Такие фьорды всегда считались народным достоянием Норвегии. А жемчужинами в густых сизых лесах, окутанных облачной дымкой, были останки фортов и крепостей норвежской знати. Наверное, замок Виклундов – последнее в Хардангер-фьорде жилое фамильное гнездо придворных учёных, который не только прекрасно сохранился, но и снабжен электросетью. Дед Вильгельма лично наблюдал за тем, как происходит процесс проводки сети, Сайлас Виклунд всё просчитал и сам не гнушался тем, чтобы продолбить в стенах борозды для проводов. Но ему всё равно больше нравилось работать при свете множества фонарей, невзирая на заверения сына-врача о том, как сильно это сказывается на зрении. Наверное, эта страсть к неровному свету, своей жутковатостью подстёгивающему завершить все дела как можно быстрее и погрузиться в беспокойный сон, передалась и Вильгельму. Он нечасто зажигал свет в своей комнате, лампочки тут практически никогда не менялись, а вот огарки свечей валялись там и тут.
Но с недавних пор Вильгельм полюбил полумрак.
Облака сегодня спрятали за собой тусклое северное солнце, наградив захламлённую комнату юноши холодным тягучим, как патока, светом. Сидя в инвалидном кресле перед окном практически во всю стену, за которым матово поблёскивал от дождевых капель балкон, Вильгельм смотрел на тающие в тумане хребты. Весной и не пахло, щебетание птиц замолкло, весь мир за стеклом чего-то будто бы ожидал. Юношу это нервировало, звенящая тишина, как перед бурей, заставляла  нервы натягиваться даже сильнее, чем от дребезжания стёкол в рамах из-за горного ведра, гонимого с моря. Пальцы с отросшими грязными ногтями впились в расцарапанную обшивку кресла, в котором перевозили обезумевшего Сайласа, предварительно связав, и Вильгельм не сразу понял, что это не зловещая пустота произносит его имя.
- Херр Виклунд…  - Вильгельм, дёрнувшись, вынырнул из ледяного омута тревоги и обернулся к двери за своей спиной.
- Дагмар?  – вопроса в голосе было не различить, это был просто сиплый сигнал того, что хозяин дома всё ещё жив. Пожилая экономка стояла в пороге комнаты юноши, не решаясь войти. Практически все оставшиеся слуги считали пережившего неудачную войну херра Виклунда обезумевшим, и их сложно было за это судить. В знак того, что экономке нечего бояться от безного долговязого юноши в кресле старого шизофреника, Вильгельм развернулся к ней лицом, это уже почти не занимало времени, и выпрямил спину.
- Пройдите, Дагмар. Вы что-то хотели?  – юноша сложил на подлокотниках с болтающимися фиксирующими ремнями руки так вальяжно, будто восседал не меньше, чем на троне короля всей Норвегии. Но в теле всё же ощущалась скованность, тревога во взгляде всегда спокойной и рассудительной Дагмар выдавала её с головой. От секундной расслабленности Вильгельма не осталось и следа.
- Херр Виклунд, там, внизу… Господин, из Германии. Хочет видеть Вас. Я попросила Фригг проводить его до гостевой комнаты на первом этаже, а сама пришла к Вам…
Гостей только здесь не хватало… Вильгельм опустил голову с порядком отросшими светлыми волосами и поджал губы.
- Ты пыталась его выпроводить?  – Вильгельм сверкнул белёсыми глазами из-под свалившихся прядей полос.
- Нет, он не выглядел подозрительно…
- Он немец, Дагмар. Ты радио не слушаешь? Не представляешь даже, что в мире происходит, м?  – Вильгельм поджал губы и отвёл взгляд, мотая головой из стороны в сторону. Он слышал и не раз по стрекочущему радио вести из Бергена, улавливал датские станции, и мог сложить факты в некоторую картину.
- Нет, это было недопустимо с Вашей стороны,  - перед взглядом мелькнула вспышка, по лицу заколотили иголки, как от снежных взрывов, фантомная боль в отсутствующей ступне ударило по злости хлыстом, и та заверещала, как резаная свинья.
- Чего молчите?! Это Ваши обязанности, следить за ситуацией и подчинёнными! Сколько ещё людей погибнет из-за невыполнения Ваших обязанностей, сержант?!  – Вильгельм вскочил, со всей чёткостью ощущая под несуществующей конечностью дощатый пол, и рухнул на него, получив возможность почувствовать его щекой. Экономка ринулась к в миг протрезвевшему от своей ярости молодому человеку, но тот лишь выставил вбок руку.
- Не надо… Я сам…  - разбитый голос, как у похмельного алкоголика, остановил женщину.
- Приготовь нашему гостю чай… Я скоро выйду к нему. Сообщи ему это. 
Дагмар, единственная из прислуги, кто знала немецкий язык хотя бы на разговорном уровне, лишь кивнула и, не проронив ни звука, удалилась из комнаты, оставив Вильгельма лежать на полу, наедине со своими мыслями.
Он провёл пальцами по некогда отполированным до блеска доскам, оглядел их, пыльные и  грязные, но они не были запачканы в чужой крови и мёрзлой земле. Рукой дотянулся до обрубка, которым завершалась нога сразу после колена, и обескуражено выдохнул. В ушах снова начала гулять тревожная тишина, а не свист пуль и стоны распаханной от бомбёжки почвы.
Вильгельм осторожно поднялся на единственную ногу и привалился к стене, пытаясь выровнять дыхание. А затем захлопнул дверь и скинул брюки. Рядом с кроватью лежал завершённый прототип протеза, который юноша всё не решался использовать. Похоже, настало время. Он доскакал до кровати, продел культю в кожаный чехол и закрепил шнуром. Затем крепко затянул все многочисленные ремни, идущие вверх по ноге, вплоть до самой талии. Затянув потуже последний ремень на поясе, Вильгельм принялся надевать более-менее чистые штаны, что были в шкафу также рядом с постелью, при этом не вставая. Затем рубашка, жилет с нагрудными часами, который выглядел несколько старомодно, но юноша привык одеваться так, как одевались в конце прошлого века. И вот, момент истины, можно сказать.
- Давай…
Глубоко вдохнув и выдохнув из груди весь воздух, Вильгельм рывком поднялся на обе ноги и… Устоял. Слегка пошатнулся, схватившись пальцами за воздух, стремясь сохранить равновесие. А потом пошёл в другой конец комнаты, стиснув зубы от того, что боль в обрубке стреляла в бедро. Ничего, вытерпит. Кое-как зачесав отросшие волосы назад, Вильгельм подвязал их лентой, взял прислоненную к краю стола трость чёрного дерева и рукоятью в виде серебряной волчьей головы, и, слегка опираясь на неё, вышел из комнаты.
Неровной походкой он миновал пару поворотов, спустился вниз по парадной лестнице, словно не очень-то понимая, что вокруг происходит. Потерянный взгляд оглядывал неуловимо изменившийся интерьер, который Вильгельм знал с детства, резные перила, паркетный пол из цветного дерева, картины, канделябры, превратившиеся в настенные светильники… Всё было иным и виделось через совершенно иную призму. Юноша не знал, что с ним творится и почему всё вокруг ему мерещится именно в таком свете, но надеялся, что это пройдёт. Однако чем ближе он становился к гостевой комнате в дальнем конце поместья, тем назойливее становилась эта рябь.
Когда Вильгельм Якоб Виклунд вошёл в комнату, расположившуюся на первом этаже башни, он слегка пошатнулся, паркет заскрипел под металлической набойкой трости.
- Здравствуйте. Вы хотели меня видеть, кажется… 
Юноша прошёл в комнату с парой кресел, диваном, чайным столиком и камином у стены, примыкающей к стене с окнами. Садиться он пока не решался, надеясь, что разговор состоится недолгим и к чаю в заварнике из чешского хрусталя, что стоял на столике, ни хозяин дома, ни его гость не притронутся.
- Я – Вильгельм Якоб Виклунд, рад приветствовать в моём доме,  - тоном спокойным и холодным ровно настолько, чтобы неизвестный мужчина понял, что никто тут ему вовсе и не рад, произнёс Вильгельм, переставив трость перед собой. Затем опустил взгляд и с несвойственным ему безразличием обнаружил, что он босиком, а металлическо-деревянный скелет искусственной стопы ничем не спрятан. Запамятовал как-то об обуви…
- Чем могу быть Вам полезен?  – стеклянный взгляд вновь переместился на незнакомца.