Бежать, скрываться, притворяться – все это было привычным до боли, до нервных смешков, до вспыхивающего глубоко внутри раздражения.
Правда, обычно Баки Барнс – впрочем, скорее, то был Зимний Солдат, ну да кто уж теперь разберет – залегал на дно в одиночестве. Но между «обычно» и «сейчас» не так давно разверзлась целая чертова пропасть, заставляя мужчину привыкать и адаптироваться к новому, непривычному и пока что не очень-то приятному образу жизни.
И нет, волновало его вовсе не отсутствие мало-мальски удобной кровати, горячей воды и спутникового телевидения в едва ли не развалившейся двухкомнатной квартирке на окраине Детройта – уж это было более, чем привычно. Куда хуже оказалась нужда постоянно пребывать в чье-то компании и, увы, не всегда рядом оказывался привычный и знакомый Стив, с которым находились хоть какие-то точки соприкосновения. На месте Кэпа бывал и Скотт, едва ли не всегда подвыпивший о обладавший раздражающим чувством юмора, Сэм, все еще не избавившийся от идиотской привычки спорить с Баки по поводу и без, отчего частенько хотелось врезать ему от души, и, конечно же, Ванда. Она-то как раз была единственной, кто, коли обратиться к логике да объективности, ничем не раздражала Барнса, но как раз ее компания казалась Джеймсу самой… тяжелой. Да, пожалуй, именно тяжелой – другого подходящего слова Зимнему пока что подобрать не удалось.
Проблема была в том, что девчонка молчала. И, казалось бы, после верных Кэпу до костного мозга Сэма и Скотту, которые так или иначе иногда пытались заводить темы, по их мнению, способные вернуть Баки какие-то потерянные воспоминания, отсутствие идиотских попыток со стороны Ведьмы должно было радовать, но… Черт возьми, реакция Барнса была прямо противоположной. Он, то и дело ожидавший подвоха, раздражался с каждым часом рядом с Вандой, проходил в тишине.
В тот день Зимнего Солдата хватило на сто двадцать семь минут. Не секундой больше.
Стив и компания куда-то запропастились, уйдя «пополнить запасы еды», но, по-видимому, их успел сожрать какой-то монстр из ближайшего супермаркета или накрыло землетрясения по пути, раз такой простой выход из скромного убежища затянулся на эти ненавистные сто двадцать семь минут.
Старенький телевизор, который Сэм притащил неизвестно откуда с неделю назад, рябил и выдавал настолько поганый звук, что последний пришлось и вовсе отключить. Слабая же антенна ловила только три каналы, по одному из которых круглосуточно крутили спортивные передачи, по второму – мыльные оперы чередовались с фильмами времен молодости Джеймса, а по третьему шли откровенно женские передачи, повествующие о том, как приготовить пятьдесят блюд из куриного филе и как сделать идеальные локоны без плойки. Не мудрено, что Баки остановился на первом варианте, пусть и плевать он всегда хотел на бейсбол, даже до войны.
Смотреть немые картинки оказалось задачей совершенно скучной и, казалось, бездарной. К тому же, присутствие другого человека в маленькой комнатушке почти что кожей ощущалось, что настораживало просто неимоверно.
Диван, пружины которого давно повыскакивали, оставляя теперь на спине мужчины синяки, которые, впрочем, быстро сходили, премерзко скрипнул, когда Баки сел, вполоборота повернувшись к Алой Ведьме. Внимательный, но почти что ничего не выражающий взгляд скользнул по девушке, не то изучая, не то банально проверяя, жива ли она вообще и на месте ли. Оказалось, что та пребывает в полном здравии и, к счастью, никуда не делать; Джеймс до сих пор не понял, кто из них двоих, по мнению едва ли не вездесущего со своей заботой Стива, за кем должен был присматривать.
- Я могу переключить, - совершенно «бесцветно» сообщил Барнс на сто двадцать девятой минуте их уединения. – Это, - кивок на телевизор, - тебе неинтересно, - не вопрос – сухая констатация факта.
Наверное, нормальному человеку, который не провел хрен знает сколько времени в криокамере, звонкое молчание в комнате показалось бы неловким. Джеймс даже смутно осознавал это, наверное, только потому и продолжил:
- Ты молчишь. Часто. Почти всегда, - и снова – констатация факта, в принципе не предполагающая возражений или отрицаний. – Почему?
Не так, чтобы Баки волновало некоторое обособление Ванды и мотивы оного, но вот тот факт, что Стив и ее не втянул в дурацкую операцию «вернуть Баки воспоминания», казался сомнительным. Если нет – интересно знать, чем же эта девчонка такая особенная. Если же Кэп и ей по ушам проехался, но эффекта это не возымело, тем более любопытной становилась ситуация и ее причины.
Как бы то ни было, разобраться во всем этом стоило.

[AVA]http://funkyimg.com/i/2csw5.gif[/AVA]
[NIC]Bucky Barnes[/NIC]
[STA]steeled[/STA]
[SGN]

[/SGN]

Отредактировано Phantom (2016-06-01 20:32:02)

Наверное, будь на месте Баки кто другой, у того точно возникли бы вопросы. Например, когда это сам Барнс много говорил, почему глаза у девчонки такие печальные… Да много чего можно было спросить (и, вероятно, даже нужно), но Зимний Солдат того не делал – только кивнул сосредоточено, мол, учту замечание.
Взгляд мужчины вторил взгляду Ванды и теперь пал на узкие девичьи ладони. Бровь изогнулась – вопросительно; может, эфемерные «все» и боялись ее, но из тех, кто сейчас находился в квартире, страх явно испытывала только Максимофф. Оружию Г.И.Д.Р.Ы. не положено было бояться, а Джеймс еще не перестал ощущать себя таковым; какая-то другая его часть, более человечная, и вовсе поганенько смеялась, подначивая, заставляя думать, что и без текущей по жилам сыворотки и бионической руки Солдат не стал бы страшиться юной девицы, чтобы там она не умела.
- Черт знает, что ты себе выдумала, - Барнс небрежно пожал плечами и откинулся на спинку дивана, - но из нас двоих, похоже, куда больше боишься ты.
На секунду во взгляде Барнса проскользнула тень не то веселья, не то насмешки, - как раз, когда Алая Ведьма встала. Опять же, любой другой человек смутился бы, даже обиделся, сторонись его кто так явно, но Зимнему, казалось, было совершенно плевать – он и сам к контакту с окружающими не особо стремился. Если не сказать, что избегал оного.
Девчонка, к слову, была вполне себе догадливой. Правда, вместо одобрения она могла дождаться от Джеймса только хмурого хмыканья и откровенно подозревающего взгляда.
- Угадала, - он согласился просто – потому, что нелепо было скрывать или опровергать очевидное. – В этом доме каждый считает себя почти обязанным мне «помочь». Похоже на массовое помешательство. Согласись, с учетом этого, странно, если кто-то отмалчивается. Особенно, если этот кто-то умеет влезать в чужие головы.
То, кто к Джеймсу вернулась способность говорить какими-никакими намеками, могло говорить о неком… прогрессе. Хоть какое-то разнообразие в череде сухих односложных ответов и едва ли не механических констатаций очевидного. Кэп, услышь он это, точно был бы на седьмом небе от счастья.
Зимний снова хмыкнул – разумеется, он понимал, что Стив не упустит возможность подослать к бедному-травмированному-другу-которому-так-нужна-помощь телепата. Если вдуматься, любой бы постарался шансом воспользоваться.
- Ожидаемо, - Барнс размерено кивнул, равнодушно уставившись в телевизор – за время их с Вандой «милой» беседы бейсбольный матч успел закончиться, и теперь экран демонстрировал футбольное поле. – И что ты ответила? Собираешься лезть ко мне в голову, нет?
Вот так просто и удивительно спокойно – без возмущений, вполне нормальных при таком раскладе, угроз, протестов и прочего. В частности, потому, что Джеймс прекрасно осознавал – захоти Максимофф, сделала бы все так, что он и не заметил бы, разрешения спрашивать не стала бы. Но она, все же, посчитала уместным сообщить ему о планах Роджерса; честность Баки ценил.
Резко наклонившись, Зимний сгреб пульт с журнального стола и как-то «рвано» нажал на кнопку, выключая дурацкий телевизор – постоянные помехи и старые записи попросту раздражали. Небрежно отбросив ставший ненужным пульт, Джеймс наконец-то взглянул на девушку прямо, привычно излучая ледяное спокойствие.
И снова бровь дернулась вопросительно-удивленно; надо же, похоже, Ала Ведьма, которую полмира страшились, была напугана – скрыть это Ванде не удавалось. Взгляд выдавал. А, может, Зимний Солдат просто слишком часто испытывал чужой страх, обращенный к себе, и теперь мог уловить это состояния, не особо-то и напрягаясь. Как знать…

[AVA]http://funkyimg.com/i/2csw5.gif[/AVA]
[NIC]Bucky Barnes[/NIC]
[STA]steeled[/STA]
[SGN]

[/SGN]

Баки кивнул почти одобрительно – надо же, какова неожиданность, хоть кто-то в этом сумасшедшем доме, гордо именуемом командой Мстителей, уважает чужое мнение и право на выбор. Неожиданное открытие, которое даже можно было отнести к числу приятных.
Хотелось бы сказать, что ответ Ванды принес облегчение, но это было бы ложью. Не смотря на то, что честность девушки была почти осязаемой, найти мотивы, заставившие бы ее изворачиваться, не удалось, ощущение, что Зимнего Солдата водят за нос все еще оставалось. Джеймс попытался отбросить неуместные мысли, нахмурившись едва заметно.
- Личность… - Барнс повел бровью, отчего-то отводя взгляд, - я не уверен, что она вообще существует. Ее приходится собирать по кусочкам, и не всегда получается найти их изначальное место.
Баки осекся – кажется, он сболтнул лишнего, чем подтвердил догадки Ведьмы о бардаке, царившем в его голове.
Впрочем, правильнее всего было бы закончить сейчас этот бессмысленный разговор, ведь то, что действительно Зимнего интересовало, он выяснил, а к беседам по душам расположен не был – оных и без Максимофф хватало с избытком.
Но Ванда удивляет. Глаза Джеймса пару секунд смотрят удивленно, а после обращаются взором к стене, щурятся, вглядываясь в узор. И правда, в горошек. Дурацкий рисунок, выглядит дешево и напоминает о прошлом веке. Редкостная безвкусица, одним словом. Но какое, черт подери, отношение это имеет к вмешательству в память?!
- И правда – дурацкие, - осторожно соглашается Солдат, вновь переводя взгляд на девушку. – Соковия. Твой дом, - мужчина вновь нахмурился. – Скучаешь по нему?
Наверное, будь Баки чуть более социализирован, черт возьми, он не стал бы лезть в эту тему и не задавал бы лишних вопросов. Каждый знал, что произошло с Соковии, а, углубившись в дело, можно было и об истории близнецов Максимофф разузнать. Тогда бы точно идиотской идеи напоминать Ванде об этом месте не возникло.
Но к Зимнему Солдату понимание столь простых вещей еще не вернулось, потому он смотрел на рыжеволосую вопросительно, явно ожидая ответа и, желательно, развернутого. Не одному же ему страдать от глубокомысленных бесед, ей богу.
Когда же стул «подъехал» к дивану, противно скрепя ножками по старому паркету, Баки окончательно уверился, что в одиночестве и тишине он останется нескоро. Смириться с этим оказалось легко – поразительно, но говорящая Ванда была куда приятнее молчаливой и отстраненной.
- Я бы хотел не совершать, - спокойно отвечал Зимний, на сей раз даже не отводя взгляд. – Много чего, что делал по приказу Г.И.Д.Р.Ы. Не хотел бы убивать. Но это уже сделано.
Мужчина замолчал. Линия подбородка стала словно бы более жесткой, выдавая накрывшее Баки сожаление, глухую боль где-то за грудиной.
Дурные воспоминания возвращались почему-то куда охотнее хороших. На один восстановленный в памяти вечер в компании мелкого Роджерса приходились пара-тройка миссий с летальным исходом для какого-то несчастного. Парадоксально.
- Наверное, забыть – тоже сойдет, - добавил Джеймс спустя полминуты, как-то нервно дернув рукав растянутой водолазки.
Имел ли он право вырывать из подкорки эту часть своей жизни? Впрочем, то и жизнью назвать можно было только с огромной натяжкой. Так – существование, нелепое и мерзкое. Какое-то время назад Барнс был уверен, что просто обязан помнить, таким образом словно наказывая себя. Сейчас эта уверенность поугасла, а идея просто выкинуть терзающие моменты… заманчивой? Попахивало бредом.
- Ты делала подобное когда-то? – вопрос прозвучал неожиданно даже для самого Солдата. – Ну, в смысле, копалась в чьей-то памяти, стирала воспоминания?
По крайней мере, если от мысли о том, чтобы нырнуть в придуманную Кэпом авантюру, избавиться не удастся, лучше было понимать, каковы шансы на успех. Терять Баки Барнсу было откровенно нечего, а вот обрести он кое-что мог – например, себя. Похоже, игра стоила свеч.

[AVA]http://funkyimg.com/i/2csw5.gif[/AVA]
[NIC]Bucky Barnes[/NIC]
[STA]steeled[/STA]
[SGN]

[/SGN]

Философские беседы – это точно не то, в чем нуждался Баки. Он и так слишком много времени уделял размышлениям о том, что восстанавливала память, чтобы теперь тратить нервы на обсуждение того же. Но отступать было поздно – в конце концов, он первый задел Ванду, и сбежать от разговора сейчас было бы ужасно трусливым поступкам.
- Брось, - Баки усмехнулся – совсем невесело. – Я бы не стал судить нас всех в рамках простой человечности. Мы видели и переживали столько всего, что хватит на сотню человек. Думаю, некоторые попустительства – вроде самому решать, что ты хочешь помнить – нам вполне дозволены.
Звучало вполне… резонно. Правда, по сей день оговариваемые попустительства Джеймс себе не позволял, «заслужено» переживая каждый отвратительный момент из прошлого сотню раз, выдавливая из него каждую каплю возможной боли, вплоть до последней. Пора было как-то завершить этот моральный мазохизм, пока он не свет Солдата с ума.
Барнс тяжело вздохнул и откинулся на спинку дивана, переводя взгляд на потухший экран телевизора. Он, так «удачно» вписавшийся в пустоту брошенной некогда квартиры, нагонял тоску вместе с продавленным диваном, дурацкими обоями в горошек и необходимостью делить с кем-то спальню – ни криокамера на базе Г.И.Д.Р.Ы., ни уединенные убежища Зимнего Солдата не обязывали еженощно вслушиваться в чужой храп, беспокойную возню на соседней кровати и дурацкую болтовню.
А когда-то было иначе. Это Баки знал – по рассказам Стива, в частности, а сам вспомнить не мог. Роджерс говорил, что они снимали квартирку в Бруклине, когда умерла мать Стива, и так было… хорошо. Зимний догадывался, что для Кэпа «хорошо» заключалось в пребывании друга рядом, и был бы не против вспомнить нечто подобное. Да не получалось.
- Что-то подробности знать расхотелось, - тихо заметил Джеймс, хмурясь – он понимал, что сейчас чувствовала девушка, понимал, почему она отводила глаза. А еще с неким чувством вины отмечал, что любой другой из их команды сейчас в два счета сумел бы отвлечь ее и поднять настроение, но вот Зимний Солдат нужных слов не находил – только нервно покусывал губы, гадая, чем закончится этот разговор.
И дальше сидеть вот так, маринуясь в неприятной теме, было невыносимо. Баки, стараясь не казаться слишком уж дерганым, поднялся, неспешно обошел диван и принялся мерить шагами небольшую комнату, вышагивая от книжного шкафа, забитого какими-то журналами, до тумбы с несчастным телевизором. Мышцы отозвались непривычным покалыванием – все же, Зимний Солдат не привык неделями торчать в малогабаритке в какой-то глуши без толковой физической активности. Так себе образ жизни.
- Черт с ним, со стиранием, - уверено произнес Джеймс, остановившись наконец позади дивана и, опершись на его спинку, взглянув на девушку. – Что на счет… скажем, достать некоторые? Детство, юность… что-то нейтральное, но, возможно, приятное. Это сложно?
Он осекся – разговор зашел совсем не туда. И дурак бы понял, что Баки говорит о себе, а уж Ванда Максимофф впечатления глупой девушки не производила. Барнс выругался про себя, проклят трижды ту минуту, когда решил затронуть ее.
- Не так, чтобы я собирался это делать. Просто интересно, - как-то отстраненно бросил он, разумеется, солгав.
Стоило признать, эта идея Кэпа была неплоха – никаких тебе многочасовых ликбезом на тему довоенной жизни в Бруклине, никаких неловких попыток прикоснуться и заглянуть в глаза, а, главное, никаких разочарований в случае неудачи. Солдат и Ведьма – не так уж много их связывало на данный момент, чтобы грустить в случае неудачи…

[AVA]http://funkyimg.com/i/2csw5.gif[/AVA]
[NIC]Bucky Barnes[/NIC]
[STA]steeled[/STA]
[SGN]

[/SGN]

Зимнего Солдата ничего не могло раздражать. В принципе. Он ведь лишен большинства чувств, он ведь чертов фрик с искаженным эмоциональным фоном! Серьезно. Джеймс верил в это до сегодняшнего дня, когда мелкая девчонка, раза в два меньше его, но, черт бы ее побрал, сильнее, беспардонно влезает в его голову даже без своей этой магии. Стив, знавший Барнса эдак с сотню лет, и тот зачастую обманывался его тоном и отстраненным взглядом, Сэма, психолога вообще-то, пусть и дерьмового, как на взгляд Баки, и того провести удавалось. Так что не так, интересно знать, с Вандой Максимофф?!
- Что, уже в голову влезла, раз правду-ложь различаешь? – вяло огрызнулся Джеймс, скептически оглядев эту чисто женскую позу – руки в боки, господи, да эта девчонка на обиженного воробья похожа больше, чем на опасного мутанта. – Но… ладно. Я учту.
Он провожает ее каким-то сочувствующим взглядом, потому что древний стул, и тот кажется слишком тяжелой ношей для Максимофф. Баки Барнс из сороковых сейчас бы бросился помогать ей, но Солдат только возвращается на диван, давно негласно считавшийся его уголком, зоной комфорта в этой квартирке, и тянется за пультом.
Зимний знает, что это их логово настолько маленькое, что, находясь в разных концах квартиры можно позвать друг друга, не повышая даже голоса, и будешь услышан. Потому он вполне тихо бурчит запоздалое «спасибо» и «я подумаю», прежде чем позволить футбольному матчу хоть как-то увлечь себя. Разговоров по душам ему достаточно на этот раз.

Их вновь оставляют одних через восемь дней, на сей раз – днем. Всю прошедшую неделю Стив смотрел на Баки словно бы выжидающе, говорил с ним о прошлом больше обычного – господи, Барнс и не знал, что можно еще больше – и замечал то и дело, что был бы счастлив, вспомни его друг все. Солдат и сам уже думал, что был бы счастлив вспомнить – тогда прекратился бы этот бессмысленный треп.
На самом же деле, некоторые рассказы действительно трогали Джеймса. У него была сестра – Ребекка, - но он и лицо-то ее помнил смутно, словно то было затянуто пеленой тумана. А уж о подробностях их детства и говорить не приходилось, эта фаза жизни была для мужчины сплошной темнотой. А жаль.
Баки хотел бы вспомнить Наташу Романофф. Она казалась такой знакомой ему, и смотрела, словно увидела человека из прошлого, но Барнс не помнил. Чувствовал только, что упускает что-то. И об этом Стив точно не мог ему рассказать.
И в тот день – вторник, кажется – Джеймс решился. Он вертелся на кухне, заваривая чай и шелестя коробкой с вафлями и вслушивался в тишину гостиной, где осталась Ванда. На этот раз Зимний не выдержал раньше, чем в прошлый: выглянул из кухни, нахмурился, пару раз выругал себя - на будущее – и неловко откашлялся, привлекая к себе внимание. Совершенно хмурое выражение лица слабо стыковалось с произнесенными словами, но кого это волнует?
- Чай будешь? – поинтересовался мужчина, ощущая себя абсолютно нелепо. – Чайник закипел. Могу заварить. Там даже есть что-то сладкое к чаю.
Попытка завязать разговор могла провалиться, если Ванда сейчас просто ответит «нет», потому Джеймс не ждет этого, добавляя торопливо:
- Я хотел бы поговорить.
И скрывается на кухне, не давит больше. Только стучит посудой, заваривая две чашки чая и перенося их на кухонный стол.

[AVA]http://funkyimg.com/i/2csw5.gif[/AVA]
[NIC]Bucky Barnes[/NIC]
[STA]steeled[/STA]
[SGN]

[/SGN]

Баки помнил, что когда-то, в прошлой жизни, на косноязычность он не мог пожаловаться – болтать умел виртуозно, разговорить был способен любого, а уж девушку возраста Ванды очаровать и расположить к себе – вообще плевое дело. Было когда-то, для паренька из Бруклина, и с того счастливого времени утекло слишком много воды.
Зимний Солдат тонкостям ведения беседы обучен не был, и частично вернувшиеся воспоминания не очень-то помогали – в конце концов, у того Барнса можно было позаимствовать пару фраз для приглашения на свидание, а не для просьбы… влезть в твой мозг.
Ситуация начинала казаться патовой – особенно, когда Максимофф вошла на кухню, и Джеймс ощутил спиной ее взгляд. Сразу стало как-то неуютно, ведь открывать кому-то спину Солдат себе не позволял. Да, он осознавал, что сейчас, с вероятностью в 99%, ничего ему не угрожает, но от дурацкого чувства не мог избавиться.
- Что читала? – хрипло спрашивает Барнс и сразу же сглатывает, удивляясь, что вообще творится с его голосом.
Стучат чашки с чаем, опускаясь на стол, блюдце с вафлями, дурацкая цветастая сахарница. Джеймс опускается на стул напротив девушки, упирается локтями в край столешницы, сцепляет руки в замок; он даже не знает, что было неуютнее – стоять к ней спиной или смотреть в глаза.
Чашка донцем скользит по столу – Баки придвигает ее девушке; тянет время, на самом деле, сам того не осознавая. Просто слова до сих пор не подобрал, понятия не имеет, как формулировать подобные мысли, как просить о чем-то подобном. Он жалеет даже на мгновение, что собрался ввязаться в эту авантюру, но давать задний ход… Это как-то даже стыдно для взрослого мужчины. Для суперсолдата, в конце концов.
- Ладно, пожалуй, это не совсем то, о чем я хотел поговорить, - уголки губ дергаются нервно, Барнс стучит металлическими пальцами по краю своей чашки, прежде чем отпить немного и поморщиться – чай слегка обжигает язык, да и сахара в нем явно недостаточно; сейчас ведь не те времена, когда Баки отдавал младшему, слабому другу все лучшее, включая редкие вкусности, появляющиеся в их съемном закутке. – Это касается… ну, воспоминаний. Ты знаешь.
Он хотел сказать – «просьбы Стива». Но просьба Роджерса, скорее, заключалась бы в том, чтобы избавить Джеймса от мучительных образов времен службы Г.И.Д.Р.Е., чего сам Зимний не хотел. Это было бы нечестно – вырвать кусок самого себя. Это могло дурно закончиться, ведь успех мог иметь место быть только при условии, что Барнс примет самого себя. И для того ему нужны были все осколки раздробленной личности, а не угодная Стивену часть.
Чайная ложка глухо постукивает о края чашки, размешивая сахар, разбавляя кажущуюся гнетущей тишину. Баки привычно греет руки о потеплевшую керамику, пусть сейчас вовсе и не холодно – наверное, в том, что Зимний зачастую чувствует себя как-то зябко, виновата криокамера, где он провел большую часть жизни. Не хочется думать об этом.
- Ты говорила, то сможешь помочь с этим, - глухо продолжает Солдат, внимательно следя за реакцией девушки. – Если я сам захочу, - он хмыкает и прячет губ за чашкой – на пару секунд. – Я хочу.
Это звучит уверенно. Джеймс облизывает пересохшие отчего-то губы, отодвигает от себя опустевшую наполовину чашку и скрещивает руки на груди – чисто инстинктивное желание отгородиться. Он ему не противится.
- Мне нужны все воспоминание, чтобы… понять себя. Проблема в том, что ранние эпизоды из жизни почти не восстанавливаются, и рассказы Стивена не помогают. Их не хватает для полноценной картины.
Этого объяснения достаточно – так считает Барнс. Он смотрит теперь выжидающе, и бровь дергается вопросительно. На лице – ни одной лишней эмоции.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2csw5.gif[/AVA]
[NIC]Bucky Barnes[/NIC]
[STA]steeled[/STA]
[SGN]

[/SGN]

Привыкать к новой жизни было сложно, но вполне реально. В конце концов, она была не так уж и плоха: относительный уют, особенно, если сравнивать с предыдущими местами «стоянок» Зимнего, Стив рядом, пусть и несколько утомительный в своем желании вернуть «своего Баки», Сэм, умеющий разрядить обстановку до завидного ненавязчиво, понимающий и готовый выслушать Клинт, Скотт, с которым, оказывается, весело играть в карты… И Ванда. Просто Ванда. Ванда, с которой спокойно оставаться вдвоем. Да, Ванда, которая больше не бесит. Понимающая, милая, тихая. Возможно, Джеймсу Барнсу из прошлого такие нравились, но думать об этом кажется чем-то неправильным.
- Не всегда, - ровно соглашается Джеймс. – Но вряд ли по отдельности. Стив не допустит. Никто не допустит.
Последнее Барнс говорит, не задумавшись. Фраза просто вырывается против воли, и Солдат не успевает вовремя прикусить язык.
Это кажется каким-то провалом – глупым и нелепым. Это вызывает хмурость и легкое раздражение на самого себя, отчего Зимний спешит спрятаться за чашкой, давая себе пару секунд, дабы вновь натянуть привычное равнодушное выражение лица. Когда он вообще стал столь порывист?
- Имею ввиду, что Клинт, кажется, привязан к тебе, - зачем-то поясняет Баки, исподлобья глядя на девушку. – А Сэм считает, что лучше оставаться… в команде. Безопаснее.
«Я же думаю, что оставлять тебя одну неправильно. Та неприспособлена,» - думает Солдат, но вслух этого не озвучивает. Лишнее – подсказывает что-то, - не нужно этого. По крайней мере, не сейчас.
Барнс исправно пьет свой чай – глоток в полминуты. Даже это у него выходит как некая операция со строго выверенной последовательностью действий. Отточенная практикой. В повседневной жизни это не очень-то уместно, но Баки – этот Баки – только учится жить иначе. И не стоит требовать от него многого в столь короткие сроки.
- У меня было семьдесят лет, - глухо говорит он, в упор глядя на Ванду. – Без воспоминаний. Мне хватило времени на раздумья.
Это как «да», как «я устал ждать и хочу сейчас». Нет, торопливости в Зимнем нет, скорее уж, уверенность, что сейчас действительно самое время. Никого нет, никто не помешает, он здоров и готов – физически и морально – подпустить кого-то к своему сознанию. Что их останавливает?
То, что есть нечто, тормозящее начало, Джеймс смутно понимает. Скорее даже ощущает, на каком-то ментальном уровне. И он внимательнее вглядывается в лицо девушки, читает ее, анализирует. И осознает, видя неуверенность в глазах.
- Ты боишься, - констатирует Солдат, как и всегда. – Чего? Того, что можешь увидеть, или того, что не получится?
Он понимает, что «не получится» может плохо кончиться для него, но отчего-то не боится. Во всяком случае, не за себя. А вот за Стива, который наверняка сожрет себя с потрохами, умоется чувством вины, искупается в нем, очень даже. За Сэма, который не будет знать, чем помочь другу. И за Ванду, чье хрупкое душевное равновесие может пошатнуться из-за неудачи. Совсем немного, но, все же.
- Я не буду настаивать, если ты не уверена, что хочешь участвовать в этом, - выпаливает Баки, и на миг ему самому кажется, что в голосе звучит вина и волнение, как у старого-доброго сержанта Барнса. – Не заставляй себя, Ванда.
Отчего-то хочется извиниться, но Зимний этого не делает. Замолкает и смотрит внимательно, хмурясь сильнее обычного. Кажется, он немного запутался.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2csw5.gif[/AVA]
[NIC]Bucky Barnes[/NIC]
[STA]steeled[/STA]
[SGN]

[/SGN]

Быть настолько откровенным с кем-то, кроме Стива, - странно. Это даже пугает немного, заставляет чувствовать себя уязвимым, слабым, отчего у Зимнего обычно начиналась паника, ведь… бесполезное оружие Г.И.Д.Р.А. утилизирует. Ему же, не смотря на все кошмары прошлого, умирать не хотелось. Никогда.
- Ты не смогла залезть в голову Клинта, - Баки чувствует, как дергаются от непривычки мимические мышцы, ноют щеки, когда он пытается изобразить ободряющую улыбку – все ведь так делают. – Он рассказывал.
Барнс тяжело вздыхает и, решившись наконец, наклоняется к столу, тянет живую руку и накрывает ладонью руки Ванды. Это ужасно странно, опять же, непривычно, и сердце бьется быстрее от нервозности, но это кажется правильным. Жест поддержки – так поступают друзья. Они же шестеро сейчас – даже больше, чем друзья. Они – почти что семья, одни против всего мира, открывшего на них охоту. И, если у кого-то в этой семье проблемы, то решают их в месте; глупо было полагать, что проблемы тут у одного Барнса.
Джеймс понимает, что заботиться о ком-то ему не в первой. Когда-то у него был только Стив, слабый маленький друг, нуждающийся в его опеке и защите. Сейчас Стив выше его на полголовы и несколько шире в плечах, правда, ума у него не прибавилось, а самопожертвование – будь оно неладно – приумножилось. И с этим всем предстояло справляться, как в старые добрые времена.
Сейчас же – только сейчас, боже, как он мог быть таким зацикленным на себе придурком только? – Баки понимал, что никому и в голову не пришло подумать о Ванде, у которой прошлое тоже было не ах каких радужным. Ее, вообще-то, обвинили в произошедшем в Лагосе, и девочка наверняка чувствовала себя виновницей конфликта, расколовшего Мстителей. О черт.
- Ванда, - тихо зовет Джеймс, чуть сильнее сжимая ее ладони, - ты не виновата, ясно? Г.И.Д.Р.А. использует людей. Тебя, меня… Мы – оружие. Винить надо того, кто жал на курки.
Самому Барнсу эта установка не очень-то и помогала справляться с чувством вины, но… объективно – это была правда. И, приняв ее, должно было стать легче.
- Я уверен в тебе, - искренне говорит он и кивает даже, словно в подтверждение, прежде чем убрать руку – долгий контакт начинал смущать. – Доверяю. Так что, все получится. Понемногу, постепенно… но получится.
И Баки правда надеется, что эти слова как-то помогут – не потому даже, что не хочется оказаться с неудачно промытыми мозгами, а потому, что Ванде удача в их сумасшедших начинаниях принесет уверенность в себе. Наверное, Барнса это порадует. Определенно.
- Так-то лучше, - он удовлетворенно хмыкает и откидывается на спинку стула, ведет плечами, словно разминая их, и замирает, расслабившись по мере возможностей. – Я готов, Ванда. Можешь… начинать.
Не напрягаться и не бояться – сложно. Каждый раз, когда к его мозгу пытались подобраться, было просто адски больно, и повторять это было бы добровольным визитом в преисподнюю. Потому-то Джеймс и убеждал себя мысленно в том, что он доверяет. Полностью, безоговорочно. Может, так будет легче?
[AVA]http://funkyimg.com/i/2csw5.gif[/AVA]
[NIC]Bucky Barnes[/NIC]
[STA]steeled[/STA]
[SGN]

[/SGN]

Баки словно проваливается куда-то, утопает в темноте на миг, пугается даже, но после вдруг понимает, что он уже не здесь. Он – в каком-то другом мире, сером, блеклом, с тысячами закрытых дверей и разномастных замков, услужливо развешанных ублюдками из Г.И.Д.Р.Ы. И взломана лишь малая часть этих замков, черт, сотая доля. Барнс и не предполагал, что потерял, оказывается, так много.
Он не теряется лишь благодаря Ванде – она рядом, она якорь, его личная путеводная звезда здесь. И Джеймс идет за ней, хватается за руку, сжимает маленькую ладошку, запоминает это ощущение привязанности к кому-то. Оно ему необходимо.
Барнс выбирает дальнюю дверь – неприметную, шаткую, с облупившейся краской. Она напоминает о детстве и Бруклине.
- Эта, - тихо говорит он, останавливаясь.
Это волнительно до дрожи, пугающе немного, и Джеймс твердит то и дело, что это – его память, он имеет право на эти воспоминания. Имеет право вернуть свое. И он вновь проваливается куда-то, падает и понимает, что, пожалуй, дна не достигнет никогда; пропасть просто бесконечна.

Баки видит это словно бы со стороны: маленькая старомодная спальня, детская колыбель у потертого дивана и мальчишка лет восьми, склонившийся над кроваткой. В душе теплится смутное узнавание – самого себя – в этом темноволосом вихрастом ребенке, с такими сияющими голубыми глазами.
Мальчишка наклоняется ниже, смотрит заворожено и улыбается так искренне, что невольно хочется повторить за ним.
- Она такая кроха, мам, - шепчет мальчик, когда невысокая, усталая на вид, женщина обнимает его за плечи и треплет по волосам. – Но безумно красивая.
Ребенок неуверенно протягивает руку, оборачивается и смотрит вопросительно на мать. Он смеет, только дождавшись ее кивка, и тогда, буквально повиснув на бортике кровати, бережно вытаскивает малышку месяцев трех от роду. Она сонная, пухлощекая, но Баки видит, что у них с мальчиком одинаковые глаза.
- Ребекка, - мальчишка улыбается шире, прижимая к себе сестренку. – Эй, я буду тебя оберегать, ясно?
Черт знает, поняла ли его девочка, но она издала писклявый, явно радостный звук, и потянула маленькие ручки, удивительно цепко ухватывая брата за челку и дергая легонько, совсем еще по-детски. Мальчик смеется и целует ее в лоб.
- Я буду хорошим братом, обещаю тебе.

Баки словно выбрасывает из Бруклинской комнаты, и на миг ему кажется, что он задохнется вот-вот. Но… нет. Он всего-то вновь оказывается среди тысячи дверей, держит Ванду за руку, сжимая, что есть сил. Да, он все еще помнит, что она – якорь.
- Еще… одну, ладно? – хрипло спрашивает он, улыбаясь неловко, виновато, заставляет себя ослабить хватку.
Барнс оглядывается и, не задумываясь, кивает на соседнюю дверь, подступает ближе и задерживает дыхание.
Падать второй раз совсем уже не страшно.

Тот самый вихрастый мальчишка, шаркая, бредет вдоль школьного забора. У него за плечами – увесистый рюкзак, а в руках – потрепанная книжка с изображением каких-то рыцарей на обложке. Баки откуда-то знает, что тогда он зашел в библиотеку после уроков и славно повздорил с Билли, учившемся на класс старше, когда тот в очередной раз толкнул одноклассницу Эмили, и она расплакалась. Костяшки до сих пор саднили после разъяснительной беседы.
Мальчик сворачивает в какой-то невзрачный переулок, явно желая сократить расстояние до дома, но на полпути останавливается. Баки слышит знакомые звуки потасовки откуда-то слева, а маленькая версия его самого уже бросается на звуки.
- Что ты лезешь вечно, придурок?! – кричит толстый мальчишка, толкая в плечо какое-то светловолосое недоразумение эдак на полторы головы его ниже. – Нужно тебе было все училке докладывать!
Толстяк заносит кулак, а маленький Барнс, роняя книжку про рыцарей в лужу – библиотекарша после три шкуры с него сдерет – и буквально повисает у того на руке, не давая ударить светловолосого.
- Эй, он же меньше тебя! Оставь его! – кричит он, отталкивая хулигана от того второго, мелкого.
- Ты еще кто?! – возмущается толстяк и пытается стукнуть Джеймса, как и мелкого до того, но Джеймс явно быстрее и ловчее, потому что хулигану тут же прилетает в колено, от чего рот воет в голос.
- Эй, - Барнс треплет явно ошалелого мальчишку по плечу, привлекая внимание. – Ты в порядке?
Светловолосый смотрит во все глаза. Кивает неторопливо, а после – хмурится. Баки только сейчас замечает, что у него разбита губа.
- Я мог бы и сам, - упрямо заявляет он. – Не надо было.
Джеймс фыркает, закатывает глаза и возвращается за своей книгой. Только не уходит, а оборачивается к мальчишке, выгибает бровь вопросительно.
- Так и будешь стоять? – интересуется он, как ни в чем не бывало. – Идем, умоем тебя. Я живу через дорогу, близко совсем.
Светловолосый смотрит на него недоверчиво, колеблется, но после, все же, неуверенно шагает вперед. Барнс удовлетворенно ухмыляется.
- Как тебя зовут хоть, чудо? – снисходительно спрашивает он, отряхивая с потрепанной обложки грязь.
- Стив, - помедлив, отмечает мальчишка. – Стив Роджерс.

Воздуха определенно не хватает, и Зимний дышит рвано, тяжело, когда осознает, что он вновь на маленькой кухне. Он ощущает слабый вес рук Ванды на плечах и, не задумываясь даже, тянется к ее запястью, удерживая – ощущение нужно Баки, все еще.
- Слушать и видеть самому – разные вещи, - хрипло говорит он, шумно сглатывая и оборачиваясь наконец. – Стив и правда был такой… мелкий.
Все это нужно обмозговать, прочувствовать. Баки не знает, что делать с нахлынувшим вдруг теплом, граничащим с восторгом, но он справится – уверен в этом. Теперь-то он не один.
- Ванда, - Барнс понимает, что смущен немного, и потому убирает руку, отводя взгляд. – Спасибо.

[AVA]http://funkyimg.com/i/2csw5.gif[/AVA]
[NIC]Bucky Barnes[/NIC]
[STA]steeled[/STA]
[SGN]

[/SGN]

Отредактировано Phantom (2016-12-24 23:55:02)

Это немного неловко – общаться с той, кто… видела тебя. Твое прошлое, твои чувства, нечто сокровенное. Баки немного страшно, ведь это пока они видят нечто невинное, даже теплое, но после… после может вскрыться нечто иное, и как знать, будет ли тогда Ванда улыбаться ему вот так открыто и счастливо. Барнсу не хочется оттолкнуть ее однажды, но сейчас он старается не думать об этом, улыбаться ей в ответ и получать удовольствие от минут совместного спокойствия.

Все повторяется еще трижды с того момента; Стив и остальные ребята словно бы испаряются из их квартирки раз в неделю, давая Джеймсу и Ванде целый день наедине. И теперь Барнс помнит больше о своей семье, помнит многое о Ребекке и второй сестренке – Лили, - о нем и Стиве, о вечерах у постели больного друга, о том, как отец ругался и устраивал трепку за выкраденные из дома карандаши и сладости – все для сопляка, естественно, - о первой влюбленности в рыжеволосую Мари Уэст, что училась классом старше… Это все – история Баки Барнса, парнишки из Бруклина, история, никак не связанная с «Гидрой» и проектом Зимнего Солдата. И Джеймс все больше ощущает себя тем самым парнем, все чаще ловит себя на том, что мыслит, как он, улыбается и подшучивает, чем вызывает искреннюю радость у Стива. Все налаживается.
Всего несколько дней назад они перебрались в Бирмингем – Сэм подыскал тут неплохой домик на окраине, старенький, конечно, зато просторный. Не приходилось теперь ютиться в тесных спальнях вдвоем, а то и втрое, а в гостиной здесь рассесться могли все шестеро одновременно. Приятно, черт возьми.
Спальня Баки была на втором этаже – предпоследняя в левом крыле, перед комнатой Стива; они вообще старались держаться поближе, по большей мере потому, что только Кэп был способен удержать Солдата, активируй кто программу. Баки просил сам, очень уж боялся кому-то навредить.
Той ночью с пятницы на субботу ему не спалось; еще вначале беспокойного сна «на огонек» заглянули видения о Говарде Старке, но только не те, где Зимний Солдат его убивал, а более ранние. Те, где Агент был прикован фиксаторами к столу, пока ученые брали образцы костного мозга, а Говард Старк наблюдал из-за стекла. Просто… никому – ни Тони, ни Стиву – не пришло в голову спросить, откуда у этого человека были образцы чертовой сыворотки. А сам Джеймс не заикался, ни к чему это, просто привычно переживал сам все. Не в первый раз.
Во рту пересохло – причина, по которой он спустился на кухню, а после шел обратно с графином воды и стаканом, когда услышал приглушенный стон из одной из спален. Женский. Несложно было догадаться, кому он принадлежал.
Стон повторился, и Барнс не удержался, подошел ближе, прислонился плечом к двери в комнату Ванды и прислушался. Хлипкая кровать поскрипывала – девушка явно ворочалась, и активно.
- Черт, - тихо шикнул Баки и, кляня себя за бестактность, уверенно толкнул дверь.
Он не ошибся: Максимофф буквально металась по кровати, темные волосы разметались по подушке, влажными прядями прилипли ко лбу, одеяло съехало куда-то вниз. Джеймс даже поежился невольно – слишком уж прохладно было в комнате, а Ванда… Вот черт.
- Эй, - тихо позвал он, пристраивая графин и стакан на тумбочку. – Эй, Ванда! Проснись! – это было произнесено уже громче, но все равно не возымело никакого эффекта.
Барнс тихо выругался, опускаясь на край кровати. Он… понимал. В конце концов, именно к него частенько по ночам забегал Стив, чтобы вырвать из липких лап кошмаров, а после – успокоить, доказать, что сейчас вовсе не вторая половина прошлого века, что все закончилось.
- Ванда, - еще раз позвал Баки, легко касаясь ее плеча, сжимая и встряхивая. – Ванда, давай, просыпайся. Это… просто сны. Слышишь меня?
 
[AVA]http://funkyimg.com/i/2csw5.gif[/AVA]
[NIC]Bucky Barnes[/NIC]
[STA]steeled[/STA]
[SGN]

[/SGN]

Баки не понял, когда вид темной комнаты сменился совершенно другим – лабиринтом. Откуда здесь, в Бирмингеме, взяться какому-то лабиринту? Барнсу на секунду показалось, что он поддается панике, да и не мудрено это при таком-то раскладе.
«Глубоко вдохни и медленно выдохни. Ты не мог никуда исчезнуть из дома, Джеймс,» - говорит он сам себе и шумно вздыхает, заставляя себя неспешно оглядеться. Взгляд тут же натыкается на Ванду, и Баки все понимает – по ее взгляду, по протянутой руке. И чувство это, словно он парится в невесомости, знакомо – по сеансам. Ответ один – они в чьем-то сознании, и это явно не «дом тысячи дверей», как окрестил Солдат собственное.
Наверное, задавать сейчас вопросы – плохая идея. Ведь, если Джеймс тут оказался, то это означало единственно верный вариант – Ванда потеряла контроль и каким-то образом утянула его в собственный сон, когда он коснулся ее.
- Конечно, - ровно отвечает Баки и улыбается – как можно спокойнее, теплее, давая понять, что все хорошо, ничего не случится. И он протягивает руку, сжимает узкую девичью ладонь, шагает навстречу, почти вплотную. – Мы… должны найти выход, Ванда? Или что-то другое?
Девушка словно скрывает что-то, держит в себе, пытаясь скрыть за маской спокойствия и грусти, но Зимний видит все слишком отчетливо. Он видит страх. Страх – то, что он узнает всегда, ведь именно он плескался в глазах всех тех, кого убивала Гидра его руками, да и… сам он наверняка так же смотрел перед тем, как машина выжигала его память, его личность.
Баки узнает это выражение, и понимает, как же остро хочется стереть его с лица Ванды, заменить улыбкой, теплотой, весельем. Но как это сделать, находясь в чертовом сне? Что мучает эту девушку? Черт, они столько знакомы, а Джеймс так ни разу и не поинтересовался, хоть и видел, что есть нечто, гложущее ее.
- Ванда, - зовет он, осторожно касаясь ее щеки металлическими пальцами и одновременно сжимая руку чуть сильнее. – Посмотри на меня, - Баки вглядывается в ее глаза, ищет ответы. – Это лабиринт, Ванда. Ты не можешь выбраться отсюда, так?
И это не ново, это… нередкий кошмар. Несколько раз Солдат и сам блуждал по бесконечным коридорам, а за каждым поворотом его ожидало новое воспоминание – из категории отвратительных. Говард и Мария Старк вспомнились ему как раз в одном из таких лабиринтов, черт. От этого холод пробегал по позвоночнику.
- Что-то не отпускает тебя отсюда, - тихо говорит Джеймс и улыбается грустно, понимающе. – Что-то, что ты не можешь отпустить. Ты можешь рассказать мне, что это?
Это слишком личное, наверняка ведь, и Баки не уверен, что имеет право влезать в это. Но, в конце концов, Ванда бывала в его сознании, поднимала все самое сокровенное вместе с ним. А теперь – просила помочь. И да, ради этого придется открыться, доверится. Зимний надеется, что девушка готова к этому.
- Расскажи мне, - мягко просит он, успокаивающе поглаживая ее щеку. – И я смогу помочь тебе. Вытащить отсюда.
Это громкое обещание, но все, что может сейчас Джеймс, - говорить. Это непривычно и для него, ведь, зачастую, нечто успокаивающее ему приходится выслушивать, а не говорить, но он постарается. Очень постарается. Просто не сможет оставить Ванду в ее личном аду.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2csw5.gif[/AVA]
[NIC]Bucky Barnes[/NIC]
[STA]steeled[/STA]
[SGN]

[/SGN]

Это все – просто удивительно. Баки забывает на миг, что они, вообще-то, в чертовом сне, потому что в голове набатом бьет лишь одна мысль: «Она. Мне. Доверяет». И это правда немыслимо, вызывает восторг, волну тепла и странный для Солдата порыв – закрыть от всего, защитить, заботиться. Это желание, как не странно, и отрезвляет, напоминает, что он обещал вытащить девушку из этого лабиринта, из ее кошмара. И Джеймс просто сильнее сжимает ее руку, улыбается осторожно и кивает:
- Идем.
Он знает, насколько сложно говорить о собственных страхах, и он готов увидеть, разделить страх. Да что там, будь это возможно, он забрал бы все плохое себе; в конце концов, он сильнее, он справится.

Семейный ужин – это бесконечно тепло и мило. Джеймс наблюдает, улыбается краем губ, узнавая в маленькой девушке Ванду. Он слегка удивлен, подмечая сходство ее с братом. Ведь они едва ли не идентичны, и у Барнса щемит сердце, когда он вспоминает скупой рассказ Клинта о событиях в Заковии. Зимний уже знает, когда и как умрет этот мальчик. Его искренне жаль.
Сирена, грохот, суета, а после – два безжизненных тела. Война никогда не бывает милосердна, и Баки видел столько трупов, что и не счесть. Но сейчас внутри все сжимается похлеще, наверное, чем от воспоминаний о Говарде и Марии Старк. Он представляет, какого сейчас Ванде, если уж и ему не по себе, и притягивает ее к себе, неловко приобнимает за плечи, без слов напоминая, что она не одна.
Детский плач режет слух, он полон ужаса, страха. В метре от ванны – неразорвавшийся снаряд с очень знакомым логотипом. Чертов Старк и здесь подоспел; Джеймс иррационально его ненавидит.

Воспоминания пропадают, и вот – они снова в лабиринте. Ванда говорит, и правда, у Солдата нет причин винить ее. Хочется только успокоить и стереть со щек слезы, что он и делает прежде, чем крепко обнять и прижать к себе.
- Я понимаю, слышишь? – тихо шепчет он, зарываясь лицом в темные волосы. – Это… нормально. Любой, имей он возможность, на вашем месте сделал бы то же самое.
Честно говоря, Барнс не замечает, когда они оказываются в спальне вновь; просто ощущение тонких рук, обнимающих его, пропадает. Даже зябко как-то становится без этого.
- Как ты? – спрашивает он взволновано, осторожно убирая с лица девушки пряди, заправляя за ушко. – В порядке?
Он не ожидает новых объятий, теряется сперва, но… это объективно приятно. Хорошо, спокойно, правильно отчего-то. И, разумеется, Баки обнимает в ответ, бережно прижимает к себе и ласково гладит по волосам, успокаивая.
- Все хорошо, - тихо заверяет он. – Все плохое – позади. И… я с тобой.
Джеймс чувствует, как намокает футболка, и внутри все почти кричит: «Она не должна плакать, не заслужила этого. Она должна улыбаться!». И да, Барнс согласен, что хрупкое создание рядом с ним заслуживает именно улыбок, и не слез отчаяния.
Он мягко отстраняется, но все еще придерживает Ванду за плечи, когда заглядывает в ее лицо. А после – осторожно касается щеки живой рукой, стирает слезы со щек, улыбается ей участливо и, не задумываясь, прижимается губами к виску, вновь обнимая.
- Мне очень жаль, что тебе довелось это пережить, - тихо шепчет Джеймс. – Но впредь такого не будет. Больше никакого страха, Ванда. Тебя есть, кому защитить, ясно? Не обязательно быть сильной теперь и справляться со всем в одиночку. Не нужно.
Надо бы добавить что-то и Стиве и Клинте, которые наверняка не оставят ее, но нет, Баки сейчас имеет ввиду именно себя. Потому что ООН, НАТО и хрен его знает кто еще могут из кожи вон вылезти, но до Ванды доберутся только через его труп. Она не заслужила.
И Барнс все еще гладит ее по волосам, по плечам и спине, сидя совсем близко, вплотную. Это даже не вызывает неловкости, словно произошло что-то, давно должное случиться.
- Хочешь, я посижу с тобой, пока не уснешь? – осторожно спрашивает Баки; он не уверен, что имеет право предлагать, но и промолчать не может.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2csw5.gif[/AVA]
[NIC]Bucky Barnes[/NIC]
[STA]steeled[/STA]
[SGN]

[/SGN]

Отредактировано Phantom (2016-08-22 11:33:48)

Ванда – маленькая, хрупкая, такая слабая сейчас, что Барнсу совершенно неожиданно хочется придушить каждого, кто заставил эту девочку ввязаться в войну двадцать первого века, испытать страх, боль, отчаяние, переступать через себя… Никто не умел права на это. А теперь ведь и не выпутаешься из всего, когда за ними охотится весь чертов мир.
Баки прикрыл глаза, отгоняя мысли. Ванда и без него явно была не в порядке, и добавлять ей еще и собственных переживаний не хотелось. Потому Зимний просто кивнул согласно, бесшумно укладываясь на боку поверх одеяла – вроде бы и рядом, а, вроде, и на достаточном расстоянии. Помедлив, Джеймс, все же, протягивает руку и ласково касается девичьего плеча, поглаживая, успокаивая. И улыбается в темноте, немного грустно, но удивительно искренне.
- Засыпай. Больше кошмаров не будет.
В этом Джеймс уверен на все сто, когда осторожно сжимает руку Ванды. Ее дыхание вскоре становится ровным, спокойным, и это так расслабляет, что…

… солнечные лучи пробиваются в узкую щель меж задернутыми шторами, ласково скользят по лицу, но, признаться, только раздражают. Джеймс слегка поворачивает голову, пряча лицо, уткнувшись в подушку, и перекатывается на живот для верности.
Это все как-то непривычно. В этом бирмингемском доме кровать его стояла так, что даже в самое солнечное утро солнце не добиралось вездесущими лучами до изголовья, да и белье определенно пахло как-то иначе. Сейчас же Барнс улавливает легкий цветочный аромат, кажется, смахивающий на лаванду, и рассеяно думает, что, кажется, так обычно пахнет от волос Ванды. И не так, чтобы он пытался узнать это специально, просто пару раз они сталкивались на кухне, и Джеймс невольно улавливал слабый аромат…
Стоп.
Баки резко открыл глаза, повернув голову. И увидел сонное лицо Максимофф – похоже, своей возней он ее разбудил.
Воспоминания о ночи пришли не сразу, и первое, то Барнс ощутил, - это шок. Он рывком сел, зарываясь пальцами в волосах и на всякий случай бросил взгляд на собственное тело; пижамные штаны и футболка оказались на месте, да и сидел он поверх одеяла, так что, похоже, отрывать ему голову Клинту не за что.
- Оу, - выдохнул Барнс немного виновато, вновь взглянув на Ванду; понимание наконец-то снизошло на него. – Кажется, я отрубился вместе с тобой. Прости. И… доброе утро.
Он потер лицо, приводя себя в чувство, окончательно просыпаясь, и подвинулся ближе к спинке кровати, опираясь о нее – как можно расслабленнее. Может, было бы правильнее сейчас встать побыстрее и уйти из спальни, но Джеймсу отчего-то казалось, что это будет смахивать на побег и вызовет ощущение, словно ситуация ему неприятна. А это была совершенная ложь; да, неловкость присутствовала, но отторжения не было и в помине.
- Ты ведь отдохнула? – он улыбнулся слегка смущенно, пальцами зачесывая растрепанные после сна волосы назад. – Я, кажется, давно так крепко не спал.
«С тридцать девятого, Барнс. Ты не позволял себе вот так просто отрубиться и выспаться с тридцать девятого,» - услужливо напомнило подсознание, заставляя смутиться еще больше и отвести взгляд на секунду. Определенно, Ванда Максимофф на Зимнего влияла… положительно.
Из коридора уже слышались голоса – похоже, ребята успели встать, и Сэм со Скоттом о чем-то весело трепались, спускаясь на кухню. Барнс на секунду представил, что устроит Стив, вздумай он постучать в его комнату, а после не получить ответа, но голос Роджерса раздался совсем рядом с дверью, а после стал отдаляться – похоже, в направлении лестницы.
Джеймс выдохнул спокойнее.
- Слушай, Ванда… - он закусил губу и легко повел плечами. – Я тут вчера подумал, пока… ну, да, не уснул. Мы сидим взаперти целую вечность. Это слегка неудобно, а? И… в общем, может, выберемся вечером из дома? Район, конечно, так себе, но Сэм говорил, тут недалеко есть кинотеатр – он даже ходил туда со Скоттом. И, я думаю, мы тоже могли бы… посмотреть что-то вне гостиной. Как думаешь?
Баки мысленно напомнил себе, что это – всего лишь попытка развеселить Ванду, поднять ей настроение. Это не свидание, нет, ни разу; на свидания Джеймс Бьюкенен Барнс некогда приглашал не так коряво и явно не мечтал при этом сквозь землю провалиться. Да, определенно, это – никакое не свидание.
Зимний вопросительно приподнял бровь, выжидающе глядя на девушку. Он, разумеется, поймет, если она откажется, но уже сейчас понимает, что это его огорчит. Наверняка и довольно сильно.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2csw5.gif[/AVA]
[NIC]Bucky Barnes[/NIC]
[STA]steeled[/STA]
[SGN]

[/SGN]

- Да, я… Ладно. Я рад, правда. Всегда бы так. Я не имею ввиду… Мне лучше заткнуться, верно? - то, что говорит Барнс, вряд ли хоть как-то походит на набор связных слов; он осознает это прекрасно и наверняка покраснел бы, но… Зимний Солдат он, в конце концов, или кто? – Сделай вид, что ты этого не слышала, окей? Я просто рад, что ты отдохнула.
Перевести дыхание – лучший вариант сейчас. Солдат смотрит перед собой сосредоточено, считает удары собственного сердца – обычно это помогает успокоиться. Обычно, но не сейчас, когда взгляд то и дело соскальзывает на девушку рядом – растрепанную, сонную слегка, но все равно бесконечно милую и…
Стоп. Снова – стоп.
Барнс трясет головой, отгоняя непрошеные мысли, трет переносицу; голова кажется тяжелой, в ней непривычно много мыслей, опять же, непривычного смысла, и Джеймс понятия не имеет, как относиться к этому. Он немного скучает сейчас за звенящей пустотой после обнуления – в кои-то веки, - просто потому, что тогда не возникало таких дилемм и не приходилось ощущать себя идиотом; в отличии от этого утра – одновременно ужасно неловкого и чудесного, потому что, ну… Ванда.
«Черт,» - он выдыхает шумно, смотрит на девушку искоса; получается наверняка виновато.
- Не говори, что ты не была в кинотеатре, - и сейчас, кажется, отличный момент, чтобы побиться головой об стенку, например – потому, что парень, недавно узнавший суть слова «социализация», не лучшая компания для девушки, чтобы повеселиться немного; на эту роль куда лучше подошел бы… да кто-угодно из тех, кто еще живет в этом дома. – Я… Надеюсь, вечер не станет катастрофой.
«В отличии от утра, которое ею уже стало из-за того, что я слишком много говорю,» - и это – причина номер два, чтобы, к примеру, провалиться под землю.
- Не дай Бог они увидят, как я выхожу от тебя, - Баки смеется тихо, стоит представить лицо Сэма; правда, от представления того, как он будет шутить всю оставшуюся жизнь, становится немного жутко. – На счет три, - Барнс кивает с улыбкой и соскальзывает с кровати; и правда совсем-совсем не смотрит на Ванду, на ее ключицы, виднеющиеся из-за слишком растянутого ворота ночной футболки.
Все-таки, как же хорошо, что ему удается проскользнуть в свою комнату незамеченным.

- Я хотел сегодня выйти! Кэп, почему поменяли график, а? – Скотт выглядел обиженным ребенком, несмотря на немалый – вообще-то – возраст.
- Ты любишь Барнса больше, чем остальных. Это нечестно! – подхватил Сэм, пиная Стива локтем в бок.
Капитан держался спокойно, к его чести, и выглядит едва ли не буддистом, молча снося второй час укоров друзей, узнавших, что их вылазка в город накрылась медным тазом, зато возможность пройтись появилась у Барнса и Максимофф. Сэм и Скотт, наверное, еще просто не осознали этого странного тандема, потому-то и не отпускали дурацких шуточек; зато осознал, похоже, Клинт – за обедом, когда Джеймс вскользь упомянул, что они с Вандой уйдут вечером, тот смотрел так внимательно, что Зимнему Солдату становилось не по себе. Взгляда Бартон не спускал до сих пор, но выражение лица сохранял слишком непроницаемое, чтобы идентифицировать как-то – доволен он, просто наблюдает или собирается прикончить Барнса во сне.
- Повеселись тут, - бросил Джеймс Уилсону, открывая входную дверь; почти без эмоций, но дрогнувшие уголки губ выдавали сарказм. И Сэм, разумеется, его заметил.
- Ненавижу тебя! – проорал он вслед, запустив вслед Зимнему горсть попкорна; тот, правда, «встретился» с запершейся входной дверью.
Вечерний воздух дохнул прохладой и легкой влагой – днем был небольшой дождь. Легкие обожгло свежестью; кажется, Барнс действительно не выбирался на улицу лет сто.
- Они не простят нам, - заметил он с легкой улыбкой, спускаясь по небольшой лестнице, ведущей к скверу – кратчайший путь до небольшого развлекательного района поблизости. – Или мне. Тебя, кажется, все обожают.
Это была правда – все пятеро мужчин, как могли, старались оберегать Максимофф от проблем и лишних трудностях, заботились, пусть и коряво иногда. Барнс прекрасно понимал, что Лэнг, знакомый со всеми столько же, сколько и сам Джеймс, забивает холодильник сладким вовсе не для себя№ книги, приносимые Стивом, предназначены для весьма конкретного человека; то, что Клинт частенько берет на себя готовку, тоже происходит только потому, что ему хочется разгрузить немного Ванду, на плечи которой легла фактически забота о пятерых бойцах, слова «порядок» и «уют» для которых практически чужды.
Барнс и сам – сперва неосознанно, а после вполне себе намеренно – делал то же: во время прошлой их остановки, например, вопреки ворчанию Стива о ненужном риске, выбрался в супермаркет, а вернулся после с нормальной подушкой и новеньким вишневым пледом. И Уилсону крупно повезло, что он понял тогда испепеляющий взгляд Зимнего правильно и захлопнулся до того, как успел пошутить неудачно.
- Ты ведь… Год провела в Нью Йорке, верно? – спрашивает он словно бы между прочим, когда они идут через парк, и в конце аллеи виднеется горящий огоньками вход в парк развлечений; где-то рядом с ним – Джеймс знает по описанию Скотта – и кинотеатр. – Серьезно, ты ни разу не выбиралась никуда? Кинотеатр, парки, музеи?.. – бровь дернулась – вопросительно.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2csw5.gif[/AVA]
[NIC]Bucky Barnes[/NIC]
[STA]steeled[/STA]
[SGN]

[/SGN]