♫ ryan amon – moonlit melody
Ванда не помнит когда именно начались кошмары. Но Ванда помнит каждый из них. Она была бы и рада забыть, но ее кошмары - это ее проклятие. Детские страхи, воспоминания, призраки прошлого всегда неустанно следуют за ней по пятам. Казалось, тогда, на базе в Соковии, (господи, как же давно это было!) эксперименты фон Штрукера только включили все тумблера в ее голове до предела. Ванда помнит все. Помнит свою камеру, помнит пристальные взгляды ученых Г.И.Д.Р.Ы., наблюдавших за своими подопытными каждый день. Помнит частые головные боли и практически постоянный шум в ушах. Ванде понадобилось слишком много времени, чтобы научиться понимать и контролировать свои способности, перестать ощущать как голову сдавливают невидимые тиски, а пальцы плавятся от алой энергии. Перед лицом Ванды до сих пор стоит довольная улыбка самого фон Штрукера... что же, в череде этих экспериментов каждый из них получил желаемое.

Ванда не помнит когда именно начались кошмары. Не помнит когда пришли те, другие. В них больше не было детских страхов, в них было мрачное будущее, приближение неминуемого, окутывающее противным липким страхом. То, что она видела, причинило ей боль. Это было разрушение. Конец мира. В этих кошмарах была сама Ванда. Она видела как ее сила снова выходит из-под контроля, как магия хаоса постепенно разъедает ее разум, сводит с ума. Ванда разрушает в своих кошмарах мир, сжигает города, убивает людей, наполняя истошным криком все свободное пространство. Она убивает Мстителей. Одного за другим. Убивает их семьи. Убивает друзей. Остается только боль. Кошмары выматывают Ванду, ее нервы уже ни к черту.

Раньше Ванда думала, что может контролировать все свои способности, но это была ее очередная глупая ошибка. Магия хаоса - это ящик Пандоры, бомба, готовая взорваться в любой момент. Ванда понимала, что ей нужны тренировки. Поэтому все свои выходные, которые были у нее между уроками по самозащите с Капитаном Америкой, она посвящала именно этому. Но Ванда была слаба, морально и физически истощена, у нее ничего не получалось. Неудачи выбивали ее из колеи, сбивали настрой, доводили чуть ли не до истерики. Ванда злилась на саму себя, проклинала свои способности, а потом также резко остывала и продолжала тренировки снова.

Ванда слишком все усложняет, сама накручивает себя. Засыпая, Ванде кажется, что она чувствует чье-то незримое присутствие, холодное, практически невесомое прикосновение чьих-то рук, странный шепот на неизвестном ей языке. Каждый раз проваливаясь в сон ей кажется, что кто-то или что-то неумолимо затягивает ее в бездну очередного кошмара.

Она закрывает глаза и вновь оказывается наедине со своими внутренними демонами.
Только на тот раз все по-другому. Это не ее реальность. Не ее сон. Она оказывается стоящей в центре огромного слабоосвещенного зала, в дальнем конце которого виднеются три каменных фигуры, склонившиеся над чьим-то телом. Здесь поразительно, поразительно тихо, лишь только где-то рядом капает вода, от чего становится не по себе. Что это за место? Словно под гипнозом Ванда подходит ближе, этот момент для нее превращается в вечность, ступая тихо и осторожно, боясь привлечь чужое внимание. На массивном овальном столе лежит жуткого вида иссохшее тело, практически скелет, прикрытое белым саваном. Ванда отмечает непропорционально большую голову у этого существа, и не замечает как пальцы невольно дотрагиваются до ткани. В это же мгновение голову пронзает дикая боль, но только сейчас Ванда понимает, что это чужая боль. Боль тысяч людей, когда-то бывших в этом месте. Их страдания и мучения.

Да будут прокляты изверги истинные... Да будут прокляты их дети и дети их детей... Во веки веков... Бюргенверт... Бюргенверт... Богохульные убийцы... Изверги, одуревшие от крови... Искупление для грешников... Гневом Матери Кос... Милосердие для бедного, сморщенного дитя... Смилуйся, пожалуйста... Искупление для грешников... Наложи проклятье крови на них, их детей и детей их детей во веки веков... Богохульные убийцы... Изверги...

- Нет! Перестань! Прочь из моей головы! - крик полный отчаяния, эхом прокатывается по залу. Она хватается за каменный стол, чтобы сохранить равновесие, в глазах темнеет, а в голове нарастает безумный сонм голосов. Господи, пусть это все прекратится. Пожалуйста, пусть она проснется... Не в силах контролировать телепатию, Ванда делает резкий выпад руками, и по помещению прокатывается яркая алая волна, сметая все на своем пути, выбивая стекла и наглухо захлопывая все двери. Ванда на грани терпения, она чувствует как магия буквально кипит в ней, со всей злостью она пытается вытащить из свой головы это жуткое сновидение, но ничего не может поделать. Кошмар смешивается с реальностью, на миг Ванда теряет ощущение пространства. Где-то вдалеке звонит колокол. - Что вам от меня нужно?!

только так долетают до рая
до легчайшего пепла
сгорая
Драконий Камень, некогда бывший величественной твердыней Эйгона Завоевателя, ныне напоминал склеп и любой звук, нарушавший окутывающую его скорбную тишину, казался здесь чужим и неуместным. В бесконечно пустых и темных коридорах стоял затхлый запах, а если кто-то и решался пройтись по этим залам, то шаги его звучали оглушительно, неправдоподобно громко. День ото дня замок, внутри которого, казалось, остановилось даже время, все больше и больше погружался в безмолвие, от которого веяло смертью и тоской. Стены этой одинокой крепости, казалось, состояли из пустоты, а темные комнаты были населены лишь призраками прошлого, что навсегда остались здесь со времен драконьих владык.
уходи
тебе здесь не место
уходи...
Мелисандре было неуютно среди этих холодных каменных стен, пыли и паутины. С тех пор как она прибыла на Драконий Камень по приглашению леди Селисы, в ее комнате неустанно горел огонь и, казалось, красная жрица смогла наконец-то растопить лед тишины и сбросить саван молчания, она всколыхнула алое пламя, ярким заревом пробежавшее по стенам замка, прогоняя мрак и холод. Но, даже не смотря на то, что леди Селиса оказалась податлива, словно мягкая глина, и быстро открыла свое сердце для истинной веры, многие люди боялись. Боялись обжечься. Боялись неизвестности, боялись ее бога, боялись взгляда ее красных глаз и легкой полуулыбки, когда она проходила мимо. Они перешептывались за ее спиной, боясь называть даже имя. Они выплевывали жалкое, полное ненависти и яда ведьма и молились Семерым, чтобы она убралась отсюда как можно скорее. Старый мейстер Крессен был и вовсе подобен умалишенному придворному шуту в своем вечным брюзжании о ее ненадобности здесь. Заморская жрица была окутана ореолом таинственности, и она была чужой, вместе со своим никому не нужным богом.
Но в сердце Мелисандры горело жаркое пламя Р'глора, и асшайская жрица не была намерена сворачивать со своего пути. Простая истина этого мира такова, что люди видят лишь то, что хотят, одну грань из тысячи. Но было ли ей до этого дело? Нет, определенно, ведь ее вела более важная цель. Она видела это в огне. Пламя не лжет. Никогда. Она знает.
Вера убеждает. Вера подчиняет. Мелисандра жила своей верой, и именно вера привела ее ко двору Станниса Баратеона. Ночь за ночью, на Драконьем Камне, не смыкая глаз, она жадно всматривалась в языки пламени, в надежде, что Владыка Света, указавший ей путь сюда, дарует жрице следующую зацепку, знак, видение. Она ждала, но яркое пламя лишь хранило молчание, отражаясь безмолвием в зрачках женщины, словно было еще не время.
Все люди фигуры в борьбе Зла и Добра, Света и Тьмы. Мелисандра знала, что свою роль в нужный час сыграет каждый, ведь невозможно изменить то, что уже предначертано свыше. И сейчас, ступая в палаты Расписного стола, красная жрица шла навстречу своей истинной цели пребывания в замке. Именно здесь, среди дыма и соли, в день после долгого лета, когда звезды прольют кровь и холодное дыхание тьмы коснется мира, возродится герой и мессия, Азор Ахай, и тьма расступится перед ним. Именно это пророчество хранится на хрупких страницах древних асшайских книг. И именно это она видела это в огне.
она знала
пламя не лжет
не лжет...
Мелисандра шла, и тишина неохотно расступалась перед ней, и торопилась сомкнуться, стоило лишь ее шагам затихнуть в отдалении. Но бесчисленных ступенек замковых лестниц и полутемных коридоров оказалось недостаточно. И подходя к последнему рубежу – дубовой двери, Мелисандра по-прежнему не знала, какой прием ожидает ее за порогом, но переступить ей его все равно придется. "Нам ярость" гласил девиз Баратеонов, и красная жрица прекрасно понимала, что своим приходом она рисковала вызвать эту самую ярость на себя.
Широким жестом распахнув дверь, пылая всеми оттенками алого, Мелисандра вошла внутрь.
- Ваше величество, - тихо, но четко проговорила она, - Да хранит вас Владыка Света.