Им не дали увидеться.
Небольшая комната без окон, куда его привели, была похожа на номер в недорогой, но уютной гостинице. Была. Пару часов назад. Сейчас она выглядела так, будто по ней прошел ураган Катрина: сломанная мебель расшвыряна по углам, дермантиновая обивка двери испещрена глубокими бороздами, осыпающимися хлопьями ваты, как будто кто-то долго и остервенело рвал ее когтями, пока не добрался наконец до металлического основания, но и тогда еще не мог остановиться.
Виновник... впрочем, к чертям собачьим вину! Он был ни в чем не виноват. Автор этой постапокалиптической инсталляции лежал в центре комнаты, посреди обломков. На полу, на спине, раскинув в стороны руки. Глаза его были открыты, но зрачки никак не реагировали на размеренное движение двух с половиной лопастей потолочного вентилятора, вращавшегося прямо над головой. Со стороны, если только у этой картины были какие-то наблюдатели, могло показаться, что Зак спит. Спит с открытыми глазами. Но это было не так. На самом деле, у него просто закончился заряд.
Он чувствовал себя помятой батарейкой. Куклой, у которой переломали все кости. Но лучше бы они и вправду были переломаны, потому что саднящая боль в разбитых костяшках пальцев, сломанных ногтях и запястье, которое он повредил когда в ярости крушил столик, не могли заглушить другую боль, в... как там называется то, что у людей и вампиров вместо души?
А ведь все так хорошо начиналось. Та ночь, в смысле.
Они проснулись. В том самом месте, где каждый вечер просыпались на протяжении последних нескольких недель. Это был чей-то загородный дом. Маленький, уединенный, с сухим просторным подвалом, в котором они и обосновались. У домика не было соседей, сюда не долетали звуки и запахи трассы, зато в теплые ночи сильно пахло озером, до которого было рукой подать. Пожилая семейная пара, у которой Вёрджел, по его собственным словам, снял этот дом, появлялась здесь редко - всего на пару недель в году, в середине лета. Воспоминания об этом кратковременном уюте хранили фотографии на каминной полке и вручную вязанные салфетки на подоконниках.
Заку там нравилось. Он хотел бы остаться в этом месте подольше, о чем и сообщил Джелу. И тот, кажется, услышал.
На самом деле, Заку уже порядком надоело постоянно куда-то переезжать. То, что вначале воспринималось как авантюрное приключение, начало утомлять. Неугомонная натура Вёрджела постоянно тянула его куда-то, нигде не позволяла задержаться надолго. Места он при этом выбирал странные: какие-то окраины и закоулки. Зак искренне считал, что Джелу было бы куда лучше в городе, в большом скоплении народа, где постоянно кто-то куда-то движется, что-то происходит. Он и сам был бы не против уже вернуться в свою маленькую квартирку на Кадем Хайв стрит, хотя бы просто для того, чтобы забрать вещи (было бы верхом эксцентричности для вампира пытаться по-прежнему жить в мансарде). Но Джел отмахивался и отшучивался от его предложений и оставалось только надеяться и ждать, когда ему самому это надоест.
Поэтому, когда они наконец внезапно зависли на той последней точке, Зак искренне обрадовался передышке. Это с одной стороны. А с другой, он чаще стал замечать, что в глубине глаз его прайма поселилось какое-то выражение, пугающе похожее на тоску. Оно появлялось всегда ненадолго. Всегда, когда Джел почему-то думал, что Зак этого не видит. А он видел и боялся спрашивать. Боялся то ли того, что Джел ему не ответит, то ли наоборот. Боялся услышать, что причиной проблем Вёрджела является он, Зак.
Это подтачивало. Растило чувство вины.
Но в ту ночь Джел был весел, и тени кажется отступили. Граблями и вилами, позаимствованными из сарайчика пожилой пары (где Зак кстати, накануне починил дверь), они сгребали в кучи опавшие листья, а потом жгли их в большой металлической бочке, отчего над площадкой плыл сизый, чуть кисло пахнущий дым. Это было чем-то похоже на барбекю, только без мяса, которое им не было нужно. Зато у них был еще приличный запас своей еды и баночное пиво. Зак был навеселе и ждал, пока прогорят листья, чтобы позвать Вёрджела сходить к озеру, потрогать воду, которая, несмотря на начало октября, все еще оставалась на удивление не холодной, и, может быть, искупаться. Конечно, когда Заккери еще был человеком, он никогда не полез бы купаться в октябре, но теперь-то он был вампиром и новая жизнь пока еще каждый день открывала перед ним свои возможности. Было бы глупо ими не пользоваться.
Джел первый что-то услышал. Напрягся вдруг, как собака, которая нюхает воздух, потом посмотрел на Зака, который тоже весь подобрался, хоть и не понимающий, что происходит, но готовый по первому знаку своего прайма броситься делать что-то - драться или бежать. Но Вёрджел не подал знак. Он внезапно улыбнулся. Сказал:
- Все будет хорошо, малыш.
И в глазах, смотрящих на Зака, было столько понимания момента, нежности и тоски, что у того моментально вспотели ладони. Он понял: хорошо уже ничего не будет. Никогда.
Когда в свет от костра шагнули зыбкие тени, - слишком быстро и смазанно, как никогда не двигаются люди, - он пытался драться. Он прокусил чью-то руку, за что сразу же получил по шее и под дых. Били его беззлобно, без огонька, но как-то по обидному эффективно. Он пытался прорваться к Джелу, но их оттеснили друг от друга и усадили в разные машины.
С двух сторон от него, зажав его посередине между своими телами, уселись два хмурых неразговорчивых парня. Оба  вампиры. Они отказались с ним разговаривать, отвечать на вопросы, только пригрозили вырубить, если Зак будет "создавать проблемы". О, как бы он хотел создать им проблемы! Всем им. Но в машину впереди усадили Джела и Колдуэлл прикипел к ней глазами. Всю дорогу он пытался следить одновременно за машиной, за дорогой и трогал языком шатающийся зуб.
Дорога была знакомой. Их определенно везли в город, в один из "приличных" его районов. Ну да, ну да. Где же еще жить вампирской мафии или на кого там работают эти ребята? Он был почти уверен, что Вёрджел умудрился перейти дорогу кому-то из вампирских шишек. Денег задолжал что ли? И теперь их везут эти самые деньги выбивать. Вернее, везут Вёрджела, а его захватили просто за компанию.
С одной стороны, это обнадеживало. Если не поубивали сразу, значит еще можно рассчитывать как-то выкрутиться. С другой стороны, он не питал иллюзий на счет гуманности сильных мира сего. Любой расы. От мыслей о том, что могут сделать с Вёрджелом эти нелюди, к горлу подкатывала тошнота.
"Почему ты мне ничего не сказал? Почему!? - думал он, до рези в ладонях стискивая кулаки. - Идиот! Скрытень хренов! Мудило грешное! Придушить бы тебя за это, собственными руками!"
Злился, психовал, а на фоне, как мантра, билась одна только мысль: 
"Только бы жив остался. Только бы жив. Только бы, только бы, только бы..."
Если бы верил в какого-нибудь бога, то ей богу, начал бы уже молиться.
В подземном гараже большого дома их выпускали из машин по очереди, зарезав на корню его надежду на то, что им позволят хотя бы увидеться. Не давая очухаться, Заккери оперативно заломили руки, сильно надавили на затылок, заставляя наклонить голову, и повели куда-то в сторону и наверх. Он пытался упираться, но скорее из чувства противоречия, чем на самом деле рассчитывая справиться с двумя вампирами, каждый из которых был старше и наверняка хорошо натренирован подавлять любое сопротивление. Привели в какую-то комнату. Заперли.
Когда за спиной закрылась дверь, он некоторое время стоял неподвижно, а потом принялся крушить мебель, вымещая на ней свою злость и разочарование. Затем просто лежал, пока за ним снова не пришли.
Те же самые, а может другие, ведь они двигались одинаково, были одеты одинаково, пахли одинаково, снова взяли его в охапку и снова куда-то повели. В этот раз он не сопротивлялся. Телом и разумом завладела какая-то тупая апатия. Но ровно до того момента, когда он снова увидел Джела и увидел... это.
Сжавшийся от ужаса в комок, разум с трудом определял точное назначение предмета, находившегося в центре помещения, но зато безошибочно угадывал в нем какое-то ужасное приспособление для причинения боли. "Как! Зачем? За что!?" И к этому приспособлению привязывали Джела.
Рациональная часть мозга, четко осознающая, что в зале находится слишком много вампиров, чтобы надеяться как-то противостоять им всем, отключилась. Зак зарычал, рванулся. Его охрана кажется недооценила его, а может просто отвыкла от ситуаций, когда приходится иметь дело с такой степенью отчаяния, которая превращает мыслящее существо в берсерка. Один из держащих его парней повалился на пол, но второй был готов. Левой рукой он стискивал, почти до хруста, до лилового синяка, левое запястье Зака, правой продолжал удерживать его шею, очевидно пытаясь нащупать там какую-то точку. Заккери же крутился ужом, пытаясь скинуть с себя противника, и пальцами свободной руки метил ему в глаза. Он все еще представлял из себя уязвимую цель. Тут бы дать ему сзади по голове, и вырубить, но охрана не спешила этого делать. Очевидно, их ограничивало полученное распоряжение или протокол, согласно которому, Зака должно было непременно оставить в сознании.
Форменный бардак на серьезном мероприятии продолжался.

[nick]Зак[/nick][status]not integrity[/status][icon]http://s0.uploads.ru/t/bSo8e.jpg[/icon]

Отредактировано Spellcaster (2017-10-06 13:35:10)

Кровь стучала в ушах так громко, что заглушала почти все прочие звуки. Вёрджел что-то кричал, но его "Нет!" Зак скорее читал по губам, чем слышал.
Наконец, - показалось, что прошла целая вечность, на деле - пара секунд, - его утихомирили, поставили на колени и жестко заломили руки. Он все еще пытался вырваться, не замечая ни дергающей боли в вывернутых суставах, ни прокушенной губы, но охрана взялась всерьез - за ум и за него.
"Сволочи! Какие же сволочи!"
Чья-то рука в перчатке схватила его за волосы и запрокинула голову, заставляя смотреть на того, кто играл здесь роль главного экзекутора. Но это было излишне. Он и так не мог отвести взгляда. Сначала от лица, а после, когда в обтянутые перчатками руки лег огнемет, уже от них.
Зак слышал едва ли половину из того, что говорил этот вампир, а воспринимал и того меньше. Его разум затопил животный ужас. Он плескался в расширенных зрачках, а губы бессмысленно шептали:
- Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста..!
Он закричал раньше, чем огонь окутал Вёрджела. Едва ли не громче прайма. Крик был такой, что от него, кажется, должны были лопаться стекла, зубы и барабанные перепонки. Он все длился и длился, как будто в легких у Зака был неограниченный запас воздуха, пока не перешел в звериный вой, и только тогда оборвался, сменившись надсадным кашлем.
Его все так же цепко держали чужие руки, но тело больше не воспринимало боли. Тело с шумом втягивало сквозь сжатые зубы воздух, холодный и острый, как битое стекло, с усилием проталкивая его внутрь легких. Душа кажется надорвалась и пошла трещинами. Она хотела лечь на пол, свернуться в клубок, закрыть глаза и тихо скулить. Зато разум, отрешившийся, чистый, парил над пепелищем, схватывая и запоминая детали, не анализируя, не подвергая оценке, почти не испытывая эмоций.
Когда вампир, уничтоживший Вёрджела, уничтоживший его прайма, приблизился и заговорил, разум испытал олько слабое удивление - как существо, которое так сильно ненавидят, может продолжать дышать и говорить? Как его не выталкивает, не отторгает из себя мир?
Предложение было донельзя нелепым. Принять помощь от... этого? Заку хотелось хохотать. Еще больше - блевануть на щегольские начищенные ботинки. Но оба желания меркли перед последним. Душить. Вцепиться обеими руками в горло. Сжимать, пока не хрустнут позвонки, пока кровь ртом не хлынет на грудь, пока шея под его пальцами не истончится в слизь. Чтобы потом долго и брезгливо оттирать пальцы.
Но он не мог двинуться. И даже не потому, что охрана, заботясь о целостности организма своего хозяина, вцепилась в него до вздувшихся на висках вен. Просто он больше не чувствовал своего тела. Просто мир уже начал распадаться жирными черными хлопьями, насквозь пропитанными запахом горящего тела.
Кто-то, может быть - он, шевельнул губами. Тихо, но отчетливо произнес:
- Сдохни.
Даже извращенно влюбленный в собственное эго ублюдок не смог бы спутать это с согласием принять помощь.

[nick]Зак[/nick][status]not integrity[/status][icon]http://s0.uploads.ru/t/bSo8e.jpg[/icon]

Эта ночь явно не задалась. А все потому, что Бадд вынужден был отправиться в корпорацию раньше обычного, не успев дождаться донора. Будучи голодным, всегда такой выдержанный и хладнокровный вампир менялся буквально на глазах, становясь мрачным, молчаливым, и мог взорваться по любому, даже самому незначительному, поводу. Но дело не терпело отлагательств и на первый взгляд не должно было задержать Тафари надолго. Решив, что через часок-другой он вернется домой и исправит свое состояние, Бадд отправился на работу. Звезды же рассудили иначе. После одной важной встречи возникла необходимость провести совещание, на котором даже воздух искрил от витающего в нем напряжения, хотя вампир и вел себя максимально сдержанно. И одно к одному, уже на выходе его перехватил с недобрыми вестями главврач ВИП-отделения клиники. После страшной автокатастрофы к ним поступил сын влиятельного лица в городе, парень был в критическом состоянии, и от его спасения теперь напрямую зависела репутация корпорации, учитывая личность убитого горем отца. Бадд был вынужден лично уделить ему время, заверяя в почти фантастических возможностях клиники и врачей. Отдавая необходимые распоряжения, собирая лучшую лечащую команду из возможных, ему пришлось задержаться еще.
В результате, вместо часа-двух он провел в рабочих заботах полночи. Принципиальный и разборчивый в вопросах питания, Тафари даже мысли не допускал о донорской крови из банка их клиники, хотя там было специальное отделение, где она хранилась именно для нужд вампиров, соклановцев, да и учитывая то, что большая половина штата корпорации состояла из представителей их расы, наличие такого запаса было естественным. Несмотря на это, избалованный хорошей жизнью и комфортом Бадд из принципа и некоторой брезгливости предпочитал лишь своих проверенных и, главное, живых доноров.

Оказавшись, наконец, дома и удовлетворив свои гастрономические потребности, уже довольный жизнью и благодушный Тафари расслабленно валялся в ванне под ненавязчивые звуки гитарного блюза и старался ни о чем не думать. Единственное, чего ему не хватало сейчас для полного счастья – это чашечки ароматного кофе, но ванная была одной из немногих комнат в доме, в которой отсутствовала одна немаловажная для вампира вещица. А именно, встроенная в стене и ловко замаскированная мини кофе-машина, которая по прикосновению к сенсорной панели за считанные минуты выдавала ровно одну чашку прекрасного свежесваренного и так обожаемого Баддом напитка.
Тихий поворот ключа в замке двери заглушили шум воды и музыка и о том, что у него гости, вампир даже не догадывался. Мэррил был единственным существом, появление которого в его доме могло остаться незамеченным. Охрана, случайно оказавшийся в поле зрения малочисленный персонал, все уже привыкли, что о визитах главы клана и единственного друга Бадда можно не докладывать, тем более, что у него был свой ключ от двери и его приход воспринимался как нечто естественное. А Мэррил, в свою очередь, прекрасно зная о бытовых привычках педантичного друга, никогда своим присутствием не создавал какого-либо дискомфорта хозяину дома, хотя ему была бы прощена почти любая вольность.
В гостиной главу клана встретил лишь бледный донор с красовавшимся на шее широким полупрозрачным пластырем телесного цвета. Вышколено поприветствовав мистера Каррингтона, он несколько более поспешно, чем того требовал этикет, покинул дом. Как бы там ни было, а главный вампир города внушал ему страх, хоть и абсолютно иррациональный, учитывая то, у кого, а главное, кем человек состоял на работе.

С тихим всплеском с края ванны в воду соскользнула баночка с пеной, разомлевший от тепла и хорошей музыки Бадд выловил ее, флегматично поставил на место и в этот момент услышал, что за дверью кто-то тихо перемещается. Затем чуткое обоняние уловило аромат кофе. Только одно существо могло настолько еле слышно передвигаться и хозяйничать в его доме без того, чтобы о нем доложили. Вампир начал улыбаться раньше, чем его гость появился в дверях.
- Кому, как ни тебе знать об этом? – в тон ему не менее томно произнес и демонстративно потянул носом воздух с мечтательным видом.
Благодарно кивнув, Бадд взял в руки чашку и с наслаждением отпил, тут же вцепившись внимательным и моментально ставшим серьезным взглядом в лицо друга, сидящего на краю ванны.
- Быстро ты. Все кончено? – равнодушно уточнил, он знал порядок. И знал о том, что Мэррил дал какое-то время преступнику, только думал, что оно будет немного более долгим. Однако это не имело абсолютно никакого значения.
- Хочешь узнать, какая из меня получится нянька? – пошутил, но тут же понимающе кивнул, давая понять, что все будет в лучшем виде. Мэррил знал, что он его не подведет. Даже, кажется, слишком хорошо знал, учитывая последнее полусерьезное замечание.
- Конечно. Я так понимаю, что очередная партия охраны, призванная оберегать тебя, ценнейшего представителя всей нашей расы, уже снова отдыхает, да? – с укором спросил друга, хотя и так догадывался, каким будет ответ. Еще не нашлось таких профи, ни одной расы, как бы тщательно Тафари их ни отбирал, чтобы старый хитрющий вампир не раскусил и не отослал от себя очередной «хвост». Конечно, никто не спорит, что сильный и опытнейший Мэррил умеет за себя постоять, но бывает всякое, достаточно вспомнить его брата и сестру. Ныне покойных. Поэтому беспечность друга сердила и раздражала Бадда и он с ослиным упрямством все пытался уберечь его от гипотетической опасности.

Допив кофе, Тафари дотянулся до махрового банного халата и облачился в него, покинув полную белоснежной пены кайфовую ванну, стараясь при этом не слишком забрызгать водой дорогого гостя. Бадду захотелось безотлагательно взглянуть на того, кто теперь будет находиться под его чуткой опекой.
И уже в кабинете, куда они с Мэррилом прошли по пустому дому (персонал хорошо знал, что лучше исчезнуть и не путаться под ногами, когда у их хозяина посетители) цепко рассматривал на большом мониторе своего компьютера молодое и какое-то бунтарское лицо мальчишки. «Заккери Колдуэлл» - значилось под фото.
- Он, видимо, отказался от вступления в клан, я угадал? – Бадд вопросительно взглянул на друга. Великодушный Мэррил, по большому счету, он должен был просто забыть о молодом вампире, но зная, чем тому грозит жизнь изгоя, не хочет бросать сородича.

Рассмотрев и запомнив черты Колдуэлла, Бадд сразу же, не откладывая дело в долгий ящик, молниеносно быстрым движением пальцев набрал короткий комментарий к содержанию письма и отправил его главе своей службы охраны. Конкретнее он будет все решать при личной встрече, но данные должны быть у некоторых подчиненных уже сейчас. Попутно очень хотелось прочесть очередную нотацию беспечному и как всегда, лихому, другу на предмет его легкомысленного отношения к собственной безопасности, и Тафари с трудом от этого удержался, просто понимая бесполезность любых доводов и отдавая предпочтение конкретным действиям. Тем более, что сейчас его больше интересовали подробности того поручения, которое он уже, по сути, начал выполнять. Оторвавшись от монитора, вампир внимательно слушал.
- Двадцать лет, - поморщился Бадд. У него был несколько иной взгляд на ситуацию, чем у Мэррила. Собственные двадцать лет он не помнил напрочь, благодаря стараниям своего же друга, и нельзя сказать, что хоть каплю сожалел об этом. А учитывая свой неприлично долгий век, и данный пробел в памяти, воспринимал этот возраст как недалекий от младенчества. Поэтому даже гипотетически не ожидал от новообращенного мальчика разумных суждений и трезвых решений, и отказ Заккери от вступления в клан в глазах старого вампира был гораздо более естественным вне зависимости от его мотивов.
Тафари согласно кивал, слушая аргументы в пользу контроля Колдуэлла. Конечно, он и сам всегда шел по пути «лучше перебдеть, чем недобдеть», а знаменитый медицинский постулат о профилактике с привычной скрупулезностью переносил и на другие области своей деятельности, поэтому весь его вид выражал единодушие с Каррингтоном в подобном подходе.
- Можешь не волноваться, я обо всем позабочусь. Он у меня шагу не ступит без надзора. Все будет хорошо, паренек не сделает ничего, что бы навредило клану, или ему самому в разумных пределах. Да к тому же, он не ты, даже не догадается, что находится под бережным крылом собратьев.
Черный вампир неподвижно полусидел, оперевшись на край стола, в своей монолитной манере, напоминая со стороны неживую статую, и только движением глаз следил за перемещениями друга по кабинету.
- Я все понял. Проблем не будет, - глава клана, как обычно, давал ему полную свободу действий в выполнении своих поручений, это сильно облегчало любую задачу, но Тафари никогда не злоупотреблял крайними мерами, всегда предпочитая начинать с мирного пути решения вопроса.
Интересно, что так привлекло Мэррила на картине известного живописца, которая тут висит уже черт знает сколько лет и которую сам Каррингтон видел сотни раз? Бадд буравил взглядом профиль друга, не в силах избавиться от ощущения, что тот чего-то не договаривает, и эта его забота, которую он объяснял вполне логическими, здравыми и действительно имевшими место  фактами, все-таки скрывает под собой что-то еще… И последующие слова только подтвердили догадку.
«Что же в этом парнишке такого, что тебя так зацепило, друг мой?» - будто спрашивали черные подозрительные и при этом смешливые глаза Бадда, когда он подошел, не выдержав надругательства над ценным полотном, и жестом вышеупомянутой няньки мягко опустил руку Каррингтона, скоблившую краску с холста.
- Присмотримся, - тихим, но полным уверенности тоном пообещал другу.