Быть собой — занятие сложное. Философы веками ломали копья, палки и собственные жизни о попытку дать определение, что есть набившее оскомину "быть собой". Означает ли это быть честным, но с кем — с самим собой или окружающим? Или быть добрым, но к кому — к себе или тем, кому это нужно? Быть уступчивым и участливым, или эгоистичным и лицемерным, отвоевывать все и вся у этой жизни ради себя и для себя, или отдавать другим заработанное кровью и потом? Вопросов, как водилось в случае философской дилеммы, была масса, а это значило, что каждый человек сам выбирает для себя.
Джек Харпер давно выбрал свою версию бытия собой, и теперь имя — Джек Харпер — было всего лишь именем, маской, той частью его замыслов, которую можно использовать, если руки Цербера оказывались коротки, или влияние Призрака не могло добраться, а действовать требовалось немедленно. Нечто подобное было и на Фарелаксе — периферийной планете Альянса, где все еще стоял гул терраформирующих машин, где шахты полнились детским трудом, где голод и нищета соседствовали с грязью и смертью. В общем, отличная планета, чтобы проворачивать бесчеловечно грандиозные сделки.
— ... это недопустимо, — в который раз произнес саларианец таким тоном, словно его кто-то спрашивал об этих допустимостях. Джек затянулся сигаретой, сузил глаза, пряча их от сизого дыма, взвившегося вверх.
— Мистер Хеплорн, — негромко проговорил мужчина, выдохнув облако дыма, отводя взгляд в сторону, словно увлекшись стряхиванием пепла, — вы уверяли, что этическая сторона вопроса решена. Если вы намекаете на дополнительные взносы...
Саларианец вскочил и обвиняюще ткнул в сторону Харпера своей клешней.
— Вы монстр! — взвизгнул ксенос. — Даже ГОР не занимается подобным!
Харпер пристально смотрел на эту напыщенную ящерицу, вздумавшую, что смыслит что-то в подобных материях.
— Уверены? — спокойный, мягкий тон Призрака никак не вязался с обвинениями: он словно подтверждал, что монстр, но это не имело отношения к делу, потому что дело требовало решения, а не его самоидентификации, звучавшей из чужих уст. — Генофаг все же был разработан именно исследовательским подразделением. Стоит ли говорить, сколько было проведено опытов, или вы сами вспомните? Все же я знаю об этой программе из своих источников, а вы учились у того, кто изобрел этот великолепный механизм медленного геноцида целой расы.
Мэлон Хеплорн знал об истории генофага лучше Призрака, даже лучше турианцев, распыливших это изобретение генной инженерии над всей планетой. Потому он и заткнулся, позволив Харперу сделать еще одну затяжку.
— Вам ли называть меня монстром, — протянул Джек, едва заметно ухмыльнувшись, — или вспоминать об этике?
— Невероятно, — прошипел саларианец, садясь на место, — непостижимо... чтобы спасти их, чтобы спасти всех кроганов, я должен попрошайничать у тех, кто ненавидит всех инопланетян, кому нужно истребить...
— Мне нужны сведения о Мордине Солусе, — повысив голос всего ничего, человек с сигаретой тут же показал весь спектр железного прута, которым может и избить, и на который может насадить в случае несогласия, — которые вы обещали предоставить при личной встрече. И вы получите как спонсирование, так и поддержку в нужном месте, чтобы выполнить свою... миссию. У вас свои цели, у Цербера — свои. И, если мы можем помочь друг другу, почему бы этим не воспользоваться?

Мэлон быстро сдался, выдав почти полный профиль Мордина, который тут же ушел на оценку Майе Брукс. Пусть девочка проявит себя, покажет, чего стоит, ведь она с малых лет зарекомендовала себя хорошим оперативником. Миранда может хоть сотню раз говорить, что не доверяет ей, но Харпер был иного мнения о сотрудничестве. И на доверии — столь хрупком и ломком материале, его не выстроить.
Джека сопровождало около десятка человек к шаттлу — обстановка на Фарелаксе была сравнима с какой горячей точкой с применением импульсного оружия, и потому было вполне понятно, почему эта десятка была не только в полном обмундировании со знаком Цербера, но и при винтовках в позиции "готов стрелять на поражение". Местные с недоверчивостью поглядывали на человека с сигаретой, что задумчиво смотрел перед собой, двигаясь на автомате, крутя сигарету меж пальцев, но не поджигая. Это была уже седьмая после встречи, двадцать вторая, если считать с самого прибытия. А ведь он был тут меньше двенадцати часов, но его уже тошнило от этой планеты — слишком напоминала Палавен, этот кусок турианского дерьма.
— Сэр, — напряженный голос охранника заставил выплыть из своих мыслей, — шаттл еще заправляется.
Джек громко вздохнул, достал старую зажигалку — сувенир с Земли — и закурил.
— Ничего, сынок, — мягко проговорил Харпер, — я подожду.