Ло зевнула, прикрывая пухленькой ладошкой рот. День клонился к вечеру, за окном в солнечном мареве замерли деревья. Повсюду была разлита скука. Очередная волна посетителей уже отложила в сторону использованные подносы, растворившись за стеклянными дверьми, следующий наплыв ожидался к пяти часам. А пока, чтобы не заснуть от бездействия, Смит листала журнал с рецептами. Наверное, большинству гуглеров она казалась чудачкой, но планшетам и ноутбукам с постоянным доступом в сети Интернет и прочим прелестям технического прогресса, женщина предпочитала бумажные варианты изданий. Она любила делать пометки на полях, загибать странички, откладывая на время книгу, подкладывать томики беллетристики под покосившуюся мебель. К тому же книги не разряжаются, не глючат, не болеют вирусами. Так или иначе, несмотря на наличие казенной техники под рукой, Лорелей продолжала заказывать по почте себе кулинарные журналы и комиксы. Ей нравились насмешливые взгляды некоторых молоденьких программистов, когда она разворачивала на их глазах бандероль. Во-первых, приятно ощущать собственную мудрость (попробуйте убедить Лэй, что читать бумажные книги не мудрейший из поступков), а во-вторых веселить людей замечательное занятие. Улыбки и смех окружающих и тебе самому поднимают настроение. О злых двуличных улыбках повариха вспоминала редко, наверное, потому что ей в гугле никто особо не завидовал. Или завидовал так осторожно, что это оставалось незамеченным.
      Второй зевок до щелчка в челюсти заставил Лорелей отложить глянцевый источник рецептных знаний в сторону. Если продолжать в том же духе, голодные обитатели кампуса услышат ее отнюдь не музыкальный храп. Потянувшись, женщина высунула нос из-за прилавка. У окна и дальше к стене несколько столиков были заняты. Постоянные клиенты, большую часть времени просиживающие штаны в кафетериях и прочих столовых. Они утверждают, что черпают вдохновение из запаха блинчиков с вишней и кофе по-венски. Пожалуй, это были единственные люди, с которыми Ло остерегалась говорить, когда они появлялись в ее владениях. Прекрасные собеседники с отличным чувством юмора где угодно, но только не в точках общепита. Тут их рабочие места. И сейчас, в начале стажировки, когда их и так постоянно дергают вновь прибывшие потенциальные "кадры", отвлечь их от мерцающих экранов гаджетов, все равно что станцевать сальсу в красном платье под носом у быка.
      Смит взяла графин с холодным чаем и прошла вдоль поглощенных делом коллег, наполняя их бокалы освежающим напитком. Она уже научилась понимать настроения занятых ребят. Зимой они постоянно пили чай с корицей, кроме последней недели каждого месяца, когда сроки сдачи проектов поджимали, и требовалось крепкое кофе. Правда не все, вот эта дама в очках "бабочка" ждет свой молочный коктейль с колой. Кажется, она совсем не выросла! Очкастенькой даже на вечеринках стараются крепких напитков не наливать, так и кажется, что малолетнюю спаивают. Вернувшись с пустым графином, Смит заглянула на кухню, оборудованную тут же, за разрисованной фруктами дверью. Две напарницы, с которыми сегодня Лэй делила смену в  западной столовой гуглплекса должны были вот-вот вернуться. Они отправились узнавать в кафетериях, на что с утра был больший спрос, какими деликатесами запасаться на вечер.
       "Ну хотя, я и так догадываюсь. Корзиночек с лососем, сколько ни заказывай, всегда мало. Еще бы, свежая красная рыбка для их мозговитой работы самое оно! А вот банановую запеканку сегодня не разберут до ночи, жарко больно, а она приторная, что во рту все аж сохнет. Уф...Ну чего сегодня тишина такая? Как приезжают гугленята, в обеденное время шаром покати. Менеджеры то на семинарах, то выполнения заданий проверяют. Спасибо, потом приходят, хохочут и байки рассказывают весь вечер. И молодняк налетит, все подчистую сметут. И если на вечер заданий не будет, одной сменой блюд не обойдешься. Ладно, пора за дело браться...Негоже подавать утренние булочки к ужину."
      Женщина засучила рукава форменной фиолетовой куртки и включила плиту, потом подумала, вернулась к прилавку и оставила табличку, нарисованную еще в первый год работы ею же: "Повара на кухне. Зовите громче, мы вас услышим, мы к вам придем". А через несколько минут на плите забулькал томатный соус, а во фритюрницу нырнули свежезамешанные пончики.

Кто-то задел кисть руки Баллесты, от чего девушка вздрогнула всем телом и проснулась. Она не сразу поняла, где находится, кто все эти люди, окружившие ее, что она здесь делает. Постепенно, сон, довлевший над разумом Райда, стал рассеиваться, как туман над рекой после восхода Солнца. Бел без всякой мысли, лениво наблюдала за сновавшим туда-сюда половым, разрешая мыслям встать не спеша на свое место. Она старательно пыталась силой одной воли заставить обслуживающего столики мужчину подойти к ней. Это была уже не первая попытка воздействовать на кого-то. Эдел-Райды могли без усилий связаться с помощью телепатии друг с другом, даже когда их разделяли многие мили. Стоило открыть свой разум, как в него тут же волной набегали образы и чувства других Оружий. Надо было только окликнуть нужного тебе. Но ни один человек не мог услышать мыслей Эдела, пока тот остается в своем человеческом облике. Прожив последние недели до Сна в обществе только подобных себе (эльфы, несмотря на оказываемую ими же помощь, держались отчужденно), Баллеста отвыкла шевелить губами, гордясь собою, что является одной из самых лучших телепатов в своем кругу. Теперь пустота и тишина там, где раньше были чужие мысли, в ее голове угнетала. Баллеста, вспоминая своих друзей, хотела было всхлипнуть, но спохватилась и сжала кулачки.
«Ну уж нет! Я ни за что не сдамся! Не знаю, почему эти лентяи молчат, но они живы, они не могли исчезнуть и забыть меня!»
Чтобы не расстраиваться, девушка обратила думы свои ко дню сегодняшнему. Он не предвещал ничего хорошего. И ничего плохо тоже, за компанию, не предвещалось. Однажды, в дешевой мастерской деревенского художника она уже видела нечто подобное. Казалось бы, зачем в деревне художник? Должен же был ну хоть кто-нибудь запечатлевать красоты глубинки, чтобы потом, спустя десятилетия, многие существа из Высшего света, выложили много злата и серебра за любование простеньки пейзажами, ставшими, после смерти творца шедеврами.
Среднего, самого никудышного, потому как ни маленького, но и не большого, размера холст, готовящийся стать полноценной картиной, покрытый уже мазками снизу, где полагалось расти траве, если рисовался степной пейзаж или ниспадало платье, если рисовался портрет. Внизу может быть и еще что-то, но Эдел была далека от искусства (несмотря на короткий курс мировой культуры сразу после своего создания), потому больше жанров картин она вспомнить не могла. А сразу после ярких и сочных зеленых мазков начиналась пустота. Нет, не дыра, конечно, в иное измерение, а просто чистый лист бумаги. Живите вы в этой картине, чтобы вы видели там, сразу за концом нарисованного луга? Единственное название, которое сама Баллеста смогла придумать, размышляя над этим вопросом, - пустота. Сейчас образ той незавершенной картины мгновенно стал перед глазами Райда, стоило ей подумать о жизни. Осталась позади зелень юности, неопытности и наивности, а прямо по курсу – ничего. Большими крупными, но блеклыми буквами это «ничего» разрасталось на листе, отколупывая нанесенную уже ранее краску. Хотя некоторый эскиз все же присутствовал: найти собратьев, а они потом пусть сами ей дело придумают. План был хорош, но, сколько времени уйдет на его выполнение, и сколько времени есть у Бел в запасе?
«Ах да…Я ведь собиралась найти себе проводника, чтобы прочесать земли Альянса и вампиров. Одна я уж точно здесь ходить не стану, но бросать единственную соломинку разума  в бурную реку безумия этой жизни, из-за собственной трусости не стану!
Только…Почему я так хочу найти этих эгоистов, бросивших меня одну-одинешеньку? Может быть, тоже махнуть на них рукой, вернуться в свой маленький городок, где прошли лучшие месяцы моей жизни, найти потомков бабушки и ее сироток, познакомиться, попроситься к ним жить. Хорошо было бы… Только кто может сказать наверняка, что потомки еще живут та? Да и кто их знает, вдруг род человеческий прогнил так глубоко, что и они теперь рады будут меня сделать рабой. Нет, надо найти Идолов, они почти все старше и мудрее меня. Они мне помогут.»
Таким образом, отчаянный ручеек размышлений снова наткнулся на притаившееся в тени сомнений и надежд болото. Зеленая тоска, тонкой рябью лежавшая на болотной жиже, хищно встрепенулась, подманивая извивающийся поток. Так часто бывает в мыслях, ты представляешь себе что-то малоприятное, пытаешься картинку изменить в лучшую сторону, отменить какое-то мысленное действие, но что-то внутри щелкает, и раз за разом проигрывается первый вариант, самый плохой и нелепый. Ручеек раз за разом на глазах у Баллесты растворялся в луже грязной воды, Эдел старательно перемещалась во времени за несколько секунд до трагедии, но все повторялось по старому сценарию. Постепенно эта беспомощность стала раздражать постоялицу. Она резко выдохнула и подскочила на две ноги. В голове от такой встряски стало пусто.
Райд потянулась. За ночь все тело превратилось в надежно скрепленные между собой полена и чуть ли не скрипело, когда Бел поворачивалась в стороны. Размявшись, путешественница подошла к барной стойке и уже не пытаясь прибегнуть к телепатии, попросила налить ей воды. Ни одно вино, пусть и самой крепкой выдержки, не может утром взбодрить сильнее, чем простая вода.
   Аккуратно придерживая граненый стакан обеими ладонями, Эдел стала выискивать подходящую кандидатуру на роль проводника. При всем своем неумении общаться с мужчинами, Баллеста понимала, что проводником по опасным землям едва ли может быть женщина. Нет, разумеется, в народе ходит множество рассказов о смелых женщинах-воительницах, но такую даму еще поискать надо. А тогда получалась игра в ищейку: того найди, этих обнаружь.
«Очень мне это надо!» – фыркнула она.
Искать долго не пришлось. Здесь же, за барной стойкой, сидел молодой человек, рассеяно изучавший взглядом толпу. Можно было подумать, что ему очень скучно.
«Отлично! Скучно в городе у некромантов может быть только очень смелому человеку. А сидеть средь бела дня в кабачке постоялого двора может позволить себе только настоящий бездельник. Стало быть, время на прогулку у него есть, если только ему не лень подняться со стула.
  Только как бы мне к нему обратиться? Э-э-э…сэр? Друг? «Эй ты, да-да, ты»? Нет, ну после такого обращения, он точно со мной даже и говорить не захочет. Ла-адно, поступим по-женски. Будем мило улыбаться и дырявить взглядом, чтобы меня заметили. Надеюсь, за помешанную меня не примут.»
  Баллеста заговорчески покосилась на незнакомца, улыбаясь краем рта. Только улыбалась она недолго.
  Неожиданно из-за стола, где всю ночь праздновал удачную сделку купец с друзьями, раздались вопли и громогласная ругань. Еще несвежий после многих бокалов вина и пива купец стоял посреди кабачка, отчаянно размахивая руками. Хозяин постоялого двора кинулся к гостю, выясняя в чем дело. Оказалось, что кто-то стянул с шеи богатея медальон.
- И шут бы с ним, когда бы это было простое украшение, но эта висюлька, вероятно, еще и артефактом была! С чего бы иначе он причитал: «Пропадет теперь моя головушка!»? – говорил уже поздно вечером языкастый хозяин своей жене.
   Друзья и наемники купца тут же принялись обыскивать все в зале, нарушая покой постояльцев. Хозяин, прекрасно знавший, чьих это рук дело, ругался на нарушающих тишину мужчин, в голове продумывая, как бы все устроить, чтобы и волки насытились, и овец не тронули. Нужно было пустить горе-защитников по ложному следу, свалить вину на кого-нибудь третьего. Взгляд предприимчивого старика упал на барную стойку, где сидела молодая парочка. Девушка выглядела потрепанной и бедной, ее легко было принять за мошенницу и воровку. Молодой мужчина производил куда более приятное впечатление, к тому же он заплатил за комнату за несколько дней. Клиент он был хороший. Но на постоялом дворе новый, не известно, частый ли. Стоило ли пренебрегать кем-то из старых знакомых в угоду купцу? А между тем, купца нужно было ублажить и успокоить, иначе тот мог разладить владельцу гостиного двора весь доход. Пустить слухов, чтобы состоятельные постояльцы обходили его стороной, и прощай безбедная старость! Нет, рисковать было нельзя. Мысленно извиняясь перед молодыми гостями и надеясь на их быстрые ноги, хозяин поднял руку и, подойдя к раскрасневшемуся купцу, указал в сторону стойки:
- Зуб даю, они ваш медальончик умыкнули! Посмотрите, какие лица хитрые, наглые! Хватайте их! Нечего ворам у меня на постоялом дворе делать!
Еще не протрезвевшие окончательно купец и вся его компания легко поверили старику. Им нужно было наказать похитителя, уже не столько ради возвращения украденного, а просто, чтобы выместить гнев. Гость снова громко завопил, что-то про похитителей и бесполезные попытки бежать, и первый двинулся в указанную хозяином сторону:
- Стойте, где стоите! Сейчас же верните мой медальон, мошенники!
Баллеста отвлеклась от своего увлекательного занятия и растеряно посмотрела на надвигающихся к ней верзил. Лицо Эдела побледнело, она вспомнила, как однажды вот так же ее соседи пытались поймать, узнав, что она Идол. Зачем она сейчас понадобилась кому-то, Бел никак не могла сообразить. О каком медальоне говорил этот странный мужчина? Нужно было бежать, но ноги не хотели ее слушаться. О том, чтобы попытаться договориться, Райд даже и не подумала. Она, наконец, соскочила со стула, метнулась в сторону входа, который никто, к счастью беглянки, не заслонял (хозяин для очистки совести решил дать шанс тем, кого сам же и обвинил). Пробегая мимо парня, путешественница вспомнила, зачем он был ей нужен. Тем более теперь, когда за ней возможна погоня. Бел цепко схватила незнакомца за локоть и потянула за собой.