Она знала, что Оливер стоит за дверью безмолвной тенью, колеблясь, прислушиваясь, размышляя. Он никогда не был домашним мальчиком: всегда имеющий свое мнение, всегда по-бандитски, как мать это называла, растрепанный мальчишка, образ которого она сохранила в своем сердце еще со времен его беззаботного детства, сейчас стоял за дверью, не зная, входить или развернуться и сбежать. Княгиня знала о прибытие старшего сына еще за день или два до этого момента, уже тог-да, когда Оливер наконец сдался перед видениями, когда его сердце защемило тоской, опасения-ми за отца, которого с каждым днем все сильнее сжирала болезнь. Его бледное лицо, его трясущи-еся руки, которые, как кажется, недавно лихо орудовали двуручным мечем, его жуткий кашель да капельки крови на его губах приходили к нему во снах, в тех самых детских виноватых снах, когда совесть не давала спать ночами.
Игрейна знала, что Оливер стоит за дверью, но вида не подала, давая сыну возможность взвесить все — принять верное решение. И он наконец толкнул дверь, выходя на свет очага. Баэль и девочки сразу бросились к брату, соскучившиеся после долгой разлуки, но княгиня только поднялась со своего места, внимательно разглядывая своего Оливера, застыв укоризненной фигурой на фоне огня очага.
Море всегда делало княжича еще более мужественным, придавая стать воина, но смывая, скрывая под коркой соли его благородное происхождение, делая его одним из бесстрашных матросов, боро-здящих бескрайние просторы, но никак не наследником престола. Которым он просто обязан стать. Поджав губы мать придирчиво оглядывала своего сына, примечая новые шрамы, смуглую обветрен-ную кожу, его прекрасные серебряные кудри, которые не ведали порядка уже долгое-долгое время, причесываемые хорошо хоть пятерней. Он был мужественен и прекрасен, настоящий мореход, но совсем не князь.
Баэль, так похожий на Оливера в детстве, сразу начал пересказывать любимому брату все свои маленькие, но такие важные для ребенка события, даже, как ему казалось подвиги. Джайна, словно голубка прильнула к брату. И только Сибилл обернулась на мать, поймав многозначительный взгляд серых глаз. Спешно поздоровавшись с Оливером, она увела детей с собой, вслед за ней ушли последние слуги, которые тоже не преминули поприветствовать молодого княжича, мать и сын остались наедине.
Меж ними была и любовь, и обиды. Сложно передать всю гамму чувств, которые испытывала леди Игрейна, взирая на своего любимого — уже такого взрослого, но все еще мальчишку — сына, они по привычке замерла, поджав губы. Но сердце ее говорило, что нужно прижать Оливера к груди, ска-зать как же она по нему скучала, как она его любит. Разум же обрубал холодным клинком расчета все теплые стремления, заявляя, что дела важнее и намного насущнее проявления чувств.
— Здравствуй, Оливер, мой мальчик, — кратко молвила княгиня, позволив на своих губах просту-пить улыбке.
— Почему ты не написала мне? — упрекнул ее сын, скорбно опуская взгляд.
— Я не знала куда писать, ты ушел, почти сбежал тогда, не оставив ни записки, ни словечка, куда собираешься отправиться. Даже Бавен ничего не знал, или... — она запнулась, — не хотел мне ничего говорить. Но я рада, что ты сам решил вернуться, пусть через три месяца твоя совесть не позволила оставить отца на смертном одре, — в голосе княгини прозвучали укоризненные нотки, но потом Игрейна почти торжественно закончила, — а страну без правителя.
— Я могу его увидеть?
— Он сейчас спит, твой отец уже не так силен как прежде, теперь он ищет исцеления во снах. Сей-час же перед нами встали более насущные вопросы, Оливер, — леди Игрейна никогда не называла сына никакими сокращениями, — страна слабеет, за твоим отцом скоро придет Безымянный, Онтахору нужен новый князь, молодой и сильный, а главное тот, который не бросит княжество, уйдя в море. Ты же понимал, что вернувшись сюда, чтобы повидать Бедивера, тебя не отпустят обратно на корабль? Я не отпущу. Долг не отпустит. Пришло время нам серьезно поговорить, поговорить снова, но, я надеюсь, в последний раз. Так как время подобно песку утекает сквозь пальцы.
Княгиня внимательно вгляделась в лицо своего сына, силясь прочесть его чувства в чертах.
— Пришло время отставить юношеские забавы, мой мальчик, — оня взяла руку Оливера в свои сухие ладони, — Хватит быть мальчишкой, нужно наконец обрести ответственность, достойную мужчины. Оливер, милый, тебе нужно жениться.