«На свете есть множество чудес, и их настолько много, что ни десятка, ни сотни людей не хватит для того, чтобы постичь их все. Сколько бы ни было гениальных умов – им все равно не хватит времени для того, чтобы постичь все загадки бытия, но если ум гениален, то он не будет пытаться познать все. Хватит лишь сотой части, хватит лишь одной загадки, расшифровка которой станет делом всей жизни, станет тем самым смыслом, о котором твердят многие, но задумываются лишь единицы.» - Гласила аннотация потрепанной книжки, что Оскар нашел в небольшой лавке коллекционера на первом этаже их съемных апартаментов. За недолгое пребывание в Вене у Роблеса совершенно не было времени заглянуть в это чудное место, но теперь работа была сделана и он имел полное право вознаградить себя.
Обычно он брался за подобные дела не только ради денег, а потому что чувство, жгуче вспыхивающее внутри, когда ты виртуозно надуриваешь очередных простаков и до кучи набираешь себе полезной информации — было ни с чем не сравнимым кайфом.
Именно с таким чувством мошенник выхаживал по старенькой лавке. Наверное, так ощущали себя полководцы после выигранной баталии, под торжественный бой литавр въезжающие в город, а ликующие горожане скандируют и бросают под копыта их коней цветы. Довольных горожан рядом с Оскаром конечно же не было, но была не менее довольная Ивэн.
Казалось, мужчина никогда не перестанет поражаться ее умению выбивать им самые прибыльные и непыльные дела, как, например это – добыть для коллекции религиозного фанатика плащаницу с якобы ликом Христа. Зачем она ему нужна Оскар не имел понятия, но точно знал, что у них уже находилась более ценная вещь – копия от самого Да Винчи. Теперь, после дела, Роблес мог заняться более подробным изучением своего трофея, собираясь приступить к этому ближайшее время, но сначала надо было выбрать сувенир. Вот например изящная деревянная коробочка, расписанная великолепными красками, ничуть не потускневшими сквозь века.
- Эй, бэби, смотри! - Оскар медленно приоткрыл шкатулку, и тут же завертелись малюсенькие колесики, зубчики и приводы внутри нее, заиграла мелодия. Внутри оказалась небольшая платформа, на которой кружились, обнявшись, миниатюрные фигурки мужчины и женщины в бальных нарядах.
- Интересно какой в ней механизм? Возьмем, я хочу разобраться, может даже смогу усовершенствовать. Бэби? Бэби! - Во второй раз это прозвучало более громко, возмущенно и требовательно. Роблесу было просто необходимо, чтобы ушедшая Ивэн тут же вернулась и по достоинству оценила его находку.

Отредактировано Grey Wind (2021-10-06 14:38:32)

Все произошло слишком быстро, и как бы Оскар не хотел уловить все стремительно следующие друг за другом события, его сознание, словно бы специально, этому воспротивилось. Шкатулка, проиграв незамысловатую мелодию затихают, а танцующая пара замирает на месте, улыбаясь в лица друг другу. Так бывает всегда. Перед грозой и штормом  природа замирает, как будто давая возможность запомнить этот миг перед тем, как его разрушит буря.
Он не слышит собственный вскрик. Первые пару секунд он даже не чувствует ничего, кроме удивления, и, возможно, досады, лишь интуитивно заслоняет голову руками, позволяя волне отшвырнуть его в сторону так, прикладывая затылком о щербатую стену. Быстро потянуло едкой химической гарью, горел то ли пластик, то ли резина, с потолка посыпались пыль и целые куски шпаклевки, запорошив Оскару глаза и набившись в волосы. Взрыв швырнул в Роблеса мелкие осколки из витрины, но те лишь чиркнули порезами по лицу и рукам, оставляя красные дорожки царапин.
Оскар какое-то время стеклянным взглядом наблюдает за размеренным движением оседающей пыли, удивленно моргает, пока в голову не приходит одна короткая, но четкая мысль: « Где Ивэн?!»
— Ивэн! – имя напарницы вырывается хрипло, со свистом. – Ивэн! – девушка без сознания лежит среди обломков здания и Роблес падает перед ней на колени.
– Ну же, бэби, очнись! – Он бьет ее по щекам, трясет и зовет на помощь хоть кого-то. И на какое-то мгновение все таки поддается ужасу, который сковывает все мысли и движения, в голове рисуются картины, которые он прежде не мог себе даже представить. На самом деле, за все это время ему и в голову не приходила мысль, что его хитрая напарница может просто погибнуть— это было так глупо, нелепо и невозможно.
—  Ивэн!
— Я в порядке. - Тихий, хриплый голос выводит Оскара из оцепенения. Он вздрагивает, реальность мгновенно вырывает мужчину из пучины кошмара, ему приходится едва ли не удивленно озираться по сторонам. Взгляд натыкается на Маршан — живую, дышащую, смотрящую на Оскара и требующую деньги.
— Что? – Она издевается? Руки Оскара трясутся от страха перед потерей, а она требует забрать деньги. Роблеса захлестывает такое возмущение, что он едва вспоминает о том, что было бы неплохо начать двигаться.
— Я сейчас, сейчас, только не делай резких движений.

В апартаментах творилась разруха. Красно-рыжие подпитавшиеся реагентами Оскара бесы прыгали по стенам, цепляясь за ветошь оконных занавесок, спертый воздух наполнился едкой гарью. Вошедший в помещение Роблес закашлялся, прикрывая рот и нос тыльной стороной правой ладони, зарываясь в манжет и отирая слезящиеся глаза. С каждой секундой пламя разгоралось все сильнее, от жара уже лопнули стекла, затрещали над головой перекрытия. Оскар двигался медленно, то и дело уворачиваясь от обломков и теряя верное направление. Истошно кашляя и растирая разъедаемые дымом глаза ему удалось добраться комнаты девушки и с силой выдернуть заветную половицу, оберегавшую их деньги. Надо было убираться, но вместо этого Роблес пошел дальше, в свою комнату. Путь то и дело преграждали с грохотом срывающиеся с потолка ошметки облицовки, надъеденые доски и сгорающая прямо в воздухе труха чего-то видимо служившего для законопачивания щелей.
Он искал глазами все, что можно было спасти, сувал в карманы обуглившиеся записные книжки, загребал в руки рабочие инструменты, с болью проследил, как пламя дожирает его великолепный красный халат. Лишь осознание того, что он можешь разделить участью своих вещей заставило Роблеса двинуться обратно. До двери оставалось всего нечего, когда он увидел ее.
Белая старинная ткань лежала в груде чернеющих обломков. Казалось, что ни огонь, ни пепел даже не задели ее, не повредили материю, ни окрасили в темные цвета.
Удивляться и задаваться вопросами Оскару было некогда, он лишь поблагодарил всех известных ему богов и вцепился мертвой хваткой в свое сокровище, унося прочь из горевшего дома, даже не замечая, как царапины, оставленные осколками стекла медленно исчезали с его рук, затягиваясь свежей, здоровой кожей.
— Ивэн! Я все забрал! – Оскар кашлял, тяжело дышал, но все же сиял от счастья, прижимая к себе спасеные вещи.  — Ты можешь идти?

Отредактировано Grey Wind (2021-10-11 17:23:10)

Оскар не уставал поражаться откуда в столь хрупкой девушке столько сил, другие на месте Маршан уже давно бы потеряли сознание, оставив Роблеса носить их на руках и решать все проблемы. Ивэн же мало того, то шла сама, так еще и умудрялась логически думать.
- Подержи, я сейчас. – Оставив все спасенное от пожара на девушку, Оскар убегает к месту парковки, возвращаясь через несколько минут уже на автомобиле.
- Пока полиции не видно, но зеваки уже подтягиваются. – Доложил он и открыл дверь пассажирского для Ивэн, помог ей устроиться, а сам сел за руль.
Автомобиль мягко тронулся со своего места и покатился к выезду с переулка. Мужчина посмотрел в зеркало заднего вида, чтобы еще раз оценить обстановку, но отвлекся на мысли о трупе и едва не задел бампером бардюр, когда поворачивал налево. Сопроводив действо неоднозначным "Упс", в котором не были ни грамма раскаяния, дальше он повел гораздо ровнее.
- Бэби… - Напарница выглядела плохо: бледная, в порванной одежде, с хриплым дыханием. Проклятье! Долбанные ублюдки, поставляющие газ. Долбанное задание, спланированное идиотами. Казалось, сейчас Оскар готов был обвинять в беде всех и каждого.
- Бэби! – Роблес с силой сжимает пальцы на плече девушки. Неосознанно, дабы сдержать гнев на мир и одновременно проверить, насколько она в чувстве.
- Я отвезу тебя в ближайшую больницу, тебе нужна помощь, вдруг ты что-то повредила. – Обеспокоенно тараторит он, но вместо согласия получает четкое "Нет" и нужное направление: в сторону Леопольдштадта, затем вдоль по реке Бриггиттенау.
Ехали они молча, остановившись лишь раз, чтобы купить воды. Ивэн приходила в себя, а Оскар нервничал, строил в голове целые теории случившегося, но позволял девушке отдохнуть, не пытаясь начать беседы загрузив ее своими мыслями и вопросами. Он лишь иногда бормотал себе что-то под нос, задумчивым взором скользя по хмурящемуся осеннему пейзажу. Отчего-то это время года всегда навевало на него тоску. Его не радовали ни красивые фасады местных домиков, ни бегущая рядом с дорогой река, лишь место прибвтия принесло Роблесу немного облегчения… До тех пор пока он не посмотрел на помятую напарницу и их скудные пожитки.
- Насколько плохи дела? – наконец произнес он, паркуя машину и нутром понимая, что не очень то хочет знать ответ.

Рано или поздно это должно было случиться. И где-то глубоко внутри собственного сознания Оскар это понимал, но часть его упрямо отрицала это. Они действовали как всегда осторожно, не вызывая чужих подозрений, они даже не обманули заказчика, вручив ему подлинник. С чего кому-то желать им смерти тем более таким ужасным способом?
Старась переварить все случившееся, Оскар уселся прямо на пол их нового убежища. Взгляд упал на небольшую кучку спасенных им вещей - внутри будто что-то оборвалось, стало пусто и холодно.
— Я вынес так мало… - При воспоминаниях о том, что все его инструменты, наработки, книги, Роблесу хотелось выть раненым зверем. А когда он вспоминал, что все дорогие его сердцу трофеи нельзя будет восстановить, то хотелось забиться в угол и биться в истерике, будто маленький ребенок у которого забрали очень дорогую ему игрушку без права на возврат.
Его трясло вполне ощутимо. Впрочем, невольно Оскар обнаружил, что от собственного горя его отвлекало чужое раздражение. Ивэн не только не слушала его причитания, она злилась, она была в ярости, чем почти вызывала недоумение. Сам Оскар сейчас совершенно забыл о деньгах.
— Полагаю, они рассчитывали, что ты не успеешь это обнаружить. – Он хотел было пошутить, что мертвым деньги все равно не нужны, но один взгляд на Маршан отбивал все желание рисковать. Ивэн напоминала разъяренную кошку, готовую впиться своим идеальным маникюром в глаза тех, кто их подставил.
— Бэби, тише, сейчас надо радоваться, что мы сами ноги унесли и успели вытащить хоть что-то. Кстати о наших жизнях, ты в порядке? Серьезных ран нет? Иди прими душ и если понадобится что-то обработать дай знать.
Когда девушка все же удалилась в ванную, выдав на последок пару злобных фраз на русском, Оскар еще раз осмотрел их скудные пожитки. Вещи были покрыты гарью, что-то помялось. Что-то впитало в себя запах дыма, лишь белая ткань оставалась такой, какой Оскар нашел ее в горящем доме – чистой и нетронутой. Недоуменно с хмурив брови мужчина взял ее в руки.
— Как же ты… Ах! – Оскар бросился к окну, полагая, что в сумраке помещения просто не рассмотрел, но опытный глаз его не подвел.
— Cagada!* – Мужчина облокотился на подоконник и расхохотался. В смехе слышались истерические нотки.

— Бэби! –С слегка безумным выражением лица он встретил вышедшую из ванны девушку, жестом прося ее присесть.
— Помнишь, когда мы добыли плащаницу да Винчи я рассказывал тебе про камеру-обскуры. И как для фотографии на полотне мастер использовал тело распятого человека. Но это еще не все. Затем он сфотографировал собственную голову и приделал его к телу, запечатленному на плащанице. И что на его произведение можно разглядеть тонкую белесую полосу, отделяющую голову от торса? — Он кинул недоумевающей подруге тряпку.
— Мы отдали им подделку.

* дерьмо (исп)

Отредактировано Grey Wind (2021-11-12 15:30:17)

Совместно с Ивочкой
Оскар давно уже перестал пытаться понять какие из его фраз были не понятны окружающим — кажется любая попытка открыть рот, даже чтобы отправить в него бутерброд уже готовила собеседника к потоку странной информации. Впрочем, Оскара это нисколько не смущало и он, словно терпеливый учитель был готов объяснять свои мысли по нескольку раз.
- Подделку сделал не я, бэби, ее сделали пять веков назад. К слову работа была что надо, от оригинала было практически не отличить, если не знать способ ее изготовления — сразу видно рука мастера. — Оскар уже принялся в своей обычной манере расхваливать любимого гения, но вовремя спохватился, возвращаясь к их делу.
— Помнишь ту плащаницу, что я решил оставить себе, которую мы нашли в Италии? Так вот, судя по всему именно ее мы и отдали этим психам со склонностью к пиромании, понимаешь, бэби, мы отдали им подделку да Винчи!
- Но зачем кому-то подделывать такое? - Ивэн глядела на ткань с нескрываемым сомнением. - Это же просто... тряпка.
- Считается, что в эту... Тряпку завернули тело самого Христа. И многие религиозные фанатики её ценят. - Оскар пожал плечами.
- Не знаю как с этим связан да Винчи, но зачем эта тряпка понадобилась нашему заказчику тебе лучше знать. Вспомни говорил литон что то?
- Он давал мне заказ, Оскар. Указал место и цель, всё. Религиозные фанатики, святой боже...- Ивэн имела вид и голос человека, у которого заболели все зубы разом. - Но погоди! Если эта простыня такая ценная, почему она валялась в богом забытой дыре? Разве не должна она лежать в Ватикане, где Папа может лобзать ее каждый день перед завтраком? Возможно, это тоже подделка?
- Она и лежит. В Турине...- Оскар чувствовал, что ещё пара фактов и на его поддельницу накатит истерика.
- Но этот тип почему то настоял именно на маленьком монастыре вместо Собора Иоана Крестителя. Впрочем...если бы у тебя была вещь самого Иисуса ты бы правда выставляла её напоказ тысячам зевак?
- Конечно! И стригла деньги пачками с дураков-паломников!
- В средневековье тебя бы точно сожгли... - Протянул Оскар и поспешно добавил. - А если бы ты была религиозным фа- искренне верующей богопослушной женщиной? Хотя судя по всему у нашего заказчика не было ничего святого. Но факт остаётся- в мире как минимум три ценных плащаницы, мы точно знаем, что работа да Винчи от нас ушла, что же осталось у нас? И что нам с этим делать? Я бы хотел вернуть свой трофей, бэби! - капризно закончил он, словно Ивэн могла исправить ситуацию

Он шел по темному залу, мрак которого было не одолеть даже медовому соцветию свечей. Оскар не знал это место, но различимые в сумраке силуэты подсказывали, что это была галерея. На стенах то и дело вспыхивали полотна с историями, любоваться которыми люди в своем уме вряд ли бы стали: живая женщина на погребальном костре – плоть ее горит, жаром обугленного мяса так и веет с картины, в судорогах бьется распятый на кресте – с ладоней стекают алые струи, он испражняется себе под ноги, мать распарывает живот новорожденному.  Последняя картина оказалась старая иконой. Потемневший и выцветший святой лик взирал на Оскара с непостижимым гневом. Роблес моргнул и в тот момент все лица на картинах заплакали кровавыми слезами.
Резкий толчок выбивает землю из-под ног, ставя Оскара на колени. Чья то рука вцепляется ему в волосы и задирает голову. И тут он понял. Понял мысли незнакомца. И забился, пытаясь вырваться или хотя бы отвести назад голову, в которую вцепились чьи-то услужливые руки, а потом просто закричал.  Ему зажали и рот, Роблес вцепился в чужую руку зубами, но не смог прокусить ткань перчатки. А потом была боль в левом глазе — огненная, сверлящая боль от удара кинжалом и вспыхнувший на мгновение кроваво-огненный свет...  Когда ему снова смогли зажать голову, то боль вонзилась в правый глаз и все погрузилось в темноту.
***
Он лежал на спине, пялясь в потолок и тяжело дышал. Боли больше не было, как и жутких картин, и темного зала.
- Это просто сон. – Прохрипел он вслух, словно пытаясь убедить в этом самого себя. После пережитого дня неудивительно, что ему снился всякий бред с горящими женщинами. Решив, что ему необходимо проветриться Оскар кряхтя сполз с кровати, встретился взглядом со своим отражением и чертыхнулся. Видок у него был еще тот: растрепанные волосы, усталый вид и нездоровые красные глаза, словно он участвовал в недельном марафоне с коксом и паленым виски.
- Ты заняла мое место на свежем воздухе, бэби! – Как можно более непринужденно проговорил он, приближаясь к курящей на балконе девушке. В бледном предрассветном свете Ивэн выглядела чуть ли не хуже, чем в момент после взрыва.
- Ты хоть немного поспала? Мне снился просто жуткий бред. – Оскар стянул с себя видавшие лучшие годы плед и хотел накинуть на плечи подделицы, но взгляд остановился на голой шее девушки.
- Ты не говорила, что повредила еще и шею. Это… тебе шарф так натер? –Роблес непонимающе нахмурился. Следы были больше похожи на веревку.