| ОСНОВНОЙ НИКНЕЙМ: |
НЕМНОГО О СЕБЕ:
Задрот.
Готова играть много и разное.
ПРИМЕР ПОСТА:
Валери не может понять, что происходит. В школу ворвались миротворцы и куда-то их всех погнали. Она не привыкла двигаться в толпе, вот девочка спотыкается и падает, раздирая коленку до крови, успевая испачкать свою школьную форму и подумать о том, что мама будет ругаться. Теперь она старается держаться ближе к середине толпы, так больше шансов, что ее не заметят, и что ее (не) случайно не ударят миротворцы. Их сгоняют на площадь. Со своим маленьким ростом девочка едва может разглядеть происходящее, но она видит, что толпа народа огромная. Такой она бывает только на жатве и на приветствии победителей. Вали не понимает, что здесь происходит, и никто не может. Она старается увидеть родителей, но вокруг видит лишь ее ровесников, одноклассников. Наконец ей удается пристать на мысочки так, что она видит сцену. Увиденное не может радовать, увиденное слишком похоже на Жатву. Но этого ведь мне может быть, Жатва проходила недавно, на Голодных Играх еще не выяснили победителя. Там их Джоанна, там Пит, правда без Китнисс, там профи из первого...
Вдруг по площади раскатывается голос сопровождающего. Вали пытается разглядеть его, у него всегда такой забавный, чересчур яркий, вид, но у нее не получается. Жаль, что у нее так же не получается не услышать того, что он говорит. После сказанного по толпе проходит ропот. Разве кому-то может понравиться очередная Жатва? Она слышит новое правило о возрастом ограничении и едва слышно свободно вздыхает, ее родители не подходят. Ее родителей туда не заберут. И ее не заберут, ее имя там должно быть написано не так много раз, ее одноклассник вписывался намного чаще, у него ведь пятеро сестер. Валери лишь ждет момент, когда оба имени произнесут и она сможет пойти домой, и мама обработает ей щипающую коленку.
-Дамы, вперед! - Слышит девочка и ее передергивает, эту фразу она терпеть не может, несмотря на то, что слышит ее как возможный трибут лишь третий раз. Она всегда задавалась мыслью, почему они не могут поменять речь, ведь тогда это не было так отвратительно. Хотя, наверное, все дело в отвращении. А пока сопровождающий, ярким пятном мелькающий на сцене, вытаскивает бумажку из просто огромного сосуда.
А дальше наступает тот ужасный момент. Он длиться лишь доли секунды, в едва различимых паузах между букв, когда ты понимаешь, что эта буква не из твоего имени, а значит ты можешь быть свободен до следующего года. Но у Валери этот момент все не наступал, каждая буква была словно из ее имени. Но этого же не может быть? Это глупость какая-то, это определенно тезка, это не она. Валери хочет об этом сообщить рядом стоящим одноклассникам, но их нет. От нее отступили как от прокаженной. Она пытается сказать, мол ребят, это не правда, это шутка, так не может быть. Вдалеке она слышит крик мамы. Валери резко оборачивается, хочет пойти, побежать к ней, обнять ее. Но рядом уже стоят миротворцы, такие высокие, большие, что взгляд девочки упирается им в грудь, но она не пытается смотреть на лица. Это не к чему. Сквозь толпу не видно мамы, она стоит вдалеке, как непригодная для Жатвы. Вали не может ее увидеть.
Она идет до сцены вдоль толпы, ощущая себя ледоходом. Раньше она их никогда не видела, но читала о них. Толпа расступается перед ней, ей не приходиться проталкиваться. Это новое ощущение для нее портиться случайным взглядом на людей в толпе, они смотрят на нее с таким сочувствием и радостью одновременно, что становиться противно. Снова. Валери старается теперь не смотреть по сторонам, смотрит прямо, там сцена. Теперь она увидеть сопровождающего из Капитолия рядом, может она даже сможет коснуться его волос. Ей всегда было интересно, какие они на ощупь эти бирюзовые волосы. Девочка поднимается на сцену и теперь видит всю эту толпу с нее. Она ведь огромная. Валери никогда не была на сцене и не смотрела на такое количество людей сверху. Кажется, там вдалеке она видит маму, да, это мама. Ее держит папа за талию, крепко. Зачем же так крепко? Она кажется вырывается, плачет? Нет, Валери не хочет, чтобы мама плакала. Поэтому Валери ей сейчас улыбается, она пытается ее успокоить. Ведь это не по настоящему. По настоящему Валери никогда здесь стоять не будет.
