[NIC]Сириус Блэк[/NIC][STA]"Собака Баскервилей"[/STA][AVA]http://s9.uploads.ru/IGvzX.jpg[/AVA][SGN]"Если рассудок и жизнь дороги вам, держитесь подальше от торфяных болот."[/SGN]
Вырвавшись проводить крестника, Сириус сильно рисковал, и вовсе не собой, своей жизнью или свободой. Он всерьёз и совершенно осознанно пошёл на риск, который грозил ему не одной неприятной минутой в обществе Молли Уизли. Женщины, против которой он, собственно, ничего не имел. Кроме того, что она чрезмерно опекала Гарри и всячески, исподволь и вполне открыто, пыталась оградить его от влияния и даже, как казалось самому Сириусу, от общения с крёстным. Ну да ничего, по отъезду детей в Хогвартс он больше не должен будет сохранять приличия и сможет гордо, без объяснений, уходить от всех разговоров и попыток воззвать к его сознательности, запираясь в своей комнате. Совсем как в детстве, совсем как с другой матерью, с его матерью, и снова в этом проклятом доме. Предлагая Дамблдору на самом деле совершенно ему не нужный, но оказавшийся так кстати в его правах владения дом на Гриммо, Сириус и в кошмарном сне не мог себе представить, что ему придётся сидеть там безвылазно. Он и не сидел бы, если бы не убедительная аргументация - только Дамблдора он и слушал, - заключавшаяся в том, что Сириус всё ещё вне закона. Кроме того, что его могут схватить и препроводить в Азкабан для исполнения приговора, или даже вызвать дементора сразу на место (как недавно выяснилось, стражники волшебной тюрьмы были легки на подъём), существовала реальная угроза и вероятность того, что Сириуса Блэка, единственного родного человека Гарри Поттера, могут выследить по приказу Волдеморта. И если бы речь шла только о его личной безопасности, то он легко бы пренебрёг ею, но он понимал и не отрицал справедливость предупреждения относительно Гарри, который не раздумывая рванётся спасать его, ведь он так похож на Джеймса. Вот и приходилось терпеть, терпеть всё: старый ненавистный родительский дом, на пороге которого он однажды поклялся, что ноги его больше здесь не будет; старого полоумного домовика (хотя бывали минуты, когда Сириус задавался вопросом, кто ещё на самом деле полоумный, может быть, это он); и портрет, этот ужасный портрет, будь трижды проклято заклятие вечного приклеивания! Сириус терпел, держался, пока хватало сил. Потом случай с дементорами в Литтл-Уингинге и слабая, призрачная надежда на то, что Гарри будет жить с ним. Надежда неправильная, иррациональная, эгоистичная и даже ожесточённая, потому это надежда на то, что Гарри исключат из Хогвартса, он не сможет продолжить обучение, не сможет вернуться под защиту родной крови своей матери - к её сестре. Но Сириус не мог не надеяться, как и не мог не понимать всего этого. И когда Визингамот оправдал Гарри, он искренне радовался за крестника и так же искренне, с остервенением хоронил свои мечты и надежды. Нет, он постарался ничем себя не выдать, хотя Гермиона, эта умная, проницательная девочка, всё равно заметила. Заметила и, наверное, сказала другу. Сказала ли всё? Сириус старался держаться ради Гарри, зная наверняка, что тому было бы неприятно. Сириусу, может быть, и самому было бы противно, но на самом деле ему было всё равно. И вот сегодня Гарри с друзьями отправился в школу, исчез единственный сдерживающий фактор. Дамблдор, к счастью, не лез в то, что его не касалось, да и с началом учебного года у директора Хогвартса прибавилось своих забот, так что... Грюм сердобольностью не отличался, Люпин знал, что морализаторствовать бесполезно, оставалась только с трудом выносимая Молли Уизли, которую он просто постарается игнорировать, чтобы не оскорбить Артура, а чтобы наверняка, запрётся у себя в комнате, или лучше в бывшей матушкиной спальне, которая оказалась так кстати впору Клювокрылу, ещё одному невольному узнику дома номер двенадцать на площади Гриммо, который тоже вне закона. Собутыльник из гиппогрифа никакой, зато замечательный собеседник, молчаливый, терпеливый, знай только дохлых крыс ему подкидывай. В общем, Сириуса ждал волшебный вечерок, и не один.
На платформе он старался не обращать внимания на постоянные одёргивания, ему не нравилось, но он терпел, чтобы не испортить настроение Гарри в самый последний момент перед их расставанием. Сириус убеждал себя, что всё это проявление исключительной и искренней заботы, но раздражение копилось. Когда раздался свисток и поезд тронулся, чёрный пёс бежал за ним до самого конца платформы. Он рванулся бы и на пути и бежал бы следом, но только всё равно бы не догнал. Да и бессмысленно это. Несмотря на то, что мысли и чувства анимага сильно упрощались в облике животного, но понимал он всё так же ясно. Он ещё некоторое время стоял на конце платформы и смотрел туда, где за поворотом скрылся поезд. Практически никого рядом не было, провожавшие расходились. Чтобы не возбуждать подозрений, орденцы - замаскированные и семья Уизли - наверное, дожидались его снаружи, если вообще дожидались. Сириус предпочёл бы, чтобы нет. Пора было возвращаться, пёс повернулся и замер в растерянности, смущённый странным запахом. Он настолько привык чувствовать и различать огромное множество запахов, что иногда казалось - и в человеческом облике был способен уловить нюансы, недоступные другим. И вот сейчас то, что он почуял, наложилось на то, что он помнил. Помнил скорее подсознательно, с трудом пытаясь поймать мысль за хвост. Пёс обошёл платформу по противоположному её краю и выглянул из-за угла - на платформе стояла женщина, которая вызывала странные ассоциации и смутное беспокойство.
