Сейчас перспектива жить с одной рукой казалась гораздо лучше, чем замерзнуть насмерть. По крайней мере он был уверен, что всю жизнь работать на Дозор как раб в Астапоре – слишком большая цена за спертую лошадь, к тому же так неудачно. Если бы не орущая детина фермера, то возможно и торчать здесь сейчас не пришлось бы, и тайно бегать в свободное от службы время в соседнее от Черного замка село тоже не надо было бы. Хотя жить с одной рукой было бы совсем непросто, особенно с его то семейкой: сдающим позиции разваливающимся отцом, тремя сестрами, вечно брюзжащей матерью и необходимостью как-то держать кузню. Никто и не удивлялся, когда Родмур украл лошадь в деревне на пути из Замка. Впрочем, даже вполне объяснимые причины его поступка не смогли защитить его от законного наказания, что б этого орущего ребенка, так не вовремя разбудившего владельца конюшни. Родмур наказанию не сопротивлялся.
Ворона поправил черный мех на вороте и плотнее запахнул плащ, спасающий его от холодной смерти. Перед его глазами сливались в одно темное пятно бесконечные и стройные сосны, беспорядочно растущие вокруг замка Крастера. Белая дымка витала повсюду в воздухе и с каждым порывом ветра с промерзшей земли поднимался столб снега, заполняющий все пространство вокруг. Правда вся эта красота была Родмуру до ср……
-В три тебя сменит Нико,-вышедший из «замка» лорд-командующий прервал мысли рядового. Смуглый, темноволосый юноша оглянулся на командира и кивнул, снова уставившись на сосны. Мужчина не стал на долго задерживаться на улице, мерзнуть лишний раз никого не тянуло, даже Джиора. Поэтому, только дождавшись ответа солдата, он поспешил вернуться в дом.
-Так точно,-больше и произносить-то ничего не хотелось, с каждым словом тепло будто уходило из тела, а во рту все замерзало, стоило только его открыть. В отличие от климата всего Вестероса, да и пожалуй от климата около стен, здесь все замерзало на раз, ночтью уж точно. А как было бы хорошо оказаться сейчас в родной деревне близ Росби, отдохнуть, поспать или же отправиться на воскресную ярмарку на дороге из Замка к Синему Долу, да и вообще что угодно было бы сейчас лучше, нежели торчать тут и отмораживать зад.
Негодуя, Родмур поднялся на ноги, разминая колени и приседая, стараясь согреться, он начал устало отряхивать воротник от осевшей на нем влаги. Кристалики льда, наросшие прямо на мех, раздражали и морозили подбородок, неприятно его царапали. Погруженный в попытки сохранить тепло Родмур почти не заметил, как в этой деревянной лачуге, которую Крастер гордо называл замок, стихли почти все голоса. Несмотря на то, что еще час назад дом гудел и был наполнен разными звуками, разговорами, шумом шагов и бьющихся чарок с горячим питьем, сейчас ничего этого не было. Только тихие женские голоса, едва слышимые с улицы сквозь завывание ветра и звон, неприятно давящий на уши.
В сидячем положении даже в самой теплой одежде человек начинал мерзнуть, так что садиться обратно на свое место Ворона не стал, начав расхаживать около своего поста. Он то смотрел под ноги, то поднимал пустой взгляд в лес. Рассматривая эти бесконечные деревья начинала кружиться голова от однообразия, хотя сейчас мозги на столько промерзли, что даже это было не важно, все будто смывалось в одно бесформенное пятно.
Отдаленно похожее на лай завывание псины Джона заставило Родмура встрепенуться. Правда это он тоже сделал с опозданием в полминуты или даже целую минуту, а когда оживился, колючий снег уже бил в лицо, загоняя холод под плащ и кожаный бронник. Мужчина прищурился, приставляя ладони к глазам и будто делая из рук шоры, оглядываясь. За столбом снега было почти ничего не видно, хотя казалось, что в паре метров впереди нет даже намека на ветер. Пытаясь спасти свои глаза от его уколов, Родмур сделал несколько шагов вперед, осматриваясь и оглядываясь.
Зерушка Сноу не стала бы просто так лаять или выть, бог знает как этот звук можно назвать, так что нужно было бы хотя бы осмотреться. Впрочем, этот самый лай оборвался почти на середине и стоило этому произойти, как Родмур тоже прекратил свое движение. То ли ему в глаз попала крошечная льдинка, то ли снег впереди так лег, а может это были ветви редких елей, переплетающиеся с тенями, но Родмур смотрел на белое, безжизненное лицо. Плоское, похожее на луну и испещренное морщинами, отдаленно напоминающее лицо человека. Как если бы один из Старых Богов пришел сюда наказать мужчину за все грехи и за сомнения в них. Родмур застыл, начав так кстати мысленно вымаливать прощение, смотря на существо, а внутри у него все медленно покрывалось ледяной коркой, даже дышать становилось сложнее.
Ворона сделал едва заметный шаг вперед, будто приводя в движение сложный механизм или мельницу, которая не работала из-за одного маленького застрявшего камня. Лицо тут же отвернулось и стали видны его плечи и длинное, худощавое тело такого же мертвецкого цвета. Оно поплыло дальше, держа что-то в руках и не обращая внимания на Родмура, который явно не представлял для существа опасности, да и мужчина сам не хотел бы вставать на пути у Этого. Стоил только ходоку отвернуться, как в лицо мужчины снова ударил снег, заставляя закрываться ладонями и щурится, спасая глаза. Когда Ворона снова смог открыть их, вокруг уже никого не было, а мысль о том, что он только что видел белого ходока была похожа на детский кошмар, от которого невозможно избавиться, сколько не убеждай себя в том, что его не существует. В конце-концов ему порядочно отморозило мозги за эту ночь, да и подробные рассказы о белых ходоках от Ворон-северян тоже играли в этом свою роль. Родмур махнул рукой, уговаривая себя, а затем разворачиваясь обратно и трусцой возвращаясь на свое место, каждые пару секунд оглядываясь назад.