Моя покровительница Кетрин Монтгомери. Мой наставник. Женщина, ради которой я готова переступать через себя, меняться, совершать безумства и шагать по опасной тропе. Ты подарила мне смысл жизни. Показала, что я могу быть другой. Научила любить, отдавать тепло и получать заботу. Мне так не хватало тебя всё это время...

Но мы до сих пор не вместе. И вряд ли это когда-нибудь изменится.

Я прихожу к невзрачной лавке в Косой аллее ровно в назначенный час, где встречаю тебя. Если бы ты умела читать мои мысли, смогла бы услышать восхищенное "вау", ведь я настолько очарована твоим видом, что мои глаза буквально горят от счастья. Ты приобнимаешь меня за плечи, и вместе мы аппарируем к тебе домой. Несколько минут приготовлений, легкий ужин - ведь ты после работы, несмотря на то, что сегодня воскресенье. Мне так хочется прикоснуться к тебе. И конечно же я этого не делаю, не после того, что совершила ночью, после которой ты прислала мне сову с предложением пройти обучение. Знала бы ты, моя любимая Кетрин, как я трепетно вскрывала конверт, как вдыхала аромат свернутого пергамента, надеясь отыскать полюбившийся запах твоих духов. Я без колебаний ответила "да", и вот теперь мы здесь - снова в твоем доме. Снова двоем.

- Мадам Монтгомери, - я привлекаю к себе внимание, пока ты ставишь тарелки в раковину. - Я знаю, что в магии подобного уровня требуется колоссальная концентрация... - лучше уж признаться сейчас, чем потратить уйму времени на выяснение причин моей нерасторопности. - Я очень смущаюсь рядом с вами... я хочу сказать, что... вы действуете на меня... не так, как все остальные... - черт подери, а ведь это уже откровенность. Не знаю, как объяснить нормально, что я в тебя влюблена.

Через дверь в салон автомобиля, разделяющую мою тюрьму на колесах и пассажирские сидения, пробираются два огромных мужчины. Вид у них совершенно не вызывает доверия. Я моментально пячусь назад, упираясь в пол руками и ногами, а когда затылок больно ударяется о заднюю дверь, что есть сил вжимаюсь в холодный металл и выставляю руки вперед, безмолвно умоляя о пощаде. Внутри всё содрогается от страха, конечности немеют и подергиваются от напряжения.
- Пожалуйста, - я шепчу, не в силах больше шуметь, - Прошу вас, не надо, - из глаз катятся слезы, но я не позволяю истерике захватить меня, хоть и не понимаю, как это мне удается себя контролировать. В голове всплывают сотни образов из самых ужасных триллеров и больше всего на свете я боюсь умереть под пытками. Один из мужчин не обращает никакого внимания на мои мольбы, второй в полусогнутом состоянии останавливается прямо передо мной и, зверски ухмыляясь, достает нож откуда-то из-за спины. Тот, что шел вперед, хватает меня за волосы на затылке и поднимает от пола, так, что мне приходится упираться голыми ступнями в холодную опору фургона. Я вскрикиваю от боли. Перед глазами всё темнеет, и мне сложно различить сказанные мне слова. Руки против моей воли хватаются за удерживающий меня кулак.
- Будешь орать, - начинает тот, что с ножом, - Увидишь свои внутренности. Поняла? - он приближается и хватает меня за челюсть - ПОНЯЛА?! - орет он прямо в лицо.
Я судорожно киваю, сжав губы и зажмурив глаза. Внезапно хватка на моих волосах исчезает, и я валюсь на пол, больно ударяясь задницей. Не успеваю даже оклематься, как щеку пронзает острая боль от пощечины. Я невольно вскрикиваю и боюсь затылком о дверь. Но мужчины не отходят от меня, а лишь хватают за горло, заклеивают мне рот и надевают на голову мешок, после чего возвращаются обратно в салон. Я же карабкаюсь к углу фургона, стараясь восстановить дыхание и отчего-то понимаю, что не могу выдохнуть. Воздух вроде бы поступает в легкие, но не выходит оттуда. Прислоняюсь спиной к углу, откидываю голову и стараюсь всё свое внимание обратить к дыханию, одновременно с этим успокаивая себя словами, что всё будет хорошо. Буквально через полминуты мне всё-таки удается по-человечески выдохнуть. Я поджимаю колени к груди и обнимаю их руками, уставившись стеклянными глазами в пустоту, окружающую меня, а губы только и твердят безмолвно.
- Ладно... ладно... ладно...
Это продолжается до тех пор, пока автомобиль не останавливается, а мотор не прекращает рычать.
Я прислушиваюсь. Двери машины поочередно открываются и захлопываются, женский голос дает распоряжения. Мое сердце снова ускоряет ритм, а когда задняя дверь фургона открывается, мне приходится моментально ухватиться за выступающую часть стены, чтобы не свалиться на землю. Меня волоком вытаскивают наружу и небрежно бросают. Чувствую, как колени и ладони больно скользят по дороге. С губ невольно срывается еще один жалобный стон, моментально утопая во вздохе неожиданности, когда меня снова хватают за волосы через мешок и вздымают вверх. Я держу ладони слегка приподнятыми, чувствуя, как пульсирует содранная кожа, а маленькие земляные камешки по одному осыпаются вниз, когда меня толкают в спину и заставляют идти вперед. Мне больно передвигаться, наверное от того, что я повредила себе колени.
Я ничего не вижу перед собой, лишь чернеющую пустоту мешка, а когда голые ступни ощущают ледяную прохладу кафеля, понимаю, что меня завели в помещение. Мешок оказывается стянут, и я моргаю несколько раз слезящимися от света глазами, чтобы сфокусировать взор на том, что происходит вокруг. Передо мной оказывается женщина, и я смотрю на нее во все глаза, стараясь моргать чаще, чтобы согнать собирающиеся слезы.
- Я не люблю  громких криков. И непослушание тоже не люблю... - начинает говорить она, обращаясь персонально ко мне. Я не могу унять дрожь всего тела, ладони, кажется, совсем горят от боли.
- Ты поняла меня? - раздается громко, отчего я вздрагиваю и начинаю кивать, мыча "да". Ногти женщины больно впиваются в мой подбородок. Не знаю, когда это мои слезы успели скатиться по щекам и достигнуть кляпа.
- Мэм, вести ее в подвал? - вопрошает кто-то из мужчин за моей спиной. Я неотрывно смотрю в глаза женщины, ожидая ее окончательного решения.

Я вообще не понимаю, какого черта Джанин повышает на меня голос. Что я сделала?! Спросила, не помогут ли ей сыворотки? Так пусть благодарит меня за то, что я задала ей этот злосчастный вопрос, а не стала молча распоряжаться неизвестными препаратами. Хочется прикрикнуть на нее, чтобы не смела мне указывать, но вместо этого я лишь хмурюсь и поджимаю губы. Видимо, опекаемый всеми Лидер забывает, в какой ситуации находится, и что произошло с ее властью считанные дни назад. Теперь у руля другие люди. И то, что кучка жителей города всё еще поддерживает старого правителя - пусть и не такого идеального, как нам хотелось бы, но всё-таки необходимого - лишь удачное стечение обстоятельств. Не обладай Джанин своим легендарным интеллектом, никто бы и думать не стал о том, что всё еще можно вернуть.

- Где именно в Искренности вы взяли это? - раздраженно продолжает она.
- Я не знаю, - отвечаю без энтузиазма, откупоривая дезинфицирующее и смазывая им рану. - Спроси об этом Джеймса.

Остальные пару минут проходят в тишине, прерываемой лишь нашим дыханием и звуком разрываемого и стягиваемого бинта. Когда заканчиваю, неторопливо складываю раствор и мазь в коробочку к бинту, собираю старый бинт и использованные ваты, чтобы отнести их в урну. У двери меня останавливает голос Джанин. Она просит помочь ей одеться и оповестить Эмму о сборе. Если с первым я справлюсь на ура, то со вторым у меня будут большие проблемы. Нерасторопность мне обеспечена.

Понимая, что Джанин в любом случае потребуется остаться в ванной наедине, я киваю и добавляю, смотря уже в комнату, но не возобновляя шаг:
- Оставлю тебя наедине минут на десять. Можешь закончить с купанием, - конечно же, "купание" слишком громко сказано.
Не смотря более на Главу Эрудитов, выхожу в комнату, где ставлю на стол коробочку, выбрасываю в урну у стола использованный материал и выхожу в коридор, где настигаю Эммелину.

Она смотрит на меня серьезно и как всегда слегка высокомерно.
- Все в порядке? - не позволяет она мне начать, перебивая.
Я хмурюсь, но, вздохнув, возвращаю лицу беспристрастный вид.
- Джанин просила собрать всех в самом большом помещении дома. Скорее всего, речь пойдет о смене укрытия... - реакция Эммы на мои слова оказывается неожиданной. Она напрягается, словно только что услышала секретную информацию, доступ к которой имеется лишь у избранных. Хотя на самом деле так-то оно и есть. Хочется даже ухмыльнуться: "что ж, дорогая Эммелина, смирись с тем, что теперь и я вхожу в этот круг".
- Эту информацию пока не нужно разглашать... - продолжаю я, но Эмма меня снова перебивает, и на этот раз грубо.
- И без тебя знаю, Прайор! - такое чувство, что она готова меня разорвать. Чего все вокруг такие нервные-то?
- кхем... Отлично. Просто скажи всем, что Джанин желает сделать заявление. Ведь люди этого и ждут уже которые сутки... - завершаю я спокойно. Эммелина кивает и бросает небрежно:
- Отошлю сюда Джеймса.
Это она об охране покоев Лидера Эрудитов. Кивнув ее спине, перевожу дыхание. У меня есть десять минут, чтобы смыть с себя утреннюю "прогулку" и переодеться в чистую одежду. Кажется, одна из дружелюбных приносила мне белье, майку с рубашкой и какие-то штаны...

Разминая шею по пути к своей комнате, размышляю над тем, каким образом нам удастся сегодня попасть в бункер, и где он вообще находится. Будут ли жертвы по дороге?

В моей комнате светло и пусто. На неразобранной кровати я вижу стопку вещей и чему-то коротко улыбаюсь. Взяв маленькое полотенце со спинки стула, прохожу в ванную комнату, чувствуя боль в ногах и спине. Всё-таки наедине с собой начинаешь лучше чувствовать собственное тело. Вода в душевой оказывается прохладной, но так даже лучше - позволяет привести мысли в норму. Я смываю с себя грязь и утреннее напряжение, и когда вода подо мной снова приобретает прозрачный вид, закручиваю краны и выжимаю волосы. Переступив бортик душевой, становлюсь босыми ногами на деревянный пол, который тут же становится мокрым под стекающими с меня каплями. Полотенца хватает только на руки и нижнюю часть тела, и когда я приступаю к сушке волос - в руках у меня образовывает обыкновенная мокрая тряпка, которую приходится отжимать через каждые десять секунд. Вздохнув, сую ноги в незашнурованные ботинки и нагой выхожу в комнату, даже не задумываясь о том, что в нее может кто-то войти. Натягиваю на себя чистые трусы, носки и майку, полотенце развешиваю на спинке стула и принимаюсь за светлые широкие брюки, которые мне придется перевязать на бедрах какой-нибудь веревкой, чтобы они не сползли с меня в самый неподходящий момент. Видимо, эти вещи раньше принадлежали какому-то не слишком крупному мужчине...

Когда выхожу в коридор, поправляя накинутую клечатую рубашку красно-желтых оттенков и просушивая пальцами мокрые волосы, осекаюсь, завидев сияющего Джеймса.
- Помочь? - его подкаты меня раздражают, но и заставляют отвлекаться от всего этого дерьма.
- Лучше помоги собрать вещи, - плотно закрываю за собой дверь и двигаюсь к покоям Джанин.
- Часть уже собрана, остальное соберет толпа - так намного быстрее, - улыбается охранник.
Я ухмыляюсь:
- О себе-то ты позаботился, не сомневаюсь, - в моих глазах шутливый укор, и Джеймс понимает это.
- А как же, - парирует он и после добавляет, когда я уже вхожу в комнату Джанин:
- Все уже собрались, ожидают чуда.
- Скажи им, что чудо скоро спустится, - улыбчиво закрываю дверь и оборачиваюсь, тут же сталкиваясь со взглядом Джанин и меняясь в лице. Слегка стыдливо натягиваю хлопковую поношенную рубашку на виднеющиеся под серой майкой соски.