Быть может и время настанет,
С тобою не будет меня,
И в очи те чудные станет
Смотреться другой, а не я.
Думала ли я, что в конечном итоге придется поплатиться за все грехи, которые, будто мыши, тихо таились в душе? Да, не раз просыпаясь ночью в холодном поту, видела, как на меня смотрят его разочарованные глаза, в которых столько боли, будто я лично своими руками в этот момент вырезала тупым ножом слово «предательство» на его груди. Понимала, что это лишь остатки ночного кошмара на той грани, когда еще не до конца проснулся, но уже и не в стране грез, но разве от этого станет легче, будет ли сердце меньше сжиматься, будто его зажали в тиски? Просыпалась и понимала, что когда-то это может стать реальностью, вот только, случись это, меня уже не спасет пробуждение от ночных грез, ведь все будет на самом деле, отпечатываясь в истории моей жизни, которая в тот момент бы уже подошла к концу. Хотела ли я все рассказать? Не раз, но так и не решалась, сталкиваясь с темнотой его глаз, будто бы утопая в них, совершенно забывая о том, что хотела сказать. Мне не хотелось, чтобы он смотрел на меня иначе, не хотелось терять то, что у меня есть, если, конечно, можно вообще говорить о каком-то мнимом богатстве, ведь в большей степени оно построено на лжи. Стоит одной карте упасть, срывая с меня давно приевшуюся маску, как упадет весь «дом», неся разрушения не только в жизнь, но и в душу, разрывая ее на куски. Что у меня есть? Львиная доля лжи, крупица надежды и лишь капелька искренности, ведь то, что я чувствовала к нему, всегда было правдой. Правдой, которую приходилось прятать за десятками замков, чтобы, не приведи Мерлин, кто-то смог ее разглядеть, ведь от этого никому из нас не станет лучше. Чертовы правила, чертовы обещания и ответственность за уже совершенные поступки.
Скрывать приходилось многое: от незначительных встреч с повстанцами до мыслей о предательстве, которые впоследствии с каждым днем все меньше отзывались где-то внутри. Каждый раз, когда я смотрела на него, боль, будто иголками, проникала под самую кожу, заставляя прочувствовать на себе все то, что может испытать он, лишь стоит ему узнать. Привычная игра с привычной для меня маской превратилась в первую очередь во что-то угнетающее, разрывающее и тяжелое, что-то, что заставляло все больше задуматься о том, чтобы просто пропасть, будто меня и вовсе не было. Кажется, именно это чувство люди называют совестью, если я, конечно, не ошибаюсь. Помню, как тяжело было сохранять ледяное спокойствие, когда внутри бушевала буря, снося абсолютно все преграды, разбиваясь только о стену самоконтроля. Ах, если было больше времени, то я смогла бы найти выход, но никто его давать мне не собирался. Повстанцы, почувствовав, что готовы на подвиги, стали оказывать активное сопротивление, стремясь отрубить голову дикому зверю – режиму, установленному Пожирателями Смерти. Приходилось крутиться, словно белка в колесе, каждый день ходя по лезвию, не имея возможности выбрать сторону, не зная, где в итоге ты хочешь остаться. Сердце, будто птица, трепыхалось в груди, пытаясь указать нужный путь, но я, как и всегда, старалась следовать дороге, которую проторил мне мой ум, а жаль, ведь все могло бы быть иначе. Если бы тогда я не стала плыть по течению, стараясь скрыть от двух сторон свою настоящую лояльность, то мне, возможно, не пришлось смотреть на него в последний раз, понимая, что я не имею возможности даже объясниться. От этого становилось только хуже. Признаюсь, в какой-то момент я даже пожалела, что смертельное заклинание, которое так любезно метнула в меня его безумная жена, не попало в цель. Тогда я смогла увернуться и трансгрессировать, но правильно ли я сделала? Может, стоило просто умереть, дабы ничего не чувствовать и не переживать? Смерть – удел слабых, избавляющий от насущных проблем, несущий мнимый покой, а мне он не нужен был, я стремилась совершенно к другому, уже продумывая, как я смогу добиться того, что так мне желанно.
Но судьба, имея свои планы на жизни людей, решила свести мир с ума, лишив его магии. То, что стало происходить вокруг, было больше похоже на страшный сон, чем на реальность. Один за другим стали исчезать магические существа, будто бы кто-то их осторожно стер с полотна бытия, посчитав, что им здесь не место. Магия ослабевала и не слушалась, исчезая не только из тела, но и из палочки, со света. Для всех волшебников это стало сильным ударом, намного более болезненным, чем нож в спину от лучшего друга, ведь здесь, считай, родная мать отвернулась от своих детей, оставляя их беспомощными и растерянными. Я осталась беспомощной и растерянной, посреди незнакомой страны. Почему я выбрала именно Италию? Свежи на тот момент были воспоминания о тех временах, когда я, желая быть ближе к нему, начинала учить этот язык, всегда держа при себе разговорник. Знала бы, что окажусь здесь без единой капли магии, то сразу бы перечеркнула эту идею, выбрав что-то более близкое, более родной и привычное, чтобы не чувствовать здесь себя, будто бы не в своей тарелке. Но разве есть путь назад? Нет, а так хотелось бы, чтобы, как в сказке, перед тобой всегда были несколько дорог, ведущие в абсолютно разное будущее.
Я хочу тебя снова увидеть.
И пусть у меня снова не хватит смелости поднять на тебя глаза,
я всегда рада просто находится рядом с тобой,
украдкой наблюдая за твоими жестами.
Сколько лет уже прошло? Кажется, если я не сбилась со счета, два года с тех пор, как я в последний раз видела его, как я в последний раз, на тот момент, дышала воздухом Туманного Альбиона. Привыкать к новому миру было тяжело, непривычно и страшно, ведь тебя, будто улитку, выдернули из личной, привычной раковины и выбросили на улицу со словами: «Выживай, как можешь». И все выживали, привыкая к новому для нас миру, пустому и обычному, серому и скучному, но все же живому. Отсутствие магии для многих стало горем, для многих послужило толчком к необдуманным поступкам, но не таким людям, как я. Стараясь подстроиться под новые правила игры, долгое время искала место, где смогла бы обжиться, где смогла бы начать все с нуля. И нашла, правда, я всегда считала, что это не то, чем хочу заниматься. Мода и умение шить стали для меня ключами к новому будущему, оказавшееся не таким страшным, как я предполагала. Правда, внутри все так же зияла дыра, будто чего-то ужасно не хватало. Я прекрасно знала, к чему тянется моя душа, а точнее к кому, но я даже не знала, смог ли он выжить в той войне, смог ли смириться с новой жизнью, приняв ее и впустив в свою душу, но я верила, что он достаточно силен для этого. А сильна ли я сама? Я не была уверена, что смогу сделать шаг навстречу прошлому, которое так тщательно пыталась стереть с полок памяти, однако, недосказанность, которая осталась между нами, заставляла делать не только шаг, но и еще один, и еще. Но только к чему это приведет? Неизвестность пугала не меньше, чем страх предстать перед ним. А, может, я уже и не застану его в тех холодных стенах, которые он так часто называл своим домом, периодически морщась, будто бы и не рад, хотя все прекрасно знали, что по-своему он давно прикипел к семейному поместью, хоть и не признавался в этом.
Не желая больше томиться в неведении, я решила отправиться в некогда Магическую Британию, которая давно, как и весь мир, стала лишь обычной частью суши. Остановившись перед его домом, я не знала, стоит ли делать этот шаг или же, пока не поздно, стоит убежать назад, скрыться с позором от своих же ошибок прошлого. Подойдя к двери, я негромко постучала, будто надеясь, что меня никто не слышит, ведь где-то в глубине души я не была готова к этой встрече. Дверь отворилась, а перед моими глазами предстала женщина, которая любезно поклонилась и поинтересовалась, кто я такая и какая цель моего визита.
- Доброго дня, - проговорила я, надевая на лицо очередную маску с самой очаровательной улыбкой, на которую была способна, хотя на душе скреблись кошки. – Мистер Лестрейндж дома? Я могу его увидеть?
- Да, он недавно прибыл, - голос был спокойный, хотя взгляд выдавал удивление женщины. – Могу я узнать ваше имя? Мне следует доложить о вашем приходе…
- О, прошу вас, не стоит, - сделав шаг вперед и беря ее руку, я накрываю ее ладонь своей. – Поверьте, мы так давно с ним не виделись, что я хотела бы сделать ему сюрприз.
- Но мистер Лестрейндж будет недоволен, если… - но договорить ей я не дала, прикоснувшись указательным пальцем к своим губам, будто призывая к тишине.
- Не беспокойтесь, он будет рад меня видеть, - проговорила я, снова привирая на каждом шагу. – Не удивлена, что он не рассказывал обо мне, ведь Рудольфус довольно скрытый человек. Но, поверьте, мне он будет рад, а если вы мне еще и поможете его порадовать, то мы точно сможем избежать его гнева от моего неожиданного визита.
Видно было, как женщина мялась, пытаясь прочесть в моих глазах, вру я или нет. Жаль, она не знает, что я – лгунья со стажем, а каждое мое слово – отравленное яблоко, вкусив которое становишься невольным участником моего представления. Сама же я старалась улыбаться все более приветливо, чтобы расположить ее к себе, ведь, узнай Рудольфус, что на пороге его дома стоит та, что предавала его изо дня в день долгие два года, убил бы или прогнал, захлопнув дверь прямо перед носом. Ее же доброта и желание угодить хозяину может сыграть мне на руку, ведь мне всего-то нужно попасть вовнутрь, снова увидеть его и попытаться поговорить. Между нами слишком много недомолвок, сжигающих изнутри не хуже жара при сильной болезни.
- В этом доме так редки такие очаровательные гостьи, как вы, - проговорила женщина, пропуская меня в дом. – А чем, вы говорите, я могу вам помочь?
- Помогите мне заварить для Рудольфуса кофе, - проговорила я, ощущая, как кольнуло сердце от лжи, которой я обливаю эту женщину, так радушно встретившую меня.
Все же, что ни говори, а ложь стала неотъемлемой частью моей жизни, правда, оказавшись напротив него, я хочу начать все с чистого листа, поговорив искренне, рассказав все так, как было. Пройдя за женщиной на кухню, где уже во всю кипел чайник, я, получив от нее кофе, кружки, поднос и все, что мне нужно было, заварила ароматный напиток, а после, направилась вслед за женщиной, естественно, не забыв все то, что она мне любезно предоставила. Обмолвившись с ней несколькими словами, мы достигли двери, ведущей на задний двор, которую она распахнула передо мной.
- Спасибо вам, Марта, дальше я сама, не переживайте, - проговорила я, проходя дальше и улыбаясь женщине на этот раз искренне.
Лишние свидетели сейчас нам не нужны, ведь так, Рудольфус? Медленно двинулась к столу, за которым сидел мой бывший начальник. Его плечи все так же идеально распрямлены, будто бы на них и не было гнета прошедших лет, будто жизнь и не пыталась его сломить. Улыбнувшись, я отметила, что он не изменился, ведь когда-то он так же говорил о кофе мне, не поднимая глаз от отчетов. Хотелось рассмеяться, хотелось просто смеяться, ведь благодаря этой фразе я будто вернулась во времени назад, вырвавшись из суровой реальности, но тут же осеклась, увидев его глаза. Сердце кольнуло так, будто бы в него загнали раскаленный нож, но я старалась сделать вид, будто ничего не чувствую, хотя, наверно, в моих глазах на миг можно было прочесть настоящие чувства: боль, смятение, чувство вины, а там, может, что-то, в чем боюсь признаться и самой себе.
«Нет, я не собираюсь уходить, проделав такой длинный путь. Я не уйду, пока мы не поговорим».
Подойдя к столу, игнорируя его искреннее пожелание к моему уходу, я поставила поднос и начала расставлять кружки и блюдца с закусками.
- Мистер Лестрейндж, как что я делаю? Не могу же я оставить вас без кофе, когда столько работы впереди? – проговорила я, вспоминая, как говорила прежде.
Снова не бережешь себя, закапываясь в горы работы? Хоть что-то не меняется, пусть это и не радует меня так, как прежде. Почему ты на меня так смотришь? В этот момент, как никогда, я жалею, что магия больше в нас не течет, ведь, может, если бы он несколько раз подверг меня «Круцио», то обида стала бы немного меньше? Может, если бы он сломал несколько моих костей, то не стал бы так стискивать челюсть, скрежет которой слышала даже я? Невыносимо больно смотреть на то, как он смотрит на меня. Разочарование? Гнев? Боль? Не могу точно определить весь спектр чувств, отражающихся в его глазах, от чего становится не по себе, ведь мой мозг сам додумывает то, что я не могу подметить. Поставив кружку на стол возле ноутбука, предварительно наполнив ее горячим напитком, я лишь произнесла:
- Без сахара, как вы любите, - голос тихий, будто бы я боялась его спугнуть. – Или я ошибаюсь?
Говорю практически теми же словами, как и в первый рабочий день, но больше намекаю на прошедшие годы и изменение вкусов, но все же воспоминания приятно грели душу, будто бы придавая сил на дальнейший разговор. Но как начать? Слова, будто бы ком, застревали в горле, не желая слетать с уст. Почему так сложно начать, ведь я искренне хотела все объяснить?
- Я должна была давно прийти, - начала я, пытаясь правильно подобрать слова. – А еще лучше не уходить.
И умереть от твоей руки за предательство, которое ты вряд ли сможешь мне простить, ведь так? Если бы я знала, что не смогу так же легко, как ушла, вернуться, то я бы никогда не покинула тебя, приняв все то, что ты решишь со мной сделать. Каждый должен получить то, что заслужил – именно это называется расплатой за грехи.
- Нам нужно поговорить, - произнесла я, смотря непосредственно в его глаза, не отворачиваясь, не прячась. – Я знаю, что вы не хотите меня видеть, мистер Лестрейндж, но, может, вы найдете немного времени, чтобы вспомнить прошлое и расставить точки там, где многое неизвестно?
Боже, зачем так смотреть, будто бы только взглядом можешь вынуть из меня душу? Хотелось отвести взгляд или убежать отсюда, ведь я догадывалась, как неприятна ему, но я никогда так не поступала, ведь так? Точнее почти никогда, не считая лишь одного раза, который и стал для меня роковой ошибкой. Медленно, будто бы боясь сделать что-то не так, я села на свободный стул, придвинувшись ближе к столу. Я искренне надеялась, что он поступит так же, а этот стол станет для нас, будто круглый во времена короля Артура. Обхватив ладонями кружку, которую подготовила для себя, я, как и обычно, стала легко сжимать ее с двух сторон, будто перенимая от нее тепло. Почему-то это всегда меня успокаивало, хотя я и не знала, почему.
- Смотрю, ты свыкся с новой жизнью, - очень тихо произнесла я, не зная, сможет ли он расслышать мои слова.
Наверно, ты со многим смирился, так же как и многое вычеркнул из своей жизни, а я? Я не могу вычеркнуть тебя, забыть, по крайней мере, пока мы все не решим, и ты лично не скажешь, что не хочешь меня видеть. Но только после того, как мы поговорим.[nick]Amelia Eilhart[/nick][status]даже у самой красивой жемчужины можно найти изъяны[/status][icon]http://funkyimg.com/i/2MLee.jpg[/icon][sign]
[/sign]
