Ее вообще не должно было быть здесь. Девчонок не призывали до последнего, жалели, но Джейми вызвалась добровольцем, сама. И плевать она хотела на насмешливые взгляды, что кидали на нее другие солдаты в первые дни; оные прекратились, стоило лишь разок надрать зад одному из наглецов, а со снайперской точки уложить больше фрицев, чем та самая «сила нации» рядом. И да, Джейми могла собой гордиться.
И она гордилась. Была, в целом, счастлива, сражаясь за свою страну, оберегая ее, а вместе с ней и Стива. Он заслужил хорошей жизни, и ужасы войны не должны были коснуться его никогда. Она, Джейми, не допустит.
Все сломалось, когда они попали на эту базу. И, видят боги, Барнс боролась до конца, не желала сдаваться живой, но… силы врагов превосходили. И она, как и другие ребята, явно нужны были чертовым немцам живыми.
Джейми не хотела бы знать, что делали с теми, кого уводили. Просто потому, что те не возвращались, и грубые грязные медицинские халаты на их надсмотрщиках говорили, что ждал уведенных вовсе не расстрел, а что похуже. Стать лабораторной крысой для вражеских живодеров – что вообще может быть страшнее для солдата?
Наверное, Баки действительно боялась впервые в жизни. По-настоящему, искренне, мысленно умоляя каждый раз, когда надсмотрщики заходили в камеру, - «не меня». Она предпочла бы пулю в лоб, а не… подумать даже страшно было.
Да только Джейми Барнс неисправима. Она не могла и сейчас отсидеться за спинами товарищей, потому, когда высокий худощавый ариец ткнул костлявым пальцем в Чейза – невысокого и, честно говоря, совершенно непригодного для службы, парнишку, кажется, откуда-то из Айдахо – Джейми не выдержала. Усмехнулась широко, развязно даже, шагнула вперед него и почти по-свойски бросила немцу:
- Оставь. Я пойду. Считай, доброволец.
Ариец усмехнулся снисходительно, но не отказался. Джейми чувствовала спиной взгляды – у кого сочувствующий, у кого непонимающий, у кого откровенно уважительный. Она не обернулась.
На холодном железном столе было страшно. Нет, ее не вскрывали, как Джейми уж успела себе надумать, не ломали кости, ничего такого. Ей что-то вкололи, отчего сутки – двое, трое, неделю? – тело билось словно в агонии. Баки запомнила лишь боль, обжигающую, всепоглощающую, и совершенно не запомнила время, что провела, погрузившись в оную. Это и правда было похоже на личный ад.
И дальше было не лучше. Стоило белесой пелене агонии спасть, как приземистый человек в очках занялся кое-чем другим. Джейми узнала, как выглядят резаные раны и пахнет горелая кожа – собственная. И в свете этого ей было вовсе не до размышлений о том, почему на ней все затягивалось едва ли не на глазах. Просто новые вспышки боли не давали думать. Только желать сдохнуть поскорее.
Она знала, что на этом все не закончится. Они продолжат, ведь, похоже, Джейми пока была единственной, кто сумел пережить агонию после того, как по венам пускали по голубоватое вещество. Лаборанты смотрели на нее и вразнобой тараторили «успех». Гордиться этим не удавалось.
Что ей оставалось? Лишь пытаться не потерять себя окончательно. Твердить то и дело собственное имя и порядковый номер. И Джейми делала это, понимая, что лишь этот обрывок памяти о себе не дает ей свихнуться окончательно.
И она не поверила, когда персонал базы вдруг засуетился, убрался куда-то, оставив ее одну. Что-то определенно произошло, но что? У Джейми не было сил освободиться, даже пошевелиться, если честно. Она просто радовалась тишине и короткому перерыву. Отсутствие боли было сравнимо с блаженством.
Кто-то рвал ремни. Кто-то звал ее. Кто-то касался лица, тряс за плечи… Кто-то с безумно знакомым голосом.
Баки едва удается разлепить веки и сфокусировать взгляд. Мужчина над ней смутно похож на того, кого она определенно знала, но… другой. Совсем другой. Джейми улыбается полубезумно и сбивчиво шепчет:
- Стив…
Это он, Баки способна узнать его из всех чертовых людей на Земле. И она тянется к нему, пусть собственные руки и кажутся сейчас почти неподъемными, сжимает плечи, насколько вообще способна, заставляет себя подняться, соскользнуть со стола.
- Стив, боже, это ты, - она все еще не верит до конца, хватается за Стива, цепляется, словно он – якорь; и улыбается вновь. – Ты был… меньше.
Она едва не падает, держится лишь благодаря Стива, и не может понять, как вдруг он, тощий мальчишка, бывший с ней одного роста, сейчас высится над ней, такой… сильный.
- Что с тобой случилось? – растеряно спрашивает она, словно и не слышит сирены откуда-то снаружи, шквала выстрелов и каких-то взрывов. Просто весь ее мир сейчас – лучший друг напротив. Стив. Живой и невредимый Стив, который пришел за ней.
Если это и сон, то, определенно, самый лучший.
[NIC]Jaime "Bucky" Barnes[/NIC]
[STA]штурмуя небеса[/STA]
[AVA]http://funkyimg.com/i/2fwot.png[/AVA]
[SGN]
[/SGN]

Сейчас даже думать больно, не то, что шевелиться, но Баки не сдается. Она слушает, хмурится слегка, с трудом удерживая концентрацию, и отчаянно цепляется за родной голос, знакомые черты лица. Привыкнуть к тому, что сейчас на Стива можно опереться, не боясь просто сломать его, тяжело, но Джейми пытается, доверительно опирается о парня и заставляет себя передвигать ноги; на базе явно становится жарко, и умирать здесь не хочется. Не теперь, когда агония закончилась, а рядом Стив – теплый, как печка, надежный, бесконечно родной.
- Ребята, - выдавливает Джейми, глядя взволнованно. – Их ведь выпустили? Они в порядке, правда?
Ей бы за себя волноваться, но нет. Джейми Барнс не будет собой, если не удостоверится в благополучии близких и просто знакомых, прежде чем вообще обратить внимание на то, что происходит с ней самой.
Он дрожит, чувствует, как тело то колотит от холода, то накрывает волной жара. Наверное, если бы не Стив, Баки бы не преодолела все эти коридоры и лесенки. И, когда она вновь слышит его голос, то смысл понимает не сразу, смотрит несколько секунд удивленно, непонимающе – то на Стива, то на шаткую балку.
«Самоубийство!» - хочется закричать, но внизу – пламя, и память о собственной горелой коже заставляет кивнуть судорожно, отцепиться от Стива и шагнуть вперед. Джейми перейдет чертову балку, чего бы ей это не стоило.
- Я смогу, - уверяет она – то ли друга, то ли саму себя, и не разберешь. – Смогу, - повторяет чуть тише, делая первый шаг.
Опора ненадежна, но Баки раскидывает руки и собирает в себе по крупицам остатки воли. Она не смотрит вниз – только перед собой, вперед, на мости, за которым есть выход. Есть свобода. Джейми впервые осознает, сколь важна, оказывается, эта свобода.
Балка дергается под ногами, дрожит, и Баки взмахивает руками неловко, стараясь удержаться. Она едва не отступает, с трудом гасит искры паники внутри, хватается за мираж свободы и бросается вперед.
Пальцы судорожно сжимаются на перилах, перила же больно бьют по ребрам, но разве может эта боль сравниться с тем, что пережила девушка на лабораторном столе? Это и чувствуется-то едва-едва, легким дискомфортом, и для Джейми главное, что она устояла. Она переклоняется через перила, неловко немного перебирается на мостик и бросает взгляд на Стива.
«Нет. Не может быть,» - проносится в голове, когда девушка осознает, что перекладина рухнула.
- Стив! – кричит отчаянно, вжимается почти в чертовы перила. – Стив, нам нужна веревка или… Стив, я не знаю…
Это паника, самая настоящая, разгорается наконец, и Баки понятия не имеет, как ее сдержать. Лишь разбирает с трудом утонувшее в грохоте «прыгать» и отходит чуть вправо, освобождая для Стива пространство.
И у него получается. Несмотря ни на что, получается. Правда, у Джейми сердце едва не останавливается – раза три – за время этого акта суицида, но ведь получается! И она, не задумываясь, обнимает порывисто, прижимается и сбивчиво шепчет:
- Господи, ты смог. Ты пришел за мной, Стив. Ты спас меня.

До лагеря они идут пешком, и Баки вновь понятия не имеет, откуда находит в себе силы двигаться. Тело ощущается чужим, она испытывает к нему нечто сродни отторжения и молчит, игнорируя взгляды солдат. Им всем наверняка интересно, что с ней произошло, но сказок на ночь Джейми рассказывать им не собирается, только подбородок вскидывает выше, сжимает винтовку и жестко держит осанку; так, чтобы ни у кого не возникло сомнений в боеспособности их сержанта.
Широкая спина Стива маячит впереди, и Баки все еще пытается уложить в голове его короткий рассказ о сыворотки, вита-лучах, способностях и черт знает о чем еще. На самом деле, это не так уж важно, и радуется девушка лишь одному факту – похоже, больше ее малыш Стиви не будет болеть. Это хорошо. Ему не должно быть больно.
Больше всего Джейми хочется отмыться наконец, стереть с себя хоть какую-то часть напоминаний о лаборатории, Гидре, Арниме Золе… Но Стив задерживает ее на подходе к лагерю. И, разумеется, они ни слова не говорит против, идет за ним, лишь позволяет себе расслабить уставшие плечи да опустить винтовку прикладом на землю, удерживая лишь за ствол.
Слова Стива ожидаемы. Джейми не возмущается громко, и не собиралась, только улыбается грустно и медленно качает головой, глядя в ясные голубые глаза напротив.
- И что ты себе придумал, - тянет Баки, пальцами зачесывая растрепанные волосы назад. – Стив, это… глупо. Я хороший снайпер, хороший солдат, в конце концов, и, уж поверь, ни в чем не уступаю другим. Какая вообще разница, девушка или нет?..
Она устало трет переносицу, жмурится на секунду. Формулировать осмысленные фразы сейчас не так уж и легко.
- Послушай… Ты шел сюда, чтобы бороться со злом. Чтобы не допустить прихода войны в наш дом. Так ведь? Я столько раз слышала это от тебя, и не сосчитать. Так чем я хуже? Отчего я не могу делать то же, если могу? Это мой выбор, Стиви, мое решение… Я прошу, уважай его. Я не смогу отсиживаться в тылу, ты ведь знаешь.
Джейми улыбается шире, роняет чертову винтовку и делает шаг вперед. До чего же непривычно, что ради того, чтобы обнять Стива, приходится подниматься на цыпочки и тянуться к нему; это ново, но, все же, приятно. И Баки обнимает его за плечи, прислоняется лбом куда-то в изгиб шеи и вздыхает тяжело, не скрывая больше усталости.
- К тому же, ты здесь теперь. Я не смогу присматривать за тобой из Америки, знаешь ли. А я обещала ведь.
Она отстраняется раньше, чем можно было бы усомниться в чисто дружеской основе этих объятий. И подмигивает, как ни в чем не бывало, словно и не в плену была, а вернулась домой с фабрики или с танцев. Как раньше, и плевать, что в душе сейчас все совершенно ново. Ради Стива Джейми будет улыбаться, даже если ей сердце вырвут.
- Больше не будем об этом, Стив, ладно? Я очень не хочу ссориться после того, как не видела тебя почти полгода.
[NIC]Jaime "Bucky" Barnes[/NIC]
[STA]штурмуя небеса[/STA]
[AVA]http://funkyimg.com/i/2fwot.png[/AVA]
[SGN]
[/SGN]

Стив – это дом, спокойствие и защита. Стив – тот, рядом с которым можно отдохнуть и забыть обо всем; был им, даже будучи нескладным болезненным сопляком.
Стив сейчас – стена, заслоняющая ото всех бед; стал бы ею, позволь ему Баки. Она знала это. И не могла допустить того, чтобы он взвалил на себя столько ответственности – лишней, к тому же, ведь Джейми… это Джейми, она всегда справлялась со всем. И сейчас сможет; по крайней мере, очень хотела верить в это, верить в собственные силы.
- Беспричинно? – она улыбается тепло, даже несмотря на то, что отстраняться от Стива больно почти физически; ему этого знать и чувствовать не нужно, точно не сейчас. – Есть причина, Стиви. Моя мать, мои сестры… Этот кошмар не должен добраться до них. И я умру, если придется; если это поможет. Ты знаешь.
«Я умру и за тебя, сопляк. Потому что… Тебя не должно было быть здесь. Ты не должен был так рисковать собой,» - Джейми Барнс - смелая девушка, но и в ней смелости недостаточно, чтобы сказать это вслух, признаться – Стиву и себе самой. Иногда обманываться куда легче, и Баки позволяет себе эту слабость – снова. Всегда.
- Надеюсь, капитан простит мне. На этот раз, - это – шутка; должно звучать, как шутка. И Джейми улыбается даже – лукаво, - но на дне серых глаз все равно плещется въедливая усталость, смешанная с грустью и… безнадегой.
Последнего девушка не осознает еще, как и того, сколь сильно изменила ее лаборатория и операционный стол; и дело, пожалуй, вовсе не в той дряни, что разливалась по венам. Дело в ощущении себя, в том, что впервые в жизни той, которая находила в себе силы преодолеть что угодно, хотелось сдаться, умереть. И это – ее, Джейми, личный секрет, неприглядный, грязный, о котором она никому не расскажет, и Стиву – в особенности. Обманываться и видеть девчонку из довоенного Бруклина – лучше для него же.
- О чем ты? – сержант Барнс смеется тихо и неосознанно теребит рукава, не давая им ненароком сдвинуться выше запястий; Стиву не нужно видеть ни синяков, ни красноватых следов от ремней. Баки просто… бережет его. Как и всегда. – Разве я подписалась на опасный для жизни государственный эксперимент, Стиви? Вот, погоди, мы еще об этом безрассудстве поговорим!
Она толкает его в плечо – по привычке легонько, но жест ощущается новым. Чужим даже. Просто Стив – тоже… новый; Джейми не хочет думать о том, что он может оказаться чужим.
- Поглядим, - уклончиво обещает она; нарушать обещания – не в духе Баки, она – человек слова, в конце концов, и врать откровенно не станет, сколько бы Роджерс не смотрел на нее своими голубыми глазищами. Джейми лишь радуется, что это в нем осталось прежним. – Это война. Я не могу сказать, что завтра не придется рисковать собой, даже если я и не захочу этого. Но… я буду осторожна, Стиви, правда. Постараюсь.
Улыбка тает, как первый снег, так же оставляя после себя грязь – грусть, усталость, пустоту в глазах. Баки рада, что может держаться чуть позади Стива; она, черт возьми, должна, ведь впереди – ребята из отряда, и они смотрят в их сторону. «В сторону Стива, их Капитана,» - понимает Джейми секундой позже.
И ей, правда, совершенно не обидно. Она гордится своим другом, иначе и быть не может.
- Я знаю, - честно говорит Джейми.
«Я знаю, что никогда не расскажу тебе о том, что было на том заводе,» - так и не заканчивает она. Это… лишнее.
Их – Стива, опять же, - встречают гулом, разношёрстным, возбужденным: тут и радость, и интерес, и недоверие. У Баки голова кружится от чужих эмоций; ей, в самом деле, просто нужна вода, чтобы смыть с себя грязь, новая рубашка и пара часов сна, она физически не готова к толпе.
И она, разумеется, этого не показывает, вместо того улыбаясь послушно, радостно-благодарно, как и должна.
- Эй, а ты разве не тот парень из рекламы облигаций? В дурацком костюме? – выкрикивает кто-то из толпы. Остальные стихают, смотрят внимательно – кто неодобрительно, кто, опять же, недоверчиво.
В Бруклине на Стива смотрели иначе – надменно, частенько с презрением. Джейми разбивала лица тем, кто так смотрел, не щадя собственных костяшек. И она, видит Бог, могла бы сделать это и сейчас, но… неуместно. Она не может, ведь Стив – больше не сопляк из Бруклина, а она не столь уж и глупа, чтобы считать, будто все можно решить кулаками.
- Эй! – Баки удивляется тому, как, кажется, искренне-возмущенно звучит ее голос; откуда только силы на эмоции? – Этот парень спас вас, забыли? Какая разница, где он был до? Вы живы, благодаря ему, а нацистские лаборатории горят!
По толпе проходит гул – определенно одобрительный; кто-то кивает, улыбается. Гул нарастает, а вместе с ним – почти осязаемое внимание, уважение к Стиву. У Джейми кружится голова и земля, кажется, сейчас уйдет из-под ног, но она делает шаг вперед, маленький совсем, но делает ведь, и, набрав в легкие подольше воздухе, выкрикивает:
- Да здравствует Капитан Америка!
- Да здравствует Капитан Америка! Стив Роджерс! – вторит ей толпа, взрываясь аплодисментами.
Сержант Барнс умеет не только метко стрелять и разбивать лица, она умеет вести за собой. Или… за Стивом. И второе получается у нее явно лучше.
Вокруг слишком шумно; девушка словно отгораживается от этого ментально, переживает, терпит. Ладони горят от аплодисментов, рукав в какой-то момент задирается-таки, и Джейми торопливо натягивает его вновь – этого никто и не замечает. Всем здесь не до нее, и это, кажется, не так уж плохо.
Толпа расступается в какой-то момент, Баки не сразу понимает почему, а после – видит девушку. На той военная форма, на вовсе не такая, как у Джейми, - женская, чистая, идеально выглаженная и подогнанная по фигуре, сидит, словно это и не форма вовсе, а выходное платье. Девушка и сама будто бы со страниц журналов сошла, на которые у Баки Барнс и денег-то в Бруклине не хватало, - волосы уложены, губы ярко-красные… И эта девушка подходит к Стиву, смотрит взволнованно и с облегчением одновременно.
- Вы позже, чем обещали, - тон у нее наиграно-строгий, а Джейми отрешенно отмечает, что и голос у этой девушки приятный, бархатистый; не стоило и сомневаться.
- Не мог связаться, - Стив улыбается ей, показывая поломанную рацию.
Он смотрит на эту девушку, а она – на него. Баки рядом чувствует себя невидимкой, нелепой, жалкой рядом с такой красавицей. И она слишком устала, чтобы испытывать хоть что-то по этому поводу; или же думать так – отличный способ обмануться.
- Это Пегги Картер, агент СНР, - говорит кто-то из солдат рядом. – Она невероятная.
Джейми в ответ кивает – трудно не согласиться ведь.
Она отступает назад, всего на шаг, а после – еще на один, еще, еще и еще. Отступает, пока не оказывается достаточно далеко, чтобы за гулом не слышать, о чем говорит Стив и агент Картер.
Баки Барнс умеет понимать, когда она лишняя. Испариться ей не сложно.

* * *

Две недели. Оказалось, этого времени недостаточно, чтобы выбросить некоторые вещи из головы; Баки и вовсе подозревает, что не сможет забыть их никогда.
Она хватает простуду – наверное, когда отмывается в день освобождения в холодной реке недалеко от лагеря; она привычно не признается никому, перенося все на ногах, полагаясь на собственный организм – как и в Бруклине. Организм, удивительное дело, не подводит.
Два недели; они тянутся удивительно долго. Командование формирует группу во главе со Стивом Роджерсом; спецзадание – борьба с Гидрой. Баки по душе это, а она, кажется, по душе начальству – пусть и девчонка, а снайпер-то хороший. Ее ценят. Ее включают в состав группы, и это – второй шанс. Джейми хватается за него, как за спасительный круг, надеясь, что с каждым убитым нацистом болезненные воспоминания будут тускнеть. Это кажется неплохим механизмом борьбы с пост травматическим синдромом.
У сержанта новая винтовка и новая форма; ни разу не женская, конечно, полевая, но… Джейми нравится. Синий ей идет, насколько семнадцатилетней – пусть об этой детали никто и не знает – девчонке вообще могут идти армейские штаны да куртка. И у нее почти зажили все ссадины, почти сошли синяки; больше не стыдно появляться перед Стивом. Баки верит, что все наладится, пусть и здесь, на фронте.
Она верит до того дня.
Кажется, через неделю у их группы задание, а пока – они в Инсбруке, отдыхают и приходят в себя после событий в Аззано. Баки радует отсутствие надобности спать под открытым небом и то, что на временной квартире ей в соседки досталась приятная девушка-медсестра; разумеется, со Стивом ее никто не поселил бы, так что, Кэти, вежливая, тихая и ненавязчивая, почти все время пропадающая в госпитале, – ее везение.
Часы показывают полдень, а Джейми медленно выкуривает третью за день папироску, устроившись на лесенке у штаба, когда слышит стук каблуков, чувствует легкие аромат духов, перебивающий даже табачный смок. Ей не нужно оглядываться, чтобы понять, кто остановился за спиной.
- Мэм, - ровно роняет сержант, туша и выбрасывая недокуренную – увы - папироску. – Доброго дня.
- Не вставайте, сержант Барнс, - Пегги Картер улыбается и, нахмурившись едва заметно, опускается рядом с Джейми на ступеньку; она даже это делает красиво, умудрившись на помять юбку, руки на коленях сложив, как настоящая леди. – Как Ваша реабилитация?
Баки дергает плечами зябко, но на самом деле – это жест неприязни. Это, черт возьми, жест испуга, потому что воспоминания вспыхивают слишком ярко из-за вопроса, и девушке приходится сжать зубы покрепче, чтобы не выдать себя.
- Все в порядке, - она улыбается вежливо, но ни разу не искренне. – Спасибо, что побеспокоились, агент.
Пегги медленно кивает. Она, кажется, не хочет знать, был ли ответ правдив; зачем это той, кто спрашивала лишь из вежливости? Баки, впрочем, не в обиде.
- Я хотела поговорить с Вами, - честно признается Картер. – О Вашем включении в группу. И о Стивене.
Джейми искренне надеется, что дрожь, сковавшая руки, незаметна. Она напрягается, сжимается словно, но внешне, наверное, похоже на то, что она лишь замерзла. И она все еще улыбается – вежливость, мать ее; Баки не забывает.
- Продолжайте, - тихо просит она.
Пегги кивает вновь, смотрит серьезно, словно решает что-то. Пегги Картер – ледяная королева, идеально контролирующая эмоции; до чего же Баки завидует ей иногда.
- Вы очень близки со Стивеном, - это не вопрос – констатация факта. – Знакомы давно, я знаю; он много рассказывал о Вас, Джейми. Вы дороги ему и, пожалуй, я не ошибусь, если скажу, что он Вам – тоже. И это прекрасно, разумеется, но… я боюсь, как бы это не помешало успешной работе группы. Понимаете, о чем я, сержант? Стивен – лидер, и ничто – никто – не должно отвлекать его.
Джейми чувствует себя так, словно ей на головы вывернули ведро ледяной воды и, быть может, не одно. Скулы сводит от вымученной улыбки, пальцы дрожат ощутимо.
«Она не хочет, чтобы я была тут. Не хочет, чтобы я даже находилась рядом со Стивом,» - понимание кажется чем-то невероятным, но Баки знает – так все и есть. Это… больно.
- Мы давно знакомы, - глухо подтверждает девушка, глядя куда-то сквозь Пегги Картер. – Но, уверяю Вас, это не то, чем может казаться. Мы – друзья. Здесь много друзей. Но, покуда они на войне, приоритеты расставляют здраво. Стив не исключения, я знаю, он… талантлив. Он не совершит ошибок, поверьте.
Повисает молчание. Джейми успевает досчитать до десяти и кое-как успокоиться, унять дрожь и желание расплакаться прямо здесь, а Пегги Картер, судя по взгляду, не очень-то верит в ее утверждение.
- Вы уверены? – голос агента все еще звучит нейтрально, без нажима, без упрека – ее не в чем укорить, ведь кажется, что она лишь предлагает. – Я могла бы устроить Ваш перевод в, скажем, местечко потише. Все выиграли бы от этого, поверьте. Не спешите, сержант, подумайте. У Вас есть несколько дней, чтобы дать мне ответ.
И она улыбается – лучезарно, идеально, черт бы ее побрал. Легко гладит Баки по плечу, будто приободрить хочет, и кивает на прощание, удаляясь после грациозной походкой.
А у сержанта дрожат пальцы, когда она вытаскивает новую папироску и пытается прикурить от дурацких спичек; получается раза с пятого.
Думать о предложении Баки не станет, она заранее знает, что не примет его; и не из-за того, что не согласна с Пегги Картер – та права и здесь, - а потому, что слишком слабая, чтобы отпустить Стива. Баки… не может. Она не готова.
Она ненавидит себя за это.

Тем вечером Джейми спускается в бар лишь за полночь, когда почти все разошлись. За стойкой одиноко потягивает темное пиво Гейб, а за столиками – пара солдат, толком Баки незнакомых.
- Тебе хватит, друг, - добродушно говорит она, хлопая друга по плечу да устраиваясь на соседнем стуле. – Шел бы ты спать.
Джонс смотрит на нее со смесью грусти и задумчивости, молчаливо, как и бывало зачастую. А Баки все равно улыбается, пусть и устало.
- Глаза красные, - отмечает он. – Плакала?
Джейми спешит отвернуться, уставиться в полированное покрытие барной стойки, спрятаться, потому что, черт возьми, да, плакала - полдня едва ли не волком выла в подушку, игнорируя попытку Кэти узнать, что же произошло. Гейб слишком наблюдательный, почему она забыла? Глупая.
- Не выспалась, - врет сержант, зная заранее, что ей не поверят. – Просто… надо больше отдыха.
- Плакала, - Джонс уверенно кивает, в два глотка допивая свое пиво. – Знаю, почему. Видно.
Баки молчит, но чувствует, как пылают щеки. Ей бы встать да уйти, но тело не слушается, одеревенело все, так что и не пошевелиться. Это – страх; раз Гейб разгадал, то, может, и Стив давно понял? Баки действительно страшно, ведь… это может оттолкнуть друга, а она не готова его терять. Никогда не будет готова.
- Не бойся, - Гейб понимает все по-своему, накрывает широкой ладонью по-детски еще острое плечико. – Я никому не скажу. Но ты – забудь лучше. Не нужно оно тебе, на войне. Пережди.
Он прав в чем-то, Баки знает. И улыбается благодарно, смотрит пристыженно из-под ресниц, сжимает запястье на миг.
- Спасибо, - говорит она едва слышно. Гейб улыбается ей в ответ.
- Не за что, - он убирает руку, отодвигает пустую кружку подальше и соскакивает со стула. – Мне и правда лучше спать пойти. А ты… выпей немного. Расслабься. Легче станет.
Он хлопает Баки по плечу еще раз, прежде чем попрощаться с барменом, заказать сержанту стакан виски, взлохматить слегка темные волосы, заставив рассмеяться, да уйти, пошатываясь слегка нетрезво, оставив девушку одну.
Она думает о том, что Гейб, пожалуй, прав, когда отпивает немного виски, морщится от отвратительно вкуса, а после – просто крутит стакан в руках, разглядывая янтарную жидкость на дне. Она думает о том, что время, война и чужие советы могут изменить многое, но только не ее чувства к Стиву; Джейми сомневается, что их способно изменить хоть что-то в этом мире.
[NIC]Jaime "Bucky" Barnes[/NIC]
[STA]штурмуя небеса[/STA]
[AVA]http://funkyimg.com/i/2fwot.png[/AVA]
[SGN]
[/SGN]

Отредактировано Phantom (2016-10-20 22:17:12)