- Доброе утро, - широкая располагающая к себе улыбка, — мое имя профессор Роблес … Нет, не то, - отражение молодого человека в зеркале хмурится. Слишком располагающая к себе улыбка. При такой в личном деле «профессора» явно не обошлось бы без пометки о сексуальном домогательстве. И это еще вопрос, кого к кому.
- Доброе утро, - брови чуть сведены, придавая открытому моложавому лицу не присущую ему обычно серьезность, - мое имя профессор Роблес, и я помогу вам определить подлинность предмета искусства - вежливая улыбка уголками губ. Уже лучше.
Оскар повторяет приветствие, еще несколько раз здороваясь с зеркалом и регулируя ширину улыбки. Поправляет узел на простом темно-синем – удушающим на его вкус – галстуке. Надевает пиджак и придирчиво разглядывает себя, поворачиваясь во все стороны. В зеркале отражается молодой миловидный мужчина, одетый в респектабельный, хорошо пошитый, но не броский костюм – именно то, что нужно.
- Папаша был бы в восторге от моего вида. – Хмыкает Оскар, спускаясь вниз.
- Куда это ты так вырядился? Небось опять деньгами сорить, тебе скоро за аренду платить! И чтобы на этот раз без задержек! – Раздается сварливый старушечий голос и Оскар закатывает глаза к потолку. Наказание, а не женщина, не удивительно, что она пережила трех своих мужей.
- Я помню, миссис Найт, помню. Не волнуйтесь, деньги будут. Много денег. – Мысленно добавляет он, улыбаясь своим планам.
Дорога до ювелирной мастерской не занимает много времени, а за размышлениями о скорой встрече с предметом его жаркого интереса и вовсе пролетает незаметно.Клык бури – загадочный ритуальный кинжал, недавно выставленный одним обанкротившимся коллекционером на торги, волновал воображение любителей истории, загадок и мистики и коллекционеров не только в пределах Чикаго, но и на материке. При этом информации о нем было доступно ничтожно мало, и в открытый доступ кинжал до сих пор не выставлялся. Роблесу пришлось довольствоваться имеющимися изображениями и крайне паршивыми фотографиями для создания дубликата - оставалось надеяться, что врожденный талант его не подведет. Так или иначе любопытство и инстинкт охотника просто не позволяли Оскару Роблесу пройти мимо столь лакомого кусочка. К тому же, у него уже есть парочка идей, как можно на этом заработать… Оскар никогда не останавливался на достигнутом, зная: всегда есть куда стремиться. И даже если ты получил все, что мог вообразить в своих самых смелых мечтах - всегда можно забрать еще больше и сейчас он собирался сорвать куш.
- Доброе утро, Робер Сен-Жермен? – Интересуется он, оглядывая владельца недавно открывшейся ювелирной мастерской.
- Я слышал, вы искали специалиста в области… не совсем типичных произведений искусства. -Мужчина выглядит довольно просто и безобидно, но это не важно, главное, что он может провести Роблеса на тот закрытый аукцион, и если вы думаете, что совесть не позволит Оскара обдурить этого милого просточка, то вы глубоко ошибаетесь. Впрочем все эти мысли о стоящим перед ним мужчине совсем не отражаются на лице Оскара – на нем вежливо-доброжелательная улыбка, а губы выговаривают тщательно отрепетированное приветствие,
- Меня зовут профессор Роблес и я помогу вам определить подлинность аукционных лотов.

Разумеется, его расспрашивали, пытаясь подловить. Оскару не впервые приходилось придумывать правдоподобные ответы находу, так как с самого раннего возраста имел крайне пренебрежительное отношение к большинству правил, что совершенно не одобряли охотчие до порядка родители. Свои взгляды он до них так и не донес, но импровизировать научился.
- Школа искусств Чикагского института. – Заявил он, уже после сообразив, что, наверное, позарился слишком высоко выбрав самую влиятельную школу искусств Америки. Черт. Надо было надеть очки для большего образа.
- Преподаю не так давно, благо там требовались свежие молодые взгляды, ну знаете, как бывает… - Тут же добавил Оскар, решив сбавить градус подозрительности. Конечно, ни один уважающий себя институт искусств не приняли бы его, как достаточно квалифицированного и опытного специалиста. Самоучка и дилетант — таким он был изначально, когда только-только приехал в Америку, таким он и остался в глазах ученых мужей, тешащих себя из неисчерпаемого кувшина самолюбия.
- И уж поверьте мне, не имея опыта работы я бы даже не сунулся к предметам того времени. Однажды мне доводилось работать с так называемым «Свистком смерти». Вы, как человек знающий наверняка слышали о нем, работа тех же народностей. – Самих свистков Оскар, конечно, не видел, но читал, что те издавали ужасный звук и использовались для ритуальных целей или возможно для защиты племени, так как звуки вызывали паническую атаку для врага. Так или иначе этой информации было достаточно, чтобы в случае чего произвести впечатление на Робера.
- Я смотрю у вас довольно интересная коллекция. Где вы это все добыли? Вы не думали… - Роблес запинается. Негоже законопослушному университетскому профессору предлагать серьезному и не менее законопослушному коллекционеру добыть вещички не тратя особых денег. – Не думали ее пополнить? - Исправился он и не спеша принялся обходить витрины. Редко когда в чужом месте он мог чувствовать себя спокойно и уверенно. Всегда присутствовало неуловимое ощущение неловкости. Он мог что-нибудь задеть, дотронуться до какой-нибудь хозяйской вещи, которую ни в коем случае нельзя трогать, заблудиться между кухней и уборной и оказаться в самом нелепом положении, которое, к тому же, может быть раскрыто. Но в этой лавке, в окружении всех этих диковинок Оскару было вполне комфортно. Он поймал себя на мысли, что даже мог бы подружиться с Сен-Жерменом, если бы не пытался его сейчас надурить. Да, хоть здесь и хранилось множество любопытных штучек, но по сравнению с «клыком бури» они казались дешевками, как безделушки из музейной лавки.
– Полагаю вы не просто так искали профессионала? Какое у вас дело, Робер?– в голосе ровно столько робкого авантюризма пополам с нерешительностью, сколько должно быть у застоявшегося за кафедрой парня, когда-то мечтавшего перевернуть мир.

Оскар не понимает, с чего он в восторге больше - с того, что поймал дурня коллекционера на крючок, или от предстоящей авантюры, в результате которой у него все шансы получить неплохие деньги и довольно занимательный артефакт. Оскар просто не мог не восхититься своим умом. Ему всегда нравились стройные и ясные системы. Пусть даже в данном конкретном случае это была стройная и очевидная схема мошенничества. А когда Сен-Жермен заговорил о клыке Бури Роблес и вовсе расплылся в довольной улыбке.
- Конечно я о нем слышал! Думаю в наших кругах не найдется ни одного профессионала, который не слышал о клыке Бури, мой друг! – Воскликнул Оскар, но тут же осекся, заставляя себя сдержать свой пыл, чтобы коллекционер, не приведи господь, не принял его за человека легкомысленного или попросту глупого.
- Но также я слышал, что данный кинжал уже ни раз выставлялся на аукционы по всему миру и все это было лишь происками мошенников – подлинный «клык» пока не продавался. Поэтому вы правы, что хотите подстраховаться. Для меня будет в радость помочь вам пополнить такую восхительную коллекцию настоящим клыком бури, судя по тому, что я вижу – лучше хозяина ему не найти. - Как минимум последняя фраза была заготовлена заранее и ее Оскар произнес более четко, без запинок и неровных пауз. В конце-концов, он ведь не блефует, потому что действительно может отличить оригинал от подделки, например такой, как его собственная. Роблес хотел уже было продолжить убеждать мужчину в своем профессионализме, но последние слова Сен-Жермена сбили очередной раз и Оскар снова уставился на мужчину, пытаясь осознать, какая реакция на разу о расходах уместна.
Жадность сразу начала предлагать наплести мужчине про необходимые дорогие инструменты, без которых Оскару ну вот никак не распознать подделку, здравый разум же просил не вестись на поводу у жадности, напоминая, что его главная цель ритуальный кинжал. В кои то веки Оскар послушал разум.
- О каких расходах вы говорите? Оценить предмет я могу просто взяв его в руки и рассмотрев при помощи обычного увеличительного стекла. Полагаю с вас только плата за мои услуги оценщика и приглашение на аукцион, ибо сам, я, боюсь, такими связями не обладаю. – Скромно произнес Роблес. Да, план его был крайне сомнителен, но сейчас рядом с ним не было никого, кто мог бы дать хорошую затрещину за один только лукавый взгляд.

Критическая точка успешно пройдена, можно незаметно выдохнуть – он ему верит. Это, впрочем, и неудивительно, ему часто верят. И когда он пространно рассуждал, убеждая в первую очередь себя, о том, как непременно завоюет этот бренный мир. И когда, без тени сомнения подтверждал, что это платьице смотрится прекрасно, а не как седло на корове. И когда говорил, что изделие почти готово, хотя он к нему даже не приступал. Возможно папаша был прав и Оскар вполне мог бы стать отличным юристом, но он стал мошенником-репликатором и еще ни разу об этом не пожалел.
- Боюсь автомобиль я пока не могу себе позволить. – Нехотя ответил Оскар, едва сдерживаясь, чтобы не поморщиться о предложении костюма. И почему все постоянно наровят напялить на него эти чехлы? Впрочем просьба оценить другие экспонаты из коллекции тут же отвлекла Роблеса от неприятных мыслей. Оскар всегда находил в старых вещах свое очарование: потрепанные, хранящие на себе отпечаток мыслей, воспоминания прежнего владельца, память времен и событий, которые интересны только госпоже Истории и тем немногим, кто действительно понимает ценность той или иной вещички. Двое мужчин, бурно обсуждающих экспонаты в этой лавке как раз и относились к тем немногим. Роблес даже был готов признать, что у Сен-Жермена был неплохой вкус… Ровно до того момента, когда он получил обещанный костюм с приглашением.
Судя по новизне костюма, у француза дома был довольно внушительный шкаф с рядом мантий, пиджаков, смокингом, белоснежными рубашками и галстуками на все случаи жизни, чтобы раздавать таким бедолагам, как Оскар. Мужчина фыркнул и повернулся боком – каждый раз, когда он начинал жаловаться на неудобство и непрактичность подобных одеяний, ему заявляли, что он просто ничего не понимает в красоте. Действительно, что он понимал в красоте? Человек искусства, потративший всю юность на поиски этой самой красоты в мелочах, в быте, в лицах прохожих – Оскар в очередной раз с грустью отметил, как мало внимания люди уделяют действительно красивым вещам. Именно эти мысли вместе со своей выдуманной биографией и информацией о «клыке бури» Оскар повторял своему отражению, как во дворе послушался звук подъезжающего автомобиля. Что ж, игра по крупному началась.
- Добрый вечер, Робер. – Оскар вновь надевает на себя маску молодого профессора, жмет мужчине руку и уверенно улыбается. – Надеюсь вы готовы к плодотворному вечеру?