| ОСНОВНОЙ НИКНЕЙМ: |
ПРЕДПОЧИТАЕМЫЕ ЖАНРЫ, ФЭНДОМЫ, ИНТЕРЕСУЮЩИЕ ПЕРСОНАЖИ:
♦ «Гарри Поттер»
Любой таймлайн, кроме третьего поколения и позже; не магическая Америка. С удовольствием поиграю и по первому, и по второму, да хоть по временами Основателей. Из Основателей — Хельга Хаффлпафф, на втором поколении — Невилл Лонгботтом, Рон Уизли, Оливер Вуд, Лаванда Браун. Хотя ими список совсем не ограничивается, могу взяться почти за любого персонажа — были бы идеи и вдохновение. На первом опять же почти любой персонаж, кроме Джеймса Поттера, Сириуса Блэка, Дамблдора и Волдеморта.
Люблю малоизвестный канон.
♦ «OUAT»
Реджина Миллс, Эмма Свон, Генри Миллс, Робин Гуд, Руби, Тинкербелл. Еще один фандом, в рамках которого, мне кажется, могу отыграть практически все.
♦ «CAOS»
Зельда Спеллман.
♦ «Секретные материалы»
Дана Скалли, Фокс Малдер — ожидаемо да? Давно мечтаю о кроссовере между TXF и миром Роулинг.
♦ «Доктор Кто»
Донна Ноубл, Ясмин Хан.
♦ «Призрак оперы» (мюзикл, фильм Шумахера, но не книга)
Карлотта Гудичелли.
♦ «Сотня»
Маркус Кейн, Рейвен Рейес.
♦ «Голодные игры»
Китнисс Эвердин. Кроме того, с удовольствием поиграю в капитолийские подковерные интриги, Игры, которые случились в прошлом и всякое альтернативное.
♦ Цикл «Перси Джексон и Олимпийцы» Рика Риордана (книги, исключительно книги)
♦ Древнегреческая мифология.
ПРИМЕР ПОСТА:
- Здесь осторожнее, – напомнила Мона, девушка-ликвидатор. Дом, о котором пару часов спустя Чарити скажет «этот пострадал больше прочих», встретил их безжизненными глазами выбитых окон и крышей, в одном месте обвалившейся и растерявшей свою красную черепицу. – Мы, конечно, все проверили и укрепили заклинаниями, чтобы ничего не обвалилось, но мало ли что. Поэтому одна не заходи: позови меня или еще кого из наших. И держись подальше от стен – они все в копоти.
- Спасибо, – кивнула Чарити, подходя к дому ближе и чувствуя, как под каблучком туфли хрустнуло стекло. – Не думаю, что мне понадобится заходить внутрь, но я позову тебя, если что.
Больше половины жизни Чарити Бербидж провела среди магглов, и это давало ей преимущество. Составить представление о том, какие уязвимые места могли скрываться в этом доме, не осматривая каждый его сантиметр, не составляло для нее труда. Не прикасаясь к почерневшей даже снаружи стене, Чарити заглянула внутрь через то, что осталось от оконного проема: обгоревшие, отброшенные взрывной волной и перевернутые предметы, осыпавшаяся штукатурка и обвалившееся перекрытие, и выломанное с мясом, как будто из-под пола разорванное покрытие на полу. Ее взгляд еще скользил по комнате, а в мыслях уже было готово объяснение: владелец дома вспомнит о том, как не глядя бросил спичку в мусорное ведро, где со вчерашнего вечера покоился бумажный пакет, и отправился гулять с собакой. Он вспомнит, как супруга пожелала к нему присоединиться, как погода была им обоим особенно по душе, поэтому гуляли они с четвероногим другом дольше обычного.
Чарити было жаль его, как и других – эти люди никогда не узнают правды. В их головы осторожно вложат ложные воспоминания, которые, возможно, сделают их несчастными: горько осознавать, что твоя мелкая оплошность лишила близких людей крыши над головой. Но знать, что кто-то винит себя напрасно, и ты не имеешь права вернуть ему чувство невиновности – еще горше. Поэтому Чарити никогда не дожидалась появления стирателей памяти, просто передавала свои версии на бумаге или через коллег – все, что угодно, только бы не видеть результатов работы их отдела.
Было ли в работе Ксенофилиуса нечто подобное? Было ли так, что он знал какую-то правду, но не мог, не имел права ее открыть? Тому, что писали в «Пророке», Чарити обычно верила, а потому о возможном замалчивании задумывалась крайне редко, да и поверхностно по большей части – когда ее работа пересекалась с работой журналистов, когда две сферы вставали перед ее взором и она невольно начинала их сравнивать. Сейчас она впервые задумалась об этом серьезнее. Со страниц «Пророка» им говорили о том, что тревожиться не о чем, но Бербидж-то понимала, что если среди бела дня случается бойня и Министерство и мракоборцы не могут этого остановить, то поводов лишиться душевного спокойствия более чем достаточно.
Не подозревая подвоха, девушка с готовностью протянула руку за пергаментом Ксенофилиуса – пусть сама она не называла населенниого пункта, но Ксено мог узнать его и у ликвидаторов, и у стирателей памяти, и в редакции. Однако прочитав написанное, она прикусила губу, стараясь сдержать удивление. Ксено Лавгуд извинялся, хотя мог бы этого не делать, потому что извиняться было не за что – он не обидел ее, не задел и бестактным не был. Он просто не знал.
- Ты позволишь? – занеся перо над пергаментом, девушка бросила взгляд на журналиста и быстрым росчерком пера чуть ниже его слов приписала ответ: «Ничего страшного. Спасибо тебе. Мы можем встретиться, если это действительно не доставит тебе неудобств».
Чарити не умела не быть откровенной: если проблема есть, она говорила о ней, не скрывая своих чувств. Впрочем, теперь она не была уверена, что будет говорить Ксено только о своих неприятностях и страхах. У нее были вопросы, и ответы ей действительно казались важными.
- Тебя немного ввели в заблуждение насчет места. Теперь все в порядке, - улыбнулась Чарити, возвращая Ксенофилиусу его записи. – Можешь обращаться в любое время, если возникнут вопросы. Я всегда на них отвечу, – она легко повела ладонью, касаясь своих бумаг, словно подтверждая, что ответы у нее обязательно найдутся.
Отредактировано questions of travel (2020-11-20 20:54:10)
