задевая даже тех, кого он любил. Крестовый поход, призыв на который был делом добровольным для находящегося в его положении представителя знати. Но молодой Локсли всё никак не мог отвязаться от настырного чувства необходимости пойти вслед за своим Королём. Своей тяги он не мог объяснить даже самому себе, пытаясь разумом разложить в ряд причины и последствия. Но сердце, превозмогая рассудок, твердило об ином, всё пытаясь дотянуться до других земель, лежащих слишком далеко от всего, что он знал. От великого леса, учившего его мудрости.
Война в границах совершенно иного мира – она не пугала его, но твердила, что пройти её, значит для него выполнить свой долг. А остаться здесь, значит обречь себя на повторяющиеся, цикличные сожаления, из года в год, из десятилетия в десятилетие. Потому, что он был ещё слишком молод, чтобы внять всей мудрости леса, всей без остатка. За тем он и пришёл сюда сегодня: чтобы услышать ответ там, где всегда его получал. Но не только от могучих столетних деревьев.
Робин остановился, поднимая голову от земли и оглядываясь. Он достиг пункта своего назначения, места, где сам же назначил встречу той единственной, что забрала его сердце. Она знала это место, около года назад он сам приводил её сюда, показывая те места, где фактически вырос сам. Здесь он попросил её быть его женой. Здесь он хотел рассказать ей о самом тяжёлом своём решении, и услышать её ответное слово. Робин вздохнул и обернулся, завидев силуэт приближающейся всадницы. Ещё немного и он увидит её лицо, улыбнётся ей в ответ и прикоснётся на мгновение, помогая спешится. Пусть она была его невестой, он ещё не имел на неё права, и не мог позволять себе большего, чем проявление вежливости и учтивости. Пусть даже так сильно хотел обнять её, ощутив тепло её тела. Особенно теперь, когда своими руками отказывался от выбранного, пошагово выверенного будущего.
- Марион! – улыбнулся он, но улыбка вышла печальной.
Молодой граф подошёл к своей невесте, останавливая за поводья её верного скакуна, и подал руку, чтобы леди Найтон могла опереться на него.

[NIC]Robin of Loxley[/NIC][STA]Ничто не забыто. Никто не забыт.[/STA][AVA]http://funkyimg.com/i/ZmmW.jpg[/AVA][SGN]
[/SGN]

Он взглянул в её прекрасное, милое сердцу лицо, заметил, как солнечный свет переливается в крупных кольцах её длинных волос, но более всего – как светятся любовью её глаза.
- Ты похожа на майское утро, - улыбнувшись сердечнее, нежно проговорил он, повторяя слова, которые сказал ей при самой их первой встрече. Его Марион, его Весенняя Королева.
Робин не выпустил её, отводя в сторону от коня, который тут же принялся щипать высокую лесную траву. Шервуд сгущался вокруг них, не угрожающими ветвями столетних деревьев, но будто стремясь защитить, уберечь – сохранить в бережности их любовь. Лишь этот лес мог дышать в такт вместе с Робином Локсли. Лишь этот лес слышал его и отвечал стуку его сердца.
Но сегодня, прислушавшись к его душе, лес волновался лёгким ветром, шумя листвой печально и тоскливо, не жаля отпускать его в далёкие чужие земли, куда влекла его судьба.
- Марион, ты знаешь, и я готов повторять это вечность: я люблю тебя, насколько только способна любить душа человека, - он встал перед своей невестой, взяв её за обе руки, и смотрел ей в глаза. Он хотел говорить искренне, ничего не утаивая от неё. Он понимал, насколько тяжки его слова, ведь сам чувствовал их вес, но не мог лгать ей, утаивая правду. – Но есть одно, что я должен сделать, и на что решился. И, перед тем, как сказать, я прошу тебя не считать меня трусом, захотевшим сбежать от обещаний, которые неосторожно дал. Клятве быть твоим, словам о любви к тебе, я буду верен до смерти.
Он крепче сжал её пальцы, бросив взгляд на её нежные руки. Он понимал, что отказывался от них, понимал, что сейчас, когда он скажет всё до конца, она отнимет их от него и, возможно, больше никогда не прикоснётся. Но он останется верен ей, пусть даже в иерусалимских песках его ожидает смерть. Он останется верен себе: последует зову сердце, говорящему идти вслед за своим Королём.
- Марион, я, - он тяжело вздохнул и вновь посмотрел в её лучистые глаза, - я решил ответить на призыв Его Величества и пойти за ним, в крестовый поход. Мой долг зовёт меня, Марион, и я чувствую, что должен выполнить его. Не должно сыну королевского рыцаря отсиживаться за своим титулом и знатностью крови.
Робин сглотнул сухую слюну. Сотни сотен раз за последние несколько дней он придумывал подходящие слова, прокручивая в голове возможный разговор. И ни один из них не было настолько тяжёл, как этот. Локсли смотрел в лицо своей невесты с той искренностью, на которую только был способен, но в то же время взгляд его был твёрд, и по-настоящему мужественен, на что не были способны прочие двадцатилетние юнцы. Ведь он давно был старше своих лет.
- Я прошу тебя попытаться понять меня, если можешь. И я верю, что, рано или поздно, тебе откроются веления моего сердца. Ведь оно одно на двоих у нас с тобой. Для меня нет ничего тяжелее, чем расставаться с тобой. И там, на чужой земле, я буду биться не только за короля, но и за то, чтобы вернуться к тебе.

[NIC]Robin of Loxley[/NIC][STA]Ничто не забыто. Никто не забыт.[/STA][AVA]http://funkyimg.com/i/ZmmW.jpg[/AVA][SGN]
[/SGN]