Куда бы она ни шла её везде сопровождали завистливые взгляды полные ненависти, да за свою пусть и не долгую жизнь Харлин успела заработать себе не только дурную репутацию, но и целую кучу ненавистников. Знакомые завидовали её красоте, товарищи по учёбе ненавидели её за то, что она была любимицей учителей и всегда получала только лучшие оценки, а после и диплом с отличием. А здесь Харлин была новенькой, но похоже кто-то уже догадывался о том, каким образом она устроилась на работу. В её жизни никогда не было настоящих друзей, но даже это её не остановило. В принципе всё что её требовалось это написать книгу основываясь на опыте полученном в Аркхеме, а потом послать ко всем чертям работу и жить припеваючи, получая деньги со своего труда. Да таков был её план, но если говорить честно не очень он и интересный, с её данными можно было бы добиться чего-то гораздо большего и повеселиться на славу. Но увы пока она не осознавала этого.
С первого дня в лечебнице Квинн заметила как тут всё тускло и серо, конечно это психбольница только отнюдь не значит что люди с психическими расстройствами и вовсе не люди. Весь персонал как на подбор, с мрачными лицами не выражающими никаких эмоций, иногда Харлин задумывалась уж не сделаны ли эти люди под трафарет? Но так как здесь её мало волновали коллеги она конечно пыталась сосредоточиться на пациентах, а конкретнее - на одном из них его звали Джокер и он был криминальным авторитетом Готэм-сити. По словам одной из коллег никто не знал его настоящее имя и порой он был не особо разговорчив, говоря лишь о том, то хочет что-то взамен. Квинн сразу же загорелась интересом, её не волновало что для новичков Джокер был особенно трудным пациентом.
- Уж не знаю что меня сюда привело. - сидя на стуле, Харлин всё так же пристально смотрела в свои записи, иногда переводя взгляд на мужчину который как будто и не замечал её присутствия. Прошло лишь пару дней после того как Харли... мягко говоря убедила руководство дать ей этого пациента, но её блокнот для ведения заметок и записей по прежнему оставался пуст, если не считать разного рода забавные каракули которые она рисовала как бы обрамляя свободное место листка. От попыток узнать хоть что-то о Джокере девушку теперь было не оторвать, и надо заметить - не только о психическом состоянии. Стоит ли говорить о том, как девушка хаотично рылась в архивах, пытливым взглядом изучала фотографии, пыталась добиться какой-то информации от коллег? Нет, она бы точно не пришла на первую встречу неподготовленной, только вот все источники гласили одно и то же разве что в различных формах. "Профессиональный преступник известный под псевдонимом 'Джокер', настоящее имя неизвестно, как и дата рождения и бла бла бла..". Пока Харлин перечитывала информацию, но когда мужчина вдруг заговорил, поспешно спрятала папку с данными о пациенте, закинув её в то самое место которое отделяло верхнюю крышку стола и начало ящиков. Только это были отнюдь не данные, а вырезки из Готэмских газет, страницы из архива, фото и личные заметки/предположения девушки.
Её строгий взгляд снова вернулся к сидевшему напротив пациенту, а затем поправив очки и с лёгкой тенью улыбки она взглянула на розу стоявшую в вазочке. Конечно же ей понравился этот подарок, но вот секрет его появления здесь до сих пор терзал девушку, ведь с пациентов никогда не снимали смирительных рубашек.
- Может расскажете как она здесь оказалась? - несмотря на тот факт, что данный подарок не только польстил Харли но и потешил самолюбие, она оставалась по прежнему строга - Зовите меня Харли, так делают мои.. все так делают. - конечно можно было соврать и сделать вид будто у неё есть друзья, только Квинзель не видела смысла лгать о своей жизни, пусть сейчас речь была не об этом.
Вместо сеанса психотерапии Харлин теперь чувствовала себя как будто на свидании - цветы, комплименты и только задавшись вопросом согласилась бы она пойти на свидание с человеком который сидел перед ней, которого она знала только по слухам и домыслам, который уже успел оставить свой отпечаток в мыслях, она не раздумывая сказала - Да. - причём это было сказано вслух, а не в мыслях как изначально подумала психиатр. Девушка с несколько испуганным, сбитым с толку видом посмотрела на Джокера который приблизился к ней через стол - Т...то-есть конечно, я буду рада, если вам так понравится. - Харли взглянула на свой наряд, да обычно её гардероб пестрил красками, короткими юбками да и вообще куда более привлекательной одеждой нежели серый свитер, чёрная юбка и невзрачные туфельки на заниженном каблуке и весь этот вид библиотекарши дополнялся белым халатом.
Неожиданным стало то, что Джокер не только спросил о цветке и делал комплименты, но ещё и начал вести более-менее имеющий смысл для доктора разговор. Квинзель уже и не особо надеялась хоть на какие-то признаки внимания после того как мужчина молча лежал на кушетке и смотрел на маленькое, серое и мутное окно, такое же серое как и вся эта больница. Сама же девушка считала в корне неправильным то как в психиатрических лечебницах проектируют окна.
- Будь я на месте тех несчастных, я бы хотела видеть что происходит за окном, пусть даже вид открывался на пустой двор. - сердечко Харли начало поглощать чувство жалости к тем кто был вынужден проводить годы в заточении и неведении, какой смысл от этих заведений и людишек, если они не лечат пациентов, а держат их словно в тюрьме? Харлин грустно посмотрела на струящиеся по стеклу потоки воды, раньше она не задумывалась о тех кто здесь находится, конечно были тут и совершенно неадекватные, кто только бился головой о стены и что-то бурчал но неужели если человек может внятно отвечать на вопросы и говорить, разве можно таких считать невменяемыми? Они лишь сидят в камерах, не пытаются никого убить или сбежать..
- Простите? - девушка отвлеклась от окна - Да, люблю... только мне одиноко гулять под дождём одной, а по другому у меня бывает редко. - неизвестно что, но что-то развязало Харли язык, она была такой строгой и молчаливой до этого, словно бы осуждала человека перед ней своим молчанием - А вы? Давно ли вы не гуляли под дождём? Хотела бы я сейчас всё бросить и оказаться там. - пыльное помещение давило, словно сдавливало широченными ладонями грудь не давая ни одного свободного вдоха. Казалось - эти комнаты вечно были такими, с годами только накапливая пыль.