Ночь накануне, тюрьма Пьомби
Пьомби, та самая ужасная тюрьма венецианской инквизиции, о которой ходило столько зловещих слухов, предназначалась для самых опасных преступников Светлейшей. Однако молодой человек, склонившийся над лежавшей на его коленях мелко исписанной тетрадью, мало походил на врага общества. Стройный, с очень красивым, хотя и несколько изможденным лицом, бархатными бровями, выразительными темными глазами и изящно очерченным ртом он, скорее походил на аристократа, павшего жертвой политической интриги, чем тому, кому могло быть предъявлено обвинение в распущенном образе жизни, занятиях оккультизмом и публичном оскорблении Святой Религии. Тем не менее, это было так.
Но, видимо, даже в Пьомьби он не вполне утратил расположение своих покровителей: во всяком случае, ему позволяли иметь в комнате, кроме тюфяка еще и стол, книги и письменные принадлежности. И принимать посетителей. Именно о последнем узника известил скрежет замка и скрип отворяемой двери.
- К тебе посетитель, - тюремщик отступил в сторону, давая войти кому-то, закутанному в черный плащ, - и презент, - он прошел к столу и водрузил на него приятно звякнувшую корзину.
- Оставьте нас, - голос, приглушенный тяжелой тканью капюшона, мог равным образом быть и мужским, и женским, но прозвучал достаточно повелительно, так что тюремщик повиновался немедленно. Не позабыв, впрочем, тщательно запереть за собой дверь.
Если появление незнакомца, да еще выглядящего довольно зловеще, заставило узника невольно напрячься, то появление корзины, а более того голос посетителя его не только успокоили, но даже развеселили.
- Граф, - арестант отвесил утрированно почтительный поклон, - какая честь для меня принимать Вас в моем палаццо… Или я должен называть Вас “графиня”?
Посетитель отбросил капюшон, открывая нежное, как у девушки лицо, и растекшееся по плечам золото волос и тихо рассмеялся:
- Что за церемонии, Джакомо? Зовите меня, как прежде, своим другом.
Узник рассмеялся в ответ, и друзья обнялись с искренней радостью.
- Однако, зачем ты пожаловал, Амадо? - продолжая удерживать руку приятеля, узник заглянул в прозрачные глаза и вздохнул, - судя по твоему молчанию и более того, по тому что ты явился не с пустыми руками, ты здесь не для того, чтобы порадовать меня новостью об освобождении.
- Увы, Джакомо, - блондин печально улыбнулся, - Франческо Лоредано скорее съест свой золотой колпак, чем вернет свободу такому вольнодумцу и развратнику, как печально известный Казанова. Я здесь не для того, чтобы делиться новостями, но чтобы задать пару вопросов.
- В самом деле? - узник язвительно улыбнулся, - и кому это нужно?
- Мне, Джакомо, это нужно мне, - спокойно ответил гость, точно не заметив, что друг отнял руку, - а я никогда не забываю услуг, что мне оказывают.
- Хорошо. Спрашивай, - Казанова скрестил руки на груди, всем своим видом являя отстраненность и холодность.
- Мне известно, что ты знаком с неким Дамиани. Не отрицай, я навел справки. Вы, кажется, сошлись на почве оккультных таинств, верно?
- Я знаю одного Дамиани, - собеседник нахмурил брови, припоминая, - Гай Дамиани, мне он показался неприятным типом, хотя многие думают иначе. На что он тебе?
- Кое-что случилось, Джакомо, кое-что весьма неприятное и внушающее большие подозрения. Избавлю тебя от неприятных подробностей, скажу лишь, что совершено преступление, и это может касаться этого самого Дамиани.
- Э, нет, дружище, - Казанова вернулся к столу, отбросил салфетку, прикрывавшую содержимое корзины, выудил одну из бутылок, присвистнул, взглянув на этикетку, - я умираю тут от скуки, и ничего не жажду больше, чем скандальных, ужасных и даже непристойных подробностей. Так что я не скажу больше ни слова, прежде чем не услышу все от начала и до конца, - он выразительно вскинул бровь, взглянув на приятеля.
- Что ж, - вздох Амадо был притворно скорбным. Откровенно говоря, он и не надеялся, что Казанова отпустит его, не выведав все, что только возможно, - изволь...
Покидая через несколько часов давящую на нервы сень Пьомби, Амадо да Риос был вполне согласен с приятелем: Гая Дамиани трудно было назвать человеком приятным. Но, в конце концов, это ничего не меняло: Амадо собирался заполучить Дамиани. И вряд ли кто-то мог ему помешать…
...но этот кто-то нашелся.
Высокий тощий кавалер в маске Арлекина пробормотал ругательство, наблюдая за маневром красавицы в винном бархате, увенчавшийся несомненным успехом: девица повисла на локте интересовавшего их объекта и, похоже, не собиралась оставлять свои позиции.
- Кто это? - сухо поинтересовалась спутница Арлекина, одетая в костюм Саламандры: нижнее платье из кованой парчи облегало изящную фигуру тело, превращая в золотую статуэтку, верхнее же, из легчайшего газа, казалось живым, дышащим, вздымающимся и опадающим, рассеивающим искры огнем, перетекавшим с обнаженных плечей вниз, чтобы - для полного сходства - угасать на змеящемся по земле узком шлейфе. Маска из золотого кружева закрывала две трети лица, оставляя свободными лишь приоткрытые, чуть тронутые кармином губы и изящно очерченный подбородок.
- Понятия не имею, - Арлекин с досадой дернул подбородком, - что будем делать? - разговор велся на английском и очень негромко, так что им приходилось наклоняться друг к другу, что со стороны. пожалуй, выглядело воркованием влюбленных.
- Войдем следом и посмотрим, - Саламандра кивнула на палаццо, в распахнутые двери которого только что вошел тот, кто был ей нужен.
- Разумеется, - Арлекин галантно подал руку, на которую Саламандра оперлась, и пара последовала внутрь.
[nick]амадо да риос[/nick][status]шпион его величества[/status][icon]http://s9.uploads.ru/HV8gy.jpg[/icon]