Чемпионат Японии по фигурному катанию среди мужчин одиночников взрослой категории начался всего несколько дней назад. Начался не слишком хорошо, если честно, если смотреть на моральное состояние одного из участвующих фигуристов – Кацуки Юри. Несмотря на то, что парень был серебряным призером Гран-при этого года, он волновался. Волновался до дрожи в руках, вспоминая, по всей видимости, свой провал в прошлом сезоне во время аналогичного мероприятия. Вместе со спортсменом волновался и его тренер. Волновался – мягко сказано – скорее, места себе не находил. Виктор прекрасно знал о том, насколько сильно Юри может нервничать перед своим выходом, но никак не мог привыкнуть к этой особенности японского фигуриста. Подготовиться к внезапному срыву, который ничего не предвещало, было, в принципе, невозможно. Еще день назад Никифоров был уверен – святая наивность – что он и его протеже смогли побороть всю неуверенность, относительно двух, уже хорошо откатанных, программ. Если Кацуки и совершал какие-то оплошности, то только тогда, когда думал не о своем прокате, когда отвлекался на что-то, совершенно не касающееся льда. В остальном же, все было прекрасно. Но, как оказалось, нет.

Витя мог только предполагать, что волнение спортсмена связано с прошлогодней провально откатанной программой, которую они договорились представить на показательных (в виде этакой, хорошо выполненной, работы над ошибками), завершающих соревнования. Никифоров, как мог, старался отвлечь Юри от любых мыслей. Включал ему музыку для новой программы, болтал обо всем на свете, пытался растормошить, попутно растягивая того у стены коридора, ведущего на арену, обнимал, пытаясь защитить парня от его же страхов. Юри должен был выиграть золото хоть раз, чтобы он сам смог поверить в свои силы, увидел, что все реально, а не за пределами фантазий. Но как он мог бы победить, находясь в таком состоянии?

Была еще одна причина для волнений: обещание Кацуки о том, что он обязательно выиграет золото, чтобы тренер поцеловал его золотую медаль. Но нельзя же себя так накручивать, в самом деле, из-за каких-то глупостей! В душе Витя искренне негодовал, но вида не подавал, насколько это возможно, стараясь поддержать и утешить японца. Но то ли у них были настолько разные менталитеты, то ли они выражались на разных языках, то ли Вик еще чего-то не понимал – лучше не становилось. Катая Эрос в тот день, Юри был взвинчен до предела, но, тем не менее, откатал неплохо. Не был погружен в эмоциональную подоплеку программы, конечно, но опыт проката делал свое дело. Зрителям же эмоции Юри уже и не были нужны, они видели в его выступлении то, что он показал на Гран-при. В общем, все прошло неплохо, но уже через день должен был состояться прокат произвольной программы. Через день… 25 декабря – в день рождения Виктора.

Накануне своего дня старения Виктор не смог уснуть, крутился-вертелся с боку на бок, думая о том, что же будет завтра. С ним такого не случалось даже перед собственными выступлениями, обычно, блондин спал как младенец. Мужчина писал Якову на протяжении всей ночи, пытаясь и посоветоваться, и выговориться, и успокоиться. Яша как мог и поддержал, и успокоил, только в 4 утра скинул голосовое сообщение, в котором грозным голосом сообщил, что собирается спать, мол, хватит его беспокоить. Витя поставил телефон на подзарядку, нажал на кнопку отключения экрана и уставился в потолок. Сна не было ни в одном глазу.

Почувствовав, что он скоро отлежит себе всю спину, мужчина поднялся уже через полчаса после того, как закончил общаться с Фельцманом, отправившись на пробежку по холодным и сонным улицам Саппоро. В пятом по величине городе Японии никогда, даже в полпятого утра, не было пусто. Только выбежав к реке, окруженной с двух сторон высокими каменными бортами, блондин смог взять себя в руки, немного отвлечься от ожидания очередного трудного и насыщенного дня. Вернувшись в гостиницу, альбинос еще час поплескался в бассейне и, кажется, только тогда почувствовал сонливость, для которой было совсем не время.

Столкнувшись с Юри в коридоре, возвращаясь в свою комнату, Виктор не смог понять, в каком настроении фигурист. Кацуки был заспанным и ни на что особо не обращал внимание, кивнул в ответ на пожелание доброго утра и поплелся дальше. Что ж, он хотя бы поспал. Либо вообще не спал… Черт бы тебя побрал, Юри! Никифоров раздраженно возвел очи горе, вытягивая из шкафа брюки и рубашку, пиджак он оставил висеть на вешалке, сегодня для пиджака не было особого настроения. Яков ночью посоветовал не дергать Юри лишний раз, позволить тому делать все, что тот хочет, и Витя собирался последовать совету своего тренера. Так или иначе, у Яши больше опыта в подобных вопросах… Катался же под его началом как-то сверх впечатлительный Гоша.

Перед разминкой Юри не мельтешил, ни с кем, правда, не разговаривал, но вел себя адекватно, был собран, выполнил тулуп в четыре оборота на тренировочном прокате. Блондин даже воодушевился немного, увидев, что японец более-менее сосредоточен на соревновании. Кацуки должен был выступать вторым в первой группе, поэтому для того, чтобы разнервничаться, у него не было времени. Когда брюнет вышел на лед, и прозвучали первые ноты «Юри на льду», Витя застыл у бортика, превратившись в настоящую живую статую, крепко вцепившись пальцами ограждение катка. В этот раз обычное волнение кацудона передалось его тренеру, Юри же, казалось, был спокоен, как никогда. Лишь казалось… Что творилось в голове фигуриста, Вик и предположить не мог. Не мог и, собственно, не пытался это сделать.

Юри откатал идеально, лучше, чем когда бы то ни было, не совершил ни одной ошибки, был легок и вдохновлен, рассказывая свою историю в виде танца на льду. От него невозможно было отвести глаз, а по баллам парень оторвался на добрых два десятка вперед от своего – уже успевшего, в общем-то, неплохо выступить – соперника. Спустя час Юри все еще оставался лидером, стоя на пьедестале с золотой медалью на шее, и, кажется, сам не верил, что это именно он стоит на самой высшей ступени. Витя готов был кричать и вопить от радости, был бы у него фанатский плакат с именем Юри, он бы махал им над своей головой активнее всех, настолько был счастлив и горд.

- Ты сделал это! – Никифоров накинулся на брюнета с объятиями сразу же, как последний сошел со льда на твердую землю. Накинулся с таким рвением, что Юри пошатнулся и чуть не вылетел обратно на лед, но Витя вовремя ухватился рукой за бортик, утаскивая за собой обратно и Кацуки. – Ты смотри какая, - чуть ли не с любовью проговорил пятикратный чемпион, отстраняясь и подушечками пальцев очерчивая металлический, тяжёлый, позолоченный круг, покоившийся на груди победителя. – Красота. – Взяв медаль в руку, блондин недолго покрутил ту в пальцах, будто бы разглядывая, после чего слегка склонил голову и прижался к ней губами, осознавая, что быть тренером чемпиона быть ничуть не менее классно, чем быть чемпионом.

Комментаторы на разных языках мира поспешили оповестить всех о том, что только что произошло. На экранах вокруг катка крупным планом показывали сегодняшнего чемпиона и его знаменитого тренера, совершающего свой «фирменный» жест, пускай, и не со своей личной медалью. Виктор отпустил медаль, взял Юри за правую руку и следом за наградой, поцеловал парное кольцо на безымянном пальце спортсмена.

- Ты хоть понял, что произошло? - Засмеявшись спросил Вик, снова сминая в объятиях парня и отходя от катка, подавая в руки Кацуки блокираторы для лезвий. – Ты такой молодец!

Очень быстро победителя и его тренера окружили японские репортеры, желающие взять интервью. И хоть Никифоров ни слова не понимал из того, что спрашивали у Юри на его родном языке и что тот отвечал, мужчина счастливо улыбался в камеру, не отпуская от себя своего поросенка дальше расстояния вытянутой руки. Спустя минут двадцать русский и вовсе утащил чемпиона Японии за собой на трибуны, чтобы смотреть показательный прокат. Победитель всегда выступал последним, если выступал вообще. Да, бывало такое, что чемпион настолько выкладывался во время соревнования, что никаких сил на показательные не оставалось. Тем не менее, несмотря на мощное выступление, не было похоже, что Юри выдохся и не собирается катать свою программу, поставленную Челестино. Впрочем, программа прошлого года была на порядок легче, чем та, которую Кацуки безошибочно исполнил сегодня, поэтому Витя не особенно волновался за японца. Так или иначе, это выступление будет просто для галочки, оно ни на что не повлияет.

И вот сейчас, войдя в банкетный зал, Вик все еще видел тот финальный прокат. Юри был расслаблен, катался, словно с закрытыми глазами, выполнял сложнейшую дорожку шагов, безумные многоэтапные вращения без единой эмоции на лице. Летал… Юри летал. Так красиво и уверенно, словно никто на него не смотрел, словно был только он, музыка и лед. Словно закрывал этап в своей жизни, который все еще его беспокоил. Вероятнее всего, так и было.

На банкете кто только их не поздравлял, хлопали по плечам ровно до тех пор, пока парни не оказались у фуршетного стола, где Витя запихнул себе в рот тарталетку с каким-то острым непонятно чем в ней. И только прожевывая это нечто, мужчина почувствовал, насколько он был голоден. За весь день он пил только воду из бутылки Юри.

- Ну что? – Схватив два бокала с шампанским с подноса у проходящего мимо официанта, Виктор подал один из них фигуристу. – За твою победу? И за наш год?
[nick]Виктор Никифоров[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/2SVYS.gif[/icon]

Ну, конечно же, Юри поспешил сообщить Виктору о том, что без тренера ничего бы не было. Кацуки было свойственно не верить в собственные силы. Никифоров давно уже перестал обращать внимание на эту особенность японского фигуриста, лишь кивнул, принимая его похвалу как должное. Причем, и вправду, хвалить было за что: программы – одна, разработанная лично Виктором, и вторая, родившаяся в тандеме двух фигуристов (Юри подобрал музыку, сообщил об элементах, которые хочет исполнять, а Виктор соединил это все воедино, догнал техническую часть до удобоваримого уровня) – были прекрасны, никто не смог бы с этим поспорить. Тем не менее, Витя не мог не обратить внимания на то, что его подопечный больше не вдохновлен короткой программой. Причины мужчина не знал, но собирался выяснить этот вопрос до следующего проката на чемпионате Европы.

Едва поднеся бокал к губам, блондин услышал следующий тост в честь прошедшего дня своего рождения. Юри не пил, только говорил, будто хотел выпить позже сразу за всё одним махом. Неужели он до сих пор беспокоится по поводу прошлогоднего банкета после финала Гран-при? Витя усмехнулся своим мыслям и слегка приподнял бокал, без слов поддерживая тост Юри. Тому сегодня можно было все, как и любому победителю соревнований, которых, к слову, здесь было не мало: по три представителя, выигравших золото, серебро или бронзу, от каждой категории выступавших. Среди темноволосых японцев русский альбинос выглядел белой вороной, но был рад присутствовать на банкете в честь соревнований, в которых никогда не участвовал. Все-таки это были национальные… и где-то в России уже, наверное, прошел аналогичный этому банкет, где Плисецкий был звездой своей категории. Честно говоря, чувство гордости распирало блондина не только тогда, когда он видел Юри на льду, но и Юру тоже. Выступление своего младшего «брата» по катку Витя смотрел уже в записи сегодня утром, но был невероятно рад увидеть, насколько Юрка прогрессировал с конца апреля прошлого года.

- Нет, котлетка, - засмеялся Витя, когда Юри, наконец, высказал все, что хотел и приложился к спиртному, - с прошлого банкета, на котором мы были вместе, и я присутствовал не в качестве твоего тренера, прошло уже даже больше года.

Подмигнув своему протеже, Никифоров отпил из бокала, чувствуя, как игристое, сухое вино, поначалу, неприятно щекочет горло, и замечая, что щеки брюнета мигом покрылись румянцем после его фразы. Вообще, краснеть настолько заметно и мило с довольно смуглой кожей, присущей восточному населению, было настоящим преступлением. Тем не менее, блондину очень нравилось видеть этот румянец снова, так как последний давно не «заходил в гости». Все-таки тебя беспокоит тот банкет. Витя улыбнулся и почувствовал вибрацию в кармане своего пиджака. Звонил Плисецкий.

- Да?

- Что? Празднуете там? – Деланно недовольный голос Юры был как бальзам на душу, а русская речь казалась манной небесной.

- А что? Поздравить захотелось? – Никифоров усмехнулся, опираясь бедром о фуршетный стол.

- Вообще-то, да. Передай там свинье, что я видел его выступление и он крут. – Подросток выбросил эти слова, как рыбу на лед, жестко и неожиданно. – И, да, потом скажи ему, что я сделаю его снова на чемпионатах мира и четырех континентов. Пускай знает! – В голос Плисецкого прокралась ухмылка. Вообще, Вите казалось, что что-то между фигуристами поменялось после того, как Кацуки ненадолго остался под началом Якова. Знать бы еще что… – Че замолк? – Голос отдалился. – Связь что ли пропала мать ее…

- Да тут я, тут, - альбинос рассмеялся, ощущая, что скучает по Плисецкому, по Яше и по русским, в общем, - обязательно передам. Вы друзья теперь что ли?

- Были бы друзьями, у меня был бы его номер, - сказал, как отрезал, - я просто умею признавать…

- Номер могу дать, - перебил его мужчина.

- …что не только я хорош, в отличие, от тебя. НЕ НАДО МНЕ НОМЕР ТВОЕЙ КОТЛЕТЫ!

- Что еще за новости? Когда это я не признавал чужие таланты? – Разговор становился совсем веселым.

- Ты только выделываешься вечно. Ой, все, короче. Пока! Не напивайся там, не хочу потом увидеть твои голые фотки, понял?

- Так не смотри, - смеясь ответил Витя, но Плисецкий уже отключился, как всегда, в своем стиле.

Телефон снова коротко прожужжал, на экране высветилось многозначительное: «Идиот». Витя отвечать не стал, запихнул смартфон в карман, стараясь не смеяться, и ,встретившись взглядом с Юри, таки усмехнулся, понимая, что тот-то из разговора на русском понял от силы пару слов. Ну, хоть не один я почти ничего не понимаю сегодня в плане разговорной речи. Японцы, присутствующие на банкете, переходили на английский только в том случае, когда хотели получить автограф от русского или фото с ним, а иногда и не переходили даже тогда, но понять, что они хотят, было, в принципе, не сложно. В остальном же, все присутствующие могли обсуждать пятикратного русского чемпиона мира стоя от него на расстоянии пятнадцати сантиметров, а он бы и не понял ничего. Блондин искренне надеялся, что никто так не поступает: от всегда вежливых японцев такой свиньи ждать не приходилось.

- Плисецкий звонил, поздравлял тебя с победой, - Витя таки передал сообщение, а, точнее, общую его суть, упуская угрозы и глупые клички, привязавшиеся к Кацуки, похоже, надолго. Никифоров частенько и сам грешил тем, что мысленно называл японца и котлеткой, и поросенком, но вслух старался избегать подобных прозвищ, ведь Юри точно не скажет ничего, даже если ему это неприятно. – Сказал, что ты отлично выступил и что он будет рад посоревноваться с тобой еще пару раз в этом сезоне.

Среди множества темноволосых голов где-то на периферии мелькнула ярко-желтая шевелюра, и Витя будто внезапно вспомнил что-то:

- Так, - залпом допив жидкость в своем бокале, он отставил его в сторону, - давай, допивай быстренько, - чуть ли не взяв бокал Юри в свои руки и не залив в парня выпивку, настоял русский, впрочем, японцу хватило и пристального взгляда, чтобы подчиниться, - нам надо пойти поздравить одного твоего поклонника.

Никифоров, честно говоря, и думать забыл уже о маленьком поклоннике Кацуки, который хвостом ходил за Юри на внутренних отборочных соревнованиях. Витя, к сожалению, не запомнил, как парнишку зовут, и не обратил внимания на него ни вчера, ни во время проката коротких программ, видно, слишком сильно нервничал из-за состояния своего фигуриста, зато внешний вид этого фаната стереть из памяти было невозможно.

- Вон он, смотри, - блондин с улыбкой приобнял фигуриста за плечи и указал рукой в сторону желтой шевелюры, будучи точно уверенным, что уж Юри-то, не привыкший к особому вниманию даже за этот сезон, точно его помнил.[nick]Виктор Никифоров[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/2SVYS.gif[/icon]

Отредактировано Dazur (2019-04-12 16:50:21)

Желтоволосый парнишка, которого Юри назвал Минами-кун, не успел Витя на него указать, мигом оказался рядом… и как только успел? Телепортировался что ли?.. и затараторил на японском с такой скоростью, что даже при всем желании что-то разобрать, понять Никифоров смог только то, что к нему обратились, по всей видимости. Растянув губы в легкой улыбке, блондин просто кивал всякий раз, когда юный фигурист на него смотрел, мол, продолжай-продолжай, главное, ничего не спрашивай, я очень внимательно тебя слушаю. К счастью, смотрел на русского Минами не часто, больше глазел на Кацуки, точнее, пожирал последнего взглядом. Виктор даже почувствовал легкий укол ревности и желание увести брюнета подальше от этого восторженного существа, но желания свои мужчина контролировал, по крайней мере, пока.

Минами махнул бокалом, в котором было налито что-то, ну, явно по цвету и виду не напоминающее шампанское, вероятно, предлагая выпить. Вите идея понравилась, поэтому он, выловив еще одного официанта с подносом, разносившего алкогольные напитки, взял еще два бокала, один из которых вручил сегодняшнему золотому медалисту. Русский не имел целью напоить своего протеже, он хотел, чтобы Юри расслабился, так как тот, в последнее время, был уж слишком зажат, слишком много думал, слишком мало говорил… слишком много «слишком» для одного человека. Надо было что-то менять, но Витя не имел ни малейшего понятия, как это сделать. Однако альбинос помнил прошлогодний банкет после финала Гран-при. Тогда Кацуки был вовсе не таким скрытным и вежливым, как сейчас. Спаивать Юри до того состояния Виктор, конечно, не собирался, но считал, что от пары бокалов шампанского хуже точно не будет.

Кроме того, японский банкет вовсе не был похож ни на одно завершение соревнований, в которых Вите посчастливилось участвовать. Здесь никто не напивался, ради того, чтобы просто напиться. Все были максимально вежливы друг с другом и соблюдали дистанцию. Не было пары парней, которые уже в первые минуты торжества были «в хлам» и пытались, к примеру, танцевать на фуршетном столе. Не было Якова, который, обычно, с грозным видом – убью всех и каждого, кто ко мне подойдет – снисходительно наблюдал за весельем своих мальчишек и девчонок. Не было Плисецкого, который со скучающим видом сидел бы за одним из столиков, некультурно закинув на него обе ноги. Не было Криса, который бы лапал скромных япошек за задницы и шептал им на ухо всякие пошлые гадости. Этот банкет не был плохим, но ему явно чего-то не хватало… чего-то или кого-то, кто смог бы разрядить эту до чертиков «правильную» атмосферу. Никифоров на роль этого кого-то не подходил, потому что человеком был не совсем того склада характера. Он поддержал бы любой движ и веселуху, но сам ее зачинщиком являлся редко.

Чокнувшись своим бокалом с бокалами Юри и Минами, Витя опрокинул в себя алкоголь, словно пил коньяк или водку, нисколько не заботясь о том, что о нем могут подумать, не замечая, что Юри и его поклонник немного странно на русского посмотрели. Кто ж знал, что чокаться у япошек не принято? Правильно, никто, в том числе и Виктор.

- Ну что? Сейчас Юри допьет и сделаем фото, да, Минами? – спросил блондин на английском, вежливо намекая, что было бы очень здорово на него перейти.

- Да, Никифорофу-сан, фото на мой телефон, пажалуста, - мальчишка активно закивал, доставая свой телефон и отдавая его в руки пятикратного чемпиона. Последний, в свою очередь, ненадолго подвис, так как его очень редко просили снять кого-то, а не сняться с кем-то на память. Все бывает в первый раз.

Ухмыльнувшись своим мыслям, Витя отошел на шаг и, включив режим камеры, стал присматриваться, как будет лучше сделать фотографию, тыкал по фильтрам разной яркости и насыщенности, успел даже пролистать пару фоток Минами мимолетом.

- Давай, Юри, допивай шампанское и сфотографируйся уже с человеком, прояви уважение![nick]Виктор Никифоров[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/2SVYS.gif[/icon]

Виктор заволновался, когда после пятого бокала шампанского, выпитого Юри залпом, тот попросился подышать воздухом. Желание напоить и расслабить японца исчезло в ту же секунду, когда Никифоров, окинув беглым взглядом фигуриста, увидел алеющие щеки и совсем бледные губы. Честно говоря, русский не ожидал, что его протеже опьянеет так сильно и так быстро. Возможно, виноват был темп, в котором тренер заставлял своего ученика выпивать алкоголь. Может, в помещении было слишком жарко. А, может, Кацуки просто был слишком восприимчив к спиртным напиткам. Так или иначе, блондин поспешил вывести своего чемпиона на балкончик, где гулял прохладный и сильный ветер, способный привести в чувство кого угодно.

- Вот так, Юри, - пробормотал Витя, прислоняя парня спиной к стене, берясь за его галстук и ослабляя узел, после расстегивая верхние пуговицы рубашки брюнета. – Все хорошо. Попытайся глубоко дышать. Я сейчас…

Мужчина собирался сказать, что сходит за водой или соком, но пальцы Юри впились в рукав пиджака своего тренера слишком уж сильно, чтобы Виктор осмелился сделать хоть шаг, а губы Кацуки почти беззвучно вытолкнули что-то похожее на: «Побудь со мной». После этого японец подался вперед и ткнулся лбом чуть пониже Витиного плеча. Никифоров испугался, что Юри падает, обхватил его за плечи, чувствуя, как шампанское в руках фигуриста плеснулось на его белую рубашку и потекло куда-то вниз. Как оказалось, Юри был в сознании: забормотал какие-то извинения в своем репертуаре.

- Тише, - мягко проговорил Вик, положив руку на затылок спортсмена, ласково перебирая кончики его волос, чувствуя свою вину за все происходящее. – Не надо ничего говорить. Просто дыши глубоко и спокойно. Должно стать получше.

Они простояли так пару минут. Шампанское, разлитое Юри, колким холодом резало низ живота. Хотелось застегнуть пиджак и уйти обратно в зал, забраться на мягкие угловые сиденья у столиков, согреться.

- Так, - пробормотал блондин слегка осипшим голосом, а потом слегка откашлялся и взял лицо Кацуки в ладони, поднимая его чуть вверх. – Посмотри на меня, мой хороший. Ну же… - Мужчина дождался, пока взгляд Юри сфокусируется на нем. Глаза Кацуки вовсе не были черного цвета, но сейчас казались именно такими из-за слишком сильно расширившихся зрачков. Краснота на щеках брюнета уже не была такой сильной, отчего Юри казался совсем бледным. – Такими темпами ты просто замерзнешь, - недовольно пробормотал альбинос и посмотрел на двери, ведущие в помещение, - идем.

Взяв Кацуки за запястье, словно совсем еще ребенка, Витя повел его обратно, пересек с парнем зал, спустился по ступенькам и оказался в уборной, закрыл дверь, чтобы никто их не беспокоил. Подведя Юри к умывальнику, включил воду, намочил руку и, слегка надавив на затылок фигуриста другой рукой, заставив японца наклониться вниз, умыл его лицо, а потом еще раз. Подав Кацуки бумажное полотенце, Никифоров принялся вытирать руки, поглядывая на фигуриста в зеркало. Тот все еще выглядел неважно. И как он умудрился в прошлом году вылакать так много шампанского, а потом еще и танцевать? Ума не приложу…

Брюнет слегка качнулся, а Витя мигом перехватил его за локоть, мысленно ругая себя за то, что идея напоить Юри вообще пришла ему в голову. На вид японцу вовсе не стало лучше, лицо парня теряло краски все активнее, что было не очень хорошо.

- Тошнит?

Когда Кацуки отрицательно мотнул головой, Витя почувствовал себя на порядок лучше.

- Хорошо. Ну же, вытирайся, - не дождавшись особой реакции, блондин забрал бумажные полотенца из рук Юри и бокал заодно, отставил последний в сторону, и сам, едва касаясь, стер капли воды с лица брюнета. – Сейчас, Юри, - пробормотал Витя, кидая бумагу в урну и перехватывая парня поудобнее, за талию, закидывая руку Кацуки себе на плечо. – Сейчас сядем, ты отдохнешь немножко и будешь в норме.

Никифоров повел медалиста к дальним столикам у стен. Они ярко не освещались, там можно было уединиться, насколько это вообще возможно в условиях подобного торжества. Опустив Юри на кожаные угловые диванчики, находящиеся у столов, Витя обошел это дело с другой стороны и уже скоро оказался рядом. Снял с Юри галстук совсем, положив его на столешницу.

- Ну как ты?
[nick]Виктор Никифоров[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/2SVYS.gif[/icon]

Виктор улыбнулся абсолютно рефлекторно, когда Юри выдавил из себя какое-то подобие усталой ухмылки. Кацуки был слишком близко, глаза японца смотрели слегка раскосо, заглядывая, казалось, в самую душу. А вопрос прозвучал серьезно, даже требовательно, будто Юри и сам знал на него (вопрос) ответ. Никифорову даже захотелось извиниться, но он, как говорится, попридержал коней. Да и не был Витя никогда хорош в извинениях. Как-то ему сказали, что его «прости» звучат как насмешка. С тех пор он и перестал говорить такие слова кому попало. Нет, Кацуки не был кем попало, но… Вик и сам не знал, что между ними двоими происходило…

Он отчетливо чувствовал влечение к японцу. Даже сейчас готов был в любую минуту коснуться его губ своими, наплевать на все условности, на отношения тренер–фигурист. Вите было бы плевать на то, какой бы это был скандал, было бы плевать, кто и что скажет. Ему было почти тридцать лет, он мог себе позволить жить так, как ему хочется. Но вот что на это сказал бы Юри? Тихий, робкий и застенчивый Юри, который стесняется даже тогда, когда сболтнет что-то лишнее. «Провалится сквозь землю, когда кто-то его об этом спросит», - услужливо подсказал ехидный голосок в голове, который некоторые называют совестью, некоторые – вторым "я". Никифоров готов был этот голосок убить иногда, но, также, частенько был ему благодарен.

- Сегодня твой день, Юри, - Виктор старался звучать расслабленно, будто он тут вовсе не при чем, - не отметить золотую медаль и не напиться – было бы настоящим кощунством. Тебе не о чем волноваться. Кроме того, не так уж и много ты выпил.

Блондин ответ глаза в сторону, впервые не выдержав чьего-то пристального взгляда. Может, потому что этот кто-то был так близко, что можно было слышать биение его сердца, не имея возможности ни обнять, ни поцеловать, ни выразить свои эмоции – вину в частности – каким-нибудь другим способом.

- Потанцевать хочешь? – Губы Вити дрогнули в ухмылке, зато он разрядил обстановку, ну, или передал эстафету напряженности кому-то еще. Смотря с какой стороны посмотреть… - Жаль пилона тут нет, - добавил он уже совсем тихо и засмеялся.
[nick]Виктор Никифоров[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/2SVYS.gif[/icon]

Никифоров удивленно вскинул голову, когда Юри, как оказалось, вовсе не смутился предложения, а готов был его поддержать. Подняв голову, блондин отшатнулся, так как едва ли не столкнулся носом с Кацуки, что было уж слишком большой провокацией. Веду себя, как девственник, честное слово. Никогда не думал, что окажусь в такой ситуации. От алкоголя пятикратного чемпиона мира слегка развезло, но опьянеть в должной мере, чтобы творить какую-нибудь вакханалию, к примеру, скинуть с себя всю одежду или засосать того, кто действительно нравится, Витя еще не успел (слава богу). А потому старался держать себя в руках, насколько это было возможно, и в застегнутых брюках. Правда, Юри никак не помогал русскому в этом начинании.

Выдохнув, Витя пятерней взъерошил свои волосы, пытаясь хотя бы немного успокоиться. В строгих брюках при этом моментально становилось неудобно, особенно тогда, когда он пытался найти ответ на вопрос, а хочет ли, чтобы Юри танцевал на пилоне при всех. Конечно, нет… Только избавился от прошлогоднего напоминания сего фееричного выступления.

- При всех? Нет. - Кривоватая усмешка появилась на губах Никифорова, а голос звучал как-то хрипло – второй раз за вечер подводил. – Что на счет твоего номера? – Если Кацуки, и правда, хочет танцевать, то Вик был бы не против предоставить ему такую возможность.

Да, в этот раз фигуриста и его тренера поселили в разных номерах, видимо, надеясь на их благоразумие. Японцы, вообще, народ вежливый и предусмотрительный. Решили, наверное, предусмотреть и отношения тренера и спортсмена. Предусмотрели… Зря.

- Сбежим отсюда?
[nick]Виктор Никифоров[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/2SVYS.gif[/icon]

Юри был настроен крайне… игриво. Виктору было чертовски непривычно видеть японца таким. А ведь именно с этим Юри Никифоров познакомился год назад: фигурист, проваливший свой прокат произвольной программы в прошлом сезоне, любил танцевать, знал, чего он хочет, ничего не стеснялся. Честно говоря, поначалу (в прошлом апреле), приехав в Японию, Витя не мог понять, почему брюнет от него шарахается. Как оказалось, алкоголь очень сильно влияет на Кацуки. Вик не мог сказать, что эти изменения ему не нравятся, однако он не был уверен, что вообще знаком с Юри на самом деле. Как говорится, в тихом омуте…

- Ты справился куда лучше Виктора Никифорова, - усмехнулся Витя, поднимаясь за парнем следом, - Никифоров по сравнению с тобой – лузер.

Русский хотел таким образом поддержать спортсмена, но прозвучала последняя фраза как-то не очень весело. Может, потому что это было правдой чистой воды. А, может, потому что сам альбинос лузером себя не считал и не хотел бы, чтобы кто-то так думал. Кто-то… Скорее, не хотел, чтобы так думал о себе он сам или Юри. Лузер… Виктор Никифоров – пятикратный чемпион мира, знаменитый фигурист с огромной фанбазой – лузер, рекорды которого побиты его же учениками, следующим же поколением чемпионов. Печально…

Поняв, что он слишком сильно «загоняется», блондин, продираясь сквозь толпу японцев к выходу следом за Юри, задержался ненадолго у барной стойки, беря в руку бутылку шампанского с собой. Ему нужно было выпить. К сожалению, нескольких неполных бокалов игристого вина для русского человека – мало, чтобы забыть все свои проблемы или, хотя бы, отвлечься от них.

В номере Юри парни оказались уже через каких-то пару минут (банкет проходил в ресторане отеля, где учредители выкупили номера для приглашенных участников и их тренеров). Комнатка была совсем небольшой, абсолютно такой же, какая была и у Никифорова дальше по коридору. Плюсом номеров была хорошая и большая кровать, на которой спать бы и спать, если бы не переживания по поводу выступлений.

Танцевать, в принципе, было негде, но Витя не собирался отказывать своему чемпиону хоть в чем-либо сегодня. Юри заслужил, чтобы ему хоть один вечер во всем потакали, особенно, учитывая, что говорил о своих желаниях японец очень редко, похоже, только в пьяном состоянии. Достав из кармана пиджака телефон, Никифоров залез в свой плейлист, открыл папку обычной поп-музыки, под которую любил не думать ни о чем, катаясь на том же катке. Динамика обычного смартфона для такой маленькой комнатушки вполне хватало. Оставив телефон на комоде, Витя снял пиджак, вешая его на спинку стула, и скинул туфли, после чего занялся шампанским. Пробка, ожидаемо, вылетела в потолок, обливая шипучей жидкостью пальцы мужчины, но кого, в самом деле, сейчас это волновало.

Приложившись к шампанскому, Никифоров протянул бутылку Юри, а сам запрыгнул на кровать, протягивая руки к японцу, мол, иди ко мне.

- Потанцуем?
[nick]Виктор Никифоров[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/2SVYS.gif[/icon]

Bebe Rexha - Self Control

Как он полетел на пол с более чем двухметровой высоты, Виктор понять не успел: вот они с Юри скачут на мягком матрасе, как два идиота, а вот он уже лежит спиной на полу, голова в опасной близости от прикроватного столика, рука Кацуки под затылком, одна из собственных ног все еще на кровати. Мужчина лишь нервно засмеялся, когда в легкие обратно вернулся воздух, и неловко провел ладонью по бедру Юри, когда пытался собрать себя в кучу и захотел приподняться на локтях. Последнее оказалось затруднительным, так как его все еще придавливал к полу Юри. И Вите это нравилось…

В то время как Никифоров расплывался в довольной улыбке, на лице Кацуки отразился самый настоящий испуг, такой явный, что, казалось, у Виктора снесло пол черепа, а он и не заметил. Даже захотелось срочно взглянуть на себя в зеркало, убедиться, что голова все еще на месте и под ним не расплывается темно-алая лужа крови. Брюнет принялся извиняться, а русский взял его за руки и, потянув на себя снова, чмокнул в губы, чтобы замолчал.

Музыка сменилась, заиграла песня о потере самоконтроля, которая как никогда подходила под сложившуюся ситуацию.

- Я в полном порядке, - пробормотал Никифоров совсем тихо, ткнувшись носом в щеку Юри, - а если нет, не хочу об этом ничего знать сейчас, - приподняв голову, прошептал альбинос прямо на ухо Кацуки, после чего прикусил его мочку, хватая ладонями парня за бедра.[nick]Виктор Никифоров[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/2SVYS.gif[/icon]

Юри вовсе не был романтически настроен, казалось, японец не был даже пьян, настолько был собран. Витю же в отличие от брюнета, наоборот, немного развезло. Он не чувствовал боли, не чувствовал неудобства, кроме, разве что, легкого стояка в штанах, который, в принципе, не был особой проблемой, но таки требовал к себе внимания.

Руки Юри заботливо прошлись по спине, вызывая толпы мурашек по коже. Виктор все еще посмеивался, призывая японца не волноваться, но тот, похоже, предпочитал пропускать мимо ушей увещевания своего горячо любимого тренера. Господи, ну мне же не пять лет. Очевидно, что я в порядке. Почему ты так печешься обо мне? Мысленное возмущение вылилось в немного подпорченное хорошее настроение. Никифоров развернулся к брюнету лицом, слегка склонив голову на бок, заглядывая ему в глаза.

- Хочешь убедиться, что с твоим кумиром все в порядке? Я не хрустальный, Юри. – Он говорил серьезно, даже жестко отчасти. – Но если тебе так будет спокойнее, то проверь. Я весь твой. Сделаю все, что ты скажешь.
[nick]Виктор Никифоров[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/2SVYS.gif[/icon]

Виктор ожидал, что Юри смутится, как обычно, пойдет на попятную, может, снова извинится, отступит. Однако этого не произошло. Японец принялся снимать со своего тренера галстук, после – рубашку. Развернул русского к себе спиной, сначала осматривая, а потом и ощупывая ее. Нравилось ли то, что происходило Никифорову? Сложно сказать. С одной стороны, его заводили эти аккуратные прикосновения чужих теплых пальцев. С другой же, он не мог понять, что делает не так и почему Кацуки никак не реагирует на откровенные приставания. Будь тот натуралом, оттолкнул бы, будь геем – ответил бы взаимностью. Юри же предпочитал просто игнорировать поползновения со стороны Вити, а сейчас и вовсе обвил талию русского руками, прижался, ткнувшись теплой сопелкой в шею. Витя готов был взорваться, наговорить много глупостей, но пока промолчал, лишь накрыл руки японца своей ладонью, мягко поглаживая, успокаивая.

Развернувшись в объятиях фигуриста, оказавшись лицом к лицу, Виктор прижал парня к себе, утешающе прошелся рукой по его голове, мысленно задаваясь вопросом: «А значит ли это для Кацуки хоть что-нибудь?». Никифоров провел с японцем целый год. Было обидно осознавать, что они совсем не сблизились друг с другом. Обидно, так как Вик настойчиво пытался это сделать (сблизиться), но остался ни с чем.

- Не бойся, малыш, русские так просто не сдаются, - блондин усмехнулся, слегка отстраняясь, и не сильно надавил на плечи Кацуки, без слов настаивая на том, чтобы спортсмен опустился на кровать. Когда Юри сел, Никифоров отстранился совсем, отошел на пару шагов назад, пока не уперся бедрами в столешницу стола, у которой и застыл. – Нужно поговорить…

Собраться с мыслями было не так-то просто, более того, облечь эти мысли в слова. Все выводы-доводы русского были в состоянии зародыша, он основывался только на своих эмоциях, на наблюдениях. Был ли смысл вываливать весь этот винегрет на фигуриста, мужчина не знал, но собирался это сделать, так как тащить и дальше груз ответственности за такие странные отношения Витя больше не собирался. Нужно было прояснить, что между ними происходит, что происходит в голове у Юри, о чем тот думает вообще.

Под руку попала начатая бутылка шампанского. Отпив из горла снова, Витя отвел взгляд в сторону окна, за которым было темно – хоть в глаз дай. Мужчина чувствовал на себе внимательный взгляд карих глаз, ставших за столько времени уже настолько знакомыми, что могли бы считаться родными. Альбинос не спешил говорить, пытаясь придумать, как подступиться к тому, что он хочет сказать. В голове же было пусто, ни единой мысли…

- Я совсем тебе не нравлюсь? – Прозвучало глупо и как-то по-детски наивно, зато честно. Виктор был плох в выяснении отношений, но без этого, как выяснилось, никуда. – Ну, я имею в виду, не как фигурист, не как тренер или хореограф. Юри… Я… - Он запнулся, все еще, не глядя на брюнета. Даже не запнулся, замолчал ненадолго, не представляя себе даже то, что, в принципе, он хочет сейчас сказать. – Я… - А что он мог сказать? Что мог спросить? Нравится ли Юри, что его целуют и обнимают? Что он при этом чувствует? Такие вопросы звучали глупо, даже если произносить их мысленно. Что бы было, если бы Никифоров осмелился произнести это вслух? – Я не понимаю. Я тебе не нравлюсь? Просто скажи мне, если это так. [nick]Виктор Никифоров[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/2SVYS.gif[/icon]

Было похоже на то, что Витя задал вопрос на русском, а Юри ничего не понял. Никифоров не знал, как иначе и с каким смыслом можно было трактовать его слова, но японец сделал это. Сделал с легкостью, словно ойлер в середине сложного каскада. Мужчине хотелось схватиться за голову, закрыть лицо руками и посидеть так пару минут, но он, к сожалению, не имел подобной возможности. Хотелось ударить кулаком в стену или разбить чертову бутылку шампанского, но блондин лишь сделал еще один глоток. Держи себя в руках, Никифоров. Держи себя в руках…

- Ты ничего не сделал, Юри, - вздохнув, проговорил русский и откинул челку со лба, дернув головой. Он сказал чистую правду: Кацуки не сделал ровным счетом ничего из того множества вариантов, что мог бы. Отсюда возникал резонный вопрос: неужели в Японии такой плотный тактильный контакт трактуется как-то иначе, не так, как во всем остальном мире? Виктор слышал обратное: японцы предельно уважают свое и чужое личное пространство. Но это не было похоже на правду.

Мужчина понятия не имел, какими словами он должен выразить свою точку зрения, чтобы его, наконец, поняли. Можно было бы, конечно, подойти, завалить брюнета на кровать, сорвать с него одежду и показать на практике все свои желания. Никифоров был уверен, что Юри сбежит от него в таком случае, поэтому не спешил привести план в действие. Нужен был диалог, который был бы понятен им обоим, но, казалось, эти двое говорили на совсем разных языках. К слову, уже далеко не впервые…

- А я сделал. Целовал тебя, обнимал, трогал… - Он опустил взгляд на свои руки, прокрутил бутылку в пальцах, разглядывая ее название, состоящее из странной арабской вязи. – Так вот я и спрашиваю: я совсем тебе не нравлюсь? – Он таки взглянул на японца, тот, в свою очередь, смотрел на Виктора во все глаза и выглядел то ли удивленным, то ли ошарашенным. – Что я делаю не так, Юри?

От выпитого алкоголя не чувствовалось опьянение, как таковое, накатила непонятная усталость и странная тоска, апатия. Отправившись с Кацуки в его номер, Вик рассчитывал, что уж после такого предложения Юри точно сломается, что они преодолеют рубеж этой странной дружбы и пойдут дальше. Но нет… Нет, мать ее, мы будем просто обниматься, ничего более.

- Скажи мне, что не так, наконец, - голос дрогнул и зазвучал несколько раздраженно, - или тебя все устраивает? Я не того пола, что тебе нравится? Не той национальности? Что со мной не так? [nick]Виктор Никифоров[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/2SVYS.gif[/icon]

Целовался Юри – неожиданно – умело. Слишком умело для такого скромника, каким японец являлся в трезвом состоянии. Виктору даже не пришлось прилагать никаких усилий, лишь поддаться взявшемуся из ниоткуда напору брюнета. Мужчина почувствовал в своих волосах сильную руку, по спине тут же побежала толпа мурашек. Он отклонил голову слегка назад, давая фигуристу, так сказать, простор для творчества, обнимая его за талию обеими руками.

Поцелуй был медленным и нежным, будто никто из парней не хотел, чтобы этот момент заканчивался. Впрочем, наверное, так оно и было. Со стороны Виктора уж точно. В данный момент блондин искренне желал только одного: чтобы завтра утром Юри все это не забыл, как случилось в прошлом году. Потому что, похоже, второй такой раз Никифоров не переживет, несмотря на то, что и сам порой грешил забывчивостью. Но не в таких же глобальных масштабах, честное слово…

Вик подался назад лишь тогда, когда в его легких уже совсем не осталось воздуха. Голова кружилась, перед глазами бегали маленькие черные точки, дыхание сбилось, а сердце колотило в ребра, словно бешеное, норовя пробить ребра и убежать подальше. Витя усмехнулся и прикусил нижнюю губу, встретившись взглядом с Кацуки. Никифоров был счастлив… по-настоящему, счастлив, впервые за долгие-долгие месяцы. Глаза Юри снова были двумя черными омутами, в которые можно было смотреть целую вечность. Зрачки парня почти полностью поглотили более светлую радужку.

- Ты мне тоже очень нравишься, - выдохнул альбинос, когда почувствовал, что снова в состоянии говорить, - и ты отлично целуешься, - ладони Виктора с талии Юри перебрались на его упругую задницу, плотно обтянутую хорошо сидящими брюками. – Очень даже хорошо! – Мужчина улыбнулся, после чего, наконец, оторвался от чемпиона Японии, но лишь для того, чтобы усесться на столе поудобнее, продвигаясь бедрами назад по столешнице. – Иди сюда…

Ухватившись за рубашку Кацуки, Виктор подтянул парня к себе поближе, начав расстегивать мелкие пуговки, которых было, по мнению русского, уж слишком много. Постаравшись и расстегнув рубашку японца, Витя провел ладонями по его груди, задевая чувствительные соски, по животу, спускаясь ниже. С ремнем брюк блондин справился быстро, после чего медленно расстегнул ширинку и взял в ладонь еще не до конца эрегированный член брюнета. Прикосновения через тонкую ткань боксеров – так любимых Юри – быстро исправили положение вещей.

Честно говоря, Никифоров уже пару месяцев как подумывал, что Юри никогда не ответит ему взаимностью. А потому сейчас не мог не убедиться в том, что чувства Кацуки – не просто исполнение желаний его тренера, а самое настоящее влечение. Ощущая зарождающийся стояк под своими пальцами, альбинос ощущал себя самым настоящим победителем по жизни. Как, оказывается, мало мне надо для счастья... [nick]Виктор Никифоров[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/2SVYS.gif[/icon]

Юри был нетерпелив. Никифоров понял это как раз тогда, когда чужие руки принялись проворно снимать с него брюки. Пришлось спуститься обратно на пол, дабы позволить это сделать. Может, на Кацуки так повлияло возбуждение, которое Витя отчетливо ощущал (нет, уже не рукой, а своими же бедрами, прижатыми к бедрам Юри), может, виновато было шампанское. Блондин был слишком увлечен тем, что происходило, чтобы задумываться о подобных мелочах. Мужчина опять по-хозяйски положил ладони на ягодицы брюнета, в этот раз, запуская руки под брюки последнего.

Поцелуй, с которым Юри накинулся на губы Виктора снова, был таким же нетерпеливым, жадным, как и все движения японца. Он словно бы боялся что-то не успеть или куда-то опоздать. Русский же, обычно, любил куда более долгую прелюдию любому сексу. Но только не сегодня… Сегодня, после такого долго томящего возбуждения, после столь продолжительного воздержания, он был готов завалить Кацуки и оттрахать по полной прямо на полу или на столе в самых немыслимых позах и выражениях, если уж на то пошло.

Но не всем «хотелкам» Вити суждено было сбыться по щелчку пальцев…

Легенда фигурного катания, пятикратный чемпион мира, тренер, хореограф и просто хороший русский парень едва не задохнулся, когда Кацуки, проворно опустившись на колени, взял его член в свой миленький, маленький ротик. Рвано выдохнув, пытаясь сдерживать подступающий оргазм, блондин запустил пятерню в волосы Юри, собирая их в кулак на затылке, на абсолютном автомате подаваясь бедрами вперед, голову же, напротив, запрокидывая назад.

Простонав что-то нечленораздельное, русский – уже через каких-то полторы минуты чувственного минета – поспешил поднять японца на ноги, так как не хотел кончать раньше времени. Минет минетом, а Вите хотелось довести все до логического конца, так сказать, оставить свой след, но не в истории, а на этом парне, который строил из себя недотрогу целый год, сводя с ума своего небезызвестного тренера. В эту игру могли играть двое: в этот раз сойти с ума предстояло далеко не Никифорову.

Коснувшись губ Юри своими, Вик подался вперед, продвигаясь до тех пор, пока не почувствовал, что его партнер уперся во что-то. Этим чем-то – ожидаемо – была кровать. Развернув Кацуки к себе спиной, мужчина оставил дорожку поцелуев на его шее и плече, после чего прошептал на ухо:

- Ложись.

Сам же быстро метнулся к стулу и своему пиджаку, доставая из кармана лечебный, жирненький бальзам для губ в невысокой баночке, а следом – презерватив в блестящей фиолетовой упаковке. Не то чтобы русский готовился к подобному повороту событий... Бальзам для губ он старался носить с собой всегда, так как после изнуряющих тренировок на холодном льду, это было первое средство помощи пострадавшей коже, будь то губы или руки, да и кожа лица частенько начинала шелушиться от сухого и холодного воздуха. А презерватив… так… почти всегда валялся в одном из карманов, как говорится, мало ли куда нелегкая занесет.
[nick]Виктор Никифоров[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/2SVYS.gif[/icon]

Оставив баночку с бальзамом и презерватив на прикроватной тумбочке, Витя взял Юри за лодыжку, разворачивая парня к себе, и потянул на себя его брюки за штанины, вынуждая фигуриста приподнять бедра. Лежа на спине в расстёгнутой рубашке в одних трусах и носках Кацуки выглядел безумно привлекательно, сексуально. На щеках японца таки загорелся румянец, а вот взгляд спортсмена был Никифорову не очень понятен… Брюнет отводил глаза, да и вообще, казалось, не слишком-то горел желанием продолжать то, что они начали. Что могло свидетельствовать лишь об одном: Юри снова пытался исполнить все прихоти своего кумира, не задумываясь о своих собственных. Если сказать, что Виктор был расстроен, значит, не сказать ничего.

Откинув штаны Кацуки себе за спину, на стол и переступив через свои брюки и трусы, Никифоров развел ноги Юри слегка в стороны и забрался на кровать, упираясь коленями в матрас, а после сел на свои же пятки, поглаживая японца по голеням, лежащим по обе стороны от блондина. Он не собирался продолжать, не убедившись, что Юри действительно готов к подобному повороту событий. Все-таки насилие со стороны тренера к спортсмену – было не такой уж редкостью, как в фигурном катании, так и в любом другом контактном виде спорта. Ученики, порой, слишком сильно привыкали выполнять приказы, а тренеры – быть в близком контакте со своими подопечными. Такие скандалы раз в пару тройку лет нет-нет да и мелькали в СМИ. И Витя пока не был готов поучаствовать в подобной авантюре.

С другой же стороны, Никифорова обуревала злость, подталкивающая взять парнишку практически насильно и без подготовки, чтобы он, как минимум, перестал подчиняться каждому слову, сказанному Виком. Может, даже сбежал бы после этого, обиделся или тоже разозлился. Кумир – это, конечно, прекрасно, но такое подчинение – себе в ущерб – переходило все мыслимые и немыслимые границы.

- Что, Юри? – С усмешкой спросил мужчина и похлопал парня по ноге, после чего принялся застегивать свою рубашку, чтобы хотя бы не так смущать своего чемпиона. – Будем спать ложиться? – Все-таки брать брюнета насильно, Вите не хотелось. Он чувствовал бы себя последним дерьмом, если бы поступил с Юри подобным образом. [nick]Виктор Никифоров[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/2SVYS.gif[/icon]