[NIC]Ева[/NIC][STA]+ + +[/STA][AVA]https://pp.vk.me/c637629/v637629788/13261/5JEwUCgwQyc.jpg[/AVA]

Смешались в кучу кони, люди...

Дни сливались в единую серую массу, Ева уже давно перестала пытаться  их считать. Все та же роба, все те же лица, все те же действия. Вы просто делаете, что вам скажут. Спите, когда вам скажут, если вообще, конечно, скажут. Едите, когда вам скажут. Едите то, что вам скажут. Встаете, когда вам скажут. Встаете так, как вам скажут. Уходите туда, куда вам скажут. И если вам повезет, то вы вернетесь лишь мерзким душком паленой плоти в воздухе, от которого тут уже никто не поморщится. Все здесь глотают единый молчаливый ужас, что скользит вниз по пищеводу и гнездится в желудке тяжелым плодом вязкого ожидания. Этот ужас есть во всех, он живет отдельно от каждого, отдельно от чьего-то смирения, от чьей-то злости, от чьей-то усталости, живет паразитом внутри, разливаясь под кожей с каждым ударом сердца, лишая пищу вкуса, а воспоминания - красок. Ева надеялась, что он разъест ее изнутри, отравит ее внутренности, чтобы те не разобрали на запчасти, чтобы она оказалась непригодным материалом для исследований, чтобы тогда, когда произнесут ее номер, ее просто увели в газовую камеру и дали спокойно умереть. Чтобы ее сердце больше никогда не замирало, вслушиваясь в порядок произнесенных цифр.
Ева бессловно молила об этом неизвестных ей богов, когда произошел подрыв.
Что происходило дальше, девушка не осознавала. Она не осознавала, когда, зачем и куда она бежит, ноги несли ее, ведомые инстинктом выживания и стадности. Она просто неслась вперед, не разбираясь в том, кто рядом, а кто позади, что происходит и что может произойти, в ушах стоял звон, сквозь который можно было слышать только крики. Крики заключенных, раненных и умирающих, крики агонии, приказы служащих. Катастрофически не хватало воздуха, пыль лезла в легкие и щипала глаза, Ева не успевала осознавать и склеивать картинки, мелькающие перед ее глазами: фрагменты тел, силуэтов, света. Она чувствовала, как бежит. Как наступает на тело упавшего человека, задавленного насмерть. Как хрустит его кость. Как кто-то сзади пытается ухватиться за нее, как утопающий, топящий своего спасителя. Как она кого-то бьет локтем. Как внутреннее животное спасает ее,  крича "беги". 
Крики. Дым. Тела. Вспышки. Нескончаемый звон в ушах. Вонь. Набат, выбиваемый собственным сердцем, как азбукой Морзе.
Сумбур происходящего начал укладываться позже, осознаваясь с холодным воздухом, прорезающим легкие, с усталостью, с переработанным адреналином, со звуком собственного дыхания. Ева бежит, стараясь сохранять свою позицию. Не рвется вперед, не пытается отстать. Если на них нападут спереди или сзади, она не будет первой убитой, шанс, что она в таком случае сообразит, что ей делать, невелик, но он есть, а это главное.  По этой же причине она и не рвется бежать дальше одной, когда все делают привал, хотя останавливаться и не хочется. Внутри совсем тихо, но все же, еще звучит то самое "беги", толкающее ее на движение до последнего вздоха. "Который такими темпами будет скоро".  Ева опускает руку в реку, проверяя силу течения и температуру воды на терпимость. Пальцы коченеют,  но чтобы сбить со следа, она бы рискнула пройти. Ева поворачивается, осматривает присутствующих и понимает, что в этом нет смысла, если так сделает только она, собаки все равно возьмут след других.  Она присматривается и еле заметно ухмыляется, замечая, как лысая спутница цепляется за свой плед, как если бы тот был магическим предметом, дарящим всевластие. Хочется смеяться. Ева делает несколько глубоких болезненных вдохов холодного воздуха. Холодного свежего воздуха.  Ощущает ветер на своем лице. Ей хочется смеяться и плакать. Она врет себе, что теперь если и умрет, то уже свободной, а значит счастливой. Врет себе и улыбается, прислушиваясь к каждому шороху и тревожно ожидая, когда кто-нибудь двинется, наконец, первым.

Отредактировано Sel (2016-10-28 20:07:15)

[NIC]Анжелика Роджерс[/NIC]
[STA]---[/STA]
[AVA]https://pp.vk.me/c636731/v636731574/34b1e/E2eUOc9fsuI.jpg[/AVA]
Анжелика пытается вдохнуть полной грудью, но грудная клетка придавлена сверху настолько, чтобы хватило сделать только маленький глоток воздуха. Пригубить его. Под закрытыми веками расплывались лужи желтой, тупой боли. В ноздри бил запах побелки, пыли и пота.
Бесславная смерть для бесславного ублюдка. Сержант находилась под огромной тушой мертвого заключенного. Видимо, посаженного сюда за преступно большой вес.
"Если это ад, то ощущается он так", - раздалась выстрелом мысль в голове. Тело ныло так, будто скручивали все мышцы разом - да, ведь так ощущался переизбыток адреналина в крови и когда его некуда выпустить. Когда рванула стена, Роджерс рванулась туда одной из первых, и за ней увязалось нечто огромное, огромный двух метровый бугай, чьи шаги были, кажется, просто двухметровыми. Не оборачивайся, говорили они. Ведь стоило женщине обернуться, как тело навалилось на нее, брызнув ошметками крови и мозгов на мокрую и холодную траву. С одной стороны, этот заключенный спас ее от снайперского выстрела. С другой стороны, оказался крышкой ее гроба.
Анжелика предпринимала попытки подтянуть к себе хотя бы руки, но поза была слишком неудобной, чтобы сдвинуть мертвое тело. Женщина была распята под ним и она задумалась над тем, а какого было трахаться с этим мужиком; когда он наваливался на любовницу своей огромной тушей, обессиленный после оргазма. Когда женщина услышала тяжелые шаги, которые приближались к ней, она замерла. Навряд ли заключенный будет ходить настолько размеренной походкой, значит, это охранник, и лучше ей сейчас притворится трупом, чем реально стать им.
Роджерс чувствовала чужое тепло совсем рядом с собой.
- Вот блядь кабан, - пыхтел охранник, положив фонарь на землю и перевернув труп так, чтобы добраться до "второго". Мужчина опустился на корточки, направил свою руку к лицу женщины, видимо, намереваясь поднять ее веки.
Но Роджерс отреагировала быстрее, как напряженная пружина, которая наконец-то выстретила. Ее пальцы вошли в глазницы, по руке слизью пробежались лопнувшие глазные яблоки и кровь. Охранник орал ей прямо в лицо, махая руками - когда люди теряют резко один из органов чувств, они становятся такими же беззащитными, как и трехдневные котята. Из груди женщины вырвался хриплый, истеричный смех. Будто вид чужой крови придал ей жизненных сил. В какой-то степени это правда, она скучала по чужой агонии и крови.
Женщина шевелила пальцами внутри глазниц, пока переворачивала охранника на спину. Глупая ошибка - выходить на охоту одному. Это могло бы сработать с носителями розовых и фиолетовых флажков, но не с обладателем черного флажка.
Роджерс заносила правый кулак снова и снова, опуская тяжелую кувалду плоти на лицо мужчины, наслаждаясь хрустом хрящей в носу, костей черепа. Хлюпаньем разрывающейся плоти и сосудов, видом крови, прыскающей из ноздрей, глаз и рта. По телу проходила приятная дрожь, мобилизующая лучше любых спидов. Тяжело дыша, Анжелика провела ладонью по своему лицу, размазывая грязь, пот и теперь еще чужую, густую кровь. Впрочем, она быстро вернулась к реальности - она заключенная, которую пришьют на этом же месте, если она будет медлить.Женщина стянуло с охранника ремень, на которой была кобура с табельным пистолетом, наручники и комбинированный балончик. Нацепила сверху куртку, ибо "холодно, сука" и рванула подальше от тюрьмы. Вдалеке послышалось тихое журчание ручью, к которому она и устремилась, видя перед собой одну цель - воду. Выбежав к нему, женщина опустилась на колени перед ним, собирая руками грязь и обмазывая себя ее, полагая, что это тоже поможет сбить со следа собак. Тяжело дыша, Роджерс будет с трудом сдерживаться, чтобы не заорать.
- Что делать там, куда мы выйдем?.. Нас ведь пристрелят, если просто увидят.
Послышалось откуда-то слева, совсем едва. Анжелика повернет голову в сторону шума, но из за деревьев и кустарников ничего не услышит. Женщина заключила, что там было как минимум двое заключенных, либо один ебанутый, который начал разговаривать сам с собой.
"Отлично, пушечное мясо", - Роджерс улыбнулась себе, вставая с колен и начав осторожно пробираться в сторону голосов(пошла бы по ручью, но не хотела напугать других сбежавших). Она вышла на группу из нескольких людей и сразу же подняла руки, демонстрируя, что не собирается нападать.
- Свои. Заключенная номер 18, - коротко представилась Анжелика, держа руки поднятыми и всматриваясь в каждого, кого видела перед собой. Грязные, уставшие, вонючие. Такие же, как она. Двое мужчин и две женщины. Конечно же они все казались ей знакомыми, наверняка виделись где-то во время конвоя.

Получив не слишком-то доброжелательный ответ, Эдди умолк. Да, вернуться к семье было бы неплохо. Узнать, как там сестренка, как мама и даже отец, из-за которого заварилась вся эта дебильная каша. Все-таки они - родная кровь. Только вот отправиться в отчий дом прямо сейчас парень не мог. Это было бы равносильно самоубийству, а на тот свет он не торопился.
К беглецам тем временем вышел еще один человек. Сперва Эдди решил, что это мужчина, но понял, что ошибся, когда услышал голос. Незнакомка представилась по номеру, Грэйвс скривился. Черта с два он бы поступил так же. В лагере у всех пытались отобрать имена. Перестать держаться за имя – значило распрощаться с частью своей личности, подчиниться антигуманным порядкам и стать ничем не лучше всех тех отбросов общества, которых ежедневно привозили и распихивали по камерам.

Мужик не сплоховал – сразу выхватил пистолет. Девушки держались тихо. Эдди понял, что от них будет мало проку.
- Да, сэр, есть, сэр, - ответил парень беглецу с пушкой тем же издевательским тоном, которым обычно отговаривался от нравоучений отца. Даже глаза закатил, прямо как дома. Тем не менее, приказ (а это был именно приказ, иначе фразы от вооруженного и серьезно настроенного мужика восприниматься не могут) Эдди выполнил.
Будь он постарше, Грэйвс наверняка запротестовал бы. Мол, если она дернется, мужик с пушкой может ненароком пристрелить обоих. Или пулю Эдди получит именно от Восемнадцатой (отчего-то он был уверен в том, что она вооружена). В общем, затея была так себе, но молодая горячая кровь погнала парня вперед. На какое-то мгновение он снова ощутил себя не домашним мальчиком, а самым настоящим мужиком, который смог сбежать из ада и теперь ему уже ничего не страшно. И правда верилось, что тип с пушкой прикроет его, что какая-то баба ничего не сможет противопоставить им.

Лицо лысой было Эдди незнакомо. Он вообще не слишком-то глазел по сторонам, будучи в лагере. Предпочитал пялиться в стенку или в пол. Ничего удивительного, что он никого не запомнил. Как и все собравшиеся у ручья, женщина не выглядела желающей заводить друзей. Этого и не требовалось, главное, чтобы она не оказалась на всю голову отбитой маньячкой, которая порешит их всех.
Куртка незнакомки была оттопырена, так что Грэйвс быстро понял, где искать.
- Тут пистолет... и еще какой-то баллончик, - в темноте было не разобрать, что это за штука – вырубающий газ или какой-нибудь банальный освежитель воздуха. Впрочем, и тем, и другим можно было здорово подвыжечь глаза. Эдди решил забрать обе вещи.
[NIC]Эдди Грэйвс[/NIC][AVA]http://funkyimg.com/i/2iZcU.jpg[/AVA][SGN]Даже если ты выиграешь крысиную гонку, ты всё равно останешься крысой.[/SGN]