Собираясь на интервью с местной знаменитостью в отрицательном плане, Ник и подумать не мог, что работа закончится вот таким вот образом, что они вообще покинут территорию академии, и уж тем более не ожидал попасть в самое что ни на есть настоящее казино - райское место для любителей острых ощущений и легких денег. Если бы подобные заведения существовали в его время, то, наверняка, пираты всех морей забросили охоту за торговыми караванами и перемещались лишь от одного такого казино до другого, наживаясь и разоряясь со скоростью быстрее самого быстроходного судна. Само понятие пиратства бы стерлось с лица земли, потерявшись в анналах истории, уступив пальму первенства сухопутным разбойникам, гордо именующихся в этом мире гангстерами или мафией на итальянский манер, на несколько столетий ранее, чем это случилось в действительности, как узнал Николас из прочитанных книг об истории миров. Вроде бы обидно, конечно, за своих собратьев по морю, но в то же время, находясь здесь и сейчас в этом самом зале, где царила приятная атмосфера роскоши, пропитанная запахом дорогого парфюма и денег, крепкого алкоголя и табака, что, казалось, навечно въелся в каждый элемент вычурного интерьера, елейной лжи и крови, Николас понимал: так и должно быть. Время идет вперед, равнодушно отмеряя эпохи. Пиратство некогда сулило большие деньги за кратковременный срок, но в то же время подразумевало под собой огромный риск: смерть ждала пирата повсеместно, будь то сабля противника в аборжаном бою, пушечное ли ядро, шальная пуля, предательский нож члена команды, с кем еще накануне ты делил остатки теплой пищи или отмерял глотки из общей фляги с ромом, шторм, цинга и многое, многое другое. Такие условия для многих оказались слишком суровыми, и едва закончилась война за испанское наследство, едва подняли последний цент с затонувшего галеона, бывшие морские волки бежали на сушу в поисках покоя. Но жажда денег и власти вечна, и родилась организованная преступность, отличающаяся от привычного разбоя размахом действа и продуманной стратегией, созданной на основе опыта прошлых лет. Ник хорошо понимал мотивы этих людей, а потому чувствовал себя здесь как рыба в воде, как бы абсурдно это не звучало для него лично. Ник наслаждался каждым вздохом, сделанным в этих стенах, на губах играла непроизвольная довольная улыбка, отражающая всю степень удовольствия, что он испытывал от самого пребывания среди людей, что обладали нравом ему подобным.
.... Имя Эктора Бессона не раз мелькало в криминальной хронике Гласа Хельхейма, пару раз даже печатали его фотографию в связи с особо крупными инцендетами, мол глядите, товарищи студенты, на эту рожу, запомните возмутителя спокойствия и не подходите к нему на пушечный выстрел, но сам Николас никогда прежде не общался с ним лично. Они принадлежали к разным факультетам, учились на разных курсах и состояли в различных клубах. О чем им говорить при случайных встречах в столовой или коридорах? Нику было не до студентов-разъебаев, долгое время его терзали собственные проблемы, так что не удивительно, что друзей у него было немного, несмотря на выдающиеся личностные качества и просто невероятную харизму.
Подходя к кафе, где должна была пройти запланированная встреча, Николас перебирал в уме всевозможные варианты личноси Бессона, основываясь на заранее добытых сведениях, весьма противоречивых, стоит отметить, что уже говорило об Экторе как о человеке разностороннем, популярном, как всякий бунтовищик, и совершенно не заботящеся о собственной репутации. При этом каждый из опрошенных отмечал его яркую внешность и тот факт, что Бессон не оставляет равнодушным никого, с кем бы соприкасался. В целом, образ складывался скорее приятный, чем отрицательный, Николас вообразил себе харизматичного лидера нравственной революции, эдакого прирожденного предводителя, который никогда не намеревался стать им, и делал лишь то, к чему лежала его собственная душа. Тогда Ник принялся обдумывать манеру общения, дабы интервью прошло гладко, и запланированные вопросы нашли свои ответы. Николас думал, что следует держаться свободно, общаться скорее неформально, но оставаться вежливым и учтивым, дабы ненароком не дать почувствовать Бессону себя вторым в их диалоге, а вопросы перестроить попроще, тогда толк от встречи обязательно будет. "Главное, не поддаваться и удерживать главенство в беседе".
Но реальность подготовила свой сценарий, несколько отличающийся от планов Николаса Грэма. Поначалу все действительно шло по плану: они встретились, обменялись приветствиями и оба как-то сразу отметили некоторую схожесть, особенно внешнюю, с учетом отсутствия у обоих правых глаз, заказали выпить и поговорили о буднях в Хельхейме. Ник четко следовал вопроснику, умело возвращая время от времени Бессона в колею интервью, но уже скоро сам не заметил, как говорит о другом и выключил диктофон. Где, черт возьми, его хваленые навыки бывалого журналиста, которые признавал сам глава клуба?
Николас был всецело очарован Эктором. Парень напоминал ему птицу, верную только себе и небу, как сам он был верен морю. Эктор не стеснялся в выражениях или проявлении эмоций, он вообще не стеснялся. Все, что бы он не делал, выходило у него естественно, будь то ответ на каверзный по своей сути вопрос или жестикулирование с бокалом в руке. Эктор был очень опасным человеком: захоти такой стать королем целой страны - он бы сделал это, не пролив лично ни капли крови, ибо другие были бы рады сделать это за и во имя него. Но Ник уже знал, что Бессон никогда не захочет чего-то подобного: все в нем кричало о с в о б о д е и бесконечном приключении. Он жил одним днем. Он был спичкой, чья жизнь коротка и блестяща. Эктор напомнил Нику тех элитных шлюх Тортуги, что сами решали с кем им сегодня спать, и никто не мог заставить их делать что-то против воли. К их ногами бросали миллиона и титулы, но те лишь презрительно фыркали, кокетливо махая ручкой на прощание. Приятель Николаса в прошлой жизни - пират-ренегат, слывший ярым женоненавистником, похерил карьеру ради такой женщины, а после - и жизнь. Он так и не понял, что такие приходят и уходят только тогда, когда сами того захотят; такие чахнут в однообразии серых дней и заканчивают жизнь самоубийством, разыгранным как лучший спектакль - самый яркий, самый незабываемый, последний.
"Помнишь свою прошлую жизнь? Я хочу знать, как ты умер", - этот вопрос крутился в сознии Ника, готовый слететь с языка в любую минуту, но тщательно сдерживался за зубами. Размышляя об этом, Николас не удивился, когда вдруг Бессон схватил его за руку и с силой потащил к выходу, даже не спросив и не проверив, идут ли за ним. Ник не сопротивлялся, он попал под опьяняющие чары этого ведьмака, и только лишь в попыхах подхватил свои вещи, оставив на столике деньги за двоих.
Пройдя через портал, они оказались в незнакомом Нику месте. Однако Эктор вел себя настолько уверенно, что Нику оставалось послушно следовать за ним, глазея по сторонам и пытаясь на глаз определить мир, эпоху и страну. Как капитан, Николас не любил быть ведомым, пусть даже таким ветром как Эктор.
Он подхватил забытую кем-то газету, внимательно вчитываясь в тексты на родном английском, что позволило ему довольно быстро сориентироваться в происходящем. Во всяком случае, когда они подкатили к зданию с блестящей вывеской "Казино Рояль", Ник уже имел представление о том, чего можно ожидать от приключений в этом мире, и какие порядки тут установлены. Наблюдая за тем, как Эктор достает внушительную пачку банкнот, Ник окончательно удостоверился в том, что тот здесь не впервые.
- Хорошее местечко, - вынес свой вердикт Ник, оглядевшись по сторонам. Все здесь было пронизано богатством и сулило бесконечный вертеп торжествующей плоти. Ник удовлетворенно покивал и вновь перевел взгляд на Эктора, намереваясь ответить на его вопрос.
- Если здесь играют в покер, то да. Если нет, то я быстро учусь, можешь начать первым. Хочешь, стану грудастой цыпочкой для солидности? А то знаешь, все в тебе ахуенно, вот только одеваешься ты совершенно безвкусно: не то щлюха, не то шут, - без обидняков выпалил Ник, сочувственно похлопав новоиспеченного друга (хотя дать точное определение складывающихся отношений было выше его сил) по плечу, расслабляя отдноверенно с тем удавку-галстук.
- Предлагаю спустить часть выиграша на обновление твоего гардероба. Нет, серьезно, мое чувство прекрасного уязвлено.

Отрывая голову от подушки, будьте осторожны - велика вероятность оказаться побежденным гравитацией. Вас, конечно, не расщепит на атомы и даже не придавит к горизонтальной поверхности без возможности восстановления, но... Похмельный синдром гвоздями прибьет. В голове гудят пароходы, стучат наковальни и ругается итальянский сапожник - смачно и со вкусом. Разодрать глаза - миссия не выполнима, однако с третьей попытки мир начинает проглядывать сквозь узкую полоску света, с пятой-шестой - приобретает относительно четкие черты незнакомой квартиры: вот край подушки - мягкая, удобная, но пахнет табаком - вот светлая тумба с непонятной кучей сверху, отдаленно напоминающей смесь из вчерашнего платья [Дейв бы сказал, что это даже не ночная сорочка, - клочок ткани на ниточках, стоимостью по чьей-то ошибке чуть меньше тысячи условных единиц], куртки и чего-то неузнаваемого бонусом. Джесс дважды быстро моргает, - мир становится еще на число n пикселей четче - поднимает взгляд выше и правее, охватывая значительную часть помещения, совершенно точно не являющегося ее домом. С губ скатывается протяжный хриплый стон. В горле пересохло - воды слонам; она выпьет сейчас и оазис, согласна на лужу - только бы залить эту локальную Сахару, насквозь пропитанную вчерашним виски...
Вчера... Попытки восстановить картину предшествующей ночи не дают желаемых результатов - 404 not found, абонент не отвечает или временно не доступен, попробуйте позже у нас учет. Джесс с трудом приподнимается на локте (тело ломит так, словно по ней проехали по меньшей мере асфальтоукладчиком. Дважды. Туда и обратно. Тысячу километров), пытаясь отыскать прояснившимся взглядом что-нибудь похожее на жидкость, но и здесь терпит поражение, с новым стоном падая обратно в объятия подушки, натягивая одеяло повыше, с головой - прочь от жестокого мира. Приятно пахнет.
"Чертовски приятно". И неверотно возбуждающе. Но нет - не сегодня, хотя, конечно, мозг и тело не всегда согласны друг с другом. Условное "вчера" [какой сегодня день, час] всплывает в памяти, разбиваясь на фрагменты. Интершумом бьют басы, разрывая грудь изнутри, ломая ребра. Какие-то люди, лучший друг в лице старины Джека Д. - литр? больше? Она сбилась со счета после пятого стакана, переходя с классики виски-кола на чистый. Много танцев, жарко, потом она кричала, они что-то хотели от нее... Почему она не могла им этого дать? Потасовка, драка, чья-то кровь... Она вытирала ее в такси с мужских рук своей курткой и еще немного губами, но уже не совсем с рук [серьезно?]. Потом было плохо и размазалась тушь. "То-то глаза было так тяжело открыть..."
Джесмин выглядывает из-под одеяла и на выдохе резко садится в кровати, тут же хватаясь за голову - светлые волосы порядком растрепаны, но хотя бы сухие и на ощупь вполне чистые. Она поворачивается, замечая смятую простынь на второй половине кровати и начинает смутно подозревать, что ночевала не одна. Вопрос о том, где именно и с кем лениво сигналит, но не столь навязчив. "Господи, да дайте воды", - думает она, поднимаясь.
Холодно. Серьезно и ощутимо. Джесс соображает, что из одежды на ней только черные кружевные. Руки инстинктивно тянутся к груди - на месте, свободна от тесного лифчика //спасибо, конечно, так легче дышать, но...  Взгляд цепляет мужскую рубашку, Джесс не находит ничего лучше, как примерить, - теплее и по-прежнему охренительно пахнет, что не удержаться: поднимает ворот, втягивая носом воздух поглубже, прикрывая глаза и замирает в таком положении ненадолго. Всего несколько секунд, чтобы потом, очнувшись, пошлепать босыми ногами по кафелю наугад, отыскивая кухню.
Запах кофе дразнит. Вторичным фоном накладывается примитивная истина: если есть кофе, значит, есть жизнь. Джесс немного неловко от этой догадки, она второпях застегивает несколько рандомных пуговиц, упрямо продолжая свой путь. Не заблудилась.
- Доброе утро, Вьетнам. В смысле, привет, - с робкой улыбкой насколько возможно [когда улыбаться совсем не хочется], останавливаясь в дверях, подпирая косяк спиной.