Лиходей и головорез? Конечно. Не мы такие, жизнь такая - пускай кто-то считает это отговоркой, кому это нахрен вообще интересно? В мире  волков и овец выживают либо самые тонкорунные овцы с хорошей охраной, либо самые быстрые и умные волки, не деликатничающие ни с первыми, ни со своими собратьями. А главное - это действительно главное, слышишь? - надо рубить фишку, кому можно без раздумий порвать брюхо, а кого лишь легонько куснуть за бок. Злость? Грубость? Да, Вард точно не вписался бы в картину "оксфордские мальчики откушивают  кофе в фойе театра". Хотя, назвать Духа отморозком, получающим удовольствие от бессмысленного причинения боли и увечий, просто "потому что он может", было бы серьёзным  отклонением от истины.
При всём пристрастии к адреналину и способности на резкие и рискованные поступки, Варду  свойственно умение рационально мыслить и трезво оценивать шансы. Будут ли использованы результаты этих вычислений – уже отдельный вопрос.  Под наносным слоем уличной злости скрывается подвижная натура, открытая, в иных вопросах  даже жадная  для новых впечатлений.
Достоинства:
Пожалуй, на первое место в орущей, толкающейся очереди достоинств сего несомненно достойного порождения вечерних улиц Детройта стоит поставить чуйку и связи. Чуйку, кому можно впарить фуфло,  а кому - только честно толкнуть, и никак иначе. Конечно же, такая замечательная чуйка сама по себе штука бесполезная, так что в комплект к ней идут - да, конечно же, связи. За свои двадцать пять лет Вард сумел отлично разобраться, что, почём и  для кого достают в этом мире, так, чтобы тебя знали и ценили как надёжного партнёра нужные люди, но при этом не вспоминали о тебе слишком часто, и не равен час, не задумывались, а нужно ли им под боком такое ушлое нырло. Нужно, конечно, нужно, сомневаются в этом обычно лишь  птицы равного полёта, но это уже совсем другие истории, частично пылящиеся среди нераскрытых дел уголовного отдела центрального Полицейского управления Детройта.
Недостатки:
Чего вы хотите услышать о скверных сторонах морды, одним своим видом, до того как открывается рот, заявляющей - "я несу добро и неприятности, парень"? О пирсинге, украшающем уши и подбородок Хогана и заставляющем благочестивых куриц, выходящих из церкви, поджимать губы и семенить на другую сторону улицы? Хэй, брось. Пирсинг такая мелочь, почти такая же, как тёмно-медные патлы, обычно собранные в  дредокосы и стянутые так, чтобы свести шанс ухватить за них в драке к возможному минимуму.
Тогда, может быть, о некоторых особенностях взаимоотношения Варда и внешнего мира и его искренней веры, что купить и продать в этом мире можно всё, в том числе и тебя, чувак, и ухо всегда, слышишь, эй, я с тобой говорю! всегда нужно держать востро и успевать ударить первым. Или об убеждении, что настоящая крепкая дружба это не обязательно только быть сраным господним ангелом и никогда не пытаться наебать кореша по мелочи или не очень, но и  в случае крайней нужды честно сказать - "прости, приятель" - и выстелить  ему в лицо, а не ловить момент и бить ножом в спину?  Вообще, всё это можно собрать в единый комплект намного компактнее: взгляды и повадки Хогана ближе к ухваткам полудиких  бродячих псов, руководствующихся самыми незамутнёнными природными законами: выжить, не оказаться на самом дне иерархии и урвать от жизни свой шмат, похер,  можно с кровью и клоками чужой одежды. Впрочем, от  мохнатых детей природы Хогана всё-таки отличает   прямоходячесть и наличие всяких отвлечённых понятий вроде "хорошо", "плохо" и прочей совести и личных кодексов, не атрофировавшихся начисто  в жёсткой сваре за место под солнцем. Просто в мире Хогана им приходится слишком часто заваливать рот, чтобы дать уцелеть заднице.

Психозы:
настоящих психических отклонений Дух пока что не заработал. Хотя, игра в кошки-мышки с местными копами начинает принимать весьма нездоровый оттенок, иногда  подталкивая Варда на акции, не несущие никакой необходимости, прибыли и носящие характер чистой манифестации. Кто пробрался на церковный склад перед каким-то очередной массовой проповедью и  подменил  лёгенькое вино для причастия крепчайшим самогоном? Кто пролез в окно сортиров во время очередной сходки  Общества Благочестивых Матерей, взывающих к Господу и муниципалитету закрыть все танц.полы и рок.клубы  и всыпал во все сортирные дырки нехило  негашёной извести? А чёрт его знает. Дела давние, шумные, полные гневных воззвагний и слёзных воплей, но вряд ли кто-то до сих пор пытается всерьёз докопаться до корней этих происшествий. Ну, разве что дело о дымовых слезоточивых шашках во время открытого выступления мэра, но за это Вард уже оттрубил свои пол-года и вышел по амнистии за "образцовое поведение" (образцы всякой нужной ерунды, мало подобающей людям, вроде как несущим наказание за плохие дела, действительно, были весьма качественны, так что начальник тюрьмы почёл за благо подать ходатайство и просто вымести подозрительных субъектов пораньше к чёртовой матери, вернув условия существования к нормальному скудному уровню; вида благостных рож заключённых, да и кое-кого из надзирателей, подозрительно попахивающих чем-то сладковато-приторным и запретным, выносить он уже просто не мог).

Навыки/Умения/Таланты:
Маменька, дай бог ей здоровья на самом пушистом облаке, сумела быть достаточно убедительной, чтобы второй по счёту сын дополз до окончания начальной школы и читать и писать умел не хуже, чем ставить автографы   на рожах, боках и прочих частях тел всяких мудаков или неудачников остро заточенным пером типа "финка". Делать настоящие некрасивые дырки в этих самых телах обучала уже улица и первый наставник в Большой мать её Жизни, некто Лафец, подцепивший шестнадцатилетнего пацана на бесчестном вытряхивании дерьма и излишков бабла из какого-то загулявшего недотёпы на его, Лафца, территории. Хотя, большее предпочтение Лафец всегда отдавал делам гаражно-техническим, так что пройдя первичный курс воспитания и укрощения, Хоган овладел полным набором умений юного техника. Начиная от невеликой хитрости вскрыть дверцу машины и заканчивая  скоростным  разбором  угнанной подальше от оживлённых улиц техники на отдельные и гораздо более ценные запчасти.  В  стрельбе из короткоствола Дух тоже получил свою долю образования, но этими навыками изрядно уступает сам себе - если сравнивать их с умением орудовать ножом или куском арматуры. Ну, а приёмам предельно быстрого и столь же лишённого красоты уличного боя, где всё решают первые секунды, если не доли секунд,  отличающегося от киношных голливудских танцулек так же заметно,  как дикий медоед от тонконогой левретки, Варда с детства учила сама улица. Учила с пристрастием, оставляя глубокие памятки о каждой ошибке на шкуре, чтобы дольше помнилось. Не менее  хорошо научила управляться отмычками и гнутой шпилькой - ну, со всяким же рано или поздно может случиться, что пришёл  ты домой, а ключи, мать их, где-то забыл, потому что их никогда не было и вообще, дом, нахрен,  чужой. Впрочем,  обносом чужого жилья Вард никогда не занимался, предпочитая другие способы зарабатывать на место под солнцем.
Справедливости ради заметим, что  жизнь научила Духа не только деструкции. В дни перерывов между грехами Вард весьма ловко набрасывает эскизы для знакомого чувака из тату-салона. Рисунки у Хогана отличаются живостью, очень своеобразно сочетающейся с грубоватой резкостью минимализма, словно Вард открывает бумаге  часть своей натуры. Это у Хогана наверняка врождённое, потому что к дому художников Дух наведывался разве что начистить рыло какому-нибудь приборзевшему субчику или притаранить  небольшой пакетик  лёгкого травянистого   вдохновения.
Водить обучен, права имеет, хотя вся официальная часть обучения заключалась в единственной сдаче экзамена на обладание этими самыми правами.

Не будем кататься по многострадальным ушам, пользуясь их лояльностью и засыпая никому не интересными подробностями рождения очередного  пискливого куска мяса в муниципальном родильном доме. Появление на свет Варда Хогана, как и школьные годы, мало отличается от тропинок, проторенных тысячами и тысячами душ, рождённых в дешёвых кварталах не самых благополучных районов Детройта. Родился, не крестился, потому что папаша испытывал глубокое предубеждение против народного опиума - видимо, вполне довольствовался тем, что он усердно заливал за воротник, а опиум и бухло уживаются в одном теле плохо, это знает каждый.
Вместе со школой, даже немного раньше, детство, в общем-то, и закончилось. И даже не потому, что Вард плохо учился - к учёбе Хоган, при всей своей невоспитанности  и недостатке дисциплины, как ни странно, неприязни не испытывал, вполне охотно поглощая новую информацию и познания. Только вечная нехватка карманных денег и пример старшего брата очень быстро пустили по известной кривой.
Среднюю университетскую специализацию  Вард, как уже упоминалось, получал уже под руководством персонального репетитора, известного под кличкой Лафец. От простого к более сложному, учился Дух быстро. Там же, под крылом Лафца,  встретил и кореша. Впрочем, корешей было много: кто-то отпадал, проколовшись на внеочередном экзамене, кто-то гремел в тюрягу, кто-то и шестью футами пониже, гробанувшись в уличной разборке или нарвавшись на полицейскую пулю.
Кстати, сам Лафец тоже дни свои закончил скверно и при очень странных обстоятельствах, нюансов которых Вард и его последний кореш, Рамис Гаровски по кричке Борзой, так и не узнали. Но к тому времени способный ученик уже нахватался достаточно навыков и связей, чтобы начать самостоятельный полёт по ночным улицам.
Поначалу Вард и Рамис продолжали по  инерции промышлять очень дешёвыми автодеталями, хотя, со временем отошли от этого дела - быстро раскидать, а тем более - спрятать целую гору   непонятно откуда выросшего железа всегда было довольно нетривиальной, палевоопасной задачей, требующей кучи телодвижений и напряжения задницы. Гораздо веселее было толкать мелкие партии стволов и травки. Но самым главным - это Хоган понял очень давно и накрепко - самым главным в этой жизни было не иметь самую крутую пушку, тачку, самые тяжёлые кулаки и так далее. Самым главным было и оставалось иметь ходы и связи, знать, кто в чём нуждается и где это достать, пускать рекламу своих услуг по нужным каналам и подрезать ненужные трепливые языки, знать, кто какой информацией обладает, держать нос по ветру и уметь передать в свою очередь информацию нужному лицу... или придержать для себя. В общем, быть небольшим, но очень полезным промежуточным звеном, именно в этом заключалось искусство паука, сидящего на ниточках  протянувшейся через город паутины, но не показывающегося из темноты. Хотя, конечно же, к своим двадцати пяти любой вроде Варда успеет обзавестись полным набором закадычных врагов, будь то конкуренты, решившие  расширить свою королевскую помойку за счёт твоей территории, или местные копы, многих из которых Вард давно знал в лицо не хуже, чем собственных родителей и корешей. Это тоже было своего рода искусство: день за днём открыто, не без нездорового азарта  мотыляться по улицам перед глазами проезжающих мимо копов -  и уметь не попадаться на эти же глаза в чреватые моменты.
А в память о  провонявших маслом и вечно чёрными руками автовременах у Варда остался гараж, теперь использующийся в основном как место стойбища собственного транспорта, как правило, недорогого, подержанного, временами даже потрёпанного внешне, но всегда - с идеальной ходовой частью и мотором, и как частный клуб, когда неохота тащиться в один из городских баров. Обычно - "Зигзаг", ставший вкупе с прилегающими кварталами честно отвоёванными "охотничьими угодьями" банды.

Очередные перемены, круто поменявшие жизнь Духа и его ближайшего друга, как водится, нагрянули без стука. Просто в один непрекрасный вечер, уже ближе к утру парень явился с отшибленной памятью, полными штанами восторга и настолько живописном виде, словно разделал голыми руками пару свиней в канализации под моргом. Ну откуда приятелю было знать, что то, что его нынче не берёт нож и что он на раз уделал троих "говнюков" из конкурирующей банды, встретивших потерянно тащащегося чувака в безлюдном переулке - это совсем не признак того, что он стал суперменом "как в кино"? Впрочем, поводы для первых догадок, больше походивших на тычки оголённым проводом под напряжением, тоже не заставили себя ждать. 
Первую днёвку новоиспечённый супермен провёл в ванной Варда, посланный отмываться "от всего этого дерьма". И произвёл на последнего сильнейшее впечатление, когда Дух, обеспокоенный затянувшейся помывкой, сорвал щеколду и нашёл бро лежащим на дне, под слоем остывшей воды, как глубоководная и совершенно дохлая медуза. Это было, мать его, невыносимо - пережить месилово с тремя уродами, удар ножом, фокус с затягиванием дырки от которого брызжущий радостью брателло не преминул показать отвесившему челюсть Варду  на бис, и после всего этого так бездарно утонуть в грёбаной ванной! Но рвать волосы можно было бесконечно, вернее, пока не оборвёшь всё начисто отовсюду, включая задницу, а бро... бро был мёртв как дронт и требовал элементарной дани последнего уважения. Приличного, чёрт возьми, а не где-нибудь на свалке, как какой-нибудь ненароком зашибленный в драке засранец. Скрепя сердце, Дух  спустил воду, прикрыл безнадёжно мёртвое тело полотенцем и отчалил прозванивать знакомому работнику одного из городских кладбищ, не сомневаясь, что звонку тот будет очень рад - ещё бы, не каждый день кто-то соглашается скостить круглую сумму зависшего долга в обмен на могилу с не слишком приметным, но приличным памятником где-нибудь на старом участке, давно не использующемся для захоронений и потенциально не спровоцирующим кого-нибудь неуместно наблюдательного  изумиться внезапно выросшей неучтённой могиле.
Ещё более неизгладимое впечатление "покойник" произвёл, когда, не дождавшись остальных корешей, вызванных для тайного выноса из квартиры, бессовестно воскрес и вышел из ванной, до усрачки напугав приятеля, едва не открывшего по внезапному возвращенцу стрельбу. Вне всяких сомнений, недоразумение закончилось бы плачевно именно для Духа, но братишка, слишком верный и простой, как пара центов, к тому же, ещё сытый после вчерашнего буйного пиршества, не поддался на провокацию среагировавшего на угрозу Зверя, ограничившись демонстрацией впечатляющего оскала.
Что тыкать пушкой в рожу суперменам - хреновая затея, Дух  запомнил, но что делать дальше, как скрыть простодушного другана от ненужных глаз, наверняка выискивающих в толпе такие вот феномены (коль уж они действительно существуют на свете, значит, кто-то о них да знает, логично?)... Мать его, эта головоломка затягивалась петлёй вокруг их шей, а этот чувак сокрушался, что пиво нынче не то и не лезет в глотку! Наверное, им реально светил визит каких-нибудь "людей-мать-их-в-чёрном", а бро ныл, что отборная ганжа  потеряла прежнюю сладость и вообще, это и не травка, наверное, и какой-то мудак подсунул ему сушёный укроп! Нет, предупреждение Варда, что в случае палева сам брателло отправится на опыты, а он, Дух  - в психушку, и это в лучшем случае, парень выслушал внимательно. Только зная привычку друга не держать неприятных мыслей в голове дольше нескольких часов, Хоган судорожно метался в поисках решения и, наверное, впервые со школьных времён  вяз в настолько беспросветном непонимании ситуации, инстинктивно чувствуя лишь одно: что информационный вакуум в любой момент может превратиться в крепкую удавку. И не важно, что выбьет пошатывающуюся землю из-под ног - сам друган, спалившийся по неосторожности где-нибудь в драке, или на него рано или поздно выйдут по следам, оставленным парнем на месте последней, судя по всему, просто звездец какой фееричной драки. Испытанный способ - затеряйся в толпе, растворись среди людных улиц, слейся среди сотен таких же снующих, подпирающих стены и барные стойки  теней и ночных огней - уже не казался таким уж надёжным.
Настоящая трагедия случилась позже, когда, отменив все несостоявшиеся мероприятия и посоветовав знакомому  продать заказанную и уже готовую могилу ещё кому-нибудь,  Дух решил, что отправляясь на неотложную встречу со старым деловым партнёром спокойнее будет не оставлять без присмотра внезапного "супермена", о природе которого он  уже смутно догадывался по угрожающе продемонстрированным накануне клыкам,  а взять его с собой. К сожалению, главарь убитых представителей соседней банды, хоть и не знал наверняка, кто так жестоко разделал его парней, решил пойти самым простым (и  не лишённым логики) путём: не знаешь, кто виноват?   просто бей старого закадычного врага, и точно не ошибёшься.
В ту ночь, переросшую в безнадёжную стычку с разъярёнными "конкурентами", а затем - в настоящий спектакль ужасов, Дух  впервые увидел буйство Зверя в полной красе. Даже двух Зверей. И понял, что мир вокруг не совсем таков, каким казался все эти долгие годы, и прячет за ширмой совершенно невероятные вещи.
Исхода схватки Вард, искалеченный впавшим во френзи другом, уже не увидел, хотя то, что увидел уже с плеча молодого Малкавианина, очень своевременно ввязавшегося в дело и утащившего смертного  из-под носа сцепившихся Зверей, запомнил навсегда. Никакого альтруизма - парню просто показалось забавным, что наполовину сломанный  человечек пытается влезть в схватку двух озверевших Сородичей, и что игра с ним может быть более забавным времяпровождением, чем скучное наблюдение за тем, как очередной смертный превращается в неряшливо расчленённое рагу. Скорее всего, игра "нахами вампиру и попробуй продырявить его из пистолета", развернувшаяся в одном из заброшенных зданий, завершилась бы тоже летально, в лучшем случае - "чисткой" памяти, если местные Чистильщики оказались бы в хорошем расположении духа.  Но   Малкавианин решил чуть-чуть продлить забаву,  влив отчаянно вырывающейся и матерящейся "игрушке" в рот немного своей крови и отпустив новоиспечённого гуля самостоятельно решать уравнение "что, мать твою, это было и что теперь делать".
Впрочем, пообещав, что "скоро человечек придёт к нему сам", он не так уж ошибся, не приняв во внимание лишь некоторые нюансы. Например, что злонравный, настырный и взбешенный потерей друга гуль  решил сыграть собственный расклад.
Пару недель Дух, подключив все допустимые активы, включая знакомых бомжей, осторожно нащупывал почву, выясняя, в каком месте самого гнусного из зажопий некогда великого  города происходят нынче странные и нехорошие вещи. Круги сужались, покуда Вард, заручившись поддержкой нескольких  самых доверенных  людей  из банды и кучи полных под завязку канистр, не решил, что пора наведаться  к одному заброшенному дому. И если подозрения подтвердятся, устроить ему очищающее аутодафе - вместе со всеми обнаруженными "жильцами". Чтобы не привлекать внимания полиции, подъехали затемно, дожидаясь рассвета в паре кварталов от намеченной точки.
Действительно ли парни нашли логово залётных клыкастых, или нет - история умолчала. Но без скаутских кострищ всё-таки не обошлось. По крайней мере, для Духа, отошедшего покурить  от взрывоопасного фургона чуть дальше, чем следовало бы... и очнувшегося уже связанным, среди прочих "приглашённых" на местный ночной утренник, устроенный парой мелких кочевых Стай  среди заброшенных окраин города. И кажется, на этот раз славный Меч Каина был настроен  не клепать безмозглых лопатоголовых "солдат", а просто хорошенько оттянуться и прославить своего Отца, погреметь стальными яйцами и пустить все изловленные "пакетики с соком" на закуску.
Обидно умирать связанным, с перерезанным горлом, как какой-нибудь баран, не устроив на общем празднике хоть небольшое прощальное шоу. Впрочем, о шоу предчувствующий скорую смерть Дух  не думал, сосредоточившись на узнанном типе, стоящем  на фоне нескольких ритуальных кострищ. Обе Стаи были захвачены ритуалом мономахии, определяющей, кто из двоих Дуктусов этой ночью будет Дуктусом над всеми прочими Дуктусами, да и едва ли кто-то из гордых каинитов ожидал от одного из запуганных, оглушённых людишек такой прыти. Но ярости, прыти и подстёгнутой  витэ силы всё же хватило - ровно настолько, чтобы порвать верёвку и с разбегу врезаться в ненавистного ублюдка со спины, устроив не ожидающему такой подлянки молодому каиниту полёт прямиком в огонь. Проверку пламенем величественный Колдун с треском провалил. Следом, мгновенно оказавшись в центре внимания обеих Стай, должен был отправиться и виновник незапланированного номера, отчаянный прыжок в центр костра лишь оттянул время, не позволив шабашитам расправиться с убийцей собрата моментально. Но маленькие и слабые, слишком  много возомнившие о себе Стаи в ту ночь и сами оказались в гораздо более серьёзном прицеле.
Бойцы Бруджа во главе с Примогеном ворвались в гущу событий очень своевременно, подарив обожжённому, но живому Духу удовольствие наблюдать, как ублюдков крошат и рвут так же, как они недавно расправлялись с людьми. Оставшихся в живых (людей, конечно же) ждала не очень завидная участь и от камарильских "спасителей", но Варда один из не самых последних в клане Сородичей решил приберечь для себя и предложил "прокатиться" для  некоего "разговора". Велик ли выбор, когда ты едва на ногах, а вокруг стоят ребята, только что двигавшиеся и сеявшие смерть с мощью ураганных порывов?.. Нет, выбор, конечно, есть, но в тот раз Дух  очень благоразумно решил прожать тормоза и придержать нрав в узде. 
Вероятно, будущий Сир и правда считал, что тип, пытавшийся  сделать барбекю из шабашита, будучи всего лишь человеком, имеющий в городе определённый связи и нахрапистый, пробивной характер, может иметь полезный для клана потенциал. Тем более, Бруджа в той схватке  тоже понесли потери. Сир вообще был неплохим Сородичем,  несмотря на весьма внушительный возраст, не успевшей продолбать понятия о чести и собственный кодекс, вынесенный из далёкого моряцкого прошлого. Однако, известие, что друг Духа  не просто убит в  стычке представителем той самой банд... простите - организации, бригадир  которой сейчас предлагал Духу  вступить "в партию", это ещё можно было бы понять и простить, драка есть драка. Но нюанс, что как всякий "лопатоголовый", парень был просто сдан на руки Чистильщикам, без лишней возни уничтожившим шабашитского Каитиффа, придало предложению чертовски жгучий оттенок, воздвигший между вампиром и Духом стену тотального непонимания и неприятия. Поскольку уничтожить кого-то из мощных "королей ночи" не представлялось возможным, Вард  предпочёл не пытаться трахать каменную стенку, а просто  высказать своё обсценное  мнение  и выйти в окно, благо, второй этаж - не бог весть какая высота, особенно, если внизу стоят припаркованные тачки. Жаль, бьющееся стекло - не такая безобидная штука, хотя, надолго оторваться от  новых знакомцев у Духа, конечно,  всё-равно не вышло бы. 
Второе и последнее предложение прозвучало уже совсем недалеко от бара, где  неудачно напоровшийся на осколок беглец уже балансировал на грани между этим и следующим миром. И на этот раз Дух, всю жизнь, с детства учившийся выживать, выживать любой ценой, мальчишкой на побегушках у первого босса, затем - уже самостоятельным выпеском среди таких же уличных псов, грызущихся за засранные улицы и звание герцога той или иной помойки, по недоразумению и обманчивому внешнему виду называющейся "городским кварталом", ответил "да".
Пол-года, минувшие с той поворотной ночи,  были очень... насыщенными. Хотя, понимая, что вникнуть в хитросплетения с наскоку не получится, Дух предпочитал пока вести свои собственные дела, наблюдать, мотать на ус и без опрометчивых телодвижений определять своё собственное место в другой, скрытой от обычных смертных жизни. Да, опять, но что поделать. Тем более, открытия были - так, случайное путешествие через Умбру в компании двух других молодых Сородичей расширило границы мира Духа настолько, что прежние, привычные, насквозь изученные улицы стали тесны, как детские джинсы после стирки. Жажда постигать, осваивать, покорять совершенно новые территории и впечатления  всё больше и больше  затягивала Хогана.  Ещё не догадывающегося, что вскоре новая тень, поднимающаяся над городом, а может, и больше, чем одним городом,  огромная, перед которой сама древняя грызня с Шабашем и интриги властолюбивых мудаков из Камарильи кажутся муравьиной вознёй, скоро заставит многие глаза наконец подняться от своих мелких, сиюминутных забот и помыслов. 

Мать Тинда, портовая просс...тигоссподи, добрая женщина, славилась молочной кожей, очень необычной для простолюдинки, и пышными формами, имевшими популярность в среде завсегдатаев и залётных птиц захудалого порта, прозябающего  на малонаселённом побережье материка. Так что определить, кто именно из любителей сервиса  таверны "Пьяная Барракуда",  где работала Иолла,  приложил фантазию к появлению Тинда было бы очень, очень трудно. Даже если бы кто-нибудь этим озаботился. Сама Иолла к этому вопросу отнеслась с величайшей беспечностью: мальчишка  получил имя Тинд. Что касается фамилии, то  после непродолжительных  размышлений родительница вспомнила, что где-то в богатейшей и нигде не записанной её родословной завалялся какой-то маркиз с подозрительной фамилией Бьярни, которая и была торжественно вручена сыну в пожизненное пользование. После чего  счастливая мать, посильно  обеспечив будущее потомства,  вернулась к своим обязанностям, продолжив  разносить пойло и щеголять слегка отяжелевшим после родов телом.
Первое время, едва научившись стоять на ногах, Тинд старательно выполнял возложенную на него работу, помогая в таверне стремительно стареющей матери, носящей уже второго или третьего то ли братишку, то ли сестрёнку Бьярни. Когда же сын возмужал для того, чтобы  проходить достаточно долгий путь, не роняя доверенных ценностей вроде подносов с бутылями и всевозможной снедью, и отрастил на руках немного мускулов, последовало повышение до носильщика, помогающего разгружать с подходящих к берегу кораблей загадочные и зачастую весьма тяжёлые грузы. С тех самых пор порт, называвшийся портом довольно условно и по некоторым негласным, но легко объясняющимся причинам не имевший даже настоящего причала,  начал терять в глазах Бьярни своё прежнее очарование. Вид стоящих на якоре кораблей и команды, заросших, пёстро одетых мужчин, шумно вваливавшихся в зал,  золотые монеты, которыми те порой расплачивались за местный дрянной ром,  пленяли сердце юного носильщика всё сильнее. Однако, брать мальчишку на одну  из великолепных (как тогда казалось Тинду) морских посудин  никто не хотел, отвечая на робкие просьбы оскорбительным хохотом или просто подзатыльниками.
Может быть, однажды Тинд, уже в юные годы отличавшийся тихим, но изрядным упрямством,  и решился бы на безумство и пробрался на какой-нибудь корабль тайком, и погиб бесславно, выброшенный за борт, как паршивый щенок. Но случай всё расставил по-своему.
Однажды под вечер в порт из глубины материка пришли другие чужаки, закованные в латы и достойные восхищения не менее морских бродяг, как раз стоявших на якоре и прогуливавших денежки. Что-то сухопутные и морские  имели против друг друга,   сразу завязался бой, и пришельцы начали серьёзно теснить яростно сопротивляющихся, но увы, большей частью изрядно пьяных моряков. Повинуясь зову сердца, полному ужаса от вида обильно льющейся крови и затаённого восторга от собственной значимости, Тинд помог одному из Морских выбраться из охваченного бойней порта и довёз раненого и вдрызг хмельного моряка до посудины. Как выяснилось позднее, Тинд приложил руку к спасению ни много ни мало - помощника капитана пиратской галеры "Рыжий кит". Капитан, как и значительная часть команды, погиб в стычке, так и не сумев выбраться из порта.  Протрезвев, помощник капитана нашёл в своём очерствевшем сердце достаточно благодарности, чтобы объявить мальчишку новым юнгой. К сожалению, оправиться от полученных ран благодетель так и не сумел, и командование по законам старшинства перешло к боцману.
Последующие несколько лет имели довольно предсказуемый характер развития. Три года Тинд проходил в юнгах, затем стал матросом. В один прекрасный день, пережив успешный бунт,  присягнул  на верность новому капитану, вынеся заодно глубоко врезавшийся в сердце урок: не можешь ничего, кроме как промолчать или сдохнуть, молчи и набирайся сил, чтобы однажды отыграться за всё сразу. Естественно,  образование Бьярни тоже шло полным ходом, от лёгоньких начальных уроков - как получать зуботычины и уберегать от непоправимой порчи  самые важные органы, до первых раздавать их же другим с использованием и без использования дополнительных подручных средств, кому раздавать нельзя ни в коем случае, даже если очень хочется  - и так далее по нарастающей. Обязательную программу вроде обезьяньего лазания по реям, вязания морских узлов, поднятия и спуска парусов, надраивания  палубы, думается, можно и не упоминать.
К двадцать восьмому  году жизни Тинд Бьярни наконец достиг высшего пика своих детских мечтаний - обзавёлся собственным кораблём и капитанской шляпой. Увы, к тому времени душа давно утеряла чистоту, и триумф непоправимо потускнел от галлонов пролитой крови, загубленных душ и других  пятен биографии, от иных из которых Тинд Морской Чёрт предпочёл бы шагнуть  в пасть побратиму своему морскому змею с одной абордажной саблей, чем пролить на них свет  перед заправилами пиратского братства. На этом, пожалуй, и хватит перетряхивать подноготную не самой приятной и утончённой из живущих в подлунном мире личностей. Отметим лишь напоследок, что дорога в корсары и тем более - благородные флибустьеры Морскому Чёрту и команде закрыта, хотя это совсем  не мешает оказывать не очень (или наоборот, крайне) щепетильным людям разного рода услуги, начиная от работорговли до "случайного нападения грязных морских разбойников". Естественно, поручения такие попадают к капитану "Касатки" через десятые руки.
Почему "Касатка", спросит кто-нибудь? Считайте это  жестом  памяти Тинда, посвящённым  своему первому капитану. Только никому не рассказывайте. В подобные проявления сантиментов со стороны Бьярни всё равно никто не поверит.