♬ Sibylle Baier — I Lost Something in the Hills

Санса Старк выходила замуж не за неуравновешенного психопата с садистическими наклонностями, классического абъюзера и отъявленного ублюдка. Санса Старк клялась в верности, обещая вечность как в здравии, так и в горе, любящему мужчине, пережившему травматичное детство и ежедневно сражаещемуся со своими демонами. Санса Старк женой оказалась неверной, предавшей клятву и опозорившей как Бога, так и свою семью.

Труднее всего было не отвечать на его сообщения и не выходить на связь. Иногда ей казалось, что, может быть, Теон продолжал шпионить для Рамси и передавал ему информацию о её новых аккаунтах, адресах почты, о давних друзьях и редких знакомых, через которых Рамси удалось бы послать весточку. В иные минуты, когда рассудок помутнялся горьким «Просекко», Санса начинала подозревать в предательстве Джейни Пуль; когда «Просекко» превращалось в «Chatelle», а золотой закат над песочными куполами Моламьяйна становился беспросветной вельветовой ночью, Санса начинала винить Арью. Неужто родная сестра решила сыграть с ней столь жестокую шутку? Неужто решила проучить, отомстить, напомнить, сколько раз она предупреждала юную леди Старк о Болтонах и нраве самого Рамси? Неужто Рамси нашёл её?..

Её встречала чернично-лиловая дымка над рекой Салуин и холодный шёлк простыней утром, наполненным звоном колокольчиков. Санса просыпалась одна, и Рамси нигде не было. В Ньюкасле, Эссексе, Бристоле, Манчестере — везде — он спал шумно и неспокойно, крепко прижимал её к себе волосатой рукой. Рамси снились кошмары, но он никогда не кричал, не просыпался и даже не покрывался испариной холодного пота — только что-то невнятное бормотал во сне и сильнее вдавливал в матрас Сансу. Тяжело дышал ей в шею, как взмыленный цепной пёс, и рычал, как дворовая гончая.

В марте прошлого года Санса просыпалась от того, что он начинал душить её — то проверял, жива она или не дышит, то вымещал злость, то хохотал во время приступа и забавлялся. Потом Рамси долго и сухо плакал, целовал ей руки и дуги бровей, и смотрел преданным забитым взглядом. В своём запасе, Рамси располагал несчётным количеством гримас и ухмылок, но взглядов у него было всего два: влюблённая сторожевая собака и бешенный бойцовский бультерьер. Второй взгляд случался чаще.

Теон повторял, что она поступает правильно. Теон помогал ей запихивать вещи в маленький изящный рюкзачок от «Burberry» в ночи и передавал записки лорду Бейлишу. Теон держал её за руку, когда Санса плакала в самолёте, Теон держал её, когда она рвалась назад.

Ей не хватало того чувства, когда его дыхание в ночи щекотало ей горло, как лезвие криво заточенного ножа. Ей не хватало его запаха, запаха палёной кожи, сырой земли, гнилых листьев и слишком дорогого виски. Ей не хватало Рамси так сильно, что боль разрывала изнутри и оставляла фиалковые синяки по запястьям не реже, чем оставлял их сам Рамси.

Санса не могла вернуться назад. У Рамси Болтона было два взгляда, а у Сансы — всего-навсего один. Взгляд лютоволка. Старковский взгляд.

В электронных письмах, на фотографиях записок, в сообщениях на автоответчик, которые ей передавали, Рамси напоминал о свадебных клятвах, взаимных обещаниях, признаниях в любви. Угрожал, кричал, оскорблял, умолял, проклинал, опять умолял и снова шантажировал. «Хоть в раз в своей святошной жизни, Санса», скрипел зубами Рамси, и на заднем фоне не миссис Болтон и не леди Старк различала треск зажигалки, «послушай меня. Ты думаешь, я просто так это оставлю? Ты неправа. Вся твоя грёбанная семейка. Твоя ебанутая сестра. Твой брат-уродец, выблядок. Вонючка. Все они настраивали тебя против меня, годами, я знаю. Я доберусь до них всех, и только потом — до тебя. Всё, что твоё, и моё, и я разрушу весь бизнес Старков, всё наследие, если по-хорошему ты не понимаешь. А твои мастерские я сожгу, любовь моя, точно так же, как сожгу и каждый ваш фунт, до последнего, каждый пенни выброшу в море. И знаешь, что у тебя останется после всего, когда Теон предаст тебя точно так же, как предал меня? У тебя останусь я, Санса. Потому что только я у тебя и есть. Ты поклялась, мелкая ты тварь, долбанная сучка. Я найду тебя. Блять, Санса, где ты?! Ответь мне, пока не стало слишком поздно!».

Лорд Бейлиш передавал, что Рамси ищёт её в Южной Африке, в Бразилии, Чили, Аргентине. Разгромляет виллы Старков, буянит и спускает деньги со счетов корпорации на шлюх, развлечения и машины. Передавал, что Рамси переносит аукционы, пишет оскорбительные послания постоянным клиентам и отравляет вековую империю изнутри. Передавал, что Рамси привёл свою любовницу, Миранду, в Винтерфелл, и теперь она спит в кровати Сансы, носит её шерстяные платья и хвастается драгоценностями леди Кейтилин, которые Рамси достал из банковской ячейки.

— Я всегда говорила, что ты плетёшь гобелены из трав и человеческих тайн, — заметила Джейни Пуль вечером, когда майские сумерки душили их на террасе, и отставила чашку из костяного фарфора, — но лучше бы ты сплела панихидное покрывало для своего обожаемого муженька.

Рамси не напоминал ей о сломанных костях, крошащейся крови и дуле пистолета у виска.

Поддержка лорда Бейлиша закончилась в тот самый момент, когда он положил иссушенную испытаниями жизнью и временем руку на бедро Сансы. Это был конец апреля и вышитый парчою диван. Его губы отдавали кислинкой перезрелого вина и плохо прожаренной уткой, а ещё — чем-то настолько неправильным и искусственным, что Сансе сделалось дурно.
— Теперь вы отдадите меня Рамси? — спросила она Бейлиша в присутствии примчавшейся на крик служанки. Отсветы от парчи играли на её рыжих волосах, таких же огненно-красных, как и у почившей матери. Достойного тона сохранить не удалось — Сансу выдавали трясущиеся руки.
Лорд Бейлиш остановился в дверях ненадолго.
— Нет, — с какой-то горькой усмешкой ответил он, — я не настолько благороден, леди Старк. Может, поэтому я вам столь противен, но милосердия к вам во мне больше нет.

Когда закончилась поддержка Теона, Санса так понять и не смогла. Даты на чеках с подделанной подписью выдавали не только хронологию похождений Теона, но и показывали, в какие дни им овладевала жадность без стыда, а в какие совесть убирала парочку нулей. Джейни говорила, что всё было ясно с самого начала. Теон всё чаще пропадал в городе и богодельнях, всё чаще жестоко шутил над Сансой, мог позволить себе грубость, мог толкнуть её, а мог и устрашать.
Что будет с тобой, если я позову Рамси, птичка? Куда ты денешься? К кому побежишь?

Бежать Санса хотела лишь к мужу, но была вынуждена бежать от него. Выход она видела только в мутной ряби реки Салуин — можно было обставить смерть, настоящую или мнимую, как на картине Милле. Можно было сойти с ума, как Офелия, но Эддард Старк подарил дочери слишком большую тягу к жизни, а Кейтилин Старк — чересчур непоколебимую трезвость рассудка.

— Может, нам стоит поехать в Новую Зеландию, — предлагала ей Джейни. — Слишком далеко, но незаметно. Там красиво, Санса, тебе понравится. Можно жить спокойно. Можно будет просто отдохнуть.

Можно будет просто дальше не бороться. Арья, Джон, Робб, Бран — они были воинами по духу и рождению, Санса брала на себя роль истинной леди и настоящей принцессы. Теперь трепыхалась птицей в клетке с переломанными крыльями.

Ей не хотелось признавать, но появление Русе Болтона вызвало у неё не страх, а облегчение. Слова Бейлиша обрели смысл — он действительно растерял последние остатки благородства и не проявил к ней и капли сострадания. Что ж, значит, судьба решила за неё — Санса, больше не Старк и уже не Болтон, будет возвращена законному мужу, неуравновешенному психопату с садистическими наклонностями, классическому абъюзеру и отъявленному ублюдку.

Сначала Рамси Болтон крепко поцелует её, так, как целуют не дорогих людей, а любимые вещи. Посмотрит озверевшим шакалом, дальше — преданным псом.

А потом задушит.

— Доброе утро, лорд Болтон, — Санса сама удивилась тому, насколько спокойно прозвучал её голос — усталость и бессилие давали о себе знать. — Прошу простить за столь нерадушный приём — мы вас не ждали. Могу я предложить вам чаю? Может, лимонад?

Стояло совсем раннее утро, птицы ещё продолжали заливаться трелями. Ветер развевал полы кремового платья Сансы, узкого в плечах, но с широкой юбкой и с кружевными вставками. К бассейну она вышла босиком, ненадолго, прогуляться, чтобы после помочь приготовить завтрак для Теона и Джейни. К волосам, заколкой-невидимкой она прицепила срезанную нежно-розовую орхидею.

Страх сковывал её ледяной кровью, застужал сердце и леденил пятки. Русе Болтон был фигурой больше мифической, нежели реальной — иногда Сансе казалось, что Рамси выдумал отца, но догадки опровергали редкие очевидцы, с лордом Болтоном встречавшиеся. Лорд Болтон был скрытен и богат, но богат сказочно или приемлемо — непонятно. О лорде Болтоне Санса знала то, что он похоронил двух жён, а ещё — что он застал Лианну.

Самое важное, что Санса знала о Русе Болтоне — его до смерти боялся самый страшный человек на земле. Рамси впадал в оцепенение при одном упоминании имени отца, но никогда о нём не рассказывал, никогда не порицал, ни в чём не винил и ни за что не благодарил. Все знали, что Рамси был сыном Русе, но сам Рамси, порой казалось, об этом забывал, и предпочитал считать отцом некую абстрактную личность.

В развалившейся в шезлонге фигуре в белом Санса отчего-то опасности не чувствовала. Первой её мыслью, конечно, было то, что Русе Болтон приехал с сыном — в целом, это было в духе Рамси, держать её в неведении, заставлять гадать и сходить с ума. Но приехал бы Рамси с тем, кто снился ему каждую ночь и заставлял извиваться придавленной сапогом сороконожкой?

Санса постаралась изобразить самую вежливую улыбку. Это был первый раз, когда она увидела свёкра не на холсте, написанном маслом, и не на выцветшей сепией фотографии.

[nick]Sansa Stark[/nick][status]bird set free[/status][icon]https://i.ibb.co/Qd2PRP2/imageedit-14-2453937484.jpg[/icon]

Отредактировано Gaerda (2021-01-30 17:39:30)

Чем дольше Санса вглядывалась в Русе Болтона - пристально, въедливо, балансируя на грани между жадностью до ответов и вульгарностью - тем меньше ей верилось, что Рамси был его родным сыном. В этих двух лицах мало что намекало на кровное родство: грубые, квадратные черты лица Рамси, сплюснутый широкий нос и некая неотёсанность камня резко контрастировали с идеально точёными скулами лорда Болтона. Он походил на мраморную статую, гладкую и влажную, как могильный ангел без лица после камбрийских проливных дождей. Рамси, плохо выбритый и вечно пьяный, скорее напоминал выброшенный на мусорку кусок пористого гранита.

Может быть, Санса просто не умела смотреть. Тонкие губы, глубоко посаженные глаза, форма лба - всё это отдалённо напоминало супруга, но Рамси однозначно проигрывал отцу в эстетике, а людей Санса оценивала точно так же, как изучала картины. Выцветшие детали, хаотичные мазки, тяжесть позолоченных стёртых рам, гротескные сюжеты, утопающие в отдельно взятых трагических судьбах - мир Сансы Старк состоял из красоты, изящества, грации. В Рамси Болтоне не было ни первого, ни второго, ни, тем более, третьего, и, пожалуй, именно по этой причине Санса полюбила его столь страстно и отчаянно. Как всякий коллекционер прекрасного, она умела разглядывать таинственный магнетизм в самых неприглядных вещах. Как художник, она безудержно мечтала превратить бесформенные предметы в ажурную ковку, бесформенных людей - огранить до остро выпирающих граней блестящих драгоценных камней. Как всякая барышня, воспитанная на историях о Тристане и Изольде, раннем Шекспире и Библии, она верила в спасение, исцеление и прощение. Три заповеди, по которым истинная леди и жила.

Что-то внутри Сансы, что-то первородное, жестокое, старковское, отказывалось прощать Рамси Болтона.

Яд, капающий с передних резцов Рамси, пропитал пластины её ногтей, медно-рыжие кудри, лучевую кость левой руки, которую она сломала во время отпуска в Бельгии, когда, по настоянию Брандона, согласилась попробовать виндсёрфинг. Русе Болтон не вселял в неё страх. Русе Болтон гораздо больше походил на туриста, отдыхающего, из того круга, с которым предпочитала общаться её мать, а его безупречная выправка и умение себя держать наталкивали Сансу на мысли, суть которых она никак не могла уловить и чью форму никак не удавалось нащупать.

Больше всего на свете Сансе хотелось узнать, в Мьянме ли находиться сейчас Рамси Болтон, и, ежели нет, каким рейсом свёкр собирается увозить её обратно. Утренние перелёты плохо сказывались на волосах.

Джейни Пуль и Арья всегда смеялись, что Санса возвышалась над мужем на целых три с половиной дюйма, без каблуков. «Ты выше его и по росту», недовольно ворчала Арья, и смысл этих слов дошёл до леди Старк не сразу. В присутствии Рамси Болтона Сансу ещё сильнее тянуло к искусству - может, так она пыталась избавиться от ауры Рамси, ауры невежества и варварства, затянутого в костюм от «Армани». Что чувствовать рядом с Русе Болтоном, Санса так и не могла решить - когда он занёс над ней руку, она непроизвольно зажмурила глаза.

Санса ждала, что он её ударит, потому, что ничего другого от Болтонов и не научилась ждать. Она не отшатнулась, а он едва ли коснулся её локона - будто тень пробежала по волосам.

От него веяло холодом. Холодом и сухим морозом, таким, на котором трещало всё, а громче всего - сердце, в обречённых попытках сохранить живительное тепло.

- Прошу, - мягко отозвалась Санса, - прислуга занимается садом, но я замечательно варю кофе и сама. Вы предпочитаете тёмно-французскую или испанскую обжарку?

Платье никуда не годилось - леди Кейтилин схватил бы удар, узнай она, что её старшая дочь позволяет встречать себе лорда Болтона в пеньюаре. В зазеркаленных раздвижных дверях лорд Болтон и Санса, которую он галантно вёл под руку, отражались двумя вытянутыми пятнами белого, и Санса почему-то непроизвольно сравнила свой силуэт с продолговатой лебединой шеей. Сломанной, добавила она в голове.

Уже в помещении, она наконец-таки поняла, что именно таилось в лорде Болтоне - он был военным, а, может, и продолжал служить. С такой сдержанностью и безупречностью себя подавали только офицеры, генералы, полковники. Леди Кейтилин ценила их и глубоко уважала.

Кофеварка Джейни Пуль ворчала и брюзжала, доказывая консервативность семейства её обладателей. Джейни не признавала новомодные машины, а её отец повторял, что только вода и зёрна отменной прожарки сварят тебе добротный кофе, а всеми этими сладенькими  сиропами и прочими добавками пусть давятся американцы.

Почему-то Санса была уверена, что, предложи она Русе Болтону карамельный маккиато с горой взбитых сливок и маршмеллоу, он бы выпил его залпом и не моргнул (Рамси опрокинул стакан на её голову и заставил бы так ходить несколько часов, чтобы липкая жидкость успела сродниться с кожей).

«Вы заберёте меня назад?», читалось в глазах у Сансы, «вы отдадите меня ему? Опять?».

- Господин Грейджой также гостит у Пулей, - начала Санса, переливая кофе из стеклянного графина в пиалу, расписанную мотивами местных узоров, - он любезно принял моё приглашение. Мне... оповестить его о вашем приезде, лорд... Русе?

Он ведь и так знал, понимала Санса. Он знал о ней всё. Может, больше.

Себе Санса налила стакан воды, но, присев за стол, утопающий в цветах, его не пригубила.
[nick]Sansa Stark[/nick][status]bird set free[/status][icon]https://i.ibb.co/Qd2PRP2/imageedit-14-2453937484.jpg[/icon]

Отредактировано Gaerda (2021-01-30 17:39:08)

Рассеянный взгляд Сансы зацепился за напольные часы: это был изящный образец мастерства георгианских времён из красного дерева, напоминание о том, что когда-то Мьянма была частью Британской Империи. Тот район Моламьяйны, где Пули выкупили особняк кузена последнего короля, оставался частью империи - вывески здесь дублировали на бирманский, но только иногда, а в банках лучше знали текущий курс фунта стерлингов, чем кьята. Больше всего о том, что Индокитай так никогда и не вырвался от гнёта Ост-Индийской компании, ей напоминал живой Русе Болтон в стеклянных стенах просторной кухни: Санса сбежала через океан, на другой континент, за восемь тысяч с половиной километров от дома, и даже тут не смогла найти покой. Здесь, в стране песчаных куполов и лиловых ночей, действовали всё те же правила и порядки, и Санса Старк безнадёжно проигрывала Болтонам.

Может быть, потому что не была достаточно умна. Может быть, потому, что играть её учили только на арфе, скрипке, виолончели, фортепиано, но никак не на струнах человеческой души.

Кованая кружевом золотая стрелка напольных часов сдвинулась на циферблате; варка кофе отняла чуть больше времени, чем планировала Санса, но недостаточно, чтобы образ Русе Болтона начал казаться ей более реальным. Был ли шанс, что она спала и ей снился кошмар?

В её снах, укутанных душной погодой и мошкарой, Рамси Болтон повторял её свадебную клятву и вырезал тупым перочинным ножом на лопатках. Русе Болтон ранил её одной фразой ещё сильнее.

Санса подняла на него глаза - огромные, влажные, подёрнутые дымкой, они делали её похожей на русалку. Пальцы Сансы начали непроизвольно дрожать, и, чтобы не нарушать негласных правил гостеприимства, Санса вцепилась ими в атлас платья. По струящемуся подолу поползли некрасивые заломы, а сетка кокетливо выступающих акварельных вен на запястьях пошла трещинами фарфора.

- Куда я вернусь, лорд Болтон? - спросила Санса, и в её крике души не было отчаяния - он звучал как стон подстреленного зверька, который сдавался на растерзание охотнику.

- Мне рассказали, что ваш сын привёл свою любовницу в мой дом, отдал ей мою спальню и драгоценности моей почившей матери. Я унижена, оскорблена, растоптана, и для всех - беглянка. Акционеры и председатели считают меня несостоятельной и неопытной наследницей, и, пожалуй, они правы. Пули предложили мне убежище, но не стали поддерживать открыто. Если будет суд - адвокаты Рамси меня уничтожат.

Санса никак не могла избавиться от навязчивого - назойливого - чувства, что у Русе Болтона уже был план. Что он не успел озвучить и части предложения. Что у него были заготовлены ответы на всё её вопросы - и даже больше, но на один, самый важный, сам Господь Бог лишь задумчиво покачал бы головой.

- Впрочем, им это и не понадобится. Ваш сын уже меня уничтожил. Вам следовало обратиться к Джону.

Ей показалось, что в комнату вошёл ветер и прошёлся по плечам, и Санса с ужасом поймала себя на мысли - зима посещала страну песчаных храмов только тогда, когда лорд Болтон на неё смотрел.

На его губах остался едва заметный маслянистый след тонкой полоской. Как чёрная кровь.
[nick]Sansa Stark[/nick][status]bird set free[/status][icon]https://i.ibb.co/Qd2PRP2/imageedit-14-2453937484.jpg[/icon]

Отредактировано Gaerda (2021-02-15 21:16:04)

Рассыпчатый колокольчиками смех застрял в горле рыбьей костью. Настоящих леди учили не только не класть локти на стол и правильно скрещивать лодыжки, но и смеяться - у Арьи никак не получалось избавиться от неприличных звуков во время хохота, а вот с Сансой у мадмуазель Бюшуа недопониманий никогда не возникало. Мадмуазель Бюшуа учила её повторять перезвон бубенцов, мелодию ландышей и порыв майского ветерка - смех, как и улыбку, стоило подбирать в зависимости от настроения собеседника, его намерений и статуса.

С лордом Болтоном следовало бы ограничиться жеманными ужимками и вежливыми полукивками. В просторных классах, занавешенных мрачными, тяжеловесными пейзажами Гейнсборо, мадам Бюшуа не учила неискренности (а следовало бы включить в программу).

Потрескавшиеся на жаре губы Сансы дёрнулись в уголках, но воспитание не позволило смешку вырваться. В Англию, действительно, куда же ещё лорд Болтон мог предложить ей отправиться. Пожалуй, в какой-то мере Санса надеялась, что он пообещает ей прохладу подземельных гротов и хрусталь сказочных гробов. Тишину - её отчаянно недоставало даже тут, у Бенгальского залива, в четырёх часах полёта от Шри-Ланки. Буддизм и дзен были доступны туристам, беглым аферистам с Уолл-стрит и продажным чиновникам, но не потомственным аристократам.

Упоминание об отце не осталось незамеченным - Санса вздрогнула, легонечко, как перепуганная лань, но пальцы сильнее впились в ткань. Она так и не привыкла принимать соболезнования, ещё меньше привыкла к тем, кто решал говорить об Эддарде Старке как о незатейливом воспоминании, а не жертвеннике и гордом мученнике. Был, родился, жил, умер, а то, как именно погиб и как варварски с ним расправились - стоят ли того слёзы? Несчастья случаются. Люди долго не живут, особенно люди богатые и влиятельные.

Жестокость партии, что вёл Русе Болтон, отдавала изяществом. Отец с затаённым раздражением учил Сансу играть в шахматы, но не мог добиться от неё элементарных вещей - она запоминала защиты и рокировки по клеткам, но не видела дальше хода наперёд. Впрочем, Санса прекрасно знала, что шахматисты профессиональные, не дилетанты, как она, играют только Стаунтоном. Слоновая кость, самшит, утяжеляются свинцом (тем, из которого льют пули). Прототип коня - парфенонский барельеф, элгинский мрамор (Афинский зал в Британском музее). Удивительная точёность и плавность линий, так присущая античной скульптуре.

Все эти знания в партиях не помогали. Сколько бы Санса ни старалась, ей не удавалось приблизиться к разгадке мотивов лорда Болтона ни на дюйм - эндшпиль случился до дебюта. Ей оставалось опрокинуть венчанного короля, как опрокинули голову её отца на самодельной плахе.

- Бейлиш предал меня, - мягко пояснила Санса. - И его это терзает. Значит, за мой проигрыш он будет биться яростнее, чем мой му... ваш сын, Русе.
Крысиное лицо с серыми усиками отражалось в вазе из муранского витражного стекла жирным масляным отпечатком. На плечах Санса ощущала липкость потных ладоней Бейлиша, около уха - дыхание, перечная мята вперемешку с подгорелой говядиной.

- Вы предлагаете мне сделку, но не называете условий, - ход в закончившейся партии был опасен. Санса не осмелилась бы лорда Болтона упрекать, но козырей у неё не оставалось - правила игр безнадёжно перемешались и запамятовались. Хватало одного взгляда на беспристрастное, неподвижное лицо лорда Болтона, чтобы сердце начинало трепетать пойманной синицей. Санса не боялась его, не в привычном смысле. И всё же что-то заставляло её тщательно подбирать каждое слово, и - в то же время - отметать слова лживые. Не из чувства признательности или уважения, а из-за ледяных жутких тисков, что невидимой рукой стискивали её горло.

Тень лорда Болтона казалась непривычно длинной для утренних часов и вытянулась лесным гигантом. Санса нервно сглотнула.

Она бы предпочла любое иное место для разговора, только не это. Он заслонял от неё всё - потолок, люстру, зеркальные балки, солнце.

- За что вы покупаете меня, лорд Болтон, и дорого ли продаёте?
[nick]Sansa Stark[/nick][status]bird set free[/status][icon]https://i.ibb.co/Qd2PRP2/imageedit-14-2453937484.jpg[/icon]

Отредактировано Gaerda (2021-03-15 00:04:33)

Всё и сразу. Вот так просто, всё и сразу, в одну минуту и за один миг - на блюдечке из костяного фарфора, китайской яичной скорлупы, с узорчатой каёмочкой по краям.

Лорд Болтон предлагал ей целый мир и кусочек небес сверху. Мучительно болезненное чувство дежа вю сковывало горло Сансы ласковыми тисками неизбежности - когда-то давно его сын предлагал ей столько же, лишь каплей меньше. Тогда Санса была свободной птицей и летала под кучерявыми облаками, не задумываясь о самом ценном, теперь с переломанными крыльями ютилась в позолоченной клетке. Облезающая позолота считывалась в неловких, смущённых улыбках Пулей, угрожающей ухмылке Бейлиша, презрительно брошенных фразах Теона - общество Сансы всех их тяготило. То, что они уже могли от неё получить, было растрачено, то, чего получить не могли, было для них недостижимым.

Лорд Болтон предлагал ей спокойствие. Стабильность. Уверенность. По праву возвращённое наследие. Власть?

Санса позволила себе встать. Резная ножка украшенного вышивкой стула неприятно скрежетнула по мраморному полу; резкий, чуждый прекрасно обставленному особняку Пулей звук трещиной тени прошёлся по раздвижным стеклянным дверям. На еле заметную трещинку уселась окрашенная в берлинскую лазурь стрекоза, пытаясь скрыть еле заметный изъян; достаточный для того, чтобы начать искать несовершенства в особняке Пулей. Устаревшая плита, плохо протёртые кристаллики люстры, барахлящий гольф-карт, потёртые бронзовые статуэтки и ковры, которые не мешало бы почистить - Пули теряли денежное состояние, пока продолжала беднеть империя Старков.

На Рамси изъянов было столько, что и не сразу отличишь, где царапина, где шрам, где дефект воспитания, где - ошибка генетики.

Изъяны Сансы проявлялись ненавязчиво и призрачно, достаточно в той мере, чтобы не ослаблять хватки ушедших гувернанток и материнских требований. Веснушки после солнечных ванн. Секущиеся кончики ломких волос. Скошенный уголок ногтя указательного пальца. Мягкость характера. Наивность чистой девы, воспитанной на историях о тристанах и изольдах.

План Русе Болтона казался идеальным, и изъянов в нём найти было нельзя - точно так же, как и он сам походил на отлитую восковую статую.

Не воск, мысленно поправила себя Санса, сталь, гладкая, как вода. Оттого и прочнейшая.

Измученное, бледное, обескровленное отражение с растрепавшимися морковными волосами искривлённо смотрело на Сансу из металлического подноса, украшенного фигурками из слонов и летящих узоров - подарок мьянмского дельца и филантропа Пулям. Она не умирала, но была истощена - доброта Пулей заканчивалась, пусть и не по их желанию. Брезгливость Теона росла, как росла и ненависть Бейлиша.

Как росла злость Рамси.

Его злость клеймом отпечаталась на Сансе, оставив поперёк её тела и лицо чудовищно уродливый шрам - тот, который заметить мог лишь опытный сторонний глаз, тот, который было не под силу загримировать ни одному тональному средству.

Лорд Русе Болтон предлагал ей излечение. Исцеление. Возвращение на родину, домой - к братьям, сёстрам, могилам родителей.

К себе.

Он требовал её... лояльности? Просил продать душу, подписать сделку с Дьяволом?

Санса бы на это пошла. Не страшно терять свободу, когда её у тебя давно отобрали, вырезав под лопатками верёвки и ошейник - по горлу.

Что бы сказала Арья?

«Все они выродки», сплёвывала под армейские ботинки её младшая сестра, «ублюдки. Никогда не выйду замуж, и детей не стану рожать. Быть леди в наши времена - то же самое, что и проституткой. Толку-то, Санса, если трахаешься ты не за чеки, а камешки в бархатных коробочках?»

- Я согласна, лорд Болтон, - кротко кивнула головой Санса, вернувшись к столу - теперь она опиралась руками на скользкую спинку, стараясь удержаться под весом свалившихся на ломкие плечи обязательств, - но у меня есть к вам просьба. Вы вправе посчитать её условием, но - уверяю вас - в мои намерения не входит оскорбить вас. Я лишь... хочу попросить вас об одолжении. Как друга. Если вы и в самом деле предлагаете мне свою дружбу, своё покровительство.

Локон из причёски выбился и упал на глаз - так лорд Болтон раздвоился, распался на двух людей, и ни в одном из них Санса не увидела жестокости Рамси. Не увидела невежества, тупых инстинктов.

- Вам, должно быть, известно, что я посвятила свою недолгую жизнь искусству гобелена, и вложила как немало средств, так и сил в возрождение ремесла декоративного ткачества и мастерских. Нисколько не сомневаюсь, что Рамси или намеренно уничтожил мои усилия, или - пускай и нечаянно - свёл их к нулю. Это крайне неприбыльное и неблагодарное занятие, лорд Болтон, интересное лишь узкому кружку ценителей. Пожалуй, затратное в ресурсах. Так... вы поможете спасти мне мастерские? Поможете уберечь их от варварской разрушительной силы вашего сына? От... остальных?

[nick]Sansa Stark[/nick][status]bird set free[/status][icon]https://i.ibb.co/Qd2PRP2/imageedit-14-2453937484.jpg[/icon]

♬ Soundtrack

Дредфорт встретил её в лучших традициях готических романов: проливным дождём, разломанным грозой небом и заунывным воем колючих северных ветров.

Санса оказалась катастрофически к Дредфорту неподготовленной. К Джейни Пуль она сбегала в спешке, побросав в спортивную сумку вещи первой необходимости, летящие платья и сборник стихов Китса; суровый климат Шотландии безжалостно обрушился на по-птичьему хрупкие плечи несчастной беглой Старк, и в первую же неделю она заболела. За ней ухаживала молчаливая девушка с тёмной кипой кудрей, Айлин, и от Айлин веяло нагорьями без конца и скалистым морем - Сансу она не понимала. Айлин бесшумно появлялась утром с подносом, чаем, завтраком и лекарствами, приводила к Сансе угрюмого доктора с густой бородой и также бесшумно исчезала в тенях тихими вечерами. Самой длинной фразой, сказанной Айлин Сансе, было «лорд Болтон позаботился о вашей одежде, миледи» - длинные твидовые юбки Айлин развесила в дубовом шкафе по правую сторону, свитера из овечьей шерсти аккуратно разложила по крепким полкам.

Прислуга замка оказалась немногочисленной: постоянно находящемуся в разъездах лорду Болтону обширный штат не требовался, и содержал он ровно столько слуг, сколько требовалось для поддержания приличного вида родового гнезда. Экономка, миссис Бертли, носила вечный траур и накрахмаленные воротнички, не расставалась со старомодным пенсне и столь красноречиво молчала, что горничные по её скупым жестам угадывали претензии к чистоте и бросались повторно выбивать пыль из гобеленов. Успела Санса столкнуться и с дворецким, но имя его запомнить так и не смогла - он был из арабской страны и похож на перса. Исполосованный морщинами садовник и его помощница вежливо здоровались с Сансой и пропадали в колючем, застуженном саду; чем больше Санса разглядывала сплетённые стволы пихт и сосен меж зарослей чертополоха, тем меньше ей хотелось спускаться вниз, к поросшему белым лютиком ледяному озеру. Застывшая зеркальной гладью поверхность воды не колыхалась и не шла рябью, и Сансе казалось, что по ней можно было ходить. Смотритель озера приподнимал кепку в гусиную лапку, если миледи решалась посмотреть на гнёзда куропаток, и возвращался к безмолвию - застывал высеченным из дерева идолом у кормушки для лебедей.

Больше всего с Сансой в Дредфорте разговаривали шершавые стены. На удивление, тишина пришлась ей по вкусу.

Выздоровев, Санса приучила себя и к твидовым юбкам, и к овечьим свитерам. Шотландское лето, жесточайшая версия мьянмской зимы, и возвращение на север её радовали. Старки погибали от жары - и малярии.

Большую часть времени Санса была предоставлена сама себе, и ничуть не скучала. Это на первый взгляд Дредфорт как будто был нарисован фантазийной рукой Дюлака, но ни у одного туриста не повернулся бы язык назвать замок «живописными руинами» (туристы, впрочем, сюда не забредали, никогда - Санса отчего-то была уверена, что и местные жители предпочитали объезжать частную территорию обходными путями). Изредка, нет-да-нет, ей на глаза попадались тщательно замаскированные датчики движения, видео-камеры и электронные замки́; всё было столь искусно вписано в интерьер, что нисколько не пахло безвкусицей. Лаконично и просто. Лорд Русе Болтон, может, и был аскетом, но аскетом с умением ценить прекрасное и отсутствием развратить собственный дом.

Рамси от него это не перенял.

Ни Джону, ни Арье Санса о возвращении не сообщила - следовала инструкциям Русе, точно так же, как, повинуясь его плану, она оставила Теона Грейджоя и Джейни Пуль в глубокой ночи, ничего не объяснив и отказавшись от оправданий. Она знала: когда время придёт, Русе организует её эффектное возвращение на арену, как организовал и отъезд.

Теон ей больше не писал и не пытался связаться. Джейни отправила несколько голосовых сообщений, но Санса не стала их слушать: она прекрасно знала, что Джейни там будет плакать, реветь, извиняться.

В Дредфорте Сансу больше не мучили индийская жара, комары и кошмары. В Дредфорте она не оборачивалась через плечо и не вздрагивала от каждого шороха. В Дредфорте она поправилась на целых три фунта и перестала выглядеть призраком бледного отражения. В Дредфорте она не ждала, что за ней придут, что её нагонят и обнаружат.

В Дредфорте к Сансе пришёл покой.

Покой смотрел на неё тёмными глазами Русе Болтона. Иногда они вместе завтракали - или ужинали, как получалось. К этим встречам Санса готовилась в особенности основательно: твидовые уродливые юбки сменялись приталенными шерстяными платьями, Айлин вплетала ленту ей в косу, застёгивала браслеты. В Дредфорте Санса была гостьей, но не могла позволить себе появиться перед Русе в непотребном виде; так, как случилось в их первую встречу.

Сегодня они пили испанское красное вино. Дичь подали с ягодным соусом.

- Есть ли новости из Винтерфелла, милорд? - решилась спросить Санса, когда прочие темы для разговоров закончились (погода, охота на тетеревов, Китс).

В полсумраке столовой, меж рыцарских доспехов и утопающих в громоздких рамах картин, Русе Болтон и сам казался ненастоящим, выдуманным персонажем.

Порою Сансе казалось, что всё это - затянувшийся сон. Желания просыпаться она внутри не обнаружила.
[nick]Sansa Stark[/nick][status]bird set free[/status][icon]https://i.imgur.com/xJodAaK.jpg[/icon]

Отредактировано Gaerda (2021-04-18 23:39:08)

♬ Soundtrack

Достопочтенным леди не пристало заниматься столь гнусными непотребствами, и всё же совладать с любопытством Сансе не удавалось: безуспешно и неустанно она искала в Дредфорте следы присутствия Рамси. Месяц в родовом поместье Болтонов близился к завершению, пока убывал ржавый серп луны, и ни одного напоминания о том, что у Русе Болтона был - оставался - сын, она так и не смогла найти.

Рамси никогда не вспоминал Дредфорт. Он не вспоминал и отца, но скрытность и отчуждённость в моменты, когда разговор заходил о детстве, наталкивали Сансу на неприятные мысли. Что же сотворили с ним в этом страшном замке, оплоте застоявшегося Средневековья, что Рамси чуть ли не трескался от одного неаккуратно брошенного слова, рассыпаясь глиняной маской? Это столь разительно отличалось от прошлого Сансы - жизнь вне стен Винтерфелла казалась ей до неприятия тягомотной и не несущей важности. Дух и кровь Сансы пропитали железных волков, оленьи трофеи и разрушенную серую башню; леди Кейтилин Старк парадно вывешивала сотканные дочерью гобелены по стенам праздничных зал и с гордостью подводила гостей к семейным портретам — Сансу всегда рисовали сочными красками, в платьях, расшитых турмалинами и парчой. Каждый уголок Винтерфелла, будь то безмолвные склепы или оживлённая кухня, наполненная запахом пирога с почками, пропитывались присутствием младших Старков: прислуга всегда могла безошибочно определить, кто стащил фамильный меч (Джон или Арья) и кто резвился с охоничьими псами (Брандон). Всю жизнь Сансу готовили к одному-единственному моменту, тому, когда она покинет Винтерфелл и станет полноправной хозяйкой другого поместья, и, оставляя родные стены ради университета, Санса отрывала кусок собственной души. Она помнила, как пах Винтерфелл, как скрипел Винтерфелл, как гнусаво завывал Винтерфелл вьюгой, и знала, что он всегда примет её обратно. Что её следы никогда не затеряются на поросших болиголовом тропинках.

Но ничего в Дредфорте о Рамси не напоминало. Ещё прогуливаясь по бесконечным коридорам, где в кривых гримасах застывали каменные лица мантикор и гарпий, Санса ждала, когда из позолоченной рамы на неё взглянет знакомое — любимое — ненавистное — чужое — лицо бешеного пса, брошенного хозяином.

Рамси как-то мельком обмолвился, что провёл в отцовской крепости год или два, пока не уехал и не остался жить с матерью. Тогда он страшно побледнел и сделался на удивление спокойным, притих и ушёл в себя; Санса знала, что внутри Рамси была черта, за которую нельзя было заглянуть. Она пыталась.

Когда Санса пыталась разобрать бормотание Рамси во сне, то начинала гадать, отослали ли его из Дредфорта или лютой зимой он сбежал сам.

Что же с ним здесь могли сделать?

Испанское красное, на вкус Сансы, оказалось суховатым, но приятно горчило язык. Промокнув уголки мягко очерченных губ бордовой салфеткой, она сложила руки на коленях, пытаясь унять небольшую дрожь. Санса была глубоко убеждена, что каждое прикосновение Русе Болтона к ней было чистой случайностью, смешной нелепостью - и всё же, изредка потирая запястья, она не могла избавиться от приятных воспоминаний.

Рамси стискивал её запястья до хруста костей. Русе Болтон не то, что не нарушал границ - он к ним не подступался.

— Печально, — приглушённо отозвалась Санса, поглощённая изучением потолочных фресок, но тут же незаметно повела плечами и поймала спокойный, уверенный взгляд Русе. Бесстрастность его глаз её успокаивала.
— Печально слышать, что достойный род Бейлишей опорочен столь бесславным пятном.

Санса заколебалась. Читать грязные сплетни в газетах - занятие, недостойное леди. Мама пришла бы в ужас, узнав, что её старшая дочь занимается перемыванием косточек и смакует подробные детали о падении врага. Наслаждается триумфом и плебейски злорадствует.

— Полагаю, мне действительно будет полезно прочитать «Таймс». Чтобы оставаться в курсе событий.

Острая необходимость знать, как упал Бейлиш и какие переломал кости, грызла Сансу изнутри. Её братья заглянули бы в лицо умирающему противнику и не отходили бы, пока тело не начало остывать.
Она тоже испытывала необъяснимую жажду убедиться.

— Сколь бы неприятно не прозвучало моё замечание, но, милорд, боюсь, в моём образовании можно усмотреть прискорбный пробел: не так уж много времени я посвятила изучению истории шотландских замков, кроме Данноттара и Инвернесса. Дредфорт для меня... нов и покрыт вуалью таинственностью. И всё же, — Санса постаралась слабо улыбнуться (так её лицо смотрелось бы наиболее привлекательно и выигрышно), — смею отметить, что история Дредфорта меня волнует и будоражит. Вы были столь любезны, что предоставили мне убежище, и, надеюсь, я не злоупотребляю вашим гостеприимством, посвящая себя изучению вашего дома. Я успела заметить «Книги созвездий неподвижных звёзд» ас-Суфи в библиотеке...

Санса резко оборвала себя на полуслове. Она позволила себе слишком много вольностей - ей претила мысль показаться Русе Болтону взбалмошной девицей лёгкого поведения.

- Для меня честь быть вашей гостьей. Я бы с удовольствием задержалась в Дредфорте.

До начала зимы.

Про Рамси она до сих пор не проронила ни слова.

Принесли щербет из мандаринового мармелада с засахаренными цукатами. Оставалось гадать, где сегодня подадут кофе по распоряжению лорда Болтона - в малой гостиной или в библиотеке.

— Милорд, — осторожно начала Санса, откладывая посеребрённую ложку, — я нечаянно... услышала, что на днях Дредфорт собирается посетить детектив... и полиция. Это так? Их приезд... связан с моим присутствием?

Второй рискованный вопрос за один вечер. Санса попыталась сосредоточиться на мелких деталях: царапина ласточкой на лакированном столе, ажурная салфетка под креманкой, массивное кольцо из чёрного металла с розовой шпинелью на левой руке Русе. Безупречный вкус.

Может, потому в Дредфорте и не оказалось портретов его младшего сына.
[nick]Sansa Stark[/nick][status]bird set free[/status][icon]https://i.imgur.com/xJodAaK.jpg[/icon]

Отредактировано Gaerda (2021-05-14 22:12:04)

Наркотики.

Первым делом Сансу оглушила не реальность, утонувшая в расплывчатом мерцании свечей, ностальгического штриха в дополнение к желтоватому электрическому освещению, а промерзлое прошлое.

Принимая предложение лорда Болтона, оставляя Мьянму за спиной и возвращаясь в Англию простуженным одичавшим волчонком, Санса дала себе самой клятву. Няня Оливия учила её иначе: вскипяти кровь с молоком и завари в них крапиву, поставь сердце на кон и трижды обмотай рыжий локон округ старого ножа, не заточенного. Алое молоко и травы — деве огня, волосы — ветру. Клятва облетит призрачные башни Фаунтинс и вернётся шёпотом дубов, стоном озера, криком хромого грача.

Санса выбросила дни, наполненные горечью и святостью, в заледеневшую могилу и закопала её. Оставила за спиной мёртвых родителей, погибших братьев, отвращение к Тириону Ланнистеру и выступившую на губах багровую пену Джоффри Ланнистера. Оставила его мать. Оставила Рамси.

Лицо заядлого наркомана страшнее мёртвой гримасы. Санса видела, как Рамси колол героин себе в пах, как втирал порошок в зубы, как разбивал крэк нефритовой статуэткой, как гадил под себя и лежал с такой улыбкой, будто он не в Раю, а выше.

Пока Мередит Гриндер, мать Рамси, была ещё жива и не слегла от туберкулёза, возвышенная Санса Старк опускалась на колени, протирала пол от рвоты, слюней, мочи, и умоляла Мередит подумать о реабилитационном центре ещё один раз — лишний бесполезный. Рамси увозили к альпийским лугам, смотреть на пасущихся козочек и вкушать прелести трезвой жизни, насильно, в ночи, готовясь усыпить, как бешеную собаку. Он возвращался милым, обходительным, галантным, воодушевлённым, с новыми силами и новым ворохом обещаний. Свободным от судебных приводов и со снятыми обвинениями, стараниями Мередит и друзей Сансы.

Через три ночи начинал душить жену, объявляя, что пора расплачиваться.

И круг замыкался.

Вторым делом на неё обрушилась ледяная волна от фривольного жеста лорда Болтона — Русе. Санса бы не решилась отвесить ему пощечину, никогда, но она могла гневно встать и оставить за собой шлейф молчаливых обвинений.

Санса аккуратно приподняла мизинец — её рука не сдвинулась ни на дюйм, и сама она не пошевелилась, но краешком ногтя провела по фалангам безымянного пальца Русе; того, на котором не было кольца.

Тень лорда Болтона нависла над нею исполинским грифоном, скрывая и недоетый лимонный щербет, и царапины на столе, старше Сансы на пять-шесть столетий. От Русе исходило такое тепло, которому ей никак не удавалось подобрать определение — оно не походило ни на уютное пламя за каминной решёткой, ни на индийскую жару, ни на долгожданный костёр вьюжными зимами, когда охотничьи дома не отапливались, а братья с отцом с двойным азартом отправлялись пострелять по зайцам.

Лорд Болтон не был загадкой (не томная девица), но он оставался фигурой, вышедшей из теней. Состоящей из теней. Тенями управляющей.

Он подавал ей руку, как Тристан подавал руку Изольде, как сэр Гавейн — даме Рагнелл, как Эрек — Эниде, как Эдуарда IV — Елизавете Вудвилльской.

Санса приняла его жест сдержанно, но с робким удовольствием. 

— Увы, — покачала она головой, и громоздкая заколка в пышной косе тяжело ударилась о спину, — назови вы моё знание арабского аль-аммия — я была бы больше, чем польщена. И всё же, род моих занятий предопределяет живой интерес — несправедливо, что столь искусные произведения искусства считают простыми коврами. В своё время, я увлекалась арабской философией — и не одолела философов, но... Для меня большой интерес представляет символизм в цветах. Вот голубой, к примеру — в европейской традиции он обозначает чистоту, девственность, святость, а в Коране — иначе. Пишется, что в день Страшного суда Аллах соберёт «грешников голубоглазыми», и в их глазах будет отражаться смертельный — синий — ужас перед божьим наказанием за совершённые грехи. Помимо мнения о том, что голубоглазые грешники — это гяуры или неверные. Но, надеюсь, я не утомила вас пространными размышлениями о тканных арабесках.

Смех Сансы чужеродным звоном отразился от тёмно-серых стен, хранящих вечные секреты, и затерялся в сводах потолков. Где кончалась тьма и начинался камень узнать было нельзя и при дневном свете. Они двигались неторопливо, неспеша, и Санса с удовольствием отметила, что Дредфорт, пускай и слегка неохотно, отвечал и ей вторил - незаметным перезвоном железных копий, треском чугуна, скрипом петель дверей-обманок, ведущих в тупик.

— Робб рассказывал мне немецкую легенду, о замурованных человеческих костях в зданиях неприступных крепостях. Ему рассказал Домерик...

Санса Старк побледнела как снег, но шага не замедлила, лишь поджала губы.

— Прошу простить меня, Русе, — отозвалась она, пытаясь держать лицо, — я оказалась безнадёжно груба.

Леди Кейтилин была бы не разочарована, а опустошена её бестактностью.
[nick]Sansa Stark[/nick][status]bird set free[/status][icon]https://i.imgur.com/xJodAaK.jpg[/icon]

Отредактировано Gaerda (2021-05-14 22:59:17)

♬ Pange Lingua Gloriosi

Он разбирался в оружии, политике, вине, суфийской поэзии и читал Ницше. Никогда не позволял себе ни лишнего слова, ни неосторожного жеста, и был точечно выверен во всём. Лорд Русе Болтон как будто бы был не отсюда, но источник такой выправки никак не находился: слишком умён для рыцарского романа, слишком деятелен для утопического трактата.

И всё-таки Санса была — пока что оставалась — замужем за его младшим сыном.

В доме Старков ценили кровь и ценили наследие. Если второе братья и сёстры Сансы, как и она сама, впитывали с молоком и матери, и кормилицы, то о первом рассказывал Нед Старк. Отец верил в генетическую память и верил, что паршивая овца — не столько проклятие, сколько расплата за грехи рода, воплотившиеся в одном несчастном младенце. Считал, что сын всегда унаследует сильные качества отца, его анфас или профиль. Теперь же Санса гадала, сколько в Рамси было от Русе, и прав ли был отец — мог ли ошибиться?

Мог ли Русе Болтон быть настолько безупречным?

Дредфорт шевелился и громыхал тишиной. Что-то напевал шёпотом и вспыхивал огрызками воспоминаний: кусочек выцветшей шпалеры, железная химерья голова, кольцо у обитой заклёпками решётки, факелы в костяных руках, распахнутые пасти чудовищ. Он открывался Сансе самыми тёмными уголкам и оказывал честь приоткрыть занавес секретов: тупики в дверях, скрытые тайники, намёки на потайные ходы. О, Санса, безусловно, грезила шансом отыскать подземную сеть туннелей и по ней прогуляться, но просить о том Русе Болтона не решилась бы — Дредфорт был не просто его территорией, но его маленьким государством. Его страной, его миром, подчиняющимся никому не ясным правилам. Справлялась ли с Санса с отведённой ей ролью в игре — могло показать лишь время.

За свою недолгую жизнь, она научилась уважать прошлое и поняла: нет смысла идти против того, чего не понимаешь. Нет смысла с древностью воевать, и покориться ей — проигрыш. Можно постараться её понять, или стать частью легенды.

От приглушенного рассказа лорда по спине Сансы пробежала дрожь. Река и южная башня - что ж, хорошо, что её лоно давно опорочено и измучено.

— Это насилие, — повторяла ей Джейни Пуль.
— А ты бы рискнула от него уйти? — с всхлипом спрашивала у неё Санса, и Джейни выбирала не отвечать.

В какой-то мере, Санса чувствовала острую необходимость взглянуть в лицо Рамси — точно так же, как не могла сопротивляться желанию наблюдать падение Петира Бейлиша. Но Бейлиш остался позади, превратился в миф, историю у камина, сухой факт.

Увидеть поражение Рамси Сансе хотелось не так. Не с первых полос газет. Лично.

Она продолжала убеждать себя, что то — лишь временное помутнение. Завтра она проснётся в болтоновской кровати из шёлковых простыней, под болтоновским шерстяным пледом, покормит болтоновских лебедей и отгонит от себя навязчивые мысли, о гибели болтоновского же отпрыска.

С каждым днём тихая решимость лишь укреплялась в корнях.

Как и скорбь.

Лорд Болтон скорбел иначе.

Что чувствовал отец, утративший сына, и можно ли было сравнивать его боль с болью сына, потерявшего отца? Санса видела второе, но не сталкивалась с первым. Лорд Болтон сожалел, но не погружался в отчаяние. И всё-таки по углам его глаз залегла печаль и увядающая память.

Порою Санса по утрам не могла вспомнить лиц ни матери, ни Робба, ни отца, и тогда часы проводила за рассматриванием фотографий. Мысленно она расчерчивала каждого из них на линии и овалы, пересчитывала родинки, и опять забывала.

Они становились чем-то неживым. Ненастоящим.

Совет Русе Санса аккуратно завернула в кружевной платок и перевязала атласной лентой: пообещала запомнить. Посмотреть. Склонила подбородок в вежливом — и благодарном — поклоне. Печальные коридоры Дредфорта, бесконечно расширяющиеся во тьме наверху, походили не на склеп, а на лабиринты памяти. Проплыви мимо миниатюр Безоццо в дубовых позолоченных рамах призрак леди Кейтилин - Санса бы и не вздрогнула.

Дредфорт всё ещё не собирался её впускать, пока что лишь присматривался.

Подъём оказался бесконечным. Приподняв подол шерстяного платья, Санса преодолевала ступень за ступенью в полной темноте, и только гулкое эхо отзвука её шагов перекликалось с завыванием ветра и ленивым уханьем филина. Сейчас Санса как никогда чувствовала себя одинокой, и лорд Болтон, следовавший за ней бесшумной пантерой, растворился в тенях.

К собственному удивлению, Санса обнаружила, что продолжала ощущать его покровительство на плечах и была уверена в собственной безопасности.

Дредфорт приносил ей покой, и здесь, вдали от передряг, разочарований и несчастий, Санса готова была вновь начать жить. Арья бы её не поняла. Арья бы тут задохнулась.

Сияли Цефей и Кассиопея. Не по-июльскому морозный воздух покалывал лёгкие, и пиджак Русе Болтона прекрасно согревал — не одной тканью, но и предусмотрительной заботой. Вечный свет погибших и погасших звёзд касался её лица, и Санса почти протянула к ним руку, желая зачерпнуть молочную горсть из велюрового бархата небес. Здесь, на смотровой площадке, она ощущала себя ничтожно малой и мелочной, бесполезной. Крошечной частью чего-то великого.

Дредфорт плохо влиял на её романтизм.

Трепещущий огонёк тлеющей сигареты Русе оранжевой вспышкой разрезал мрак. Птичьи черты его лица чуть расслабились, и Санса впервые подумала о нём, как о человеке, которому было за сорок пять. Старость не принесла ему слабости.

Неду Старку старость принесла лишь глупость и смерть. Думать так об алой крови, окропившей снег Винтерфелла, под безразличным светом звёзд было гораздо легче, чем там, внутри.

Как и гадать о финале, уготовленном для Рамси. 

Мелочность и величие прошествовали бок о бок колесницей по арене, краю небес, там, где начинался густой лес и становился размытым пятном хвои. Санса робко подошла поближе к Русе Болтону, втянула ноздрями сигаретный дым — запоминала, как пахла его одежда, как пах его одеколон, как пахли его сигареты и как пах он сам. Ей хотелось запомнить этот миг на подольше - вскоре он уедет, и она останется здесь одна, коротать скучные дни и тревожные ночи.

Что-то должно её согревать, не только камин.

Русе Болтон жил воспоминаниями, но не о своей семье, а о наследии Болтонов. Проследив за его рукой, Санса прищурилась, отыскав неясную точку: казалось, крутилось мельничное колесо, скрипели телеги и повозки, ржали лошади и тихонько щебетал таверную песнь крестьянин.

Казалось, время обернулось вспять.

— Я не знаю, что будет дальше, Русе, — дрожащим голосом начала Санса, и с каждым новым словом он креп и становился твёрже, — страх неопределённости сковывает меня, и будущее туманно. Столько вероятностей, и каждая из них заканчивается развилкой. И всё-таки, я здесь, смотрю в пропасть и думаю, что больше не хочу бежать, потому что Старки не прячутся. Но я больше не Старк, и навряд ли Болтон. Может быть, — ночь укутала и смяла её грустную полуулыбку, — я потеряла честь носить свою фамилию. Может быть... И всё же, — повторила она, дотрагиваясь до холода чёрного камня, — ты привёз меня сюда. Отступать не поздно. Но я не отступлю.

Санса качнула головой, и медная рыжина её волос вспыхнула призрачным огнём.

— Вышек больше нет, но они и не понадобятся. Винтерфелл увидит и примет мой сигнал — когда придёт время. По меньшей мере... я полагаю, в том и заключается моя судьба.

Вцепившись пальцами в плотную ткань пиджака Русе, Санса чуть прикрыла глаза и вспомнила, какая наощупь у него рука — когда он до неё дотрагивается.

[nick]Sansa Stark[/nick][status]bird set free[/status][icon]https://i.imgur.com/xJodAaK.jpg[/icon]

Отредактировано Gaerda (2021-06-05 00:10:25)