Обнуление – это боль. Всегда. Боль скапливается где-то в подкорке, въедается в каждую клеточку тела, разъедает сознание, душу, пожирает остатки мыслей. Она не позволяет осознавать себя человеком, не позволяет ощущать живым.
Он срывает голос каждый чертов раз, едва не глохнет от собственного крика. Он не знает – за что это, но способа противостоять нет. Он смирился давно. Больше ничего и не остается.
Наэлектризованные пластины больше не чувствуются – машина закончила свою работу. Но вот боль… она осталась. Она не дает ровно дышать, не дает сконцентрировать взгляд. Солдат смотрит и… не видит. Ни техников, снующих вокруг, ни человека по имени Александр Пирс – откуда ему вообще знать чужие имена, - замершего сейчас за стеклом, ни другого, высокого светловолосого мужчину. Солдату все равно, он пуст, лишен всяких мыслей и чувств.
Ему плевать, когда те двоя заходят, когда Александр приближается почти к самому креслу, с мягкой улыбкой взирая на свое оружие; плевать на второго человека, который не сводит с него взгляда. Зимний Солдат смотрит словно бы сквозь него, грудь тяжело вздымается, а отголоски обнуления все еще не покидают тело, отзываясь неприятным покалыванием. Ужасно.
- Желание, - доносится словно бы сквозь туман.
Солдат вздрагивает, запрокидывает голову и со свистом втягивает воздух. Он не может объяснить, откуда взялся этот иррациональный страх, но сердце заходится бешеным стуком.
- Ржавый, - голос Пирса, кажется, звучит громче на этот раз.
Зимний вздрагивает, ведет плечами, насколько вообще позволяют шевелиться фиксаторы, сжимает кулаки до боли, до побелевших костяшек живой руки. Гул сердца отдается пульсацией в вискал.
- Семнадцать, - это похоже на укол. Это что-то значит. Агент не знает, что именно, но цепляется за ощущение.
Он не осознает, что закусывает губу до крови.
- Рассвет, - под сомкнутыми веками – мириады звезд и разноцветных сполохов, снопы искр вспыхивают вдруг.
Солдат отмирает, вспоминает, как дышать, и грудь снова вздымается. Чистый, как белый лист, разум захватывает мысль о том, что голос, произносящий эти слова, - единственное, к чему можно тянуться. Зимний Солдат – хороший агент, он должен слушать этот голос. Следовать за ним. И он будет.
- Печь, - как вспышка боли – там, где плоть переходит в металл.
Агент будет, будет послушен. Он знает, что случается, если не станет следовать за голосом. Он не хочет больше боли, ему хватит. Что угодно, кроме этого.
- Девять, - перед глазами – алая пелена. Она приобретает форму постепенно, алые нити ткут образ девятиголовой Гидры. Это символ, напоминание, метка, высеченная навеки в подсознании.
Определенно, Солдат – собственность Гидры. Он никогда не спорит.
- Добросердечный, - почти как успокоение.
Зимний может быть уверен, что он делает все правильно. Правильно – означает во благо Гидры. Другие истины ему просто неведомы.
- Возвращение на родину.
Родина – это дом. Его дом – здесь. Он вернется сюда, несмотря ни на что. Он не знает, что можно по-другому, ему и не нужно.
- Один, - ласкает слух и воспаленный разум.
У Солдата выравнивается дыхание. И вновь ни одной мысли в голове, лишь всепоглощающее спокойствие. Он – чистый лист. Он – идеально отлаженный механизм, готовый выполнять поставленные задачи.
- Товарный вагон.
Все стирается окончательно. Есть лишь машина и голос как средство управления ею. Зимний Солдат поднимает тусклый взгляд на обладателя голоса и хрипло, тихо отвечает:
- Жду приказаний.
Пирс вновь улыбается мягко, словно ребенку, которым доволен, кивает, но отчего-то оборачивается к человеку позади – тому самому светловолосому мужчине. Это наверняка ново – пусть Солдат и не помнит, но уровень ощущений подсказывает, что такого никогда не было. Но кто он, чтобы спрашивать, пока не позволят? И Агент просто ждет, замерев в кресле.
- Парное задание, Солдат, - говорит он наконец и кивает на человека рядом с ним. – Устранение двух членов Совета Безопасности ООН на завтрашней конференции в Вашингтоне. Подробности в деле, - Пирс легко стучит пальцем по папке на столике поблизости. – Приготовьте его, - это он бросает уже техникам.
- Принято к исполнению, - на сей раз говорить получается немного громче, пусть горло и саднит все еще.
Фиксаторы разжимаются, кто-то подхватывает его под руки; тело все еще ощущается ватным, и Солдат позволяет помочь себе. Взгляд с исчезнувшей в дверях спины Пирса перескальзывает на мужчину, который на время ближайшего задания является напарником Агента. Зимнему немного интересно, кто же он и что в нем такого, и взгляд становится изучающим, цепким, но, правда, недолгим – техники уводят его в сторону душевых, и приходится отвернуться.
Солдат запоминает лишь то, что у того мужчины был странный взгляд. Осознанный взгляд. На остальное скудного запаса оценок Зимнего просто не хватает. Впрочем, это все совершенно неважно, но… почему-то задевает.
Определенно, это самое странное задание из всех.

[AVA]http://funkyimg.com/i/2ghYz.gif[/AVA]
[NIC]Winter Soldier[/NIC]
[STA]steeled[/STA]
[SGN]

[/SGN]

Кто-то снует вокруг, суетится, готовит обмундирование, чистит оружие. Зимний замечает краем глаза форму, разложенную на койке, - она кажется ему привычной. Это что-то вроде якоря, позволяющего уцепиться за реальность. Драгоценного якоря, единственного сейчас. Кто-то их техников выкручивает кран, и тело пробивает дрожью из-за горячей воды – слишком сильный контраст после черт знает скольки времени в криокамере. Солдату кажется, что ему это нравилось когда-то, что-то в нем успокаивается от этого тепла, дышится свободнее, но сейчас все равно. Он ищет глазами того человека, желает вновь всмотреться в правильное лицо, слишком яркие, живые голубые глаза, но человека рядом нет.
Солдату немного жаль. Но он, кажется, впервые желает отправиться на задание поскорее, зная, что там столкнется со странным мужчиной.

В джете Зимний спокоен и равнодушен, взгляд его бесцветный, устремлен в одну точку на противоположной стене. Он собран, сосредоточен и готов драться – за что прикажут. И абсолютно плевать, что по правую руку – тот самый человек; даже ритм сердцебиения почти что не приходится контролировать. Солдат ждет.
Кто-то дает команду выходить, и Зимний слушается, чеканным шагом приближается к люку. В нем вспыхивает нечто сродни удивлению, насколько оно вообще доступно живому оружию, когда светловолосый мужчина прыгает первым. Это непривычно, странно, но, пожалуй, допускается параметрами операции. Солдат прыгает следом без лишних вопросов.
Он приземляется пружинисто, и сразу пускается в бег – к месту назначения. Чем быстрее будет закончена операция, тем лучше, он помнит – хозяева не любят ждать. Их ожидание чревато для него новой порцией боли; он не хочет.
То, что тот человек – напарник – рядом, неожиданно успокаивает, порождает нечто теплое внутри. Солдат не понимает причин и, признаться, испуган немного – чувство новое, обескураживающее, непонятное ему. К человеку хочется тянуться и от него же хочется сбежать одновременно. Совершенно иррационально.
Он бы мог заговорить с этим мужчиной, но понятия не имеет – о чем. Да и зачем тоже. Мужчина заговаривает первым, вгоняя Солдата в легкий ступор; тот даже останавливается, не споря и не напоминая о задании.
«Бак? Он назвал меня так?» - это непонятно, но отчего-то трогает, увлекает, и в висках неприятно пульсирует от глупого набора букв. Это даже не звучит как имя, если задуматься, но Зимний уверен – это важно. Это причина.
- Я слышу, - глухо отзывается Солдат, глядя прямо на светловолосого мужчину, вглядываясь в его взволнованное лицо. – Ты… говоришь какой-то бред. Хочешь саботировать операцию? – он щурится недобро, поджимает губы; коды буквально вопят, напоминая, почему лучше не идти против тех, кто дал приказ, и Зимний склонен верить в эти напоминания. – Невозможно. Нельзя, - агент дергает плечом, словно отгоняет нечто неприятное от себя. – Если ты продолжишь мешать, я устраню тебя. Решай.
Солдат тянется к кобуре с Глоком сразу же – это и предупреждение, и меры обеспечения по выполнению задания одновременно. Пистолет холодит ладонь, и Зимний хочет сжать его сильнее, но не выходит – пальцы сводит вдруг, и рука дрожит предательски. Такого точно не бывало, ведь он – совершенная машина, лучшее чем располагает организация! Так почему же механизм вдруг отказывает, стоит посмотреть в голубые глаза напротив?
- Бак, - тихо повторяет мужчина, хмурясь сильнее. – Бак… Баки… Что это значит?
Он не знает, откуда взялось это «Баки», но из-за этого боль в висках усиливается. Это больно почти на физическом уровне, мучительно, но одновременно и тепло, волнующе. Солдат почти рычит, заставляя себя вскинуть руку с пистолетом и шагнуть навстречу «напарнику».
- Кто ты такой? – в его глазах мелькает какая-то загнанная, бессильная злость. – Зачем ты говоришь все это?!
[AVA]http://funkyimg.com/i/2ghYz.gif[/AVA]
[NIC]Winter Soldier[/NIC]
[STA]steeled[/STA]
[SGN]

[/SGN]