with Thor
Атрей шумно выдохнул, сильнее зажимая рукой всё ещё кровоточащую рану в плече. Ему не хотелось стонать, показывать свою слабость, которой итак, кажется, было предостаточно в нём. Но боль разрасталась по телу, распускаясь багровым цветком. Атрей надеялся на то, что хоть какая-то крупица выносливости досталась ему от отца, но… судя по тому, что ему уже приходилось переживать, это, похоже, было не так.
Взгляд зелёных глаз метнулся наверх, к оголённым ветвям деревьев, замечая чёрную птицу, послушно сложившую крылья. Иссиня-чёрный блеск вороновых перьев – Атрей знал, кто перед ним. Глаз Одина. Очередной «пристальный взгляд» совершенно чёрных глаз-бусинок. Таких же чёрных, верно, как душа их повелителя. Атрей крепко стиснул зубы, не дёргаясь в крепкой хватке Громовержца. Мысли несутся галопом. Будто стадо диких лошадей, прямиком в неизвестность.
- Мидгард мой дом, - сдавленно выдавил из себя мальчишка, пытаясь совладать с голосом.
Отзвуки далёкого грома остались гудеть где-то на кромке сознания. Проникали в него, вплетаясь в разум. Веки вниз, вверх. Или всё это только воспалённый обман…
- Дом? О-о-о, - протянул Тор, загадочно улыбаясь собственным мыслям. Голубые глаза засверкали искрами. Злорадствовать Громовержец любил, ведь очень мало осталось в его мире, в его доме того, что могло принести ему радость. Злорадство исходило от зла, а зла было предостаточно, куда ни посмотри. Тор поднял взгляд на небо, на проплывающие мимо серые облака, затуманенный в одно мгновение, будто взгляд слепого, лазурные камни блеснули стальной решимостью. Тор ощутимо и громко выдохнул, и вместе с ним как будто вздохнул весь окружающий их лес. Он источник ветра, дыхание природы, он источник ливня, бесконечных потоков воды, в которой покоятся корни Иггдрасиля… Его семья в основе мироздания, в том числе и Мидгард. И он заботился о Мидгарде, хотя далеко не все его обитатели об этом помнили. Или желали помнить. Улыбка стала рассеянной, расслабленной, словно мысли о неблагодарных людях его убаюкивали. Это была старая сказка, однако, и ей близился конец. Приобняв Атрея еще сильнее, слегка встряхнув, Тор закряхтел, вдруг заговорив излишне веселым, неискренним голосом.
- И кем ты ощущаешь себя в этом доме, юный Локи? Хозяином или гостем? Кто ты в этой истории о войне богов и смертных? А? – склонив голову, спросил Тор, заглядывая вдруг внимательно в лицо своего пленника с явным интересом, будто и в самом деле ожидал честного и простого ответа.
Атрей крепко стиснул зубы, взглянув на Громовержца в ответ. Вся эта наигранная весёлость, все эти улыбки, издёвки – сын Одина развлекался, чувствуя свою безграничную силу, в противовес которой в его крепкой хватке была беззащитность «маленького йотуна». Атрей понимал, что всё это лишь прелюдия. Все эти вопросы с подковыркой – Громовержец испытывал своего пленника, проверяя, насколько тот осторожен, насколько может быть покладист. Но… этого Атрей не хотел. Только не ему, только не Тору! Худшему из эйсир! Дерзость? Если сын Одина захочет, он всё равно найдёт причину поднять руку на мальчишку и выбить последний дух. Но, думается, если не сделал этого сразу, если и теперь тащит через весь лес «домой», значит маленький йотун для чего-то нужен асу.
Изумрудные глаза рыжеволосого лучника полыхнули жгучей холодностью. Говорят, йотуны были не просто великанами, но многие из них становились ледяными великанами, способными подчинить себе магию древних зим. Сейчас юному Локи казалось, что именно это снежное пламя, душа Фимбулвинтер, - или, может быть, частицы Хельхейма, так и оставшиеся в глубине его сердца? – загорается обжигающим гневом в его груди. Может быть, эта ярость была сродни спартанской ярости отца. Но если та горела пламенем раскалённых песков, то эта была холодна как лёд.
Всколыхнувшиеся в душе эмоции отразились на веснушчатом лице.
- Я – тот, кто защитит Мидгард и другие миры, - процедил Локи сквозь зубы, глядя в самую глубину грозовых глаз. – От тебя!
Тор остановился, а удивление, мелькнувшее в голубых глазах, засверкало разрядами молний. Он широко и вполне искренне заулыбался, оголив белые зубы, и резко развернул Атрея к себе лицом, крепко держа за плечи.
- Ха-ха! А-ха-ха! – смеялся Тор, оглядывая мальчика с головы до ног, словно вдруг возникшее перед ним чудо. – Ха-ха! – смех его стал громом среди ясного неба, грохотом в далеких горах, где уплывший ураган развернулся с новой силой, кроша вековой камень в крошку и выжигая даже в вечных льдах искры.
- Защитник Мидгарда, - произнес Тор с особой расстановкой. – Воин добра… Маленький воин, - произнес он шепотом, чуть наклонившись к Атрею, словно делясь с ним большим секретом… Но наклонившись, не произнес ни слова, лишь задержался так у молодого лица, у самого уха, позволяя своей стихии говорить за себя. Лес замер вокруг них, будто трепеща перед мощью Громовержца. Воздух наэлектризовался и словно оставалась всего секунда до чего-то необратимого. Он мог бы убить его одним вздохом, развеять по ветру, без мук, или наоборот заставить прочувствовать каждую секунду в агонии перед неминуемым концом. Тор мог сотворить с пленником любую расправу на свое усмотрение… Но он не желал мальчишке вреда. Дрожь самого неба унялась точно так же, как и возникла – по воле Тора. Громовержец успокоил сердце, быстрый стук сердца убаюкав древней песней. Голос Сиф… Тор закрыл глаза. Всего один вдох, всего один выдох у самого уха Атрея, и потом Тор медленно отпрянул, посмотрев на него почти устало и отчасти раздосадовано. Подняв вверх одну руку, Тор медленно пригрозил Атрею пальцем.
- Не обманывай сам себя, сын Призрака, - сказал Тор, а после, обхватив Атрея под руки, развернулся лицом к лесу. – Ложь усыпляет… - прорычал он грозно, и вдруг резко сорвался с места, прыгнув так высоко и так быстро, словно взлетев над холодной землей. Тяжелое приземление за пару километров от того клочка леса, где они стояли, тут же сменилось следующим длинным прыжком над кронами деревьев.
Атрей не сумел справиться с собой и рефлекторный крик рванулся вон из глотки, когда вместе с Громовержцем они взметнулись в небо. Удержав этот крик на самом выдохе, Атрей ни то судорожно простонал, ни то резко выдохнул в голос, но холодный ветер и безумные прыжки перебивали дыхание и совершенно дезориентировали. Всё так же рефлекторно юный лучник вцепился в бога грома, сжимая его одежды в кулаках, хотя не хотел этого. Небо и земля мельтешили перед глазами, сменяя одно другое слишком стремительно, и проклятая рана в плече ныла ещё сильнее, не давая Атрею сосредоточиться. Он дышал очень часто, цедя вдохи и выдохи сквозь до дрожи сжатые зубы. Сопротивляться было слишком сложно, а не повиноваться – ещё сложнее. Сын Одина рассчитывал на подобный результат.
Но, успевая, всё же, замечать хотя бы часть тех мест, где приземлялся Тор перед тем, как сделать свой следующий исполинский шаг, юный лучник понял, куда направляется сын Одина. Озеро. Порталы во все миры. Атрей судорожно соображал. Если за пять лет ничего не изменилось, Мировой змей всё ещё должен был покоиться на скалах вокруг озера. Йормунганд! Злейший враг Тора! В мыслях тут же всплыла та фраза, которой Атрей сумел позвать Змея на помощь в битве с Бальдром. Он мог бы произнести её снова! Он мог бы сказать и больше, теперь, когда его силы возросли. Но… руна, невидимая на собственном лбу, насколько она может помешать ему? Атрей знал, что перевёртыши оборачивают положительную магию во вредоносную и, значит, любое намерение, задуманное во вред Тору, обернётся во вред самому Атрею. И, возможно, это повредить ещё и Змею. Конечно, Великий Змей был не из тех тварей, которые не могут постоять за себя. Но сегодня юный лучник уже потерял своего отца, он не мог навредить ещё и другу. Если Йормунганда можно было так назвать. Хотя, почему бы и нет? Змей всегда был добр к ним и старался во всём помочь. Когда-то он заплатил за свою доброту, подвергшись нападению безумного Бальдра, охотившегося на Призрака Спарты и его мальчишку-сына. Атрей не хотел, чтобы и теперь что-то произошло с ним от руки другого сына Одина.
Но наконец-то прыжки прекратились. Атрей шумно дышал носом, чувствуя, как всё тело напряжено до предела. Перед ним простиралась уже знакомая местность, но успевшая сильно измениться за прошедшие годы. Теперь от былой весны, тепла, царившего здесь во дни их с отцом приключений, не осталось и следа. Фимбулвинтер, о которой только и твердили Брок и Синдри, похоже, добралась до всех уголков Мидгарда. Изумрудные глаза растерянно взирали на скованные льдом воды и укутанные снегом башни. Тишина и ни одной живой души. Даже Йормунганда не видать среди гряды заснеженных вершин. Снежинки тихо падали с небес на землю, печально и обречённо, как показалось Атрею. Несколько из них опустились на разрисованные руки лучника, касаясь еле ощутимым холодком. Опомнившись, Атрей расцепил пальцы, отпуская одежды Громовержца.
[nick]Atreus[/nick][status]archer[/status][icon]http://funkyimg.com/i/2KVjN.png[/icon][sign]
[/sign]
