Глава ордена Цзян поднёс к губам пиалу с вином, когда его, кхм, дорогой гость наконец приступил к той части разговора, ради которой и затеял весь спектакль. В ответ на вступление Фэн Мянь только вскинул глаза на этого самовлюблённого и бессовестного человека, разве что только по недосмотру Небес умудрившегося при своём разгульном образе жизни достичь необходимого уровня силы, мастерства и могущества, дабы прочно занимать унаследованный пост. Вскинул взгляд, но промолчал и в таком же вежливом молчании осушил очередную чашу.
  На что он надеялся, когда принимал Цзинь Гуан Шаня? Разумеется, он не мог отказать главе великого ордена в гостеприимстве. Обеспечить подобное могла бы только кровная вражда, до которой, впрочем, сам глава клана Цзян никогда бы не довёл. Да и не надеялся он ни на что в тот момент, а в первую очередь исполнял свой долг доброго хозяина Пристани Лотоса… Ну и возможно где-то в глубине души рассчитывал за случившееся недавно получить извинения, как следовало бы поступить уважающему себя и воспитанному заклинателю.
  Ничего не значащую беседу Цзян Фэн Мянь поддерживал с безукоризненной почтительностью, ни жестом, ни взглядом не выдавая своих истинных чувств, хотя были они далеко не такими дружескими, как даже описывал этот беспутник. Ему, отвечающему за один из великих орденов, не привыкать изображать расположение и приветливость даже к самым омерзительным личностям, вот только та, что сейчас источала вокруг своё обаяние, упорно делала всё, чтобы выдержка отказала своему хозяину. Или тому виной уже выпитое? Глупые слова удалось пропустить мимо ушей, как и обычно, а вот внезапное сокращение расстояния между ними — вопреки всем приличиям — вызвало совсем неблагородное желание отбить шаловливую руку. Видимо, сам хозяин Башни Кои не хотел испытывать судьбу раньше времени и успел отдёрнуть тонкую кисть до того. Зато совершенно бестактно наклонился к самому лицу и горячим дыханием обдал нежную кожу мужчины под самым ухом. По шее и дальше по спине от этого нехитрого, но такого возмутительного действия пробежали мурашки, своей дрожью мгновенно вызывая в памяти «то самое» происшествие, что сейчас заставило их двоих сидеть в гостиной Пристани Лотоса.
  Пределу возмущения Цзян Фэн Мяню тогда не было предела, и если бы глава ордена Цзинь сам от него не шарахнулся, заслышав чьи-то торопливые шаги в коридоре, видят небожители, тот, с кем он «неплохо проводил время в Гу Су», приложил бы распутника волной светлой энергии так, что в противоположной стене осталась бы вмятина в форме его фигуры. Отцу благородного семейства Цзян тогда пришлось потратить немало усилий, чтобы унять бурю чувств в своей душе и успокоить тело, предательски уяснившее, что давно истосковалось по такой страсти и откровенным ласкам. Но наставления благородного предка сделали своё дело, и дальний потомок странствующего рыцаря древности смог собрать волю в кулак, отбросить от себя воспоминания о непочтительных событиях и жить дальше так же, как жил до этого.
  Пока возмутитель его спокойствия не явился пред ясны очи во всем блеске своего очарования и откровенности поступков. И не продолжил соблазнять мужчину. Какое уж тут терпение выдержит?
  Глава Пристани Лотоса уже никак не мог стерпеть подобного, потому позволил себе коснуться постороннего человека и надавить ладонью ему в грудь, чтобы твёрдым движением, таящим в себе сдерживаемую силу, отстранить от себя, что, на самом деле, уже являлось чем-то за пределы вон выходящим для него.
  — Господин Цзинь, я бы всё же попросил Вас соблюдать этикет, — непреклонным, почти приказным тоном — совсем не тем мягким и учтивым, что обычно одаривал окружающих, — осадил Фэн Мянь своего ретивого гостя, когда убрал свою ладонь, и всмотрелся в его глаза, чуть нахмурившись, будто бы искал в них понимание. — Если понятия приличий для Вас уже ничего не значат, будьте добры принять во внимание, что они важны для остальных.
  Ему очень хотелось сказать о том, что произошедшее на Совете кланов вообще не поддаётся никаким представлениям о морали, но, видимо, был ещё недостаточно возбуждён и хмелен для того. Возможно, правда, строгий прищур его лиловых глаз и лёгкая складка, залёгшая между недовольно сведённых бровей, скажут об этом Гуан Шаню не менее красноречиво, чем сотрясающие воздух слова.
  — Я всё же надеялся, что Вы явились сюда не для того, чтобы продолжить свои бесчинства, — чуть поджал он красиво очерченные губы, но понял, что озвучивать предположения об уместных сейчас извинениях крайне глупо. Столь же вероятным было бы ожидать от свиньи изящного галопа тонконого жеребца, право. Требовалось как-то нейтрализовать повышающийся между двумя молодыми и полными сил мужчинами градус накала страстей.
  — Вероятно, Вы устали с дороги, — продолжал взывать к своей вежливости Цзян Фэн Мянь и даже учтиво склонил голову в сторону своего высокого гостя. — Ваша спальня готова, Вы можете отправиться на отдых, глава ордена Цзинь.
  Верил ли он в то, что всё на самом деле закончится так просто? Сложно сказать. Но не отдать дань приличиям и не воспользоваться возможностью решить всё мирно, он не мог.