Помимо натужного шума кондиционера, жужжания пары тройки надоедливых мух, комнату для встреч с клиентами заполняло едва слышное бормотание. На слишком коротком для его роста диване лежал мужчина, известный некоторым, как Рей Грир: гробовщик, менеджер по услугам, бухгалтер, вампир и очень “веселый” парень. Его глаза были закрыты, губы шевелились, выпуская в мир какие-то слова, а пальцы, соприкасаясь в воздухе, издавали щелчки, будто бы Рей поддерживал ритм какой-то мелодии.
Вот так вот проходили будни похоронного бюро Евы Джованни…
Сама хозяйка, проснувшись, помахала ручкой своим сотрудникам и умчалась по каким-то таинственным делам. Либо в компьютерный клуб, либо по распродажам - интересы ее были весьма известны.
Рей, неизвестно почему выбрав своим пристанищем главную приемную бюро, наслаждался, видимо, беседой сам с собой.
Мари, третий сотрудник их “домика с ужасами” щебетала по мобильному телефону на своем рабочем месте.
Это был очередной день без клиентов, суматохи и хоть какой-либо работы. А потому ничего не предвещало событий, которые вскоре заставят всех сотрудников похоронного бюро хвататься за голову.

Из приемной раздался громкий звук чего-то разбивающегося и следом зазвучали причитания на весьма высоких нотах.
Рей мгновенно распахнул глаза и уже оказался у двери, но, как и всегда, припоминая, что в здании не пуганный человек, который в вампиров верил только, как в сексуальных идолов на экране телевизора, уже неторопливо (для вампира) открыл дверь и вышел в коридор, интересуясь, что же такого на этот раз разбила Мари. В этом она была специалистом.
На полу, возле ее стола была рассыпана земля и валялись осколки бледно-голубого горшка.
Девушка в последние дни вознамерилась превратить публичные комнаты похоронного бюро в оранжерею. Убеждая Еву и Рея, что это и полезно и красиво и вообще кислород лишним не бывает.
Мари была натурой весьма увлекающейся, но крайне нерасторопной. И хоть за озеленение офиса она взялась с рвением олимпийского чемпиона, дела шли из рук вон плохо.
К примеру, из каждого угла или еще более неподобающего места на Рея смотрели сухие веточки того или иного растения, благополучно позабытого Мари.
От подбора осколков вампир девушку отстранил, уверенный, что эта работа превратит приемную в кровавое побоище. Оставив Мари хлюпать носом и вытирать измазанными в земле руками злые слезы, он ловко подобрал с пола все, чего там не должно было быть, возвращая приемной цивилизованный вид. Теперь в такой же стоило бы привести и саму девушку, но они не успели.
Входная дверь, расположенная как раз напротив стола секретаря, распахнулась, впуская внутрь тяжелый запах нагревающихся улиц и Кристину Джованни.
И Рей и Мари одновременно удивленно воззрились на гостью. И если на лице Мари после секундного замешательства стали проявляться эмоции более сложные и негативные, оставленные первым знакомством этих двух дам, то Рей сохранил легкое удивление. Первая встреча с этой дочерью Джованни была, бесспорно, впечатляющей: приправленная погоней, опасностью и каким-то безумным кайфом. Но это уже все постепенно блекло в воспоминаниях. Так он себя убеждал.
А еще, после сегодняшнего дня он будет убеждать себя в роедкостном идиотизме, потому что не заметить настрой и изменения  в девушке, мог только слепой, и Рей, который преспокойненько стал высыпать остатки горшка в мусорное ведро.
- Последи за своим тоном! - мгновенно взбеленилась Мари и тут же повернулась к Рею. - Рей, я не собираюсь терпеть такого отношения, от какой-то там крашеной девицы! Пусть она будет хоть трижды родственница Евы!
Последовала еще более агрессивная реплика Кристины, Рей недоумевал, почему эти девушки, толком не знакомые, так невзлюбили друг друга. Он наконец-то внимательно посмотрел на Кристину, перехватив взгляд ее холодных и яростных глаз и его разум пронзи
ла очевидная истина. Но тут же в его руку вцепилась Мари, отвлекая его от дальнейших размышлений, и требуя выгнать грубую гостью, Кристина опустившись на кресло, ввела маячок опасности в режим спокойствия, и зря.
В следующую секунду приемную заполнил резкий злой голос, и Рей лишь успел уклониться от метко пущенного горшка. “Еще один пал смертью храбрых…”. Но развивающиеся события не хотели давать времени Рею на не очень остроумные реплики, и вот уже рука Кристины сжимает горло Мари. Удивиться, возмутиться, испугаться Рей просто не успел. Но жуткие хрипы и меняющийся цвет лица Мари надолго еще сохранятся в его памяти.
Недолго думая он обхватил Кристину за талию, а второй рукой стал разжимать ее пальцы, совершенно не уверенный, в том, что их совместные действия не приведут к хрусту таких непрочных человеческих косточек. Но все обошлось, по крайней мере Мари кульком свалилась на пол откашливаясь и жутко тараща на них глаза. Рей будет верить, что Кристина в тот момент сама одумалась, и не желала по-настоящему смерти Мари, а потому разжала руку. Ведь в другом случае Рей был не уверен, что ему хватило бы сил против новоявленного вампира. Ведь на самом деле он ничего не знал о новообращенных, и даже не мог судить по собственному опыту. Мог лишь предполагать. Именно потому, во избежании возможных мрачных последствий, он и совершил следующий шаг.
В двух шагах от столы секретаря распалагалась дверь, а за ней и лестница в подвал, где находился сам морг и основное рабочее место Евы, а также место так сказать “второго рождения” Рея. Обычно дверь была закрыта, но сегодня счастливая случайность оставила ее распахнутой. Кстати, про дверь... Она появилась через полгода после его пробуждения в морге, она сияла модным металлическим блеском, была автоматизирована, хваталась кодовым замком, не открывалась изнутри (работники морга бывают суеверны) и хоть он никогда не спрашивал об этом у Евы, он чувствовал, что эта дверь если потребуется сохранит ее человеческую плоть от его вампирских клыков.
Воспользовавшись небольшой заминкой новоявленной вампирессы он приподнял ее над полом и впихнул, вместе с собой, в открытый проём подвала, откуда веяло медицинским духом.
Хлопнула дверь, пискнула система и над лестницей, ведущей вниз в морг, загорелась яркая белая лампочка.

....

Молчание не могло не усугубить душевного состояния Эдуарда. В ожидание хозяек дома, Эдуард и Жаннет сторонились друг друга как совершенно незнакомые люди. И если Эдуард иногда пытался поймать, пылающий праведным гневом, взгляд Жаннет, девушка же вовсе сторонилась смотреть на своего опекуна. А граф по недавно заведенной привычке занимался саморазрушением. Он и не смел даже в мыслях искать себе оправдания. Хотя разум иногда возмущался, выдавая весьма логичные заявления по поводу всей этой ситуации, но как ни странно, сейчас голос рассудка не был важен Эдуарду. Он лишь чувствовал, как теряет последние проблески счастья в этой жизни. Мари...Ее приезд был невероятным подарком судьбы, граф нашел в ней прекрасного друга, чистое сердце. Ангела спустившегося на землю и по неизведанной причине осчастливившего своим сиянием графа Шереметева.
Зашелестело платье, и им навстречу вышла маркиза Монтес. В ее лице были заметны следы усталости, казалось она была бледна. Глаза же ее выражали удивление и нотки зарождающегося гнева. Граф лишь слегка усмехнулся, вряд ли он мог ожидать более радушного приема в этом доме. Хотя вроде на балу он говорил о своем желании нанести визит испанкам. Да, в его планах тогда на балу было желание встретится с Эмилией и окончательно выяснить все раз и навсегда. Сегодня утром он отправил письмо дающее надежду закончить все к удовольствию обеих сторон, а завтра с утра он хотел с Жаннет покинуть Петербург, и встретить новый год в Останкино. Но все пошло совсем по другому пути.
Кэролайн отвела их в гостиную, они опустились в кресла и комната тут же заполнилась густой аурой неприязни и разрушения. Вряд ли сейчас здесь хоть кому было приятно находится. Жаннет отмалчивалась, Кэролайн может и догадываясь, но всё же не зная точною причину их ухода, пыталась играть роль радушной хозяйки. Вопрос о бале бы весьма уместен.
Но долго Жаннет не выдержала. Ее речь пылала, она говорила быстро, зло, обиженно, сейчас она была совсем ребенком, ноты боли сквозили в ее громких словах. Эмилия больна?! В мыслях промелькнули картинки вчерашнего бала, ее встреча с Андреем, в саду, резкое движение рук и накидка, летящая в Эдуарда, уже в другую ее прогулку. Воспоминания заставили на несколько секунд затмить голову Эдуарда совершенно разными эмоциями, в результате которого если бы граф умел, то обязательно покраснел бы. Ну что такое, тебе через несколько дней – 40, а ты до смущаешься как мальчишка. Платье Жаннет мелькнуло в другой конце зала, девушка самостоятельно решила отправиться выяснять отношения с больной Эмилией. Граф был секунду поражен столь неподобающим поведением. Ну как же, куда мы без этикета и морали. Он вскочил на ноги, но успел лишь окрикнуть разъярённую девушку.
-Жаннет?! – но она уже пропала из виду. Они остались наедине с Кэролайн, взгляд которой не сулил ни коих благ, а лишь осуждал и презирал графа. Мысленно закатив глаза и выдохнув, он обернулся к хозяйке дома, решив делать вид, как будто ничего странного и не происходило.
- Прошу принять мои извинения за несвоевременный визит, следовала прежде послать визитку.
Но вряд ли его слова были услышаны, маркиза сочла своим долгом тоже высказать графу свои мысли.
Satisfecho, el conde??- накинулась на него Кэролайн, заговорив по-испански и прекрасно осознавая, что сейчас ее поймут в любом случае, хотят этого или нет.- Прошло столько времени. Восемь лет прошло с того момента, как Вы бросили Эмилию на произвол судьбы, в психиатрической лечебнице! А Жаннет! Пусть она юна, пусть она ничего не смыслит еoе во взрослой жизни! Но когда Вы узнали, что они с Эмилией сильно привязались друг к другу, почему не рассказали всё первым?? Почему дождались всего этого, когда Эмилия вновь стала виновата во всем?!
Выговорившись, она чуть замолкла, но даже не дала вставить после хоть слово графу, она подняла руку, показывая на него указательным пальцем.
- Когда-нибудь это стало бы известно ей. А Вы лишь всё усугубили своей скрытностью, своими недомолвками и секретами. Вы не думаете о последствиях в своих действиях в данной ситуации. Вы даже не подумали о своей воспитаннице.
Граф молча выдержал всю волну обвинений, но терпеть и это, было выше его сил.
-Вы правда считаете, что я должен был рассказать 17 летней девочки о том что единственный её близкий человек скрывал свою женитьбу 8 лет? Что его жена, а её новая подруга лежала в психбольнице?  Я должен был огорошить её в день приезда? Иди когда навещал её в пансионате? Или во время бала, когда столько нового открывалось для неё?! Вы судите меня? Но вы не на моём месте и вы представить не можно как страшно возвращаться в прошлое и признаваться в своих грехах, чистой душе. Почему я должен был сваливать на её хрупкие плечи такое. – он старался держать себя в руках, говорить тихо, но шёпот то и дело срывался, глаза горели. Всё же он не стал говорить ей всё, что думал в настоящий момент. Наплевав на законы светского общества, глухо развернувшись он направился в след Жаннет. Ощущая, что и Кэролайн идёт туда же.
Простите, пожалуйста, простите меня! Это всё он, он, если бы он сразу всё мне рассказал, ничего бы не случилось! Вы сможете когда-нибудь забыть все эти гадости, которые я Вам наговорила? Я понимаю теперь, что только он во всём виноват!

Он замер перед дверью, ведущую видимо в спальню Эмилии, откуда и доносились громкие слова Жаннет.
И словно нож по сердцу. Странно ощущать душевную боль физически. И это было одним из кругов ада. Граф казалось просто окаменел и двигаться дальше не было ни сил, ни желания. Как же в такие моменты хотелось отмотать время назад, изменить что-то. Но таких сил в этом мире не существовало.