[NIC]Аргелла Дюррандон[/NIC][STA]what if the storm ends and leaves me nothing?[/STA]Когда Баратеон ставит ее в известность, что гарнизон Штормового Предела будет распущен и заменен его людьми, Аргелла не спорит и не пытается торговаться, лишь кивая в ответ. Она видит удивление на его лице, как будто бы он ожидал от нее другой реакции, но ничего не спрашивает. У нее нет никакого желания объяснять ему причины своего смирения - то, как противно ей вспоминать предательство людей, которым она доверяла и на которых полагалась, как жутко представлять, что они и впредь будут находиться рядом. Она готова собственноручно казнить каждого из них - начиная от кастеляна и заканчивая последним конюшим. Вместо этого, вновь оказавшись в родных стенах, она не удостаивает коленопреклоненных людей ни единым взглядом - все равно ведь кланяются они не ей, преданной и свергнутой королеве, а своему новому лорду-завоевателю, идущему на два шага впереди нее. Гордо вскидывая растрепанную голову, Аргелла зябко кутается в тяжелый плащ Баратеона - чужой, грязный, собравший на себя пыль многих дорог, пропахший потом и кровью недавней битвы (а возможно - и кровью ее отца, о чем она старается даже не думать) - и проходит мимо своих бывших людей, решительным шагом направляясь в свои покои.
Именно там она проводит все последующие дни, покидая свои комнаты лишь тогда, когда этого требует Баратеон, желающий то познакомить ее с новым кастеляном, то разделить с ней обед, то вместе с ней принять вассальные клятвы ее бывших подданных, то выслушать ее советы по управлению Штормовыми землями. Он невероятно учтив и любезен, предоставляет ей относительную свободу, но его доброта не помогает ей смириться со своим новым положением. Ее дом оказался ее тюрьмой, ее люди - предателями, ее корона - миражом и пустыми мечтами, а убийца ее отца стал ее женихом. Аргеллу не охраняют и даже разрешают свободно передвигаться по замку, но она уверена, что выйти за ворота ей не позволят. Она и не пытается: ей некуда и незачем бежать, не к кому обратиться за помощью. Все, что ей остается, - постепенно привыкать к изменениям, изображать кривые улыбки будущему мужу и готовиться к свадьбе.
Когда посередине очередного бесцельно проживаемого дня в ее покои врывается кастелян, в странной спешке не дождавшийся даже разрешения войти после своего короткого стука, Аргелла смотрит на него с недоумением и раздражением и не сразу даже вспоминает его имя: престарелый рыцарь пришел в Предел следом за Баратеоном и им же был назначен на эту должность. Она хмурится и терпеливо ждет, пока запыхавшийся сир Родрик переведет дыхание и выдавит из себя короткую фразу: "Дракон... во дворе..."
Она вздрагивает, бледнеет (хотя и раньше-то не отличалась румянцем), вскакивает со своего стула у выходящего на море окна, незаметно для себя роняет на пол свое вышивание и, не дожидаясь никаких больше слов, спешит во двор. Аргелла знает, что Баратеона нет в замке. Она также знает, что только три человека могли прибыть в Штормовой Предел на драконе и никого из этих трех она не рада видеть, хотя как бывшая и будущая хозяйка замка должна оказать им подобающий прием.
Испуганные слуги толпятся за замковыми дверьми, из укрытия наблюдая за грозным зверем и его всадником. Сжав зубы и одарив слуг неодобрительным взглядом, Аргелла выходит на крыльцо и запрокидывает голову, вглядываясь в нежданного гостью. Гостью - по цвету чешуи дракона, по слухам и легендам о Таргариенах Аргелла узнает во всаднице королеву Висенью.
- Если вы ищете лорда Баратеона, то вам не повезло: он навещает своих новых вассалов. - Ее сомнительного смирения хватает, чтобы со всей возможной язвительностью назвать Баратеона лордом, но остатки растоптанной гордости не позволяют добавить почтительного "ваша милость" при обращении к новой королеве. - Не окажете ли мне честь и не присоединитесь ли ко мне за обедом, пока будете его ждать?

[NIC]Аргелла Дюррандон[/NIC][STA]what if the storm ends and leaves me nothing?[/STA]Всего лишь несколько дней назад Аргелла была уверена, что ее смерть прилетит к ней на крыльях дракона, как прилетела до этого к Харрену Черному, раскалит и оплавит жарким пламенем древние камни ее дома, подожжет ковры и гобелены и заключит ее в свои горячие, дымные объятия. Она готовилась к такой смерти, сознательно шла ей навстречу, приказывая горстке своих людей запереть ворота Штормового Предела, усмиряла свой бессильный страх и часами непреклонно вглядывалась в ясное небо, ожидая увидеть вдали слишком крупный для птицы силуэт. Она наивно верила, что ее люди пойдут за ней в огонь, но их клятвы верности в итоге оказались пустым звуком, ничего не значащим перед подавляющим волю ужасом. И смерть в родном замке от драконьего пламени показалась ей недосягаемым счастьем, когда ее выволокли к захватчику Баратеону.
Теперь, наконец-то увидев дракона в Штормовом Пределе, она боится его намного меньше: потому что пережила уже тот отчаянный страх, потому что испытала то, что для нее было много хуже смерти, потому что знала, что сейчас всадница и ее дракон прибыли не по душу бывшей королевы. Что, впрочем, нисколько не отменяло своеволия и непредсказуемости грозного животного: даже если Аргелла не стала, подобно трусливым слугам, прятаться за обманчивой защитой тяжелых замковых дверей, то все равно старалась не приближаться к твари слишком близко и не делать резких движений, способных привлечь внимание и раздразнить дракона.
Плавным шагом она спускается с крыльца, подходя ближе к незванной гостье - не перекрикиваться же через половину двора, - и вместо положенного поклона королеве лишь слегка наклоняет голову.
- Вы правы: я Аргелла Дюррандон, а в недалеком будущем, видимо, Баратеон. - Огромных усилий ей стоило не скривиться, упоминая грядущую свадьбу: пусть новоявленный жених пока проявляет нежданное благородство и не торопится назначить день торжества, но она прекрасно понимает, что никуда ей не сбежать от судьбы стать женой захватчика. Понимает - и не спешит принять, не может так быстро забыть, с каким негодованием несколько лет назад ее гордый отец отверг предложение Таргариена о браке штормовой принцессы и бастарда с Драконьего камня.
- Не знаю, что говорят обо мне слухи, но мой бывший гарнизон сложно обвинить в наличии храбрости. - Она скользит безразличным взглядом по стражникам, замершим на своих постах: все они - люди Баратеона, и держится новый гарнизон куда отважнее, чем ее старый. Ей незнакомы их лица, ничего не говорят имена и прозвища, которыми они называют друг друга, и вместо них Аргелла все еще видит воинов, большую часть которых знала едва ли не с детства, верность которых считала безукоризненной. Сейчас бывшие солдаты ее бывшего гарнизона уже, наверное, добрели до своих старых домов в маленьких деревушках вокруг Штормового предела или подались на службу к каким-нибудь мелким лордам - ей, честно говоря, уже нет дела до судеб предавших ее людей.
Аргелла с искренним равнодушием наблюдает за солдатом, волей случая оказавшимся слишком близко к дракону, и даже не вздыхает с облегчением, когда благодаря королеве опасная игра обходится без жертв. На миг оборачиваясь к замковым дверям, она быстро находит взглядом едва выглянувшего во двор кастелляна и кивает ему, безмолвно приказывая поторопиться с выполнением слов их гостьи. Видя, что сир Родрик наконец-то засуетился, она снова поворачивается к Висенье и сухо улыбается.
- Вы ошиблись: Штормовой Предел уже не мой, раз я больше не принцесса, не королева и даже не его леди, и еще не мой, пока я не выйду замуж за вашего сводного брата. Однако я определенно знаю его куда лучше, чем новый лорд. - Ее улыбка становится чуть искреннее, когда она говорит о Штормовом Пределе, потому что во всем мире из всего, что она когда-либо любила всей душой, остался только он - родной, уютный, пропахший морской солью, простоявший несколько веков и теперь, избавленный от смерти в драконьем пламени, обещающий продержаться еще больше.
Жестом предлагая королеве следовать за ней, Аргелла поднимается обратно к дверям и ненадолго задерживается рядом с кастелляном, приказывая ему послать весть лорду Баратеону о визите его сестры и отдавая короткие распоряжения об обеде, который необходимо вскоре подать в главный зал. Затем она ведет свою гостью наверх, по многочисленным лестницам поднимаясь на выходящую к морю сторону широкой крепостной стены, и там останавливается, полной грудью вдыхая соленый морской воздух и любуясь волнующимся морем.
- Это мое любимое место в замке. Нигде больше нет такого вида на залив. - Ветер (не штормовой, но все равно не самый слабый) треплет ее волосы и подол простого черного платья без традиционных вышитых золотой нитью оленей - знак траура по отцу. Она улыбается, не обращая на это внимания, но мрачнеет, обращая взгляд на королеву. - Но того, кто видел мир с высоты драконьего полета, вряд ли удивит вид на море с высоты скал и крепостных стен. Интересует ли вас история замка? - Ей привычна роль вежливой хозяйки замка: после смерти матери Аргелле достались все женские обязанности, и она не впервые показывает гостям свой дом.