[nick]kim kyungho[/nick][icon]https://i.imgur.com/fs4Suzl.png[/icon]

Ким Кёнхо омега, и ему тридцать шесть. Уже представили скромно одетого папочку с аккуратной стрижкой и мягкой улыбкой, держащего за руку ребёнка лет десяти, или и вовсе окружённого несколькими детьми разных возрастов? Хлопочущего по хозяйству, пока его муж, суровый на работе, но исключительно заботливый дома альфа зарабатывает деньги?
Как бы не так!
Ким Кёнхо омега, ему тридцать шесть, и он известный рокер, который живёт музыкой.

В Сеуле первые несколько дней ему очень странно, всё-таки, большую часть жизни он прожил в Нью-Йорке. Приезжал, конечно, иногда навестить родителей, но это не то.
Решение переехать при этом далось Кёнхо на удивление просто. Как когда-то в юности он легко согласился с доводами родителей насчёт того, что хорошо бы получить образование в США, раз на это есть средства, так и сейчас он также просто согласился с предложением папы переехать. Возможно, дело именно в том, что родители никогда не давили и не настаивали, оставляя за Кёнхо право выбора, а может быть, в том, что и в юности, и сейчас ему не хватало впечатлений.
Когда-то Кёнхо казалось, что Нью-Йорк способен дать ему всё, но со временем оказалось, что это далеко не так. Да, он получил образование, которое ему, правда, так до сих пор и не пригодилось, выучился игре на гитаре и на синтезаторе, начал петь и в итоге нашёл себя в музыке. Не просто нашёл, а сделал её своим смыслом, и для многих им же стал, как известная рок-звезда. Он много гастролировал по США, иногда посещал европейские и азиатские страны, записал несколько альбомов, в общем, целиком и полностью состоялся в творческом плане и, что самое главное, с годами не растерял запал. Он не перешёл в разряд знаменитостей, появляющихся время от времени в концертах, посвящённых песням прошлых лет, исполняющим пару-тройку известных хитов, наоборот. Кёнхо продолжает писать песни, как и раньше, искать что-то новое, учиться. Да, он заработал благодаря своему творчеству достаточное количество денег, чтобы можно было практически ни в чём себе не отказывать. Вот только истинного так и не встретил.

В родительском доме странно. Отец умер совсем недавно, и папа выглядит подавленным, хоть и старается держаться. Всё в доме ещё напоминает об отце, и, Кёнхо полагает, всегда будет напоминать.
Омега ещё в один из прошлых своих визитов решил, что необходимо обзавестисть квартирой в Сеуле, чтобы, когда он бывает здесь, было, где остановиться. Сейчас он особенно рад, что сделал это, и что теперь ему не надо заниматься в срочном порядке поиском жилплощади. Он и папе предлагает переехать в более просторную квартиру, но тот не соглашается. Говорит, что лучше останется тут, и чтобы сын не волновался: он переживёт, ему есть, ради кого жить. Папа действительно счастлив, что Кёнхо переехал в Сеул, потому что с годами он всё больше скучал по нему.
Прежде чем поехать к себе, Кёнхо всё-таки заходит в свою старую комнату, которая позже была переоборудована в кабинет отца. Улыбается, вспоминая, каким он тогда был маленьким и наивным. Зачитывался глупыми книжками для маленьких омег, в которых весь сюжет строился на том, что главный герой обязательно встречал своего истинного. Доказывал отцу, что это гораздо интереснее всяких там скучных книг, которые задают читать в школе. Был уверен, что пройдёт совсем немного времени и, когда ему исполнится пятнадцать или шестнадцать, ну, максимум, восемнадцать, он пойдёт как-нибудь гулять, как обычно, и встретит своего альфу. Тот будет высоким, красивым, широкоплечим и, конечно же, исключительно благородным.
Отец никогда не смеялся над сыном и не припоминал ему это всё, когда тот вырос. Кёнхо прикрывает глаза и перестаёт улыбаться. Он действительно скучает, и как бы он не пытался настроить себя на позитивный лад, потерять отца - это больно. В любом возрасте.

На своё первое после переезда шоу Кёнхо соглашается где-то через месяц, когда успевает и в себя прийти, и привыкнуть к окружающей действительности. Это выпуск, посвящённый рок-исполнителям, которые сейчас особенно популярны в Корее. Транслировать его будут на одном из ведущих каналов, так что засветиться там будет очень хорошо.
Омега волнуется, хотя это не прямой эфир, а съемки. По сценарию часть гостей уже в студии, а он присоединяется позже, сразу после того, как его объявляют и о нём немного рассказывают. Кёнхо терпеливо ждёт в своей гримёрной этого момента. Смотрит на своё отражение в зеркале под щебет ассистентки о том, что всё прекрасно. В общем-то, всё действительно прекрасно: на омеге, как обычно, облегающие чёрные штаны и массивные ботинки, подчёркивающие стройность ног. Серая кофта крупной вязки, доходящая до середины бёдер, с рукавом в три четверти и дырой на левом плече. Распущенные подкрашенные хной волосы длиной почти до талии.
Сцена в студии не шибко большая, так что Кёнхо рад, что его песня не предполагает особых телодвижений. Он выходит на середину и опускает голову, погружаясь в музыку. Tearful начинается спокойно, и он исполняет её чувственно, стараясь выразить все эмоции голосом. Только после первого припева, когда музыка становится жёстче, расставляет ноги широко, как привык, трясёт головой, разрушая идеальную укладку.
Все гости в студии, конечно, в восторге, как и гости шоу. Ведущий ещё раз называет имя Кёнхо после того, как песня заканчивается, и тот приветствует зрителей прямо со сцены, глядя в нужную камеру. Улыбается кокетливо, делает пальцами сердечко.

Гости в этом шоу сидят на диванчиках, и Кёнхо предстоит занять место посередине. С одной стороны от него оказывается мужчина явно старше, с крупными чертами лица и такими же длинными волосами, а в другой стороны странный парень в очках, немного нелепый и какой-то мелкий, при этом являющийся альфой. Кёнхо сразу это чувствует, как только опускается на своё место. Чувствует он и ещё что-то, но пока никак не может это интерпретировать, да и некогда сейчас этим заниматься, потому что ведущий вновь обращается к нему, как к новому гостю, да ещё и такому интересному.

В первую очередь Кёнхо кратко рассказывает о своей жизни в США и о том, по какой причине решил вернуться. Легко взаимодействует и с ведущим в процессе дальнейшей беседы, и с другими людьми, которых видит впервые, поддерживает всеобщее веселье, в общем. Смущённо и кокетливо смеётся, когда ведущий просит его рассказать о том, какую корейскую музыку он слушает, кроме рока, и просит показать танец.
Ох, эти танцы. Несмотря на некоторое смущение, Кёнхо выходит на середину площадки, вполне готовый исполнить часть номера одной из популярных омежьих групп, потому что это забавно. Да и люди обычно от таких вещей приходят в восторг.
Он начинает танцевать, как только слышит музыку, отлично попадая в ритм. Двигается практически профессионально. Все в зале восторженно пищат, особенно когда омега поднимает руки, и кофта ползёт вверх, открывая всеобщим взорам обтянутую пятую точку Кёнхо, которой он не перестаёт крутить, так как это предполагает танец.
- Как рокер может быть таким милым? - тянет ведущий, и Кёнхо, чтобы подыграть, кокетливо ему подмигивает, тут же смеясь во весь голос. Волнение осталось где-то позади и сейчас он чувствует себя, как рыба в воде.

Отредактировано salieri (2019-02-17 21:24:52)

После того, как ведущий задаёт Кёнхо ещё пару вопросов, он переходит к следующему блоку шоу и обращается к соседу омеги. Этого альфу, оказывается, зовут Ха Хёну, а ещё он, похоже, довольно рассеянный, даже не сразу понимает, что к нему обратились. Кёнхо переводит на него взгляд, когда речь заходит о каверах на песни Шин Хэчоля. Это интересно. Разве может кто-то спеть его собственные песни если не лучше, то хотя бы на том же уровне, как пел он? Кёнхо не чувствует раздражения или чего-то подобного из-за того, что кто-то решил исполнить песни его друга, он просто не может представить этого маленького альфу на сцене с ними.
Ха Хёну довольно эмоционально рассказывает о концерте памяти Хэчоля, о концерте своей группы Zograscope, и о своей новой песне.  Когда же ведущий полушутя замечает, что в главном чарте страны она находится где-то внизу, альфа начинает возмущённо говорить о том, что в других чартах она, наоборот, занимает первые места. Их перепалка до того забавна, что Кёнхо не перестаёт улыбаться, переводя взгляд с Хёну на ведущего и обратно. Ему даже кажется, что он ничего странного больше не чувствует, и это приносит облегчение. Можно окончательно расслабиться.
Хёну приглашают пройти на сцену и он исполняет песню, о которой говорил. Она называется "Пульс". Кёнхо со всем вниманием следит за ним, ему действительно интересно, как поёт этот человек.
Сказать, что это было круто, означает не сказать ничего. Альфа буквально преображается. Его низкий голос ласкает слух, словно бархат, а резкие переходы к высоким нотам заставляют приоткрывать рот. Он заполняет сцену собой целиком и полностью, фиксирует всеобщее внимание на себе. Омеги в зале счастливо визжат, и Кёнхо мысленно разделяет их восторг. Он даже думает о том, чтобы поделиться с Хёну своими впечатлениями лично, вообще, познакомиться с ним нормально после передачи, ведь это же такой талант!
Планы рушатся, как карточный домик, когда альфа садится на своё место. Взмокший от тепла софитов и напряжения, с прилипшими ко лбу волосами. Кёнхо старается не подать вида, что его буквально захлестнуло чужим усилившимся запахом, так, что аж пульс ускорился. Он тянется к стакану с водой и, как ни в чём не бывало, делает несколько глотков. Хочется попросить, чтобы кто-нибудь вытер этого альфу, а лучше, вообще заставил принять душ.

После окончания шоу Кёнхо сначала спешит уйти из студии, а потом и вовсе уехать домой.
Ему сегодня везёт: такси успешно минует пробки, так что вскоре он уже оказывается на своей территории. Закрыв за собой дверь, первым делом переодевается в домашние бриджи да футболку, а потом забирается в кресло, кутается в плед.
Как так может быть, что он встретил вот так вот внезапно в свои тридцать шесть лет своего истинного?
Как так может быть, что его истинный моложе него и явно ниже?
Где тот высокий и широкоплечий альфа, который должен был достаться ему вместо Хёну?!
И вот его он ждал столько лет?
- Твою мать, - тянет Кёнхо, прикрывая глаза, потому что нахлынувшие воспоминания слишком мучительны. Боже, да он стольким альфам в юности отказал, потому что ждал своего истинного! Идиот. Мало того, что тот был всё это время здесь, так ещё и оказался таким неказистым.
На самом деле, не то, чтобы Кёнхо был так уж падок на внешность, просто... Ха Хёну безусловно заинтересовал его как сильный харизматичный вокалист, но вот как альфа он совершенно не в его вкусе.

***

Следующая их встреча происходит через несколько дней на одном из рок-фестивалей. Кёнхо одновременно и ждёт это мероприятие, и волнуется. Не только из-за выступления: и дураку понятно, что его альфа будет там.
Судьба - штука странная. Когда омега направляется в свою гримёрку с мыслями о том, что надо постараться не пересечься с Хёну сегодня, именно это и происходит. Кёнхо сталкивается с альфой за поворотом в коридоре и чуть не спотыкается от неожиданности. Тот рефлекторно выставляет руки так, чтобы поймать омегу, если что, и от этого как-то совсем не по себе. Почти приятно.
На пару секунд они оказываются слишком близко друг к другу, а затем альфа делает шаг назад и, извинившись, кланяется. Кёнхо отвечает ему тем же, с сожалением отмечая, что Хёну ниже него даже чуть больше, чем на полголовы.
Альфа выглядит каким-то подавленным и довольно быстро уходит, чему Кёнхо даже рад.

На фестивале каждый исполняет несколько песен, и у Кёнхо их целых пять. Две довольно старых, две из последних альбомов, и одна новая. Он переживает за все, как обычно, настраивается, ожидая своего выхода. Сегодня он выглядит примерно так же, как и на шоу, только вместо кофты на нём чёрная облегающая футболка с длинным рукавом, а поверх неё удлинённый пиджак того же цвета с красиво украшенным воротом. 

Всё проходит замечательно. Публика принимает его восторженно, и Кёнхо быстро забывает о волнении. Он погружается в песни, в музыку, танцует, прыгает, трясёт головой, потрясая всех тем, как красиво выглядят в такие моменты его волосы. Ещё после первой песни снимает пиджак, потому что в нём слишком жарко.
Настроение после выступления у Кёнхо отличное, хоть он и устал. Обмен энергией со зрителями того всегда стоит. Ему кажется, что у него футболка насквозь мокрая. С затылка и висков пот тоже течёт. 

За сценой его встречает уже выступивший Им Чжэбом. С этим альфой Кёнхо знаком довольно давно, они общаются время от времени, и, если и не являются друзьями, то приятелями их назвать точно можно. Чжэбом радостно приветствует его, приобнимает за плечо пользуясь тем, что выше ростом, и ведёт в сторону кулера с водой. Не затыкается ни на минуту, восторгаясь его выступлением.
Хёну появляется в их поле зрения внезапно, когда Кёнхо, выпив воды, говорит, что хочет пройти в свою гримёрку, а Чжэбом решает его проводить. Всё также приобнимая омегу, он вещает о чём-то, и, завидев невысокого альфу, окликает его.
- Кёнхо, а ты знаком с Ха Хёну? Слышал сегодняшнее выступление его группы? - спрашивает у омеги Чжэбом и, когда тот кивает, начинает нахваливать уже голос Хёну.

[nick]kim kyungho[/nick][icon]https://i.imgur.com/fs4Suzl.png[/icon]

Отредактировано salieri (2019-02-17 23:02:04)

[nick]kim kyungho[/nick][icon]https://i.imgur.com/fs4Suzl.png[/icon]
Атмосфера меняется мгновенно, стоит только мелкому альфе подойти ближе. Кёнхо чувствует напряжение, исходящее от него, агрессию по отношению к Чжэбому. От этого аж хочется нарочно приобнять товарища за талию, но сделать это омега не успевает, потому что Хёну вежливо просит, криво улыбнувшись:
— Сонбэним, быть может, вы уберёте руку с плеча этого омеги? Мало ли, что люди подумают.
В его голосе металл, а взгляд из-под очков тяжёлый. Чжэбом не понимает сначала, хочет было отмахнуться, а потом встречается с альфой глазами и тут же убирает руку с плеча Кёнхо. Тот отводит взгляд, усмехаясь, и аж рот раскрывает от неожиданности и возмущения, когда Хёну, закончив с благодарностями, берёт его за руку со словами, что им надо поговорить, да ещё и наедине.
Кто бы мог подумать, что силы в этом альфе, хоть отбавляй?
— Я не хочу никуда с вами идти! Пустите! — пытается вырвать ладонь Кёнхо, но Хёну сжимает его руку крепко, да ещё и тащит его за собой с силой, так, что никакое сопротивление не помогает. Омега только и успевает обернуться да глянуть на друга недобро, показав ему кулак, прежде чем они с альфой исчезают за дверью. Предатель!

Хёну буквально запихивает Кёнхо в его собственную гримёрку. Заходит тоже и запирает за собой дверь. Боится, что омега сбежит?
На самом деле, Кёнхо действительно был бы не против сейчас это сделать. Он отходит от альфы подальше, стремится увеличить расстояние между ними. Наклоняет голову, глядя на него исподлобья. Сердце колотится быстро, а запах Хёну чувствуется острее то ли потому, что они находятся в замкнутом не слишком большом помещении, то ли потому, что альфа сейчас весь на эмоциях.
За то, что происходит дальше, хочется проклясть к чёрту всю эту истинность. Потому что сначала Кёнхо резко обдаёт страхом, когда альфа уверенно к нему подходит. Вместо того, чтобы постоять за себя сейчас, омега инстинктивно сжимается весь, будто это может ему помочь. Потому что следом приходит чувство облегчения напополам с лёгким разочарованием, когда альфа просто берёт бутылку воды со стола, рядом с которым оказался Кёнхо, и, извинившись, пьёт. Потому что омега взгляд не может отвести от его двигающегося кадыка, таким сексуальным это сейчас кажется.
— Что происходит? Вы ведь мне даже не нравитесь, так почему я так реагирую на одно только ваше присутствие рядом? — задаёт после этого альфа вопрос, который звучит риторически, и Кёнхо становится вдруг обидно.
— Невозможно, - хмурится Хёну и отводит взгляд, а потом смотрит вдруг гораздо увереннее и заявляет:
— Тем не менее... мы с вами принадлежим друг другу.
— Отлично, - на взводе отвечает Кёнхо, — Только мне пофиг. Я не согласен. Вы мне тоже не нравитесь, и я жил прекрасно и без вас!
Он ожидает, что альфа либо сдастся сразу, либо начнёт распускать руки, как это обычно бывало раньше с другими в подобных ситуациях, но тот просто со всё той же уверенностью заявляет, что ему нет дела до того, согласен омега или нет.
— Выйдите из моей гримёрки и оставьте, наконец, меня одного, — указывает Кёнхо ему на дверь, глядя в ответ горящими глазами, — Не знаю, что вы там придумали себе, но принадлежать я вам не буду!
Странное дело, истинность. Впервые у омеги слова расходятся с желаниями. Альфа находится слишком близко, и хочется, чтобы стал ещё ближе. Чтобы заставил отступить ещё дальше, прижал к стене, запустил руку в волосы, надавил рукой на затылок, заставляя наклониться. Чтобы поцеловал. Кёнхо задерживает недовольный взгляд на пухлых губах альфы и твёрдо повторяет:
— Уходите.

Оставшись в гримёрке в одиночестве, Кёнхо закрывает дверь и затем прислоняется к неё спиной, прикрывая глаза. Злится на Хёну за самоуверенность и одновременно за то, что тот ничего так и не сделал. Злится на мироздание за то, что ему достался не тот истинный, которого хотелось. И обижается за то, что Хёну считает также.
Не слишком приятно осознавать, что ты совершенно не во вкусе своего альфы.
— Чёрт, — ругается Кёнхо и бьёт кулаком по двери. Он уже мысленно называет его своим, прекрасно.

***

Кёнхо надо привести мысли в порядок, потому что они отчаянно путаются. Здравый смысл (Ким надеется, что это именно он) и упрямство против Хёну, но омежья сущность определённо за. Это ведь истинный. Но кто сказал, что надо идти на поводу у своих инстинктов? Они не нравятся друг другу, они даже не знакомы почти, это гораздо важнее.

— Он не отступится, — качает головой Чжэбом, с которым они распивают на двоих уже вторую бутылку соджу в кабинке какого-то кафе этим же вечером, — Я никогда не видел его таким злым. И ещё, — он отправляет в рот порцию лапши, а потом указывает испачканными соусом палочками на омегу, — Если этот мальчишка чего-то хочет, он этого добивается.
— Это мы ещё посмотрим, — вздёрнув подбородок, отвечает Кёнхо и продолжает с укором, - Хён, ты должен был меня поддержать, а после общения с тобой мне ещё хуже.

После ещё одной бутылки соджу на двоих Кёнхо приходит в голову отличная идея, которую он тут же высказывает:
— Хён, я придумал! Просто сделаем вид, что встречаемся, и он отстанет! — опьяневший омега подпирает голову рукой и улыбается, довольный собой. Вот только Чжэбом его восторга не разделяет и сразу же начинает махать руками:
— Да ни за что, я ещё жить хочу. Может, тоже своего истинного ещё встречу, да и вообще. Концерт через неделю, мне пальцы нужны ещё на гитаре играть, — он смеётся собственной шутке. Он хоть и покрепче омеги, но его тоже уже увело.

Идея немного выпить и поболтать провалилась, это Кёнхо становится понятно уже скоро. Он редко пьёт, на самом деле и потому стойкостью не отличается, так что уже полулежит на столе, слушая, как Чжэбом напевает какую-то песню, и проваливается в дрёму. Впрочем, после алкоголя и правда как-то легче, по-крайней мере, проблема с истинным уже не кажется такой острой. Надо просто забить, вот и всё.
— Хёну! — слышит Кёнхо совсем рядом нечёткую речь друга и хмурится, возвращаясь в реальность.
— Мы тут в кафе, ну, знаете, - голос Чжэбома называет адрес, — Да, с Кёнхо. Он тут уснул просто, и вот я... А? Ага.
— Хён, ты что сейчас сделал? — спрашивает Кёнхо с угрозой, покачнувшись и сев более-менее прямо. Опирается рукой о стол, и, опустив голову, смотрит на альфу из-под занавески из собственных волос.
— О, ты не спишь? — удивляется Чжэбом, а на возмущение омеги, мол, мог бы мне просто вызвать такси, отвечает серьёзно, — Так у тебя же теперь альфа есть. Это надежнее, чем не пойми с кем ехать, тем более, ты не кто-то там, а звезда.

— Предатель! — безапелляционно заявляет Кёнхо и поднимается, решая, что чем быстрее он отсюда уйдёт, тем будет лучше. Покачиваясь, пытается найти точку равновесия под уговоры друга подождать.
На улице приятный и прохладный ветер немного отрезвляет. А ещё напоминает об оставленной в кабинке кофте. Возвращаться за ней сейчас кажется делом сложным, так что Кёнхо решает махнуть на это дело рукой.
Небо звёздное, красивое, и на ум приходит идея не вызывать такси сразу, а прогуляться, заодно, протрезветь, и омега, достав из кармана брюк маску и надев её, удаляется от кафе неспешным шагом.

Отредактировано salieri (2019-02-18 19:31:35)

За кофтой всё-таки стоило вернуться. На Кёнхо футболка хоть и с длинным рукавом, да только на рукавах этих модные разрезы, так что толку от них... С другой стороны, от прохладного воздуха он действительно постепенно начинает приходить в себя. Не совсем трезвеет, нет, но идёт уже довольно ровно.
Звёзды красивые. Кёнхо смотрит на них, и в голове у него рождаются строки новой песни. Жаль, что записать негде, потому что в памяти они не задерживаются.
— О, цыпочка! — раздаётся совсем рядом, и всё вдохновение пропадает разом. Понять, что так обратились к нему, не сложно: вокруг в относительной близости других прохожих нет. К омеге подходят два пьяных тела, и одно из них пытается подозвать его, как цыплёнка, и нелепо расставляет руки, словно собирается ловить. Гогочет, как придурок.
— Отвали, урод! — повышает на него голос Кёнхо, вместо того, чтобы попытаться убежать, и отпускает пару нецензурных слов в адрес пьяного альфы. Того это не останавливает совершенно. Оказавшись ближе, он гадко шутит по поводу фигуры омеги и хватает его за попу, окончательно потеряв совесть. Кёнхо не думает, просто прицельно бьёт его кулаком под рёбра, считая, что за такое надо наказывать. Он сейчас зол настолько, что совершенно не думает логически, не соизмеряет свои возможности и силы двух альф (пусть второй пока стоит в стороне, но он ведь может и присоединится). Ему просто хочется наказать обидчика. Алкоголь и адреналин бьют по сознанию, не иначе.
— Ах ты, сучка! — звереет альфа, и Кёнхо прилетает кулаком прямо по щеке. Больно, но не настолько, чтобы отступать. И омега не отступил бы, если бы не вмешался внезапно появившийся Хёну. Растерявшись, Кёнхо смотрит, как этот мелкий альфа с силой бьет его обидчика в переносицу, а затем в солнечное сплетение, как тот валится на асфальт. Его дружок начинает верещать, хорошо, хоть не пытается тоже влезть в драку.
Второй раз за этот день Хёну хватает омегу за руку и куда-то тащит, будто тот его собственность. На сей раз они оказываются на пустой автобусной остановке. Усадив Кёнхо на лавку, альфа бесцеремонно стягивает с него маску и разглядывает его лицо, недовольно цокая языком. Тот просто отводит взгляд, не зная, что в данный момент сказать. Зато Хёну знает. Он хмуро велит омеге сидеть тут, причём, обращается к нему фамильярно. На недовольный взгляд исподлобья не реагирует: надевает в это время очки, а потом и вовсе куда-то уходит. Прекрасно.
Сидеть холодно, и вообще Кёнхо хочется домой. Он трёт щёку и уже жалеет, что пошёл гулять один, да ещё и в драку ввязался. Омега качает головой, вспомнив, как лихо Хёну уделал пьяного урода, приставшего к нему.
Альфа возвращается быстро. Приносит банку газировки зачем-то и говорит приложить. Сбитый с мыслей Кёнхо смотрит на него непонимающе, и тогда Хёну стучит себя пальцами по щеке. Ах да, синяк. Приложив ледяную банку к месту удара, омега морщится: неприятно. И тут же чуть сутулит плечи, потому что на них оказывается куртка Хёну. Сам Хёну садится рядом, смотрит прямо перед собой.

Хочется сбежать. Прямо сейчас подскочить и рвануть так, чтобы альфа не догнал. Вот только Кёнхо понимает, что далеко точно не убежит. Да и надо поблагодарить альфу, хоть и сложно почему-то это сделать. Впрочем, это ведь ничего не будет означать, так ведь?
В чужой куртке тепло и уютно, и омега снова начинает чувствовать сонливость. Отставив банку газировки в сторону, он подаётся корпусом вперёд, чтобы, упершись локтями в бёдра, подпереть руками голову. Волосы закрывают весь обзор, так что альфу становится не видно. Почти ничего становится не видно, когда Кёнхо опускает голову.
— Спасибо, — доносится из-под занавески из волос, — Но не думайте, что это что-нибудь изменит, — сказав так, омега делает над собой усилие и снова садится ровно, вздрагивает и поправляет съехавшую куртку на своих плечах. Трёт закрывающиеся глаза. Всплеск энергии оставляет после себя только усталость, тем более, что день вообще выдался насыщенным. Не надо было столько пить.
— Мне надо домой, — бормочет он, не делая при этом никаких попыток хотя бы достать телефон из кармана и вызвать такси.
— Кстати, — вспоминает он вопрос, который хотел задать, пока ждал, когда Хёну вернётся, — А как вы меня нашли? Я ведь не сказал Чжэбому, куда пойду.

[nick]kim kyungho[/nick][icon]https://i.imgur.com/fs4Suzl.png[/icon]

Отредактировано salieri (2019-02-19 00:27:16)

Оказывается, Чжэбом больше альфе не звонил, а тот случайно увидел Кёнхо, когда ехал в такси. Надо же, а ведь выходит, что он сразу после звонка рванул забирать его из кафе... Омега качает головой, не зная даже, как на такое реагировать.
Рядом с остановкой паркуется такси, и Хёну поднимается тут же, тянет Кёнхо за собой. Даже дверцу машины перед ним придерживает, продолжая окружать заботой. Устроившись на своём месте, омега вздыхает и думает было, что на сегодня всё закончилось, но нет, альфа усаживается рядом с ним. В ответ на удивлённый взгляд говорит, что ему тоже надо домой вообще-то.
Чёрт с ним. Кёнхо не хочет сейчас ни о чём думать, тем более, что от размеренного движения машины и тепла его снова начинает клонить в сон. Он прикрывает глаза и расслабляется, так что резкое торможение становится для него полной неожиданностью. Если бы не Хёну, Кёнхо точно вписался бы лбом в спинку переднего кресла и получил бы синяк или ссадину. Ладонь альфы тёплая. Он убирает её после вопроса водителя о том, всё ли хорошо, и смотрит перед этим на омегу так взволнованно, что тому на секунду хочется сдаться.
Рефлексы Хёну, его желание защищать одновременно льстят и пугают. Кёнхо косится на руку альфы, которая пострадала вместо его лба, и отворачивается к окну. Они только познакомились, а из-за истинности всё уже стало так серьёзно.
За поездку тоже платит Хёну. А ещё он забывает свою куртку, и омега осознает, что это так, уже только дома. Кёнхо ловит себя на том, что ему совершенно не хочется снимать её, и его это злит. Оставив куртку на вешалке в прихожей, он первым делом принимает душ, а потом заваливается спать, потому что сил никаких уже больше нет.

***

Куртка так и остаётся висеть у Кёнхо дома на вешалке, потому что ни он, ни Хёну встреч друг с другом не ищут.
Омега вообще не знает, как теперь быть. С одной стороны ему хочется просто действительно забить на всю эту ситуацию и пустить её на самотёк, а с другой... Если подумать, реакции альфы действительно интересны. Ещё никто не стремился так защищать омегу, и ему любопытно, как далеко это может зайти.
Каша в голове не проходит и через неделю, так что на очередное шоу, в котором он должен сыграть роль приглашённого зрителя, Кёнхо идёт с опаской и нехорошим предчувствием.

На шоу присутствуют разные группы и исполнители, и сначала всё идёт неплохо, ровно до того момента, пока на сцене не появляются Zograscope. Кёнхо даже с его места видно, что Хёну нервничает, и это нервозность передаётся и ему.
Песню он узнаёт не сразу. Боже, "Honey"! Как они вообще додумались такое выбрать? Тем не менее, музыка неумолимо приближает зрителей к первому куплету, и омега аж нервно губу прикусывает, ожидая вступления вокалиста.
Сказать, что Хёну звучит сегодня охрененно, означает, не сказать ничего. Публика пребывает в восторге всю песню, и какая-то часть Кёнхо, на самом деле, тоже, однако смотрит он на Хёну исподлобья, отлично понимая, что и "honey", и "baby", и всё остальное относится к нему.
Если в оригинале песня звучала просто сексуально, то у альфы к сексуальности добавилась не хилая доля дерзости и самоуверенности, и, несмотря на то, что от этого сердце омеги колотится, как сумасшедшее, ему скорее хочется сопротивляться, чем радостно поднимать белый флаг.
Когда немногим позже Ким Гура заявляет, что не знает, завидовать или сочувствовать ли омеге, для которого будут так петь, альфа смущённо улыбается и опускает голову. Кёнхо же смеётся вместе со всеми, очень надеясь, что умудрился не покраснеть.
Он сам не знает, сочувствовать себе или нет.

После шоу можно было бы просто уйти, но омега вместо этого сам ловит Хёну у гримёрки. Альфа не один, поэтому приходится изобразить самый добродушный настрой. Кёнхо даже искренне выражает группе своё восхищение, что музыкантов, конечно, радует, а потом просит Ха Хёну-шши отойти с ним на минуту.
— Смело, — говорит он альфе полушёптом, когда они останавливаются недалеко, и, бросив взгляд на членов его группы, которые то ли ждут своего вокалиста, то ли им просто нравится толпиться и весело болтать у входа в гримёрку, вместо того, чтобы зайти уже в неё, цедит возмущённо,— Вы выбрали весьма странное признание. Проведём вместе потрясающую ночь? Да конечно!
Поправив волосы, Кёнхо бросает на Хёну тяжелый взгляд, прежде чем удалиться к себе.

***

Кёнхо не выдерживает через пару дней. Желание как-нибудь спровоцировать альфу после этой песни крепнет, и потому он набирает номер Чжэбома. Тот рад его слышать, как обычно, и в ходе беседы омега ему говорит с нажимом:
— Ты помнишь, что мне должен? За то, что сдал меня аж два раза?
— Я не буду играть роль твоего альфы, — тут же тараторит мужчина, — Даже не проси.
— Да нет же, — морщится омега. Эта идея пришла к нему по-пьяни, и она откровенно была дурацкой, — Я всего лишь хочу, чтобы ты позвонил Ха Хёну и поболтал с ним о чём-нибудь. О чём угодно, это не важно, только в процессе упомяни о том, что меня пригласили в качестве участника в танцевальное шоу. Скажи, что я ещё не согласился, но рассматриваю это предложение. Сайт там, кстати, есть, и вся информация по тренерам на нём тоже. Список участников пока ещё не огласили.
— Ты будешь участвовать в "Танцах со звёздами"? — Чжэбом аж хохотнул, — Чёрт, я бы на это посмотрел!
— Я ещё думаю, — перебивает его Кёнхо, который действительно решение ещё не принял, — Предложили две недели назад, скоро должен дать ответ. Проект долгий, так что не знаю.
— Да что тут думать, это же охрененно! — Чжэбом на другом конце трубки ржёт.

В конце концов омеге удаётся взять с друга обещание, что Хёну тот позвонит. Интересно, какая последует реакция? Кёнхо загадывает, что если никакой, то он обязательно даст согласие на съемки. Впрочем, что он не даст это согласие, если реакция последует, он обещать не может.

[nick]kim kyungho[/nick][icon]https://i.imgur.com/fs4Suzl.png[/icon]

Отредактировано salieri (2019-02-20 01:17:50)

Чжэбом уверяет, что информацию Хёну передал, вот только от того никакой реакции не следует. Кёнхо честно ждёт три дня, прежде чем позвонить продюсеру и осчастливить его своим согласием на участие в проекте. В буквальном смысле осчастливить, кстати, потому что, судя по рейтингу ожидания, едва ли не большинство зрителей жаждет увидеть в "Танцах со звёздами" именно его среди участников.
Что же, может, это и к лучшему. В конце концов, Кёнхо очень часто танцует на сцене, ему нравится двигаться в такт музыке, радовать публику плавными движениями бёдер. Почему бы не поучиться чему-то более сложному? Это должно быть круто, в конце концов.
Единственный момент, который омегу смущает, на самом деле, это долгие репетиции и необходимость тесного физического взаимодействия с альфой-танцором, который ему достанется.

***

Концерт памяти Шин Хэчоля Кёнхо ждёт очень сильно, с трепетом и волнением, хоть ему и предстоит присутствовать на нём в качестве зрителя.
Какие-то группы и исполнители поют песни хуже, какие-то лучше, но всё это как-то не то. Не цепляет, хоть местами Кёнхо и танцует вместе со всеми, даже головой трясёт.
Когда выходит Zograscope с мелким альфой во главе, то Кёнхо видит, что тот волнуется. Ему интересно ужасно, какие же песни выбрала группа, а Хёну вдруг перехватывает его взгляд и поднимает руку со сжатым кулаком. Омега кивает ему, ободряюще улыбаясь, потому что, конечно же, хочет, чтобы всё получилось. Не потому, что это его альфа, вовсе нет, а потому, что это песни дорогого для него друга. 
Lazenca звучит просто невероятно. Кёнхо сам не замечает, как начинает двигаться под эту песню. Оставаться спокойным под неё просто невозможно. У Хёну действительно получается сильно и здорово исполнить её, и когда последние аккорды стихают, омеге кажется, что его переполняет энергия. Он ожидает, что и следующая песня будет не менее драйвовой, но нет.
Кёнхо не думал, что будет плакать на этом концерте. Он вообще не из тех людей, которые любят демонстрировать свои слёзы. Вот только он узнаёт Invitation to daily life с первых нот, и что-то в нём в ту же секунду ломается. Задержав дыхание, он надеется, что сейчас придёт в норму, но как бы не так. У Хёну голос бархатный, ласковый. Он поёт не так, как Хэчоль, но до того аккуратно, но Кёнхо сам не замечает, как у него слёзы начинают течь по щекам. Он вытирает их тут же, но толку.
У песни довольно простой смысл, но она до того проникновенна, что Кёнхо не стыдно признаться: ему всегда хотелось, чтобы её спели для него. Вот только он уверен, что сейчас не тот случай. Они с Хёну слишком мало друг друга знают, чтобы он посвящал омеге такое.
Перед глазами, добавляя переживаний, мелькают кадры из старого выступления друга с этой песней, и омега совсем расклеивается.

Многие люди умеют быстро перестраиваться с одного на другое. Вот они грустили минуту назад, а сейчас уже смеются, или наоборот. У омеги никогда так не получалось. Invitation оставила в его сердце слишком глубокий след, так, что ему хочется теперь побыть в одиночестве. Именно поэтому, попрощавшись со знакомыми, он решает прогуляться пешком, а, увидев маленький пустой парк, сворачивает туда.
Опустившись на скамейку, Кёнхо смотрит на фонтан и отпускает своё сознание. Вспоминает их встречи с Хэчолем, его выступления, которые ему довелось увидеть вживую, его клипы. Вспоминает сегодняшнее выступление Хёну. Что же, приходится признать, что тот действительно был хорош. Не только в профессиональном плане: он прочувствовал обе песни очень хорошо и при этом умудрился внести в них что-то своё, ничуть их этим не испортив. Такой фокус удаётся не многим, для этого надо очень сильно любить оригинальные произведения.
Когда к Кёнхо кто-то внезапно подкрадывается со спины и кладёт ему руку на плечо, он в первое мгновение пугается. Потом же почти одновременно ощущает знакомый запах и поцелуй в макушку. Что за детский сад? Развернувшись к альфе, омега смотрит на него с не пониманием и возмущением, но сказать ничего не успевает. Хёну улыбается мягко и предлагает ему выпить с ним по стаканчику в одной из закусочных поблизости.

Перед ними бутылка соджу и закуска. Пока альфа наполняет его стопку, Кёнхо думает, зачем вообще согласился? Он давно не был в подобных местах, это так странно.
Впрочем...
— За Шин Хэчоля, — говорит он, прежде чем выпить. Есть не хочется, поэтому не закусывает, и очень зря. Нет, от одной и даже от второй стопки он не пьянеет особо, но язык его развязывается, а чувства, и без того не хило сегодня задетые, вновь выходят на первый план.
— Знаете, я скучаю по хёну, — признаётся Кёнхо, отводя взгляд, — Столько времени прошло, а его всё равно не хватает, — он смотрит наверх и моргает часто, но глаза всё равно увлажняются, — А я даже не могу себя заставить съездить на его могилу. Только фото видел, это так...
— Да что же такое! — Кёнхо неловко улыбается, но его губы дрожат, выдавая его состояние, — Так вот, это так красиво. И это ужасно.
Вытерев глаза и выпив ещё стопку, Кёнхо упрямо продолжает, потому что теперь ему кажется, что он должен поделиться своим мнением насчёт сегодняшнего концерта:
— То, что вы сегодня сделали... Это было круто. Видно, что вы очень любите эти песни, — он много говорит о Lazenca, даже вспоминает, как смотрел мультфильм, к которому и был написан ост, успокаивается в процессе, а потом переходит к Invitation.
— Я влюблён в эту песню, —  признаётся он и чувствует, что снова плывёт, — когда Хэчоль её впервые спел, я даже говорил ему в шутку, мол, жаль, что ты не мой истинный, — Кёнхо смеётся, не глядя на Хёну, — Просто потому, что она такая... Вы сами знаете, тут никаких слов не хватит. Я не думал, что кто-то может её спеть также хорошо, как хён. У вас получился свой вариант, но он не менее глубокий.
— Блин, мне надо было не соджу пить, а успокоительное какое-нибудь, — сделав несколько глубоких выдохов и вдохов, омега снова вытирает ладонями глаза и вообще всё лицо, — Выгляжу сейчас, наверное, как чмо, — ворчит он себе под нос.
— Айгу, —  раздаётся примерно в этот же момент над ухом у Кёнхо, и перед ним появляется чашка с чаем, — Что же вы за альфа такой, что у вашего омеги всё глаза на мокром месте? - старый бета неодобрительно качает головой, глядя на Хёну, а потом ласково обращается к Кёнхо, — Вот, выпейте чаю, по своему рецепту готовлю! Надеюсь, после него вам станет лучше.

[nick]kim kyungho[/nick][icon]https://i.imgur.com/fs4Suzl.png[/icon]

— Я-то причём? — успевает возмутиться Хёну раньше омеги, но быстро сникает под взглядом старого беты и отворачивается. Говорит тихо о том, что надо было что-то острое заказать, чтобы ели и рыдали оба. Как только они снова остаются наедине, он принимается накладывать Кёнхо в тарелку рис и несколько закусок, говорит, что алкоголь на пустой желудок вреден.
— Вы зануды, — закатывает глаза омега и поясняет в ответ на не понимающий взгляд Хёну, — Вы оба, — он кивает в сторону прилавка, за которым стоит бета. Тем не менее, он начинает есть, что положил ему альфа. Чай пьёт тоже, тот действительно оказывается вкусным.
— Знаете, я тоже по нему скучаю, — признаётся Хёну чуть позже. Рассказывает, что Хэчоль был замечательным человеком и даже помог ему измениться.
— Раньше я был тем ещё интровертищем, — говорит он, и Кёнхо вопросительно смотрит в ответ. Ему интересно, в чём это выражалось, и Хёну объясняет, что он боялся общаться с другими людьми и всё время молчал. После этого он начинает рассказывать истории, связанные с Хэчолем. Оказывается, они довольно много общались. Большая часть этих историй забавна, и Кёнхо постепенно выбирается из своего состояния. Так здорово вспоминать о человеке что-то вот такое весёлое. Больше омеге совсем не хочется плакать, даже наоборот, он почти улыбается.
Упоминает Хёну и о том, что именно Хэчоль познакомил его с Кёнхо.
— Так много о вас рассказывал, особенно когда из Штатов возвращался, что я даже с его подачи посмотрел несколько ваших выступлений. Как музыкант вы показались мне очень интересным, — омега не знает, радоваться от этих слов или грустить. Они вызывают слишком неоднозначные чувства. С одной стороны, он рад, что друг говорил о нём с Хёну, что сумел его так заинтересовать, что тот смотрел его выступления, а с другой... "Как музыкант вы показались мне очень интересным".
Кёнхо продолжает думать об этом, даже когда они уже покидают кафе и идут рядом по улице. Альфа держит руки в карманах, время от времени пинает камешки, попадающиеся на дороге, и выглядит как человек, который тоже целиком ушёл в свои мысли. А потом он признаётся вдруг, что пел Invitation to everyday life для Кёнхо. Что на репетициях думал о том, как бы не опозориться перед Хэчолем, а потом в зале для него был только омега.
— Странная штука - истинность, — где-то через минуту собирается с мыслями Кёнхо, усмехнувшись, и продолжает ровным тоном, — Если бы не она, вы бы на меня не посмотрели даже, а так вы поёте мне такие песни.
О том, что ему приятно, он предпочитает не говорить.

***

Репетиции к "Танцам со звёздами" и сами съемки начинаются довольно скоро. Первым делом делают специальные заставки для каждого участника, а также снимают сцену распределения танцоров между участниками и их знакомство, а также первые тренировки.
Кёнхо достаётся Чон Гёун, широкоплечий альфа, который выше него на полголовы. Приятный внешне. Во время распределения он смотрит на омегу открыто и дружелюбно. На первой же репетиции, которая проходит в тот же день, он включает кроме обаяния ещё и немалый энтузиазм. Оценив, как Кёнхо двигается, он заключает, что у того имеется хороший потенциал.
— Мы поставим с вами много красивых танцев! Смотрите, — он демонстрирует омеге видео со своих выступлений, и тому становится не по себе. Движения выглядят очень сложными, а ещё партнёр Гёуна часто оказывается у него на руках.
— Не думаю, что я так смогу, — смех у Кёнхо получается неловким, особенно, когда альфа смотрит на него с доверием и уверенностью, утверждая, что омега сможет.

Неделя репетиций проходит быстро. Кёнхо чувствует себя загнанной лошадью, у него болят все мышцы, но он всё равно старается. Раз взялся за дело, отступать нехорошо. К тому же, пока ему всё нравится в целом: Гёун оказывается хорошим учителем, он не ругается за ошибки, а мягко поправляет, и вообще ведёт себя по большей части как джентльмен.
Омеге нравится собственное отражение в зеркале, в танце он смотрится действительно красиво. Пожалуй, ему бы даже хотелось, чтобы Хёну увидел его на первом же выпуске шоу.

В день съемок первого выпуска Кёнхо хочется биться головой о стену, потому что его желание исполнилось. Надо было желать осторожнее, потому что вот он, Хёну собственной персоной, в зрительном зале!
У Кёнхо и Гёуна сегодня довольно облегающая одежда тёмных цветов, с красивыми вставками, которые блестят в свете софитов. Волосы у омеги уложены локонами, чтобы образ получился мягким. В общем, выглядят они вместе, конечно, красиво. Вот только если за свой вид Кёнхо не волнуется, то за выступление очень даже. Боится, что забудет какое-нибудь движение или ошибётся, и даже подбадривания партнёра не помогают. Хочется попросить убрать мелкого альфу из зрительного зала.
К счастью, с первыми звуками музыки омеге удаётся сосредоточиться на танце и Гёуне, и ему, в общем-то, всё удаётся. Он ошибается пару раз, но старается действовать, как профессионал, и просто не обращать на это внимание.
— Вы молодец! — говорит довольный альфа ему на ухо, когда они подходят к столу, где сидят члены жюри, — Серьёзно, класс, тем более, для первого раза!
Кёнхо смотрит украдкой в ту сторону, где сидит Хёну, да только отсюда не рассмотреть толком лица гостей в зрительном зале, слишком неудобная точка. Члены жюри высказываются по одному, говорят только хорошее, и омега улыбается им, с благодарностью кланяется. Гёун тоже благодарит их и всё норовит Кёнхо приобнять за талию, на волне эмоций, видимо. Или это просто в среде танцоров так принято? Так или иначе, хоть омеге и не слишком это нравится, он не делает попыток уйти от прикосновений. Это было бы слишком глупо: на них сейчас все камеры направлены.

Кёнхо интересно, подойдёт к нему Хёну после окончания съемок или нет. На самом деле, ему даже хочется, чтобы подошёл, всё ведь прошло хорошо. Кёнхо интересно увидеть реакцию альфы на выступление, зря он что ли старался?
Вот только когда он встречает Хёну в коридоре, к нему пристаёт какой-то омега, при ближайшем рассмотрении оказавшийся Ли Минхёком. Милый такой, аж противно. Кёнхо слышит, что Хёну предлагает ему пообщаться в другой раз, и видит, как тот дуется наигранно, гладит альфу по руке и даже подмигивает ему игриво, прежде чем уйти. 
— Вообще я искал вас, чтобы сказать, что вы сегодня прекрасно выступили, — говорит Хёну, поприветствовав перед этим Кёнхо.
— Я заметил, как вы меня искали, — не подумав, отвечает тот, и глаза его при этом горят, — Или скажете, что случайно споткнулись по пути об этого омегу?
Альфа предполагает, что Кёнхо ревнует, и тому кажется, что его будто ведром холодной воды окатили.
— С чего бы? — переспрашивает он с каменным лицом и добавляет, вежливо улыбнувшись, потому что мимо них кто-то проходит в этот момент, — Так или иначе, спасибо за то, что пришли посмотреть. А сейчас прошу меня простить, мне надо переодеться, — с этими словами Кёнхо спешит уйти в свою гримёрку.
Убить бы сейчас кого-нибудь, желательно, Ли Минхёка.

***

Следующая неделя проходит непросто, в основном потому, что Кёнхо чувствует, что в скором времени у него начнётся течка. Ничего хорошего в этом нет, потому что выходных ему, скорее всего, не дадут. Хорошо, если хоть один получится выбить. Остаётся надеяться, что первый день выпадет не на съемки, потому что тогда придётся работать в любом случае, ради него никто ничего переносить не будет.

Надо ли говорить, что по закону подлости утром в день съемок Кёнхо чувствует, как его лихорадит? Внизу живота немного тянет, но это пока, вскоре он начнёт болеть, как обычно, и вот тогда всё будет плохо. Омега заставляет себя позавтракать и закидывается подавителями и обезболивающим, молясь, чтобы всё подействовало. Организм предсказуем не всегда, и не всегда почему-то обезболивающие действуют нормально.
Эмоциональное состояние тоже оставляет желать лучшего. Находясь в прихожей, омега тянется к своей куртке, но взгляд его падает на другую, про которую её хозяин, кажется, совсем забыл.
Это будет ужасный день. В машине Кёнхо разваливается на заднем сидении, запрокидывает голову и прикрывает глаза.

Ещё до начала непосредственно съемок омеге везёт попасть на камеру два раза. Сначала когда он вылезает из машины, а потом идёт к себе в гримёрку. Он, конечно, улыбается, но мечтает уже скорее оказаться в одиночестве и сесть.
Гёун приходит, когда Кёнхо принимает вторую порцию таблеток. Чувствует сразу, это по нему видно, но держит себя в руках. Хорошо ещё, что подавители хоть частично скрывают запах.
— Чёрт, — ругается альфа и садится напротив омеги, — Как себя чувствуете? Сможете сегодня выступить?
— А у меня есть выбор? — спрашивает его Кёнхо, — Живот болит, но я сделаю всё возможное. Сейчас лекарство подействует, и должно стать легче.
Альфа кивает, но глядит всё равно с беспокойством, и велит пока больше отдыхать.

Перед танцем Кёнхо держится за живот. Хоть теперь ему и стало легче, но всё-таки не совсем. Время от времени проходят весьма болезненные спазмы. Тем не менее, он старается стоять ровно и выглядеть хорошо, как и надо.
Сегодня костюм на нём более откровенный: с прозрачном спиной и животом, часть волос ему заплели, а вторую часть уложили красиво. Чёлку и вовсе подвили, чтобы она смотрелась объемно. В общем, Кёнхо, кажется, никогда ещё не выглядел более по-омежьи.
Хорошо, хоть Хёну тут сегодня нет.

Всё задуманное удаётся хорошо. Кёнхо старается, выкладывается полностью в танце, и не ошибается даже почти. Улыбается широко, когда они заканчивают, и оказывается в объятиях Гёуна. Тот выглядит ещё более счастливым, чем в прошлый раз, хвалит омегу щедро.
Хвалят их и члены жюри, а когда Кёнхо, забывшись, снова прижимает руку к животу, ведущий вдруг решает сообщить всем, что, между прочим, омега показал сегодня не только отличное выступление, но и крепость духа. Мол, он немного приболел, а всё равно пришёл на шоу, чтобы зрители могли насладиться их с альфой танцем. Кёнхо тут же улыбается и машет рукой, показывая, что уже всё хорошо, и чувствует, как Гёун приобнимает его подбадривающе.

— Как вы? — интересуется первым делом Гёун, проводив Кёнхо после съемок в гримёрку, морщится, когда видит, что тот снова собирается принять лекарство, — Слишком много таблеток. Вы знаете, что это вредно?
— Пофиг, — отмахивается Кёнхо и, проглотив одну, жадно пьёт воду из бутылки.
— Из чего я могу сделать вывод, что альфы у вас нет. Он бы такого не позволил, — комментирует Гёун. Выглядит при этом заинтересованным, так что Кёнхо решает сразу закрыть этот вопрос:
— У меня есть истинный.
— Но либо вы его отвергаете, либо он вас. Думаю, первое. Вы пахнете слишком хорошо, не могу представить, чтобы кто-то от вас отказался, — Гёун улыбается, но остаётся на месте. Не пытается приблизиться, это хорошо.
— Простите, но, — начинает было Кёнхо, порядком уставший от этого разговора, но альфа его перебивает, — Не волнуйтесь, я понимаю. Вам не стоит переживать из-за меня. До машины сами дойдёте или нужно будет помочь?
Омега отвечает, что справится сам, и после этого альфа, наконец, оставляет его одного. Теперь наконец-то можно переодеться и поехать домой. Просто лечь и лежать.
Кёнхо даже причёску лень распускать, он просто выходит из гримёрки, накинув на плечи куртку Хёну, и быстрым шагом направляется в сторону выхода.

[nick]kim kyungho[/nick][icon]https://i.imgur.com/fs4Suzl.png[/icon]

По пути домой Кёнхо просит водителя остановить машину у одной из аптек. Покупает там ещё одну пачку обезболивающего, чтобы было, что принимать завтра, а то дома таблетки закончились почти, и, когда кассир переспрашивает, вся ли это покупка или омеге нужно что-то ещё, просит пару упаковок презервативов. Не то, чтобы он собирался с кем-то проводить течку, просто... Убрав всё в рюкзак, Кёнхо злится сам на себя.

Дома он даже не ужинает, просто, заставив себя переодеться в домашнее, падает на кровать. Кутается в куртку альфы и сгибается пополам от очередного спазма в животе. Сегодня таблеток больше нельзя принимать, он, кажется, и так чуть превысил дозу, чтобы во время шоу хотя бы всё было хорошо.
На самом деле Кёнхо бы хотелось провести и эту течку одному, как обычно, но вот в чём беда, если раньше он понятия не имел о том, как выглядит его истинный, как он пахнет, то теперь ему это очень хорошо известно. Безжалостное сознание рисует образы Хёну, и сейчас омеге кажется, что его альфа самый красивый. Обречённо простонав в подушку, он тянется за телефоном и, подключившись к домашнему вай-фаю, открывает ютуб. Смотрит какие-то видео с выступлениями Zograscope из последних, и от малейшего изменения мимики альфы, от звуков его голоса, от жестов внизу живота у Кёнхо всё сжимается. Закрыв браузер, омега откладывает телефон подальше и ложится набок, подтягивая колени к груди. Ощущать, что после этих видео он потёк ещё сильнее, кажется, просто ужасно. До безумия сильно хочется Хёну рядом. Сжимая ткань его куртки, Кёнхо открывает глаза и смотрит на телефон, решаясь.

Чжэбома просьба друга немало удивляет, потому что он считал, что они с Хёну уже давно обменялись телефонами.
— Нет, ты серьёзно? Почему только сейчас? — недоумевает альфа и обещает отправить номер сообщением.
Его Кёнхо получает сразу же после их короткого разговора. Сохранив номером под обозначением "Моё", он гипнотизирует его взглядом и снова откладывает телефон в сторону. То, что он теперь знает, как связаться с Хёну, не означает, что обязательно это делать.

Кёнхо нажимает на кнопку вызова где-то через час, когда становится совсем невыносимо от мыслей, от влажности между бедер, от боли, от желания. Теряется, слыша голос Хёну и тут же идёт на попятную, а потом с ужасом смотрит на вибрирующий от ответного звонка смартфон.
Омеге стыдно и страшно. Как можно просить человека, которого ты отталкивал, приехать, пусть он даже твой истинный? Они не в таких отношениях. Что делать, если он согласится?
Стыдно не только за собственные желания, но и за то, что он ведёт себя так, будто ему не тридцать шесть лет, а вдвое меньше. Для большинства омег в этом возрасте течка уже давно не представляет из себя ничего прямо уж такого особенного, а Кёнхо всё как маленький. Что, если Хёну подумает также?
Когда омега набирает смс-сообщением свой адрес, ему хочется провалиться сквозь землю. Когда он получает в ответ вопрос о том, приглашение ли это, то набирает поспешное: "Нет", прежде чем сдаться и отправить следом: "Да". 

Одновременно хочется, чтобы альфа приехал скорее и не приезжал вовсе. Кёнхо кажется, что время до звонка дверь он проводит в каком-то бреду. Фантазии обрушиваются как-то все разом, и нет возможности отмахнуться от них.
Когда раздаётся этот самый звонок, омега открывает глаза и замирает. Ещё есть шанс оставить всё, как есть. И есть шанс всё изменить, осталось только несколько шагов сделать. Укоряя себя за слабость, Кёнхо поднимается в постели и, оставив куртку Хёну на стуле в спальне, идёт в коридор. Открыв дверь, поспешно отступает назад, а когда Хёну заходит, пятится ещё. Прижав руку к животу, смотрит исподлобья предупреждающе, чувствуя, как его от одного только запаха альфы бросает в жар. Тот выглядит так, будто ещё немного, и голову потеряет.
По-прежнему не давая пока к себе приблизиться, Кёнхо молча приводит Хёну в спальню и только там признается ему, вновь увеличив расстояние между ними, с такой интонацией, будто защищается:
— Я никогда ещё не проводил течку с альфой.
Он понятия не имеет, как отреагирует Хёну, и от страха ему кажется, что, скорее всего, плохо, и потому от ласкового взгляда и вопроса:
— Меня ждал? — он теряется. Альфа при этом ещё и подходит вплотную, кружа голову своим запахом. Видимо, выражение лица Кёнхо, которое он сейчас просто не может контролировать, говорит само за себя, потому что Хёну улыбается ему и, поблагодарив, целует его в уголок губ.
Это просто безумно прекрасно. Прижавшись к альфе, Кёнхо целует его, гладит по спине, а потом просто обнимает, положив подбородок ему на плечо.

Когда альфа стягивает с него футболку, осыпая поцелуями шею и плечи, омеге кажется, что он с ума сходит. Он подставляется под ласки, гладит Хёну по бокам и тянет его кофту наверх тоже, а когда альфа остаётся полуобнажённым, с удивлением и восхищением ведёт ладонями по его подкачанной груди и прессу. Кто знал, что под всеми этими объемными кофтами Хёну такой?
Плечи альфы тоже крепкие, и Кёнхо цепляется за них, зажмуриваясь, когда альфа в него входит. Тот делает это плавно, одним движением, и омега стонет, сжимается на нём, хватая ртом воздух. Это впервые кажется до того правильным, что не ясно, дело ли только в течке или в том, что это истинный.
Когда у омеги получается расслабиться, неприятные ощущения и боль в животе уходят окончательно, остаётся только ощущение наполненности, желания и счастья. Хёну сильнее вбивает его в постель, и он двигает бедрами навстречу, потому что просто не может иначе, потому что принадлежать этому альфе оказывается так сладко.
Хёну такой красивый, сильный, и Кёнхо открывается ему полностью, стонет ему в губы. Сейчас для него в этом мире существуют только они одни, ничего больше. Всё остальное так не важно.
Когда Кёнхо накрывает, он стонет громче, сжимает Хёну внутри себя, и тогда тот наклоняется к его плечу и прикусывает кожу, тоже кончая. У омеги сознание плывёт, и ему хочется, чтобы Хёну делал так ещё и ещё.
Он и не думает отталкивать альфу или отстраняться, когда чувствует, как узел в нём увеличивается. Только напрягается немного, сильнее прижимает к себе Хёну, потому что всё-таки чуть-чуть страшно. Тянется к его губам, шумно выдыхая, потому что никакой боли нет, только удовольствие. Альфа же осторожно приподнимается на локтях, чтобы совсем уж не лежать на Кёнхо, смотрит ему в глаза серьёзно и гладит его по щеке со словами:
— Что бы ты там потом не говорил — ты мой.
— Знаешь, как долго я мечтал об этом моменте? — задаёт риторический вопрос омега, глядя на Хёну помутневшими глазами, — Как долго тебя ждал?
Он сейчас не может контролировать ни свои действия, ни мысли, и потому говорит то, что думает. Улыбается в эйфории, целуя мягкие губы, и горячо шепчет:
— Ты тоже мой. Смотри только на меня.

Когда сцепка заканчивается, Кёнхо чувствует не только какое-то совершенно невозможное счастье, но и усталость. Сил нет ни на что. Он позволяет альфе самому укрыть их обоих одеялом, обнять себя. Жмётся к нему, прежде чем провалиться в сон.

Просыпается омега первым. Смотрит на Хёну, который во сне повернулся на бок к нему спиной, и обнимает его, потому что хочет ещё. Хорошо, что Гёун отпустил его на день. Может быть, написать ему смс и отпроситься на два дня? Пообещать, что позже они всё наверстают. Кёнхо готов принадлежать танцам все оставшиеся дни до очередного выпуска шоу целиком и полностью, только бы сейчас остаться со своим альфой. Чёртова течка.
Поцеловав Хёну в плечо, омега гладит его по груди, заставляет перевернуться на спину и, как только тот открывает глаза, мягко целует его в губы и лихорадочно шепчет:
— Останься сегодня со мной.
И в обычные дни Кёнхо не всегда понимает, что хочет есть, а сейчас и вовсе не ощущает голода, хоть и стоило бы задуматься хотя бы о небольшом завтраке. Ему кажется, что сейчас все его потребности свелись только до его альфы. Когда тот соглашается, Кёнхо, краснея, тянется к его уху, чуть прикусывает мочку и просит, чувствуя, как у него внутри всё сжимается от желания:
— Возьмешь меня сзади?

[nick]kim kyungho[/nick][icon]https://i.imgur.com/fs4Suzl.png[/icon]

Встав в коленно-локтевую позу, Кёнхо опускает голову и прерывисто вздыхает, сжимаясь, когда чувствует руки на своих бедрах. Принадлежать до того хочется, что он чувствует, как внутри всё увлажняется. Альфа ведёт ладонями его его спине и входит осторожно, и Кёнхо тут же подаётся ему навстречу. Перекидывает волосы на одну сторону, чтобы не было так жарко, пока Хёну наращивает темп, и стонет. Хочется больше его рук, губ, и чтобы альфа брал его сильно. И тот будто угадывает эти желания: вбивается так, что у Кёнхо ближе к концу даже сил не остаётся подмахивать, сжимает его бёдра, целует в спину, в плечи, наваливаясь всем своим весом.
Омеге хорошо до одури, и когда после оглушительного оргазма альфа ласково гладит его по животу и между ног, хочется только больше. 
Звонок заставляет напрячься. Хёну встаёт, поцеловав перед этим омегу в плечо, и, подняв с пола джинсы и достав из кармана телефон, отвечает. Слушает, что ему скажут, и потом говорит устало:
— Точно, репетиция, — и устраивается снова на кровати. Кёнхо хмурится, ожидая, чем закончится разговор. Начало ему слишком не нравится. Но не уедет же теперь Хёну? Тот тем временем предлагает своим музыкантам порепетировать без него, объясняет, что не может приехать, называя сложившуюся ситуацию форс-мажором. Кого-то на том конце трубки, такое объяснение, видимо, не устраивает, и Хёну признаётся, что он со своим омегой.
Решив вопрос, альфа предлагает Кёнхо сходить в душ, а потом позавтракать, и тот нехотя кивает, глядя на него из-под полуприкрытых век.

Идея с душем оказывается просто прекрасной. Они заходят в кабинку вместе, и Кёнхо не замечает даже, что она тесновата для двоих, потому что ему и не нужно много места. Он тут же льнёт к альфе, и даже разница в росте теперь его не смущает совершенно. Кого это волнует, когда Хёну такой горячий и красивый? Кёнхо скользит ладонями по его телу и подаётся навстречу ответным ласкам, целует альфу глубоко, а когда тот смыкает пальцы на его члене, чувствует, что у него аж ноги подгибаются. Остаётся только цепляться за плечи Хёну. Кёнхо царапает их, когда достигает пика наслаждения, стонет, хватает ртом воздух и чувствует какое-то особенное моральное удовлетворение. Ещё большее он испытывает, когда доводит до оргазма альфу, и тот с силой засасывает кожу на его шее.

Завтраком берётся заниматься Хёну, к счастью, потому что Кёнхо аж покачивает немного. Он и может только что сидеть да заниматься пока своими волосами: расчёсывает их пальцами, осторожно распутывая. Хочется обратно в постель, и все мысли только об альфе, так что идею отпроситься ещё и на завтрашний день приходится удерживать в сознании едва ли не силой.
Как это ни странно, завтрак оказывается весьма кстати. Омега уплетает еду с аппетитом, хоть и не думал, что голоден.

Когда они с Хёну снова перемещаются в постель, первым делом Кёнхо тянется за телефоном, хоть альфа уже и развязывает пояс его халата, распахивая его полы.
— Погоди, — омега жмётся к нему, позволяет раздеть себя совсем и открывает на телефоне программу обмена сообщениями, — Хочу отпроситься и на завтра тоже.
Кёнхо набирает Гёуну сообщение, в котором просит дать ему ещё один выходной и обещает всё отработать в оставшиеся дни, а тот, вместо того, чтобы ответить письменно, зачем-то звонит.
— Доброе утро! Вы себя так плохо чувствуете? Может быть, сможете всё-таки подъехать на тренировку? Можем просто сократить её время, — говорит этот альфа и замолкает, а Кёнхо не знает, что ему сказать. Голова упорно отказывается соображать, и это ужасно, на самом деле.
— Простите, — собирается с силами омега, — У меня правда не получится. Я был бы очень благодарен, если бы вы пошли мне навстречу.
После его слов Гёун соглашается и сворачивает разговор как-то слишком быстро, но Кёнхо и не против, наоборот. Отключив после этого свой телефон, он отстраняется, чтобы положить его на тумбочку. Вот только рядом с альфой после этого он не устраивается, а нависает над ним. Улыбается, перекидывая волосы на одну сторону, чтобы не мешали, и смотрит на Хёну влюблённо.
У альфы глаза большие, глубокие. И почему он раньше не акцентировал на этом внимание? Кёнхо касается губами родинки на его щеке и выдыхает:
— Такой красивый.
Почувствовав ладони Хёну на своих боках, омега целует его в висок, посасывает мочку уха, а когда альфа опускается к его бёдрам, подаётся вперед, подставляя под поцелуи шею и ключицы.
Всю свои жизнь Кёнхо ненавидел течки на самом деле, и представить не мог, что во время них может быть так хорошо.

[nick]kim kyungho[/nick][icon]https://i.imgur.com/fs4Suzl.png[/icon]

Кёнхо больше всего сейчас хочется продолжать пребывать в состоянии течки, когда голова совсем не работает и мысли, соответственно, не мешают. С альфой слишком хорошо. И как он раньше без него жил?
Сил нет совсем, и омега, улыбаясь, жмётся к Хёну, а тот целует его в макушку, гладит по плечу, притягивая ближе. Такой родной. Кёнхо только о том жалеет, что они раньше не встретились. И что его понесло в США?
Хёну что-то набирает на смартфоне, а через пару минут смеётся и демонстрирует экран с сообщениями омеге. Оказывается, один из членов его группы обо всем умудрился догадаться по куртке, в которой Кёнхо засветился вчера на шоу. От этого неловко аж, и Кёнхо прижимается к альфе крепче, пряча лицо. Тот обнимает его и говорит задумчиво о том, что не хотел бы, чтобы его личная жизнь стала достоянием общественности, так что хорошо, что другие люди не так хорошо осведомлены о том, какие вещи имеются у него в гардеробе.
— Надеюсь, что никто больше не узнает, — шепчет омега в ответ и смеётся, расслабившись, — Но если что, ты можешь дать мне менее приметную вещь. 

Следующий день проходит так же прекрасно, как и предыдущий. Кёнхо кажется, что он каждую секунду испытывает эйфорию в большей или меньшей степени, и что так будет всегда.
Отпускать начинает к вечеру, а утром, проснувшись от звонка будильника, омега потягивается и, сонно глядя на альфу, понимает, что течка вроде как закончилась.
Кёнхо почему-то прежде всего неловко. Хёну видел его в состоянии течки, брал его эти два дня, вообще не отходил от него ни на шаг, и он сам к нему так лип, предлагая себя... Все сказанные слова вспоминаются тоже, все мысли и чувства, и что теперь с этим всем делать - не понятно.

В зеркало на себя лучше не смотреть. Кёнхо приходит в ужас, разглядывая засосы на шее и один на плече. Яркие, налившиеся синяки.
— Придурок, зачем ты это сделал?! — возмущается омега, чуть не плача, столкнувшись с Хёну, который шёл на кухню, в коридоре, — Как я всё это прятать теперь буду? Твою мать...
Альфа смотрит ему в глаза, и Кёнхо краснеет, вспоминая, как сам подставлял ему шею. Схватившись за голову, убегает обратно в ванную.

Омеге стыдно, и он тысячу раз проклинает себя за слабость, за то, что не сдержался и отправил тогда Хёну свой адрес. А ещё ему очень страшно. Да что там, он вообще в смятении, настолько не готов оказался к такому развитию событий!
Ему страшно от того, что за эти два дня они с альфой стали слишком близки, хотя в своих предыдущих отношениях Кёнхо в этом плане вообще не спешил, предпочитая сначала долго присматриваться, общаться с человеком.
Страшно, что Хёну теперь может захотеть от него слишком многого. И ещё страшнее от того, что где-то глубоко внутри он сам именно этого и хочет, и что вид засосов приносит ему до сих пор ощущение морального удовлетворения, хоть он уже и не находится под действием гормонов.
Хочется прижаться к альфе, рассказать ему обо всём, но Кёнхо не может, и вместо этого говорит, не глядя на него:
— Слушай, давай так. То, что было. Забудем, — не сообразив, что в таком случае неплохо бы вернуться к более формальному обращению, он говорит так, как привык за эти пару дней, — Это всё течка, ты же понимаешь? Мы с тобой даже толком не знаем друг друга.
Ему кажется, что сбежать сейчас - лучший выход, и потому он и принимает это поспешное решение, да ещё и высказывает его в таких формулировках.
От того, как психует в ответ на это всё Хёну, больно становится и самому Кёнхо, но он старается не думать об этом и, как только альфа уходит, буквально хлопнув дверью, поспешно собирается на тренировку.

Следующие несколько дней просто ужасны.
Во-первых, Кёнхо приходится тренироваться в водолазке, а это не слишком удобно. Гёун предлагает переодеться во что-то другое, но омега отмахивается, придумывает какие-то отговорки, хотя и так всё очевидно.
Во-вторых, костюмер едва ли не причитает, увидев, что ему придётся перешивать костюмы на ближайшее шоу, потому что замазать засосы так, чтобы их было не видно, не представляется возможным.
В-третьих, Гёун гоняет омегу так, будто тот ему сделал в жизни что-то плохое, заставляет отрабатывать каждое движение много-много раз. Впрочем, Кёнхо не жалуется, наоборот, старается, чтобы к ночи выбиться из сил и уснуть, едва добравшись до кровати, потому что, в-четвёртых, Хёну не выходит за связь. Кёнхо не видит его все эти дни, и, конечно, не получает никаких сообщений и звонков. От этого так неожиданно тяжело, что каждый раз, перед тем, как, собственно, уснуть, омега против воли представляет себя в объятиях альфы.

День шоу тоже кажется Кёнхо ужасным. Он смотрит в зеркало на странный наряд, и совершенно в нём себе не нравится: шея, плечи и грудь закрыты, а на спине снова прозрачная ткань, штаны шире, чем он носит обычно. Ещё и волосы ему вместо того, чтобы оставить распущенными, сегодня завязали в высокий хвост. Кёнхо никогда такое не шло, совершенно.
Тем не менее, выступают они хорошо. Омега выглядит более бледным, чем обычно, правда, и совсем не улыбается, но никого это не смущает, потому что сам номер тоже на сей раз был не таким легкомысленным, как в прошлый.
Им даже оценки ставят хорошие, и они оказываются практически на вершине турнирной таблицы, только вот это сегодня как-то не особенно радует.
Хёну в зале нет, и Кёнхо думает, что на этот раз альфа даже телевизор смотреть не будет. Хочется злиться на него, а получается - только на себя. 

[nick]kim kyungho[/nick][icon]https://i.imgur.com/fs4Suzl.png[/icon]

Отредактировано salieri (2019-02-25 23:26:39)

Когда Кёнхо приезжает домой, то просто падает на кровать без сил и благодарит мироздание за то, что этот день подходит к концу, и ничего уже больше не произойдёт, никуда не надо будет ехать, можно просто закрыться ото всех. Сил нет никаких.
Они немного говорят с папой по телефону про шоу, тот интересуется, что случилось. Беспокоится о том, что давно не видел Кёнхо таким подавленным, и что это как-то не похоже просто на желание попасть в образ. Приходится ответить, что тренировки были слишком изматывающими, и этот ответ папу устраивает, вроде как. Несмотря на то, что он не совсем соврал, у омеги всё равно как-то гадко на душе.
Потом Кёнхо принимает душ, после чего смотрит на своё отражение, на значительно побледневшие уже синяки на шее. Надевает домашнюю футболку с большим вырезом, потому что дома ему скрывать их не перед кем, и идёт на кухню. Понимает, что совсем не хочет есть, возвращается в комнату и, сев на диван, включает телевизор.
Лучше бы сегодня снова были тренировки, потому что от безделья Кёнхо мысли буквально грызут.

Когда звонит телефон, уже довольно поздно. Омега смотрит на незнакомый номер, отображающийся на дисплее, и гадает: ответить или нет. Говорить ни с кем не хочется. Тем не менее, он жмёт на кнопку принятия вызова, решив, что с него не убудет, тем более, в случае чего, можно просто вежливо послать звонящего.
— Ким Кёнхо-шши, это Ким Кибом, — доносится из трубки, и омега напрягается. Пусть голос басиста Zograscope ему мало знаком, но уж его имя-то он знает. Вот только зачем Кибому звонить ему и откуда он вообще взял его номер?
— Подумал, вам стоит знать, что хёна только что увезли в больницу. Подозревают сильное отравление, — от такой новости у омеги аж в глазах темнеет. Приходится сесть.
— Какая больница? — с нескрываемым волнением спрашивает он и, получив ответ, повторяет его про себя несколько раз. Поблагодарив Кибома, заканчивает разговор и трясущимися пальцами ищет в приложении с картами нужную больницу. Вызвав затем такси, поспешно одевается: влезает в первые попавшиеся джинсы, накидывает кожаную куртку, и, обувшись, спешит на улицу.

Кёнхо страшно. Сильное отравление — это серьёзно. Было бы не серьёзно, ему бы не позвонили, да и Хёну не увезли бы в больницу. Что произошло? Как сейчас альфа? Узнать можно будет только на месте, а такси не телепорт, доставить в место назначения мгновенно не может.
Мыслей слишком много, и одна другой хуже. Отравился ли альфа намеренно или кто-то ему "помог"? Мог ли он поступить так из-за Кёнхо? Омега обдумывает это предположение несколько минут, пока такси стоит на светофорах, и приходит к выводу, что нет. Хёну ведь не малолетний идиот, чтобы лишать себя жизни из-за него. От этого вывода становится немного легче. Значит, либо у альфы появился недоброжелатель, либо он отравился случайно.
Вместо того, чтобы просто смотреть в окно, Кёнхо копается в своём телефоне, ищет информацию о тяжёлых отравлениях, и понимает, что зря решил это сделать. Так можно себя только накрутить, а не выяснить что-то.

В больнице у нужной палаты уже находятся музыканты Zograscope и их менеджер. Поздоровавшись со всеми, Кёнхо первым делом подсаживается к Кибому и спрашивает нервно, как сейчас Хёну и что вообще произошло. Альфа отвечает, время от времени опуская взгляд на его шею, но омега, ловящий каждое его слово, не замечает этого. Ему вообще сейчас на всё остальное, что не касается Хёну, плевать.
Его альфа в реанимации. Вот прямо сейчас он... Кёнхо ужас захлёстывает и не отпускает, потому что выясняется к тому же, что сегодняшним вечером Zograscope всем составом были на вечеринке у их менеджера в честь его дня рождения, и там возле Хёну крутился Ли Минхёк. Кибом говорит, что омега от их вокалиста буквально не отлипал, а потом, когда его нашли лежащим без сознания, как сквозь землю провалился.

Ожидание — одна из самых ужасных вещей в жизни. Кёнхо садится на отдельную скамейку чуть подальше ото всех и, подавшись корпусом вперёд, опирается локтями о колени, опустив голову так, чтобы волосы закрыли лицо совсем.
Всё из-за него. Если бы он не прогнал Хёну, то ничего этого бы не было, потому что чёртов Минхёк не появился бы рядом с ним.
Всё из-за него.
Кёнхо кажется, что у него нервы сейчас натянуты, как тетива у лука. От боли, чувства вины и беспокойства дышать тяжело.
Что, если с Хёну что-нибудь случится? Если он умрёт? Эта страшная мысль сжимает горло, и следом за ней приходит следующая о том, что в таком случае выход будет только один. Кёнхо сейчас даже о папе не думает, сосредоточенный только на своём альфе.

Когда в коридоре раздаются шаги и слышатся всхлипы, омега приподнимает голову и видит пару в возрасте. Здоровается с ними, как и остальные присутствующие.
Да уж, не так он представлял себе знакомство с родителями Хёну.
Стыдно так, что хочется сбежать. И он сбегает, принимая прежнюю позу.

Ночь долгая невозможно. Кёнхо подташнивает от волнения и усталости. Чувство вины сжимает грудную клетку, не давая расслабиться ни на секунду. Больно на каждом вдохе и выдохе.
Минуты ползут медленно. Музыканты то сидят, то меряют шагами коридор. Папа Хёну дремлет, положив голову на плечо мужа, вздрагивает во сне.
Когда альфы решают купить кофе в автомате, то приносят и Кёнхо американо. Тот берёт у Кибома стаканчик и думает о том, что на их месте просто выплеснул бы кофе себе в лицо.
Новостей всё нет, и это действует на моральное состояние омеги исключительно негативным образом.   

Когда посреди ночи сообщают, что состояние пациента стабилизировалось, но самостоятельно он пока не дышит, его папа снова плачет, и объяснения о том, что самое страшное миновало, его не особенно успокаивают. Кёнхо разделяет его чувства, но внешне в лице никак не меняется. На самом деле, он вообще сейчас не очень понимает, что творится с ним в эмоциональном плане. При всей глубине чувств они никак не выражаются внешне, что странно. Обычно он даже проникнувшись песней, может заплакать, а тут ничего. Впрочем, это даже к лучшему, не хватало ещё, чтобы его пытался кто-нибудь утешить.

Через какое-то время в коридоре появляются полицейские. Уводят на несколько минут сначала отца Хёну, а затем Кибома как свидетеля. Кёнхо провожает их настороженным взглядом. Хочется знать, что им уже удалось выяснить.

К утру врач сообщает, что Хёну находится в стабильно хорошем состоянии, дышит самостоятельно. Убедительно просит разъехаться по домам и прибыть для посещения позже. Как будто бы его кто-то послушает.
Увидеть больного желают все хотя бы ненадолго, и врач сдаётся.
Первыми заходят родители, проводят в палате несколько минут, после чего отец выходит и приглашает зайти кого-нибудь из группы, потому что они тоже хотят поддержать Хёну. Кёнхо просит их уступить очередь ему, и они его пропускают.
Альфа бледный, как смерть, с бельём на кушетке едва ли не сливается. Смотрит на Кёнхо мельком и, отвернувшись, просит папу, который всё ещё сидит рядом и держит его за руку, прогнать омегу. Тот аж дёргается от таких слов. Делает шаг к кушетке, с сомнением глядит на папу Хёну и, тихо извинившись, выходит.
Сев на своё место, он чувствует, как его потряхивает, но пытается при этом рассуждать здраво. Раз Хёну не желает его видеть, значит, продолжает злиться. Следовательно, ему уже действительно лучше. Пусть ненавидит Кёнхо, сколько хочет, но будет живым, это самое главное.

[nick]kim kyungho[/nick][icon]https://i.imgur.com/fs4Suzl.png[/icon]

Отредактировано salieri (2019-02-27 10:57:34)

Когда папа Хёну вдруг подходит и просит составить ему компанию, Кёнхо теряется. Старший омега улыбается доброжелательно, поясняет, что теперь ему хочется немного пройтись, раз его сын пришёл в себя.
Кёнхо соглашается и встаёт со скамейки, хотя ему заранее не по себе. Он понятия не имеет, о чём пойдёт разговор, но полагает, что ни о чём хорошем. Возможно, Хёну сказал папе, почему именно не хочет больше встречаться с омегой, и теперь его попросят не лезть к нему?
Старший омега начинает говорить, когда они с Кёнхо спускаются по лестнице, ведущей на этаж ниже. Признаётся, что реакция сына в палате его очень удивила.
— Вы ведь ему не просто знакомый, верно? - папа Хёну смотрит на омегу снизу вверх, и в его взгляде тот не видит угрозы. Что же, хорошо, что в своём предположении он ошибся.
— Вы правы, — сознаётся он и отводит глаза, а старший омега осторожно интересуется, что случилось. Кёнхо не хочется говорить о личном, и он бы совершенно точно не стал этого делать, будь собеседник чуть более настойчивым, но... Ощущение, будто этот человек хочет ему помочь. Может быть, стоит пойти навстречу, а не убегать, как он сделал почти неделю назад?
— Хорошо, я расскажу, — вздыхает Кёнхо и говорит негромко, глядя в сторону, — Я очень долго избегал любых отношений. До двадцати четырех лет. Всем альфам отказывал, потому что хотел встретить своего истинного. Ждал его, но он всё не появлялся. Потом я пытался встречаться два раза, но ни к чему, как видите, это не привело. Отношения с обоими этими альфами я выстраивал очень долго, потому что мне всегда казался правильным именно такой подход. Нужно ведь узнать человека. Я даже течки с ними не проводил.
Признаваться дальше сложно, но Кёнхо продолжает, раз уж начал. Поздно идти на попятную.
— Я прожил много лет в США и недавно вернулся в Корею. Хёну встретил практически сразу же на одном из шоу. Мы с ним истинные, — он качает головой, — В общем, я провёл с ним течку. Не выдержал, сам его позвал к себе, а уже после испугался, потому что всё произошло слишком быстро. Ещё недавно чужими были, а тут... В общем, я предложил ему забыть всё, что было. Конечно, его это разозлило, после чего мы перестали общаться совсем.   
— Вот и всё, — Кёнхо молчит немного и добавляет павшим голосом, — Это я виноват в том, что вчера произошло. Если бы переборол свой страх, то никакого Ли Минхёка рядом с Хёну бы не оказалось.
Старший омега говорит Кёнхо не винить себя, потому что это всё равно не поможет делу. Говорит, что может в какой-то мере его понять, хотя в подобной ситуации и не был. Опускается на скамейку, к которой они как раз подошли и хлопает рукой рядом, приглашая сесть омегу тоже. После того, как тот это делает, признаётся, что ему самому повезло, хоть отец Хёну и не его истинный. Обещает попробовать как-то повлиять на сына, поговорить с ним, и просит Кёнхо пойти сейчас домой и отдохнуть.
—Всё будет хорошо, — от этих слов в омеге будто что-то ломается, и он кивает папе Хёну. Поблагодарив его, поспешно направляется к выходу.

Слёзы начинают литься нескончаемым потоком, как только Кёнхо закрывает за собой дверь в квартиру. Теперь, когда омега один, нервы у него сдают разом. Сняв куртку и разувшись, он идёт в спальню и опускается на постель.
Его трясёт, дыхание сбивается, и эта истерика продолжается, наверное, более получаса. Последние часов двенадцать вспоминаются в самых ярких красках. Всё это выматывающее ожидание, неизвестность. Измученный вид его альфы, то, как поспешно он отвернулся, едва увидев омегу.
Кёнхо совсем не верит, что всё будет хорошо, он уверен в обратном.
Он засыпает, совершенно измотанный, даже не переодевшись, а просыпается часов через шесть. Есть не хочется, но приходится, потому что упасть на тренировке в обморок - плохая идея.
В зеркало на себя смотреть страшно: от слёз все лицо опухло, веки выглядят воспалёнными, а глаза покрасневшими.

Омега приходит на тренировку в тёмных очках и маске. Поздоровавшись с Гёуном, идёт переодеваться. Возвращается к нему уже в легинсах и футболке с нормальным вырезом, и альфа смотрит на него во все глаза. Усадив на стул, с беспокойством в голосе спрашивает, что случилось. Смотрит в лицо, невзначай мажет взглядом по шее.
— Мой истинный попал в больницу, чуть не умер, но теперь всё хорошо, — отвечает ему Кёнхо коротко и пытается улыбнуться, — Давайте репетировать?
По взгляду альфы ясно, что он ни разу не поверил в это "хорошо", но вопросов он больше не задаёт, и за это омега ему благодарен. За то, что во время репетиции Гёун старается всячески его отвлечь от дурных мыслей, тоже. Он даже шутит больше, чем обычно.

Кибому Кёнхо звонит на следующий день, чтобы узнать последние новости. С облегчением вздыхает, когда альфа рассказывает, что Хёну уже гораздо лучше, и что его обещают выписать. А ещё Минхёка, оказывается, поймали, и он во всём признался. Оказывается, он вовсе не планировал убивать альфу, просто хотел подсыпать ему в еду наркотик, который действует возбуждающе. В итоге ему дали какой-то другой порошок, и всё закончилось вот так. Увидев, что Хёну не дышит, Минхёк испугался и попросту сбежал вместо того, чтобы вызвать скорую.
Омега жалеет, что у него не было возможности добраться до этой сволочи первым.

Эта неделя идёт не менее тяжело, чем предыдущая, только тренировки и спасают.
Через два дня Кёнхо снова звонит Кибому, чтобы убедиться, что Хёну выписали. Хочется знать, что с мелким альфой всё в порядке. Пусть он и не хочет больше никак контактировать с самим Кёнхо, но пусть будет просто жив и здоров.

В день съемки шоу омегу одевают красиво: на нём полупрозрачная майка, обтягивающие штаны, лёгкий не застёгнутый пиджак. Волосы оставили на сей раз распущенными, только немного собрали их сзади, чтобы не лезли в глаза, и хорошо уложили чёлку.
— Всё нормально? — волнуется Гёун, зайдя перед началом съемок в гримёрку к омеге, — Выглядите сегодня потрясающе! — он ободряюще улыбается, и Кёнхо кивает, улыбнувшись ему в ответ. Понимает, что нужно сосредоточиться сегодня на танцах, ведь не зря же они с альфой так стараются на репетициях. Не зря же альфа бросает все силы на то, чтобы придумать им номер и научить Кёнхо всем движениям!

По итогам сегодняшнего зрительского голосования и оценок членов жюри они занимают первое место в таблице. Гёун в восторге, и Кёнхо даже заражается немного его настроением, радуется тоже. Ему только жаль, что Хёну уж точно не захочет на него посмотреть.
Уже в гримёрке альфа заключает омегу в объятия. Это происходит слишком неожиданно, но Кёнхо из вежливости приобнимает Гёуна тоже, хлопает его по спине, понимая, что тот просто на эмоциях сейчас.
— Чон Гёун-шши? — зовёт он альфу, когда объятия затягиваются, и тот отстраняется, смотрит горящими глазами в ответ.
— Спасибо. Ты сегодня был хорош как никогда, — говорит он омеге, обратившись впервые к нему неформально, а потом целует его в запястье и отходит.
— До завтра, Ким Кёнхо-шши, — улыбается он, прежде чем уйти и оставить Кёнхо одного.
Этого ещё не хватало. Омега качает головой и думает о том, что надо будет как-нибудь поговорить с Гёуном. Он-то полагал, что тогда на альфу его течка так повлияла, а тут вот оно что.

Смыв макияж, Кёнхо решает оставить причёску как есть и начинает переодеваться. Надев штаны, достаёт из кармана смартфон, чтобы проверить, не пришло ли чего, и едва не роняет его, увидев сообщение от Хёну.
"Надеюсь, ты выступил лучше всех. Ты, кстати, хочешь рис или лапшу? Выходи, я тебя жду."
У омеги аж ладони становятся влажными от волнения, и он не понимает, дрожит он или ему уже кажется. Эмоции зашкаливают.

Чем ближе выход из здания, тем больший мандраж испытывает Кёнхо, но сбегать он и не думает. Найти альфу оказывается просто: он сидит на скамейке недалеко от входа. Встаёт, как только омега подходит к нему.
— Мы сегодня заняли первое место, — говорит он, опустив глаза, — Пусть будет лапша.
Из-за причёски Кёнхо сейчас выглядит милее, чем обычно, хоть одежда у него и чёрная, а на куртке и вовсе шипы, и почему-то его волнует в данную секунду именно это. Стоило всё-таки распустить волосы, как обычно. 

До кафе они идут молча, хотя омега всё думает о том, как бы ему попросить прощения. Каждую секунду ему хочется нарушить тишину, но он не может решиться.
Позже, когда они занимают столик и делают заказ, Кёнхо осторожно спрашивает у альфы, подняв на него глаза:
— Почему ты решил встретиться? Я думал, ты не захочешь больше со мной общаться.

[nick]kim kyungho[/nick][icon]https://i.imgur.com/fs4Suzl.png[/icon]

Отредактировано salieri (2019-03-01 00:26:47)

Вместо того, чтобы ответить на вопрос, Хёну задаёт свой. Его интересует, почему Кёнхо попросил его сделать вид, будто ничего не было.
Опустив глаза, омега немного жалеет о том, что они не поговорили сразу. Возможно, тогда всё было бы проще.
Набраться смелости отчего-то сложно, но Кёнхо всё-таки заставляет себя посмотреть на альфу. Чувствуя себя виноватым, отвечает негромко:
— Я испугался. Всё так быстро произошло, я имею в виду, развитие наших отношений... Очень быстро. Вот я и не придумал ничего лучше, — сделав паузу, омега отводит взгляд и высказывает ещё одну мысль, которая до сих пор не даёт ему покоя, — И в итоге ты чуть не умер из-за меня.
Оказывается, что Хёну захотел встретиться с Кёнхо именно для того, чтобы услышать его ответ. А ещё он считает, что в любом случае они с Минхёком оказались бы на той вечеринке, так что омега тут не при чём. Что же, возможно, альфа прав, только убедить себя в этом Кёнхо никак не может.
Когда официант приносит им лапшу, Хёну, перемешав палочками свою порцию, перекладывает в тарелку омеги пару кусков мяса. Это настолько неожиданно, что тот хлопает глазами удивлённо. Альфа же хмурится и говорит:
— Ешь. Что смотришь-то?
— Спасибо, — впервые за этот вечер Кёнхо не может сдержать улыбку, потому что, чёрт возьми, такая забота очень приятна, и приступает к еде.
Бульон оказывается очень острым, и альфа реагирует на это так забавно, что омега аж смеётся, хотя, на самом деле, ему тоже не хило жжёт язык. Впрочем, он всё равно рад, что они заказали именно такую лапшу, потому что от острой пищи на душе становится легче. Кёнхо даже кажется, что его после этого бульона слегка ведёт.

После ужина они не спеша идут по улице и снова молчат, а потом Хёну вдруг говорит:
— Послушай... — и почему-то медлит, будто ему что-то мешает, начинает протирать очки краем футболки. Кёнхо смотрит на это дело с тревогой, не представляя, что альфа хочет сказать. Ему никогда не нравилось, когда серьёзные разговоры начинают с таких вот вводных слов, а потом заставляют ждать и мучиться от догадок.
— Давай попробуем ещё раз? Не будем торопиться, лучше узнаем друг друга, — наконец, произносит Хёну, и, надев очки, останавливается и смотрит на омегу в ожидании ответа.
Смущённо улыбнувшись, Кёнхо кивает и опускает глаза. Хотел бы он не согласиться на это предложение, да только не может после прошедших двух недель ответить отрицательно.
Когда они идут дальше, Кёнхо всё не может перестать улыбаться, и потому смотрит в сторону, отворачиваясь, чувствуя себя неловко. Сейчас, наконец, впервые за последние дни ему хорошо.
Домой на такси они едут вместе и, прежде чем выйти возле своего дома, омега касается губами губ Хёну.

Иногда Кёнхо поражается тому, как быстро Гёун успевает что-нибудь придумать. Они только закончили с одним танцем, как у него уже готов концепт следующего.
На этот раз это будет румба и, поскольку омега уже многому научился, и вообще они занимают сейчас первое место в таблице, Гёун предлагает сыграть целый небольшой спектакль. Он должен будет быть в красном, а Кёнхо в белом полупрозрачном одеянии. Танец будет очень чувственным, страстным, с красивыми поддержками. По сюжету омега как бы бросится на огонь, а в итоге погибнет, и на груди у него расползётся красное пятно.
— Звучит здорово, — с опаской говорит Кёнхо, — Думаете, я смогу?
Гёун не просто думает, он уверен, и омеге ничего не остаётся, как согласиться.

Одна из поддержек идёт в самом начале танца, и она довольно непростая, так что Кёнхо никак не удаётся правильно её выполнить. Гёун подхватывает его на руки, а омегу всё перекашивает то в одну, то в другую сторону, в общем, получается не то, что надо.
Кёнхо задаётся вопросом о том, не специально ли альфа придумал именно такой танец. Временами кажется, что руки Гёуна просто везде. И ведь не скажешь ничего, потому что танцы - дело такое. Одно утешает: поддержка всё-таки начала получаться, и они даже другие элементы успели прогнать в черновом варианте.
В перерыве омега достаёт смартфон и пишет сообщение Хёну: "Встретишь меня после тренировки? Я заканчиваю в 21:00", — надеясь этим убить двух зайцев: увидеться со своим альфой и показать Гёуну, что он занят.

Закончив, Кёнхо и Гёун расходятся по своим душевым, чтобы наскоро ополоснуться и переодеться в чистое, и после, как обычно, вместе идут к выходу из здания. Волосы омега не моет, как обычно, потому что дома это делать удобнее, так что просто убирает их в низкий хвост. Он снова в чёрном, как и в прошлый раз, только куртка другая, с черепом на спине.
— Меня сегодня встретят, — сообщает Кёнхо, когда они с альфой спускаются в лифте, и тот кивает, мол, хорошо, говорит, что сам на такси поедет, как обычно. При этом он будто бы вообще не напрягается от слов омеги, только поза его становится чуть менее расслабленной.

Хёну, к счастью, уже на месте недалеко от выхода, так что Кёнхо с Гёуном идут прямо к нему.
— Привет! — здоровается омега первым и улыбается, вставая к своему альфе поближе.
— Здравствуйте, — вежливо здоровается с ним Чон, продолжая выглядеть невозмутимо, а потом обращается уже к Кёнхо, — Что ж, мне пора. Спасибо за тренировку, и до завтра!
Попрощавшись с Хёну, альфа уходит к подъехавшей машине, а Кёнхо с сомнением смотрит ему вслед. Полного отсутствия реакции он не ожидал. В такой ситуации любой альфа стал бы ревновать, если он заинтересован в омеге. Гёун же будто равнодушен совершенно, вот только что это тогда было позавчера? Да и сегодня... Не показалось же ему, в самом деле.

Сегодня они с Хёну сидят в кафе неподалёку, где есть места с диванчиками. На одном из таких Кёнхо просто разваливается, запрокинув голову назад.
— Со стороны танцы кажутся чем-то таким простым, естественным, но ты бы знал, как это сложно, — жалуется он Хёну, пока официант несёт заказ, — Больше всего сейчас хочу массаж, и чтобы завтра не надо было на тренировку!

[nick]kim kyungho[/nick][icon]https://i.imgur.com/fs4Suzl.png[/icon]

Отредактировано salieri (2019-03-03 00:21:41)

— Упахался, бедный ты мой? — смеётся Хёну, и омега смотрит на него исподлобья, нахмурившись. Попробовал бы сам тренироваться по столько часов, не до веселья бы было! Впрочем, альфа тут же идёт на попятную, да ещё и предлагает сделать Кёнхо массаж.
— Да не, не надо, что уж там, — пытается отказаться омега и отводит взгляд, потому что такое предложение звучит как-то... Ну, как минимум довольно смущающе. Хёну же заверяет его, что ничего такого в виду не имеет, только массаж.
Кёнхо очень хочется доверять своему альфе, поэтому он всё-таки соглашается. На то, чтобы поехать к нему домой, тоже. Омеге кажется, что ему было бы не комфортно, если бы они решили поехать к нему, потому что там сразу нахлынули бы воспоминания. К тому же, ему интересно посмотреть на квартиру Хёну.

У альфы в жилище царит творческий беспорядок, но это кажется даже уютным. Кёнхо с интересом осматривается и улыбается, глядя на то, как Хёну старается быстро убрать с дивана исписанные нотные листы. Интересно было бы послушать, что там за музыка.
Пока альфа уходит мыть руки, Кёнхо снимает футболку с длинным рукавом, оставаясь полуобнажённым, и закрепляет волосы выше, делая пока вместо хвоста пучок.
Прикосновения Хёну расслабляющие, очень приятные, но слишком уж аккуратные. Кёнхо не хочется, чтобы с ним церемонились, и потому он просит альфу массировать ему плечи сильнее, однако тот сообщает, что это ничего хорошего не принесёт, и действий своих при этом не меняет. Что же, приходится смириться. Омега прикрывает глаза, отдаваясь ощущениям целиком и полностью, и через некоторое время с удивлением замечает, что мышцы уже не так ноют. Похоже, Хёну действительно был прав.
— О да, — едва ли не стонет Кёнхо, когда альфа такими же лёгкими прикосновениями массирует его шею. Это слишком хорошо, настолько, что уже хочется получать такой массаж каждый раз после тренировки.
— Почему ты сразу не сказал, что так умеешь? — спрашивает Кёнхо, улыбаясь, как кот, объевшийся сметаны, когда Хёну, закончив с его спиной, начинает мягко разминать и поглаживать его левую руку.
Омега думает, что на этом всё. Плечи, руки, спина и шея, что ещё надо? Разве что ноги, но это как-то... Зато альфу, кажется, совершенно ничего не смущает. Он предлагает Кёнхо лечь на спину, и когда тот выполняет его просьбу, укладывает его ноги себе на колени, причём делает это, как нечто само собой разумеющееся. Выдавливает немного крема себе на руки и начинает массировать ступни омеги. Тот сначала краснеет, вздрагивает, потому что щекотно, да и вообще, ноги для него всегда были едва ли не интимной частью тела, слишком уж много там нервных окончаний, а потом расслабляется, привыкнув. Такой массаж просто невозможно приятен.
С Хёну так хорошо и спокойно. Кёнхо не чувствует никакой угрозы, совершенно ничего плохого. Альфа действительно просто хочет сделать сейчас хорошо ему, и от этого на душе так сладко. Омегу клонит в сон, и он не особенно этому сопротивляется. Улыбается расслабленно и счастливо в ответ на вопрос:
— Спасибо. Ты просто волшебник.
Укрыв полотенцем ноги омеги, альфа говорит, что сходит на кухню попить, и спрашивает, принести ли ему тоже. Тот кивает и получает не воду и даже не чай, а клубничный милкис в маленькой жестяной баночке.
— Вау, — смеётся Кёнхо, — Давно не пил такое. Класс!

У массажа есть одно прекрасное свойство — он действительно круто расслабляет. Вот только сейчас оно совсем не на руку Кёнхо, потому что домой-то всё-таки ехать надо.
— Надо вызвать такси, поздно уже, — лениво делится своими мыслями омега, потягивая лимонад. Он хоть и сел на диване, чтобы пить было удобнее, но глаза всё равно держит прикрытыми и едва ли не засыпает. Отрицательно мотает головой, когда альфа предлагает ему остаться, но тот мягко настаивает, уверяет, что хоть спать они будут в одной кровати, но он даст Кёнхо отдельное одеяло.
— И всё будет нормально? — спрашивает у него омега, сонно взглянув на альфу, и, не дожидаясь ответа, продолжает, — Хорошо, а домой тогда поеду утром.

Кровать довольно широкая, так что Кёнхо вполне удобно. Укутавшись в своё одеяло, он поворачивается к Хёну спиной. Ему хочется верить, что альфа к нему приставать не будет, но сознание, как назло, подкидывает сцены, которые уже имели место быть во время течки, и от этого аж кровь к щекам приливает. Нет, они же решили не спешить, значит, всё будет хорошо, обязательно.
Кёнхо ещё переживает некоторое время, вертится с боку на бок, а потом, уловив размеренное и спокойное дыхание уснувшего уже альфы, как-то разом успокаивается тоже.

Когда звонит будильник, Кёнхо недовольно морщится и, обняв Хёну покрепче, утыкается носом ему в плечо и зажмуривается, будто это поможет ему спастись от громкой мелодии, а потом медленно открывает глаза.
Они с альфой внезапно под одним одеялом и, судя по его расцветке, это именно его одеяло. Более того, Кёнхо не только обнимает альфу, а лежит, прижавшись к нему. Как так вышло, чёрт возьми?
— Чёрт, прости, — отодвигается тут же омега, смутившись, и, сев на кровати, видит, что его одеяло находится где-то у них в ногах, наполовину сброшенное на пол. 
Так или иначе, проснуться в объятиях Хёну было приятно, поэтому он ограничивается лишь улыбкой и неразборчивым ворчанием себе под нос. Альфу и не думает ни в чём обвинять, понятно ведь, что сам виноват.

* * *

Неделя проходит за тренировками и встречами с альфой совсем незаметно.
Перед очередным шоу Кёнхо волнуется сильно, потому что от них на этот раз ждут очень многого, раз в прошлый раз они стали первыми, а танец сложный. Ошибиться совсем не хочется. Гёун подбадривает омегу, напоминает, что на последних репетициях тот уже отлично справлялся, но это как-то мало помогает.
Ещё и одежда снова слишком омежья. Как Гёун и хотел, он одет в красное, и выглядит очень красиво, на самом деле. От него буквально исходит сила. Кёнхо же в белом выглядит изящным и слабым, тем более, с подвитыми и красиво закреплёнными волосами. Сейчас, когда он так волнуется, ему бы больше хотелось быть одетым в привычные чёрные штаны и косуху с черепом на спине, и чтобы шипов побольше.
Хёну сегодня снова не будет в зале, но он обещал, что будет смотреть шоу по телевизору. Интересно, понравится ли ему их сегодняшний танец?

Соперники танцуют здорово, многие уже набрались опыта, и потому их номера становятся всё интереснее. Их хвалят, им ставят высокие оценки, и Кёнхо уже просто хочется, чтобы скорее наступила их с Гёуном очередь, и когда она, наконец, наступает, он чувствует, что, в принципе, настроился, и готов показать всё, на что способен.

Сегодняшний танец очень эмоциональный, и Кёнхо старается не только исполнить всё технично, но и показать нужные чувства. В итоге даже если мелкие недочёты и случаются, то замечают это только члены жюри, но не зрители. Кому есть дело до того, чуть смазанным получилось движение или нет, если в танце такая драма?

Кёнхо улыбается, стоя перед жюри и слушая их тёплые слова. Радуется им, радуется тому, что Гёун им доволен, как тренер, даже в порыве чувств сам его коротко приобнимает в какой-то момент и хлопает по боку. Не обращает внимания на то, что практически все члены жюри говорят о том, что они с альфой очень красивая пара, идеально друг с другом смотрятся, полагая, что это они говорят исключительно о танцах. 
Когда твои старания не напрасны, когда то, что ты делаешь, нравится другим людям, это бесценно. Кёнхо чувствует себя сейчас очень счастливым, а когда выясняется, что и по итогам этого выпуска они первые, аж подпрыгивает на месте.

"Ты видел? Ты видел?" — отправляет омега смс Хёну, едва оказавшись в своей гримёрке, — "Встретишь меня? Сходим сегодня куда-нибудь?".

[nick]kim kyungho[/nick][icon]https://i.imgur.com/fs4Suzl.png[/icon]

Отредактировано salieri (2019-03-06 15:11:52)