S’il faut mourir
Sur nos stèles je veux graver
Que nos rires ont berné
La mort et le temps
Как же душа, что сгорит не спеша?
Не говори, что пройдёт... Пройдёт.

Мои зрачки расширились и сузились. Внутри меня что-то невообразимое_невнятное. Изнутри что-то бьёт.. Сильно_больно_незаслуженно? Рядом все вы, а на сознании пелена, через которую я пытаюсь что-то понять. Секунду назад этот день был огромной благодарностью, он был для меня, и у меня текли слёзы радости от осознания того, что я вернулась в свою семью. А потом ты поджёг меня.
Кто-то ошибался. Кто-то постоянно ошибался. Кто-то всегда должен был ошибаться. Сначала я. Теперь……
Закрываю глаза, зажмуриваюсь и проглатываю последнюю минуту, горький ком. Кусаю губы сильно_больно. Не хочу видеть, верить, понимать, не хочу быть здесь сейчас. Меня поднимают вверх и кидают с большой высоты. За то, что я вот так ушла? Или я просто сейчас опять ошиблась, вернувшись?  Ошибки…
Ухмыляюсь и нервно смеюсь. А ты врал на сцене и вне неё. Зачем-то говорил, что рад мне. Эгоизм за эгоизм? Спасибо. Достаточно. Я маленькая хрупкая девушка, которую уж слишком просто пронзить подлостью. Но ты делаешь невообразимое – швыряешь в мою душу тысячи стеклянных осколков лжи_предательства_неискренности. Спасибо. Глотаю твою благодарность, царапаю глотку. Сцепила зубы, пальцы, напрягла нервы и стараюсь просто молчать. Сейчас это сложнее всего. Сложнее всего остаться и смотреть прямо. Но просто ради себя, ради того, чтобы не быть побеждённой. Не так. Я и не знала, что родные люди так поступают. Родные? Задумываюсь и не могу ответить на этот вопрос. Теперь не могу.
Мэл, моя ранимая, странная, невообразимо космическая и сложная. Секунды назад я истерила из-за твоего ухода, а теперь просто не знаю, как быть дальше. Я не могу относиться к тебе с презрением, но ты -  кусочек того механизма, который запустили против меня. Это обидно. Как дальше? Как на тебя смотреть? Как сможешь на меня смотреть ты? Ты тоже радостно меня обнимала, и теперь…. Да, да, та самая стена из «Six Pieds Sous Terre». И я просто не знаю, получится ли у нас «быть мудрее» и «оставить в прошлом». Мы – не персонажи легендарной истории, хотя они безумно близки нам, мы – не актёры, а обыкновенные люди со своими чувствами, судьбами, внутренними трагедиями. И кажется, что и из нашей истории вышла бы неплохая трагикомедия...
В такие минуты корсет особенно неудобен, когда тебе и так дышать нечем, он не даёт остатки воздуха. Последние обрывки его, которые я могла бы впитать, чтоб стало легче. Маэва, спасибо тебе. Ты – та сестра, которая сейчас не веселится со всеми, а замерла и обеспокоенным взглядом смотришь на меня. Ты сжимаешь мою руку, почти сдавливаешь, и я – хватаюсь за неё как за единственное спасение. С тобой мне легче, но боли не меньше. Я торжествовала, искрилась, вы ВСЕ поддерживали меня и улыбались на сцене, вы видели, чёрт возьми, с каким трепетом я прикасалась к фортепиано, вновь впервые сев за него? А ты, Микеле, почему так радостно не сводил с меня глаз? Как.Это.Понять? Тем более – принять…. Я помню слишком много, слишком много звуков, трепетных слов, прикосновений, событий, связанных с тобой, иногда – только с тобой. Это было, этого не выкинешь. И не свыкнуться с тем, что ты уже не тот, не такой родной. Ты сумел пробить во мне бесконечную дыру, из которой хлынуло слишком много всего. Слишком.
Ошибки… ими полнится не только сегодняшний день, но и вся моя жизнь. Кабаре, Моцарт, танцы меж двух огней, везде было слишком хорошо? Так вот, получай и наслаждайся, «милая». Всё было ошибками?
Я была так рада за свою Констанс. Теперь она также рискует потерять себя вместе со мной. Просто потому, что я не смогу смотреть на тебя теми самыми глазами. Внутри между нами, между тобой и мной поселилась частичка предательства. Кроме моего – теперь и твоего. Ничто так не взрослит. Ничто так не меняет. И моё по сравнению с твоим – совсем иного рода. Не знаю, может это было так же глубоко? Но не могу сейчас оправдать всё это. И как это я извинялась перед вами, перед тобой за свой уход, за ту «глупую ошибку»? Сейчас внутри сплошной сарказм, я тону в нём, в собственных ошибках, в которых заблудилась. Спасибо всем остальным за искреннюю радость за меня и мою Констанс. Я… не знаю, смогу ли я дать ей жизнь. Это тяжело_невыносимо, практически невозможно.
Ты предлагаешь отпраздновать. Маэва вновь сжимает мою руку, с силой. Отпраздновать…. Я сейчас не знаю, что мне праздновать и праздновать ли, было ли это возвращением или плохой неудачной шуткой.
- Празднуйте, - тихо говорю. Но смотрю в упор тебе в глаза_внутрь_в душу. Впечатываю свой взгляд. Может, хотя бы этого ты сейчас заслужил, того ощущения, когда хочешь провалиться сквозь землю? Расцепляю замок из пальцев Мелин, который удерживает меня, и вынимаю шпильки из головы и всю ту конструкцию, которая удерживала шиньон Констанс. Снимаю его, встряхиваю короткой стрижкой, вплетаюсь в волосы пальцами, взъерошиваю,  сдавливаю виски – и швыряю парик на ближайшее кресло. Занавес уже опущен, Констанс отпустила Моцарта, оставив его в сердцах бесчисленного множества, к чему этот наряд, по которому я так скучала? К чему это платье, шелест которого казался таким родным?"

Если найдёшь свою любовь, не сворачивай. Не отступай. А то будешь горько сожалеть, если так поступишь. Это ужасно, когда ты сдаёшься, не попытавшись... А я... Я был дураком. Так что живу с сожалением о прошлом. Сожаление — это очень больно.(c)

Смотришь на меня отсутствующим взглядом. В нём чётко читается нежелание быть в этой реальности. Слышать те слова, которые будут сказаны. Отпускать. Всё знаешь и понимаешь без слов и словно просишь не произносить вслух. Как будто, если они не прозвучат, останется маленький шанс, возможность верить в то, что это ещё не конец.
Как же невыносимо сложно было сделать этот выбор! Как сложно отпускать и не жалеть. Обижать тех, кто этого не заслужил. Пробивать дыры в сердце, которое хотела уберечь. Когда Кэтрин говорила, что любить двоих – это нормально, я ей не верила. А потом сама попала в ситуацию, когда хочется верить, что молчание – это выход. Ирония судьбы. Я измучила этим своим молчанием троих людей – тебя, себя и его. Того, кто разрушил наш идеальный мир. Того, кто изменил мои взгляды. Дал почувствовать себя живой. Заполнил собой всё внутри меня.
Наш мир. Ты собирал его по кусочкам из того, что оставалось тогда. Из обрывков сожаления, нервов и отсутствия надежды на лучшее. Из моего чувства вины перед младшим братом, который ежедневно глушил боль тем, что травил себя. Вместе с тобой я передумала ставить точку и научилась радоваться, жить сегодняшним днём и улыбаться. Если думаешь, что всё то время для меня теперь кажется ошибкой – я так не считаю. Ведь это именно ты склеил меня и заставил жить дальше. Это было наше время, когда мы смогли дать друг другу то, чего нам не доставало. И мы не станем чужими, если ты позволишь_захочешь. Во всяком случае для меня ты останешься навсегда кем-то важным, занимающим кусочек, отведённый только тебе. 
Время_люди_ситуации меняют нас, отрезвляют – и тогда понимаешь, что идеального мира не было, была фантазия про будущее, которую мы нарисовали в воображении, одурманенные чувствами прошлого. В действительности идеальный мир не существовал, он не был идеальным, хоть мы и хотели так думать. 
Было чертовски сложно начать, подобрать слова и произнести их. Было сложно находиться с тобой рядом и смотреть тебе в глаза. Хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не испытывать то, что испытывала я в эту минуту. Стыд, неловкость, тупик. Сейчас я должна была разбить то, что давно закончилось. Но как же сложно вспарывать сердце человеку, которого любишь. Уже не как раньше, но навсегда. 
Я хотела бы сказать многое. Очень. Сказать тебе спасибо за твоё отношение, заботу, верность, самоотверженность. Но слова застревали в горле по пути к тебе и вставали комом. – Ну же, не смотри на меня так, помоги.
- Стефан..? – переступаю с ноги на ногу, мну платье и «ёжусь», словно школьница, - Я хотела бы поблагодарить тебя. Ты всегда был рядом… Заботился, защищал, понимал и принимал. Я долго думала, что с этим сделать. И поняла, что ты заслуживаешь его. Ты заслуживаешь шанса на нормальную жизнь, которой всегда хотел. - В моей руке появляется лекарство. Да, я о нём. Ты заслужил ещё один шанс. Это лекарство хотели все. Все, кроме Деймона, который лучше бы убил себя, чем принял его вместе со мной. Но рядом с ним я стала понимать, что меня вполне устраивает такая вечность. Я знаю, что ещё не раз задумаюсь, правильно ли я сейчас поступила, подарив свою мечту другому, но я знаю, что никогда не пожалею об этом, потому что это ты, Стефан. Я должна тебе слишком много и никогда не расплачусь, но, если ты станешь ненавидеть меня чуточку меньше, начнёшь жизнь заново – возможно, камень упадёт с души.
- Возьми его. Мы ведь оба знаем, что ты единственный, из кого вампир ещё хуже, чем из меня. Воплоти в реальность всё то, о чём мечтал. – О чём мы мечтали…
Мои мечты изменились. Я изменилась. И я знаю, что мне нет прощения, но я заслуживаю того, чего хочу, а ты заслуживаешь правды. Мне кажется, что в последнее время я обманывала себя, оттягивая решение. Сердце всё давно сказало. Но так сложно отпускать…

“Мне от тебя ничего не осталось.
Только стать тенью среди теней,
Стать в стократ больше тенью, чем тень,
Стать тенью, мелькающей вновь, и мелькать
в твой солнечный день.”

Намокшие синие пряди в темноте — самые обычные и никакие не особенные. Словно я не имела никакого отношения к ним и никогда их не касалась. Чужие. Сигарета имеет больше значения, чем чужие накомшие пряди. Я отвыкла рассматривать людей в деталях, это стало не интересно. Этот город слишком серый, чтобы искать в нём глазами яркие пятна. Но я не настолько пьяна и глупа, чтобы не узнать это лицо и глаза, которые так часто на меня смотрели, обижаясь, но не говоря об этом. Я видела и понимала всё без слов. Её глаза смотрели на меня, но словно сквозь меня. Им не было всё равно, но они были где-то далеко, не со мной сейчас, в своём мире, словно опасаясь меня. Это была она, но… Совсем не та, которую я представляла в своих воспоминаниях. Глаза не горели тем огоньком, который я там зажгла.

Знаете то чувство, когда тело пробивает током — и ты не можешь пошевелиться? Сейчас это ощущалось не только на физическом уровне, но и в мыслях. Когда ты — не ты. Когда ты словно смотришь на ситуацию со стороны, убегаешь, не желая ничего предпринимать, не зная, как поступить. Да и как тут, чёрт возьми, поступить? Верить ли собственным глазам или это очередное наваждение? Когда пару месяцев ты уже научилась жить своей жизнью и не возвращаться в воспоминания, а они тебя догоняют, разве можно поверить в то, что это по-настоящему? И стоит ли в это верить, ведь потом будет опять реабилитация от собственного прошлого…

Я молчала. Не отводя взгляд. Вспоминая её лицо в деталях, заполняя пробелы. Как наркоман, которому протягивают дозу, но он уже вроде бы слез. Что бы я сейчас не сказала, в мире не найдётся достаточно оправданий, которые бы смогли убедить её в таком стечении обстоятельств, при которых моё исчезновение оказалось неизбежно не только из Аркадии, но и из нашего мира. Того, который уже, наверное, остался в прошлом, который она прокляла, будучи там одна с кучей объявлений о моей пропаже. Объявления разлетались с ветром по всей Аркадии — лежали по тротуарам, застревали в кронах деревьев, ошмётками оставались на столбах, стирая последнее моё присутствие, в итоге всеми своими кусочками оказываясь в конечном пункте назначения — на нашей свалке, где мы провели столько чудесных дней. Для кого-то это был просто конец меня, моей жизни, а для неё — конец, наверное, всего хорошего. Разве можно просто сказать «забудь, всё это — неправда». Это была её правда, она похоронила меня, нас и немного себя, прощаясь со мной и принимая это как новую истину, с которой придётся дальше жить. Разве можно было вообще что-то сказать ей после этого? Я знаю, что могла бы рассказать всё, что происходило, что я прошла за это время, но это не смоет из памяти тот момент, когда она осталась совсем одна вместе с нашими планами. Когда я пыталась их воплотить одна, да и не в том месте, что мы хотели.

“Тень – это чернила, которыми пишет солнце.”

Я много времени винила себя во всём, а потом стала учиться жить дальше, перелистнув страницу и заставив не сожалеть о прошлом. На это ушло много времени, да и, наверное, до конца я не вытеснила все мысли. Они просто стали похожи на обрывки снов. Но я научилась жить в своей новой реальности, где от Рэйчел Эмбер было только синее перышко, ведь никто не знал меня под этим именем, кроме Лючии, да и не особенно я старалась заводить друзей и тусоваться в шумных компаниях, я ведь уже обожглась и знала, что быть заметной иногда опасно. Лючия рассказывала мне о реальной статистике по убийствам — не о той, которая в сводках новостей, и я знала, что нигде не безопасно. Даже в тихом, казалось бы, Чикаго, где я решила спрятаться и жить с чистого листа. Теперь моей мечтой был остров какой-нибудь, где бриз, пальмовые ветви, солёные волны и много солнца, песок в волосах и бесконечная тишина, отдавшись которой можно быть открытой перед собой и этим местом, не опасаясь ничего и никого, позволять себе всё, что взбредёт в голову. Когда-нибудь я найду это место.

— Как ты?
Она очнулась от ступора первой. Так не было никогда раньше. Обычно это я говорила миллион слов в минуту, а она смотрела на меня, пытаясь понять, что вообще тут делает со мной и почему. Глупая, никаких причин не было нужно. Просто я так хотела и ты тоже. Иногда не стоит слишком заморачиваться и копать до истины, нужно просто жить сегодняшним днём, забив на завтра и не боясь.
Как ответить на этот вопрос, чтобы прозвучала правда? Как ответить на него чётко и коротко, чтобы она сумела меня понять? Я не знаю. Не знаю, как я. Просто живу, переворачиваю страницы и живу. Мокну под дождём, пью вино, злоупотребляю никотином и иногда срываюсь на незнакомых.
— Всё сильно поменялось. Дома вокруг не такие яркие и мысли не такие сумасшедшие. Впрочем, не имею никакого права жаловаться тебе. Ведь… Ведь тебе было не лучше, а я сумела пережить всё, что со мной приключилось.

— Я не думала, что увижу тебя снова. — Я не имела права думать о том, что нуждаюсь в тебе, втягивать в проблемы и делить их с тобой. Лучше быть эгоисткой, которой всё не так важно и нужно, которая может оставить за собой прошлое и умчаться навстречу новой жизни без сожаления и мыслей о том, что всё можно было бы сделать иначе.

Сигареты уже не помогут, разбавленное вино не смоет пелену с глаз, не расставит всё по своим местам и не поможет нам понять друг друга. Я перестала чувствовать холод, потому что колотило уже не от него, от глаз, которые смотрели мимо меня, не желая раствориться в моих как раньше. Да и я до их пор не могла поверить, что смотрю в её глаза, что всё это — не последствия травки, а настоящая Прайс, которая осталась в Аркадии, откуда я сбежала.

— Чёрт, Хлоя. — Беру её руку, чтобы осознать, что это всё же не сон. — Не надо. Лучше Блэквелла — любая точка мира, ты же знаешь. Или знаешь теперь. А лучше тебя нет ничего.

Мне трудно было это говорить. Трудно было настолько, словно я извинялась, но я этого не делала. Я не знала, как и за что именно из всего, что ей пришлось испытать, нужно извиняться в первую очередь. Я оставила её одну. Она испытала не только это чувство одиночества, но и момент, когда сдаёшься и перестаёшь верить в то, что объявления смогут что-то изменить. Когда полиция озвучивает, что по результатам экспертизы, в той яме лежит моё тело. Всё это было сделано для других людей, не для тебя. Мне помогла Лючия, и это было ради твоей безопасности. И родителей, к которым уже точно не придут за правдой. Но как всё это оправдать?

— Я могла бы всё рассказать, но захочешь ли ты меня слушать теперь? — Ищу ответ в глазах, которые настойчиво пытаются бороться с правдой. — Я скучала по тебе, Прайс. — Шепчу еле слышно. — Наверное глупо сидеть так на этой остановке всю ночь. У меня сухо, только такси вызвать не выйдет — батарейка села, — показываю ей мокрый телефон — но простуды уже не избежать.