Когда любят — прощают, но, когда слишком долго прощают, перестают любить… Так ненависть сплетается с любовью в один вечный клубок.(с)

2 мая 1999 года.
Он сидит на подоконнике, обратив невидящий взгляд на потемневшую от дождя и ночи лесную дорогу. Прямо возле нашего дома разлилась огромная лужа, а рядом, в склизкой грязи, отпечатались лошадиные копыта. Странно. Я не заметила, когда это мимо нашего дома проезжали всадники. Холодно. Ему холодно, несмотря на то, что на улице тепло, несмотря на то, что он закутан в мантию: он постоянно ежится, хотя елозить - не елозит, оставаясь вот уже более часа абсолютно бесшумным.
Но я научилась читать тишину.
- Пойдемте спать, душа моя, - моя рука ласково прикасается к нему, пытаясь обнять, погладить широкие плечи, но не чувствует ничего, кроме жесткой ткани черного сюртука. Он уже давно привык ко мне, поэтому не дергается и, лениво повернув голову, парой секунд спустя неаккуратно сползает со своего "трона". - Ну же. - вздохнув, я сама принимаюсь расстегивать бесконечную череду пуговиц на замеревшем, словно статуя, теле.
Но, едва я добираюсь до белоснежной рубашки, он срывается и резко обнимает меня.
- За что? - всего два слова хрипит его когда - то чудесный голос, ныне опустошенный и мертвый. Я не плачу. Не мне нужно плакать. Но он тоже никогда не плачет, хотя надо бы. Сколько раз он уже задавал этот вопрос? Мой лоб упирается ему в грудь, воспользовавшись ситуацией, я, не глядя, расстегиваю его брюки, пряжка ремня громко звякает по полу. И я ему ни разу так и не ответила. Слава Мерлину, физически он в полном порядке, - мое бедро четко ощущает это теперь, и, едва он ослабляет трепетную хватку, я влеку его на постель, одним движением волшебной палочки избавляясь от остальной одежды. Кстати, у нас одна палочка на двоих.
- Сегодня - годовщина Победы. - совершенно не в тему говорю я, и его взгляд мрачнеет. Однако моя страсть быстро заставляет его забыть обо всем.
Но проблема в том, что он и так почти ничего не помнит. Сколько "но"...
2 мая 1998 года.
-... Я даю вам час. Достойно проститесь с вашими мертвецами. Окажите помощь вашим раненым... - гремел на весь Хогвартс голос величайшего темного волшебника, и стены школы, казалось, нет - нет, да рухнут окончательно под этими безжалостными интонациями. Все слушали и никто не слышал слов, - все знали, что, кроме приговора, там ничего и заключено быть не может. Отступить - невозможно. Торговаться - невозможно. Только смерть, твоя или врага, окончит эту битву. - ... На этот раз я сам выйду в бой, Гарри Поттер, и отыщу тебя, и накажу всех до единого - мужчин, женщин и детей, - кто помогал тебе скрываться от меня. Итак, один час. *
Септима Вектор невесело усмехнулась. Поздно пугать нас, Волдеморт. Последний осел, и тот поймет, что назад пути уже нет. Чувства отказали ей: стоя на пороге Большого зала, зажимая окровавленную, обнаженную руку с содранной обломком камня кожей, взирая на раненых и мертвых товарищей, она решительно отринула эмоции. Еще успеет наубиваться потом. Наверное, позже ее коллеги сложили "два и два" и поняли все неверно: профессор Нумерологии и, по совместительству, целитель Ордена Феникса вела себя, как железная. Без единой улыбки перевязала свою рану и принялась за чужие. Где же слезы, где же трепет во взоре, где же нерешительность в руках, четкими, выверенными движениями заботящихся о пострадавших? Наверное, для истинных "светлых" без этого нельзя. Но мисс Вектор лишь утирала пот, чем призвала непонимание на свою гудящую голову. Удивления волшебников она не замечала.
- А где Поттер? - как обухом по четким мыслям, моментально смешавшимся. Септима всем телом вздрогнула. Час... Час уже прошел??? Она сунула оставшиеся пузырьки в карман и схватила кого - то, ошивающегося рядом, за грудки.
- Какого черта вы не следили за ним? - рявкнула она, так несвойственно, словно под Империусом. - Он отправился к Волдеморту!
2 мая 1999 года.
Я лежу рядом с ним, фривольно закинув ногу на мужское бедро, - так это выглядит. А на самом деле, я пытаюсь сохранить то тепло, что сейчас наполняет его худое, изможденное тело. Не знаю, ощущает ли он то же самое безграничное удовольствие, что и я. Наверное, нет. Просто физическое удовлетворение. Как жаль. Носом я смешно фыркаю, сдувая приставучую прядь черных волос... они заметно отросли, а я все никак не подстригу их. Ему - все равно. Внешний вид теперь заботит его меньше, чем когда он был преподавателем. Странно. Ведь он все равно упрямо напяливает и сюртук, и мантию, игнорируя свитера и пальто.
Сделав очередную попытку обдумать избирательную потерю памяти своего пациента, я сама не замечаю, как чихаю. Мое резкое движение в сторону не остается без внимания.
- Простудилась? - я смотрю на него так, будто он не слово сказал, на парселтанге зашипел. Или, хуже того, улыбнулся.
- Что? А. Нет. - его взгляд медленно и с достоинством опускается на мою обнаженную грудь, мужчина поднимает бровь, и мне хочется прикрыться, чего я, разумеется, не делаю. Это слишком глупо. Сердце замирает на мгновение, от нахлынувшей душевной боли: его жесты и манера поведения до дрожи в коленках знакомы, но человек, разделяющий со мной кров и постель вот уже около года - не тот, которого я знала и которым восхищалась. Иными словами - не Северус Снейп.
2 мая 1998 года.
Орден Феникса, преподаватели и студенты - старшекурсники в спешке рассредоточились в различные места за пределами школы - сразу на опушку отправляться было крайне неблагоразумно. Но они были готовы и к такому варианту - если Поттеру суждено было сразиться с Лордом, их долг - отвлечь Пожирателей Смерти на себя. Отсиживаться в школе не остался никто. Там все равно больше не осталось того, что необходимо было бы защитить: сплошные руины.
Септима же, сдержав обуревавшие ее чувства, оказалась не в состоянии сосредоточиться. Аппарация унесла ее в сторону Хогсмида. На фоне черного неба одиноко торчал на холме заброшенный, старый дом, известный как Визжащая Хижина. Над ним реяла изумрудным светом Черная Метка. Что за черт? Они теперь оставляют ее где попало? Раздраженно фыркнув, волшебница отправилась на разведку. Отвлекаюсь на всякую ерунду. Небось просто повыделывались... а вдруг нет?
Дверь почему - то оказалась наглухо закрыта - мисс Вектор снесла ее Бомбардой.
- О Мерлин...
Сначала она подумала, что Снейп мертв. Для него же было бы лучше, если б это было так. Однако он поднял мутный, измученный взгляд на вошедшую, странно дернулся - то ли испуганно, то ли удивленно, - и спросил:
- Кто вы? - и в таком состоянии не издеваются, это очевидно.
И вот тут мисс Вектор охватил ужас. Всепоглощающий, панический: она не знала, что делать, а времени не было. Где - то там гремит битва, а она тут, поит зельями убийцу и врага, заговаривая и перевязывая его многочисленные раны. Руки дрожат, словно ненормальные, а с прикушенных губ стекает струйка крови. Женщина с трудом заставляет себя вынести диагноз: повреждения настолько сильные, что шрамы невозможно будет свести. Воздействие нескольких пыточных сразу. Еще какие - то неизвестные темномагические проклятья. Возможны остаточные эффекты. И... потеря памяти, на неопределенный срок, из - за смешения разных заклинаний. Его пытали, и долго. Снейп не в силах больше ни слова сказать, и это ничуть не помогает. Лишь смотрит, смотрит, смотрит...
- Перестаньте на меня смотреть! - рявкает она. В черных глазах появляется мимолетное удивление. А в карих - слезы. - Простите... сэр.
Мгновение спустя Септима Вектор подбирается, выпрямляется. Она должна была сразу сознаться сама перед собой: она никому не позволит и дальше издеваться над тем, кого она... любит. То ли это слово? Да, скорее всего.
Никому не позволит. Даже самой себе. Той, что ненавидит его за предательство Ордена. За то, что он Пожиратель Смерти... и теперь даже не знает этого, когда знает она! Септима аккуратно приподнимает мужчину, собираясь аппарировать. Он слабо стонет, и она всматривается в бледное лицо, с заострившимися чертами, и без предсмертной маски агонии никогда не бывшее красивым. Сейчас же в нем не осталось ни капли привлекательности.
И тут он приподнимает бровь в знакомой полувопросительной - полунасмешливой гримасе. И не понимает, почему волшебница улыбается, прежде чем исчезнуть вместе с ним из Визжащей Хижины. Наверное, слегка тронулась головой.
2 мая 1999 года.
Вот уже год, как в магическом мире царит спокойствие и благодать. Разъяренный Аврорат, при поддержке Визенгамота, учинил расправу над выжившими пойманными последователями Волдеморта. Тем более, они не опасались мести вышеупомянутого мага, погибшего от руки Гарри Поттера. Северус Снейп официально объявлен в розыск как преступник номер один. Не сомневаюсь, что, в случае обнаружения, его судьба предрешена. И... моя тоже.
Я отдалилась от друзей и родителей, никому не смея доверить нашу тайну. Сняла небольшой домик в лесу, отговорилась желанием в уединении проводить эксперименты с местными лекарственными растениями. Даже не пришла на похороны героев Войны - у Северуса случилось резкое ухудшение самочувствия, - чем навлекла на себя еще большее непонимание и отчуждение. До сих пор на меня не слишком дружелюбно косятся некоторые личности.
И за это я его тоже ненавижу.
При этой мысли я всегда вздыхаю. Он уже безмятежно спит: во сне его отпускают все тревоги и боли. Я с нежностью улыбаюсь, не шевелясь, боясь потревожить свою любовь. Почему он со мной? Почему он слушается меня? Очевидно, потому, что ему некуда больше пойти и нечем больше заняться. Благодаря мне он чувствует себя живым. Иногда меня посещают эгоистичные порывы оставить поиски лекарства. Но я не могу... не могу, зная, что он помнит лишь пытки и унижения, ничего больше. Так не должно быть. Какой бы сволочью он ни был, он этого не заслуживает.
А что будет с нами, когда он все вспомнит... это целиком воля Провидения.
* слова Волдеморта процитированы из книги "Гарри Поттер и Дары Смерти".