Хорошо, что Бонд работает там, где на секс с коллегами никто не обращает внимания. Хотя бы по этому поводу не нужно особо париться. Трахай себе всех подряд и наслаждайся жизнью, точнее, выполняй все задания, которые тебе поручают. Джеймс отлично справляется с приказами, хоть иногда (часто) нарушает правила игры. Но ведь и ситуации выходят из-под контроля, нужно же как-то выкручиваться. Для этого у него всегда под рукой есть мозг – Кью. Он направит, подскажет. И за это агент ему крайнее благодарен, потому что иногда мозги покрываются пылью, а руки наоборот – всегда в боевой готовности. Нужно только получить сигнал к действию, а дальше уже тело знает, что нужно делать.
Они слишком давно уже вместе, поэтому выучили повадки друг друга. Кью не уйдёт, просто не позволит себе бросить Бонда. Будет возмущаться, шипеть и плескаться ядом, но не оставит гнить в одиночестве. Всегда придёт на помощь, протянет руку, за которую можно будет зацепиться. И это приятно, блин. Раньше у агента не было таких людей рядом. Только коллеги, но ведь коллеги могут и предать, сколько раз уже такое происходило. Но Джеффри совсем другой. Он не похож на остальных. Джеймсу хочется верить в то, что их отношения – это затянувшийся секс, ничего больше, но на сердце становится теплее, когда эта лохматушка рядом. Сейчас он выглядит крайне забавно.
007 убирает руки в карманы, на улице появляется загадочная, кривая улыбка. Кью ведёт себя, как течная, ревнивая сучка, но Джеймс будет терпеть. На службе в Ми-6 он прошёл через слишком многое, чтобы здесь сломаться, сдаться. Стоит неподвижно, постоянно ловит взгляд темноволосого. Слушает внимательно, как будто Бутройт рассказывает об операции. Но, конечно, никаких эмоций не показывает, уже разучился что-то чувствовать. Кью, кажется, говорит о каких-то пошлостях, поэтому агент сглатывает слюну, чуть наклоняя голову вправо. Но у них совсем нет времени, потому что в таких интимных ситуациях Бонд никогда не торопится. Он растягивает удовольствие каждый раз, как будто этот момент может оказаться последним.
Последняя фраза Джеффри оказывается неожиданной, но логичной. Сказана она совсем не с той интонацией, с которой нужно. Поэтому мужчина лишь ухмыляется. После этого нужно бы молодому человеку развернуться и быстрой уйти, но тот медлит. Конечно, очень понятно. Бонд не двигается, всё ещё смотрит в эти миндалевидные глаза, в которых сейчас пляшут огоньки. Взгляд у Джеймса становится колким, а улыбка, кажется, чуть шире стала. Но зубов всё также не видно, жаль, что Бутройт так и не понял, что с этим агентом 007 нужно осторожнее.
— Ты меня ненавидишь? — в интонацию Джеймс добавил, наконец-то, эмоций, спросил реально вопросительно, не утверждающе. Что странно. Обычно он так не делает. Голос у него всегда ровный, ничего не выражающий. А здесь Бонд показывает, что умеет потрясающе играть. Даже брови чуть приподнял. Голос такой невинный, как будто это его задело. Да, задело, но только за другое место.
— Ты, правда, меня ненавидишь? — голос становится чуть ниже, жёстче, поэтому мужчина делает шаг вперёд. Кью отступает, потому что явно 007 не обниматься к нему идёт. Он делает ещё один шаг, молодому человеку приходится отступать. Пусть Джеффри и выше, но сейчас Бонд смотрит на него практически сверху вниз. Давит взглядом, заставляет спину согнуться, в пальцы на ногах поджаться. Он так умеет. Хотя собственно его руки всё ещё спокойно лежат в карманах. Мышцы на лице не двигаются, но улыбка уже сползла. Выглядит Бонд грозно, но не пытается устрашить или как-то напугать.
— Ты отвечаешь за свои слова? — вместе с этой фразой Кью врезался в ту самую стенку, от которой только недавно отошёл. Джеймс теперь к нему не прижимался, но всё ещё выжидательно смотрел. Прищурился, бегая взглядом от губ к глазам, но не шевелится. Издевается, приучает к тому, что у пытки бывают разные формы.
— Ну, если ты реально меня ненавидишь, то…, — Джеймс пожимает плечами, выпрямляясь, переставая собой давить, как будто решил развернуться и уйти. Но в ту же секунду он хватает мальчишку за нижнюю челюсть одной рукой, сжимает пальцами сильно, даже чуточку больно, потому что Кью точно сможет это стерпеть. Вновь смотрит в глаза, жадно, кажется, готовый сорваться и укусить. Ярости в нём нет, есть желание, страсть, и всё это агент может хорошо контролировать.
Сжимает пальцы на челюсти Кью, заставляя её раскрыть. Смотрит вовнутрь, как будто стоматолог, как будто реально изучает содержимое, которое прекрасно знает. Вид у него надменный, как будто Кью какая-то зверушка. Он просто тянет время, отвлекает внимание, выбивает почку из-под ног. И когда Бутройт хочет возмутиться, вырваться из этой унизительной хватки, Джеймс подаётся вперёд, впиваясь губами в тонкую, длинную шею. Чуть ниже скулы, не разжимая пальцев, держит за челюсть. Поцелуй кажется мягким, сухим, ничего такого, примитивная ласка. Но затем он кусает зубами бледную кожу, ещё чуть-чуть и прокусит. Затем всасывает кожу в рот так сильно, что затем там появится лиловый, смачный засос. На самом видно месте. Покончив с процедурой, Бонд отстраняется, убирает руку с челюсти, чтобы похлопать на щеке своего малыша. Улыбка на лице агента такая добрая, мягкая, успокаивающая.
— Никогда не разговаривайте со мной в таком тоне, мистер Бонд, — обращается агент 007 к своему квартирмейстеру, даже не удосужившись поцеловать, успокоить, как-то приобнять хотя бы. Да, Бонд жесток, и Кью должен об этом всегда помнить. Когда мальчишка выходит за границы, которые выстроил сам Джеймс, то его нужно туда возвращать. Улыбается, как кошак, отходит в сторону, поднимает правую руку, чтобы посмотреть на часы.
— Время, — говорит сам себе, отдаёт приказ, не смотрит на Джеффри, просто разворачивается и уходит за дверь. Бонд не испытывает чувства вины за то, что сделал. Он просто пометил, показал, что Бутройт должен делать, а чего ему делать категорически нельзя. Всё-таки, кто в доме хозяин? Улыбается, следуя в подвальное помещение, где ему сейчас расскажут о всех новых приспособлениях и наворотах, которые агент 007 будет пользоваться во время операции в Пакистане.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2mC9j.gif[/AVA]
[NIC]James Bond[/NIC]
