Для тех, кто в танке:
Хрусталь и трона - личное авторское наблюдение рассвета (трона - минерал);
Розмарин - воспоминание;
Амарант - бессмертие;
Вербена - чувствительность, уязвимость;
Ковыль - горе, печаль;
Мох - упрямство;
Ирис - доверие, дружба, мудрость (с)

---

Небосвод расцветает — хрусталь и трона.
Кто шагает с порога за край зари?
В моей памяти прячется рёв дракона,
Между рёбер ссыхается розмарин.

Под камнями — песок, а меж ними — травы.
Нет волшебных мечей и драконьих крыл.
И не сыщется — как бы того ни ждал я —
Тот, кто в этой судьбе моим смыслом был.

Я приду, я вернусь… Где-то в поднебесье
Затуманное войско вступает в бой.
Вот, смотри, бежит стежка в лесной завесе.
Вот, смотри, верный меч — он навеки твой.

Амарант замирает в пустой тревоге,
У безмолвной воды жжёт шафранный свет.
Нет преград, мой король, на твоей дороге.
Даже боли здесь нет. Даже смерти нет.

Кто сегодня не спутает небыль с явью?
Кто найдёт нас в осколках чужого сна?
Бродит в сердце дурманное разнотравье,
За душой — лишь вербена и тишина.

Выгорает ковыль под рассветным небом
И белеет на солнце змеиный мох.
Я прошёл сто путей - где, мой друг, я не был?
…Только ветер касался, как чей-то вздох.

«Эмрис, Эмрис…» — задумчиво шепчет ветер,
В зачарованных листьях журчат слова.
Альбион просыпается на рассвете.
Это значит, легенда пока жива.

Но всё бывшее нами — истёрто ныне.
Небеса грозовеют. Огонь горит.
И меж рёбер когда-нибудь вой остынет,
Зарастёт чешуёю - мол, не болит.

Мы уйдём, мы уйдём… Кто идёт с порога
Прямо в бурю, где ирис, где сталь поёт?..
Там, где пляшут мечи и ржавеют годы,
Там, где льётся рекою терновый мёд,

Там, где магия нежно поёт железу,
Но глаза твои мёртвые, как вода…

Ты посмотришь на пламя — и я исчезну.
Для тебя, без сомнения, навсегда.

Льдом на губах остывала правда, словно бы я не жив.
Это легко — подавиться ядом, выкрученным из лжи,
Но улыбаться, смотреть упрямо, как настоящий друг.

Я возвращаюсь твоим изъяном — всё, что пока могу.
Запах надежды — стальное пламя, крепость моих оков.
Бросить в огонь бы своё молчанье, выжатое из слов.

Путь мой давно разделён и ясен, вымерен нам двоим.
Ветер, смешавшись в едином гласе магии и судьбы,
Впредь напускает идти по следу, тенью из тени быть.

Мгла укрывает ладонью небо, в сердце свивая нить
Тайных пророчеств, клинка и крови, эха чужих имён.
«Я принимаю судьбу, король мой:
буду твоим щитом».

***

Пепел и пламя… Обету верный станет страшней огня.
Это легко — поддаваться вере, проще, чем доверять,
Но говорить и шагать бездумно, как настоящий друг.

И колдовство прогоняет сумрак — всё, что пока могу.
Твёрдое сердце, былое знамя, брошенный вниз венец.
Лёд на губах начинает таять: стоит ли ждать конец?

Путь у подножья моих скитаний, время сметёт следы.
Что-то блеснёт, через ночь истаяв, и заболит внутри:
Кто я? откуда? и чем отмечен выбранный мною путь?

Мгла разрушает гораздо легче; свету сложней вернуть.
Магия станет сильнее боли, стойче стремленья жить.
«Я принимаю свой дар, дракон, и
буду его хранить».

***

Липкость лозы или запах пота, пляска клинка в груди.
Я утонул в авалонских водах, вытянутый из лжи.
Горько смотрю, как глаза темнеют, как умирает свет.

Ноги ведут, не угасла вера — всё, что осталось мне.
Крылья драконьи затмили небо, бьются внутри слова:
Где бы отныне, король, я не был, это — моя тропа.

Так обращается в пыль таверна, город, бесцветный трон,
Пепел и магия… Клятве верный будет сильней времён.
Катится по полу круг короны, вод расплескав простор —

Значит, пора просыпаться снова, друг и святой король.
Видишь, плескается в небе утро: больше не стану лгать.
«Я принимаю и смерть, Артур, но
я выбираю — ждать».

и я видел концы эпох, и я видел раскол столетий,
и лишь призрачный Альбион оставлял за собою след.
а вода у его озёр холодна, как дыханье смерти,
но в глубинах её всегда видел я перепутья лет.

лёг на плечи туман плащом, обнимая меня минувшим.
я бы мог быть живей живых, но мертвее тебя, мой друг.
потому, целый мир вдохнув и предав Авалону душу,
крепко в жилах несу свой долг и упрямо иду по дну.

и я видел провал царей, и я видел приход монархов,
и лишь призрачный Альбион сохранил обветшалый трон.
расскажи, уходящий луч, сколько жить мне таких закатов
и кругов водяных, в груди залатав одинокий стон.

но я помню нечуткий свод и как дыбилась твердь земная,
там, где ты умирал, мой друг, и не верил моим словам.
и хоть мог быть живей живых, но, в глазах твоих погибая,
я смотрел, как летит дракон в сердце гаснущего костра.

но я видел там дух легенд, но я видел предел сказаньям,
и лишь призрачный Альбион, словно камень, во мне тонул...

потому я ещё живой. потому во мне дышит память.
потому я несу свой долг и всю вечность тебя здесь жду.

Вот шафрановым ярким сверкают глаза — как ты жил, друг, без этого мига? — вот и Мерлин-не-маг произносит слова над волшебной распахнутой книгой. Заклинанья зовут, поднимаясь со дна, вороша всю судьбу Камелота. Твоя участь проста, твоя участь чиста, сателлит короля до черт гроба, твоей силе подвластны огонь и земля, и душа, и закон человечий. Если ты ошибёшься, то небо — судья.

Но ты сам себе суд и беспечность.

Вот шафрановым ярким сверкают глаза — как ты жил, брат, без этого мига? — вот и Мерлин-не-маг произносит слова над волшебной распахнутой книгой. Твоей силе подвластны ветра и волна, лицедей и хранитель короны, из заклятий искусно плетёшь кружева, в чародейны вплетаешь узоры. Твоя магия, брат, только Божеский дар, только сила и стражник Артура: если нет короля, значит, нет и тебя, значит, ты — не любимец Фортуны.

Только — слышишь? — из мелей кричит твой дракон, рвётся: цепи скупают свободу. Вот и ты — ограниченный волей людской, но стремишься нутром к небосводу; так и ты — твоя магия — остов, оплот всех грехов и спасений всех тоже. Если ты ошибёшься, твой путь — эшафот, но:

— Храни короля жизнь, мой Боже.

Только — слышишь? — из бездны зовёт волшебство, но законы граничат свободу. Если ты — человек, то (с опавшей листвой да с дождливой и скользкой дорогой) будь смиренен с судьбой, вороши Камелот, не ищи рядом голос потери.

И живи.
И дыши.
Одолей в груди боль.

Будь собою, великий-маг-Мерлин.

В твоей книге схоронены таинства тайн и лечения сотни болезней. Твоя магия, брат, только Божеский дар, но она не излечит от смерти. Если боль — то, пожалуйста, только скажи пару слов на забытом наречье, вспыхнет взор ярким жёлтым, и снова из лжи стены рухнут на миг и на вечность.

Только — видишь? — летит вниз свободный дракон, сводит счёты с властителем мира. Ты сломал его клетку из цепких оков, ты пустил его в бездну эфира; ты — виновник всех бед и невинный слуга, человек лишь, но сын прорицаний.

И лишь ты — заключённый. Навек. До конца.
От верховья времён до их грани.

Твоя магия, брат, вечный Божеский дар, но она… не излечит от смерти. Если ты ошибёшься, то небо — судья, но ты сам себе суд или сети. Если нет короля, значит, нет и тебя — кровь-дорога исчерпана. Сбита.

***

…Но проходят года, и проходят века, а глаза твои так же открыты и для мира, народа, для света, добра, ты живёшь и ты дышишь, Великий, а внутри утопают драконьи слова, ожиданье доводит до крика.

Вот шафрановым ярким сверкают глаза — сколько лет прошло с первого мига? — вот и Мерлин-тот-самый бормочет слова без волшебной распахнутой книги. Твоей силе подвластны огонь и земля, ждущий долгие вехи хранитель. Заклинанья зовут, просыпаясь, со дна, только смерть не вошла в их обитель. Твоей силе подвластны ветра и волна, верный друг на иной черте жизни.

Твоя магия, маг, главный Божеский дар, она часть, что не может быть лишней. Твоя участь проста, твоя участь чиста: ждать, когда снова биться придётся. Но в душе пусть грохочут драконьи слова:

— Ты дождись короля.
Он вернётся.

Что делать, если принц хорош собой,
А рыцари так преданы и пылки?
И превращаются распитые бутылки
Лишь в повод растерзать его покой?!

Что делать, если принц уже влюблён,
К тому же так обидно моногамен?!
И попирая честь, корону, знамя,
Предпочитает спальне лес и клён…

Как быть, когда томится Персиваль
И очарован сэр Гавейн до дрожи!
Ну, разве отказать такому можно?!
Но принц откажет, пожалев едва ль!

Всё дело в этом лопоухом смерде!
Ведь принц не раз застукан был нагой
Когда под кроной клёна со слугой
Он развлекался, рыцарей отвергнув!..

Со временем пожар в груди угас
У сэра Персиваля и Гавейна,
И прочих уже тихо и семейно
Те двое отвращали от принцевых прекрас…

И вот Артур взошёл на светлый трон!..
…Кому ещё там хочется налево?
Ах, Ланселот, займитесь королевой!
Король не Вам! Он в Мерлина влюблён.