OST: Daemonia Nymphe – Selene’s Awakening Horos
Небо – безупречно голубая, светлая эмаль; вдруг – скол: облако, распухшее, ленивое, до ужаса неправильной формы – там, вдалеке, за Зеленой Стеной; вдруг – грязь: темные, мутно-зеленые пятна, буйная зелень деревьев, которой никогда не касался математически отточенный разум Единого Государства. Когда-то эти образы пугали, дразнили и раздражали взгляд, привыкший к стройным, непреклонно прямым и неоспоримо правильным линиям. Гармония – в симметрии, свете, чистоте, порядке, а случайные пятна красок и природных явлений – нелепы, смешны, неразумны. Когда-то и Y думала так.
Однажды она видела и более грозные силы природы: те, что распарывали небо до самой земли неумолимой, дикой властью – той, что древнее человеческого ratio; той, что не мог подчинить себе человек. Последнее, любой скажет вам, глупость: Единое Государство не знало разрушительных гроз или бурь, природа была обуздана стараниями ученых. Нет, сказала бы вам Y, не обуздана – древнейшую силу только лишь потеснили, но она от того не исчезла; все так же яростно обрушивает на землю свой гнев или проливает благословенный дождь, и все – по воле своей, по разумению своему.
Майское, горячее тепло улицы – чем ближе к Зеленой Стене, тем, кажется, больше печет – тает, сменяется легкой прохладой в Стенах Древнего Дома. Скромные квадратики окон, подернувшиеся от времени мутью, не дают столько света, как вечное, сияющее стекло Единого Государства, и все от этого кажется: всегда – полумрак, глазам надо привыкнуть. А ведь предки считали это домом, своей крепостью, но, наверное, они были привычны к недостатку света.
Один за другим пролеты древних лестниц – под торопливыми шагами. Непослушные рыжие волосы отброшены назад, но все равно лезут в лицо – может быть, их яркость, непокорность подарок тех, что живут за Стеной?
Последний подъем, нужная дверь – и музыка рассыпается ворохом неуклюжих, ощетинившихся звуков, ударяется упругой волной – у самых ног, как то, что древние называли морем; Y никогда не видела моря, никогда не чувствовала его подчас ласковой, а порой угрожающей силы, но теперь отчего-то была уверена, что эта музыка помнит то самое море, его соленый, если верить древним, вкус и запах, его упрямый ветер, зыбкий песок, гладкие камни – все, что теперь стало мифом. «Море» кажется ей встревоженным, темным, таким же острым, как переборы в мелодии, оно набегает на берег и отступает обратно – и бег этот вечен, оно кружит, играет со случайно упавшим на воду птичьим пером. Поступь «морская» колкая – и такая непохожая на мерный, математически гармоничный шаг музыкометра.
Y замирает у дверей, чтобы дослушать, снова отводит непослушную прядь от лица и только потом – входит.
- Так смешно, так дико, правда? – просто улыбается она и непринужденно останавливает чудом сохранившееся с незапамятных времен приспособление, способное играть уже записанную музыку, достаточно лишь иметь эти записи. – Мне пришлось задержаться, совсем немного.
Открытый взгляд и пальцы, теребящие рукав юнифы, – Y все же нервничает: то, что затеяла она – не просто прогулка любопытных в Древний Дом; Машина Благодетеля – не туманная угроза, а настоящая смерть, если ей случилось ошибиться в С-223.[AVA]http://se.uploads.ru/bzRik.png[/AVA][NIC]Y-415[/NIC][SGN]Большинство человечества чувствительно лишь к пяти-шести страстям, к которым сводятся все их
жизненные волнения. Отнимите у них любовь и ненависть, радость и печаль, надежду и страх, –
никаких других чувств у них не останется. (с) А. Ф. Прево[/SGN]
Отредактировано McAlister (2014-08-12 03:34:39)
