Одиночество никогда не спрашивает разрешения войти, и даже не стучит предупреждающе, оно входит, широко распахивая дверь, вместе с холодным ветром, и устраивается в вашем любимом кресле, сразу заполняя всё вокруг пустотой. Особенно любит Одиночество дразнить одиночек. Утверждает человек, что не человек он, а кот, гуляет сам по себе, свободен и независим. Одиночка тогда одиночка, когда ему никто не нужен, но как только он сам оказывается ничей - приходит Одиночество, посмеяться над кошачьими слезами.
А встречали ли вы таких "гуляю-сам-по-себе", кто в принципе гулять в одиночестве не приспособлен? И боится этого, и хочет одновременно, желает независимости и страшиться остаться один. А ведь независимость и свобода - это когда ты совершенно один, а не окружён толпой обожателей, называющих тебя сильным и смелым. Не всем объяснили это в детстве.
Хотел стать взрослым? Ну так броди теперь в темноте по пустым коридорам, стой у входа в знакомый кабинет, не смея зайти, боясь что-то или кого-то потревожить. Смотри как расцветает яблоневый сад, бросая лепестки цветов под ноги и окутывая дом сладким шлейфом цветочного аромата. На деревьях не видно молодой листвы за буйным белым цветом, и цветки осыпаются на руки, стоит коснуться веток. Цветки не боятся окровавленных пальцев, касающихся их бережным движением, не боятся пустого взгляда, сведённых к переносице бровей. Деревья ничего не боятся, они цветут назло ветру и грозам, смерти. Рождаясь из крохотного семечка, они пробивают тяжёлую землю головой, распрямляясь на встречу солнцу, чтобы простоять так, с гордо поднятой головой годы, десятилетия, столетия. И умереть стоя, подняв голову к небесам, поблагодарив небо за солнце, землю за соки, ветер и птиц за песни. Грустят ли другие деревья, когда кого-то из их рощи спиливает лесоруб, или когда старый дуб, что рос в самом сердце леса, однажды весной не проснётся от зимнего сна?
Эрсус Керроу, конечно, не яблоня, и даже не дуб, что считается королём леса. Он умер не стоя, с благодарностью глядя в небеса, а в тёмной душной комнате, задыхаясь и произнося ничего не значащие и чуточку пафосные речи. Сын умирающего был вынужден находиться всё время рядом, как бы ему не хотелось уйти, сбежать, в сад, в Лондон, на другой конец света. Он видел много смертей, лёгких и мучительных, быстрых и долгих, но уже несколько месяцев перед глазами то и дело встаёт бледное лицо отца, а в ушах звучат слова, словно с трудом выталкиваемые из горла.
"Ты должен позаботиться о сестре...ты должен...должен"
Эрсус Керроу из могилы обращался к сыну снова и снова, являясь в снах, мелькая среди знакомых лиц днём. В последний миг отец говорил с сыном, но не о сыне. Это было...больно. Алекто и так занимала все мысли Амикуса, но не только его одного, и теперь он получил этому подтверждение. Письмо, пришедшее незадолго до начала лета Керроу, теперь уже старший, помнил до последней запятой. Большое письмо от тоске и печали, слова поддержки...Но под подписью стояло проклятое "P.S" и оно между прочим сообщало, что Бартемиус Крауч сделал мисс Алекто предложение руки и сердца. так же между прочим там сообщалось об отказе и том, что этот Барти приедет на каникулы в дом Керроу. Второе уже давно было решено, Алекто и Барти были "молодым пополнением" армии Пожирателей Смерти, но кто же знал, что эти двое...Чернильные строчки плясали перед глазами, а бумага мялась в непроизвольно сжатом кулаке. Крауч не станет мужем Алекто, если она ему отказала, но сожалеет ли он об этом? "Позаботиться о сестре" в понимании Амикуса означало "всякий, кого она отвергла, обязан страдать, ибо он или любит её и сердце его разбито, или он её не любит, сделав предложение из расчёта или скуки, и тогда его сердце вряд ли будет ещё будет способно разбиваться, впрочем как и биться".
Впрочем, вместо "любит её и сердце его разбито" слизеринская натура готова была предложить уважение, дружбу, взаимопонимание, поскольку любовь - понятие растяжимое, редкое и само по себе болезненное.
За всем этим Амикус как-то сам забыл сообщить, что у него есть девушка, с которой он фактически помолвлен, и эта леди уже намечает дату свадьбы. Пустячок, не правда ли? Пожалуй, сам Керроу не смог бы сказать, что его нервировало бы больше - известие, что ему невеста изменяет, или новость о свадьбе сестры. Ревность в обоих случаях взыграла бы извержением вулкана. Но если измену Эмилии Роули можно было предусмотреть и присечь, то замужеству сестры препятствовать брат не имел права, ибо он "должен".
Жарким июльским днём Алекто появилась на пороге родового дома с чемоданом и юношей. Последнего она и обозначила как Барти Крауча, младшего. Ревность и вправду взыграла от того, как мягко произносилось имя "Барти", от того, как рука девушки скользила по руке гостя или разговоров о школе, оставшийся позади - эти разговоры объединяли только двоих выпускников, старший Керроу явно был лишним.
Это злило. При чём так, что на заданиях Пожирателей сам ещё считавшийся зелёным воякой Амикус огрызался на тренеров, затевал дуэли и выходил из схваток победителем на чистом адреналине. Он приходил домой и падал на кровать, засыпая без снов, его одежда редко была лишена пятен крови - крики магглов больше не забавляли его, ему нужна была из кровь. Старшие хвалили, сверстники ухмылялись, говоря что-то о невесте, которая назначила свадьбу аж на будущий год, и теперь кому-то некуда будет девать энергию целый год. Дома история была та же - Крауч был везде и всюду, он улыбался Алекто и несказанно бесил Амикуса одним фактом своего существования. Чтобы не убить кого-то лишнего случайно, хозяин дома запирался в тренировочном зале на долгие часы, разнося в щепки манекены и стараясь не думать, чем отвергнутый Крауч собирается завоёвывать сердце его сестры.
Но однажды случилось так, что сдерживаться стало невыносимо. В тот вечер домовики забыли закрыть зал после уборки. Они потом поплатятся за оплошность, но сначала...
Сначала дверь бесшумно приоткрылась, а потом с грохотом захлопнулась, отрезая двоих от всего остального дома. В низком длинном зале, когда-то предназначавшегося под темницы, у закрытой двери, внушительно обитой железом, стоял Амикус Керроу, а в глубине, возле мишеней и столбиков, изображавших полосу препятствий, оказался Барти. Быть может, он просто выгуливал свою бессонницу, и заинтересовался помещением, которое ему не показывали при первой экскурсии по дому, но это его не оправдывало. Но должен, просто обязан был понять, что вторгается на чужую территорию, и так уже слишком далеко сунув свои загребущие ручонки. Ничего, ему сейчас всё объяснят.
- Не спится? - Амикус подошёл ближе и сложил руки на груди, стоя между Барти и дверью. Ему казалось, что он поймал напроказившего мальчишку, на деле же один мальчишка застал второго в своём "тайном месте", и просто напросто собирался побить. - Я часто прихожу сюда, когда не могу уснуть, отличный способ выпустить пар.
Мысленно Амикус поблагодарил того, кто Наверху, что Алекто сейчас мирно спит в своей кроватке, и ничего не узнает. Ну, до завтрашнего утра, как минимум. Вытащив волшебную палочку и сбросив мантию, Керроу сделал ещё шаг к другу сестрицы, прищурив глаза и оценивающе разглядывая его. - Говорят в ставке, что ты "перспективный молодняк". Интересно, что это за перспектива такая... - голос становился всё тише, но в подземелье эхо, отражаясь от стен, позволяло слышать каждый вдох и выдох, не то что слово. - Есть у тебя что-то кроме убеждений?
До Крауча оставалось меньше пятнадцати шагов, когда Амикус резко повернулся боком и, длинным взмахом занеся над головой правую руку с волшебной палочкой, принял боевую стойку. Ни слова о Алекто, но если Крауч на столько глуп, что ничего не замечал и не понял, его не жалко.
[nick]Amycus Carrow[/nick][icon]http://f2.s.qip.ru/q7I7mPuh.jpg[/icon][sign]av by Storyteller[/sign]
Отредактировано Рысь (2018-02-11 09:35:22)
