В британском поместье румынской семьи стоял женский крик, от которого могли полопаться окна, однако они этого не делали, поскольку были заговорены.
-Вы совсем сдурели! Константин, как Вы могли на такое подписаться!- Талия как маленький воробушек накидывалась на своего дядю, похожего на медведя. Он был огромного роста, черноволосый и зеленоглазый. Истинный румын.
-Прекрати на меня кричать,- тут же осадил девушку Константин Дикэ,- иного выбора не было, иначе Пожиратели уничтожили бы меня.
-Уж лучше бы они убили Вас, нежели сделают так, что моя кузина будет всю жизнь мучиться замужем за одним из них.
-ТАЛИЯ!- неожиданно мать, Флавия Стефен, в девичестве Дикэ, подняла свой голос. Никогда прежде она этого не делала,- Ты будешь думать, что говоришь?- она была разгневана не хуже самой девушки, но умело это скрывала. Это всегда вызывало восхищало эмоциональную Талию.
-Нет, не хочу и не буду! Это чудовище, которое даже не знает, чем живут его дочери, возомнил себя судьей мира, я так этого не оставлю. Меня не волнует, как Вы будете это делать, но чтобы ни одна из моих сестер не вышла замуж за мерзавца.
Стефен неожиданно присела за стол, но потом быстро поднялась с места, совершенно не слушая, что там ей говорят Флавия, Константин. Ее больше волновали плачущие Дениса, Иоланда и их мать, Рени. Как этот мерзавец посмел! Она сама пострадала от рук Пожирателей, из-за этих отвратительных людей у Талии появились бессонные ночи, она чуть ли не потеряла свое счастье, а он еще смеет родниться с этими выродками?!
До слуха девушки дошло, что-то про вариант ее замужества.
-ЧТО?! Вы с дуба рухнули?
-Талия Стефен! Следи за своей речью,- опять ее одернула женщина.
-Хватит, мама, надоело. Я не хочу, чтобы в этом доме находился этот мужчина,- она сделала вдох, чтобы дальше разразиться гневной речью, и уже было открыла рот, но ее бессовестно перебили.
-Не тебе решать, кому здесь жить, а кому нет, тебе ясно?- Флавия вся пылала от переполняемого ее бешенства.
-Нет, мне. Этот дом по завещанию отца отходи ко мне, сразу же, как только он умер. И ты думала, что я этого не знала? Так что вон из моего дома,- Стефен глянула на Константина, который на время опешил от такой наглости, но потом снова стал раздуваться, что бы что-то заявить, но девушка сделала единственно верный шаг.
-Нет, оставайтесь, живите здесь, это моей ноги здесь не будет до тех пор, пока Вы отсюда не уйдете,- и как будто бы дом, который давно «молчал» в тон словам новой хозяйки ухнул,- житья Вам здесь не будет,- ехидно заметила Стефен и вихрем умчалась наверх.
Спустя полчаса на крыльце дома стояло четверо людей: Талия, Людвиг и Дениса с Иоландой. У последних глаза были на мокром месте, но они старались держаться так же смело, как их старшие брат с сестрой.
-Эта мерзавка собирается улетать с моими дочками!- завопил на всю гостиную Константин и тут же припустил к выходу из дома. Он вылетел из входной двери, схватил Талию со всей силы за плечи и начал трясти, как грушу,- Да как ты смеешь! Они мои дочери, они мои!- ревел румын, неожиданно приобретя еще большее сходство с медведем, чем ранее.
-Отпустите ее!- Тадеуш тут же вступился за свою сестру, попыталась оторвать загребущие лапы негодяя, но не тут-то было, тот с нечеловеческой силой оттолкнул его да так, что сам парень упал на землю, сильно приложившись спиной о так неудачно лежавший бордюр. К нему тут же подбежала Иола, стала помогать ему встать. Стефен же чувствовала себя марионеткой, руки было очень больно, но тут одна разжалась, даря Талии маленькую надежду на лучший исход, но все надежды разбились, как только тяжелая ладонь дяди оставила на щеке девушки ярко-красный след. Щеку обожгло болью, сначала она была тихой, но потом стала нарастать, становиться сильнее. Вот это и взбесило Стеф, через мгновение дядя очутился на земле оглушенный Ступефаем самой девушки.
-Никогда не смей бить женщин!- придерживаясь правой рукой за щеку, грозно произнесла Талия, нависая над распростертым на земле Константином Дикэ. Из дома больше никто и не вышел.
-Людвиг, ты как? Сможешь лететь? Хорошо, с тобой летит Ио, она тебя, если что случится, поддержит, со мной Дениса. И не хнычь!- прикрикнула на близняшку Стефен, поднимая с земли свою метлу. У них было с собой четыре чемодана, по одному на каждую румынскую голову. Талия заколдовала чемоданы, чтобы те следовали за ними. Спустя минуту их удаляющиеся силуэты провожали взглядом Рени и Флавия, вышедшие из дома.
«Ну же, где-то тут было, я уверена!»- Стеф уже полчаса кружила над незнакомым районом, ведь именно тут должен был располагаться дом Альдертона.
«Ты же знаешь, я тут. Ты же видишь меня, ну пусти! Нужен мне, помоги же.»- Талия постаралась приземлиться так, чтобы ее не было видно маглам. Сказала, чтобы Людвиг следил за девочками, а сама пошла вытаскивать из ракушки главную улитку своей жизни – Алана.
«Мне что, чечетку станцевать, чтобы ты заметил?»
Она могла бы стоять там под окнами сколько угодно, и никто бы ничего ей не открыл, если бы ни случай. Хозяину пришлось выйти на улицу, по подозрению мисс Талии, что-то из магловских вещиц, хотя это было без разницы.
-Алан!- Стефен быстро догнала его и остановила.
-Талия? Ты чего здесь…- он осекся, увидя алеющий след на щеке от пощечины несдерженного дяди,- кто это сделал?- его глаза сузились, а сам он невольно схватил девушку за плечи, та тихонько вскрикнула, ведь руки до сих пор болели, там скорее всего были синяки.
-Мне нужно временное пристанище, мне и моим брату и сестрам,- решила переменить тему девушка, но не тут-то было.
-Конечно, но скажи, кто это сделал?- все тот же колючий тон, видно, что еще немного и крышу у него снесет окончательно.
-Кто бы ни был, он уже такого не сделает,- не желая втягивать в дела своей семьи мужчину, ответила Стефен.
-Хорошо,- сделал вид, что отступился Алан,- давай в дом. Где Тадеуш и девочки?- имен близняшек он принципиально не называл.
-Они там, сейчас позову…

***
Талия надорвала пакетик, ссыпала его в миску, залила молоком. Очередное утро, скучное и как обычное и похожее на каждое предыдущее. Когда же успело стать так, как стало? Она даже и не помнила, когда ушла от магии, стала жить вдалеке от всего магического. Как-то купила квартиру в немагическом Лондоне, устроилась на магловскую работу и живет себе припеваюче. Забыла все, что произошло несколько месяцев назад. Забыла Алана, забыла Фаусто, забыла Орден Феникса, забыла Орден Гросса, забыла Пожирателей Смерти, забыла все-все. Или только думает, что забыла? Хотя живя более полугода в одном и том же скучном потоке дней, начинаешь забывать о том, кто ты, не говоря уже о чем-то более грандиозном и важном.
-Мора, ну что ты трешься? Я тебя не забыла покормить, нет,- на всякий случай девушка проверила миску. В ней был корм, значит, кошка лезет обниматься-целоваться,- ох… Ну иди сюда, обниму и поцелую, тебе понравится,- бывшая стажерка истории магии взяла на руки свою кошку и стала одной рукой собирать свой обед на работу, а другой придерживать лысое чудо на предплечье.
-Дождешься, сделаю тебе татуировку, будет очень мило, правда же, что ты этого мало захочешь,- каждое утро Стеф говорила это своей питомице, а та в ответ обиженно фыркала и начинала тереться головой о подбородок девушки. Это было своеобразной игрой двух представительниц семейства кошачьих. Одна имела тело человека, а душу кошки, а другая наоборот, тело кошки и душу человека, вот так и жили они.
Каким образом девушка, которая ни дня не училась в магловской школе, смогла получить место в Британской библиотеке Лондона, для сотрудников этой библиотеки было загадкой, но без магии тут не обошлось. После ареста из-за того, что она убила Габриэля, Стефен долго приходила в себя, однако вернуть магические способности не смогла. Она неожиданно стала сквибом, поэтому приняла решение уйти от всего, что связано с магией, для своего же блага. Сначала была идея заняться спортивной стрельбой из лука, стать мастером спорта, выигрывать медали и на это жить, однако, все это было для нее через силу. Воспоминания нахлестывали на нее, и не выдержав бы этого, Стеф наложила на себя руки.
Поэтому было решено занять себя тем, что она любит и что не будет напоминать ей обо все, что творилось до этого времени. Так появилась Тейлор Сайкс, живущая в 195 квартире недалеко от парка Регентс. С переездом ее отношение к англичанам переменилось, стала нравится их сдержанность, чопорность. Постепенно и сама румынка стала замечать за собой какие-то английские привычки, правда тут же старалась их искоренить, мол не положено восточноевропейской девушке уподобляться англичанам, которые заполонили своей культурой все, что можно.
Очередной день в библиотеке, до которой дойти было минут тридцать-сорок, прошел легко и без происшествий, однако же только на первый взгляд. На второй, третий и последующие взгляды, можно было бы сказать, что за ней весь день кто-то следил. То Стеф заметит чью-то фигуру, тут же скрывшуюся за поворотом, то просто холодок по спине пройдется от ощущения чьего-то взгляда. Но стараясь всему этому не придавать особого значения, Тейлор Сайкс продолжала как ни в чем не бывало заниматься своими прямыми обязанностями по устранению беспорядка после посетителей хранилища. Ей нравилось заниматься книгами, она их любила, как истинная рейвенкловка, и те отвечали ей взаимностью. За то непродолжительное время, пока она работает в библиотеке, девушка успела перечитать половину фонда по всемирной истории маглов. Это было чрезвычайно интересно, особенно история России. Вот и после этого дня девушка тащила домой две тетради, целиком исписанные заметками, которые были вызваны прочтением книг.
Зайдя домой, Талия первым делом наложила вечно голодной кошке корма, а сама уселась со своими тетрадями в большое кресло возле окна на верхнем этаже своей маленькой квартирки. Яблоки, которые всегда лежали в тарелке на столике возле кресла, призывно поблескивали под светом заходящего солнца, и девушка не устояла перед искушением съесть одно из них. Вот так она коротала еще один летний вечер, уподобляясь основательнице своего родного факультета.
Неожиданно дверной звонок отозвался жалобным трезвоном по всей маленькой квартире, и Талия, с большой неохотой отложила тетрадь на столик, а сама, запихнув свои ноги в тапочки, на которых были вышиты совиные морды, спустилась на первый этаж. Надкусывая яблоко, девушка заглянула в дверной глазок, и так и застыла. Яблоко, которое зубы от неожиданности прокусили до конца, не имея опоры в виде руки девушки, шмякнулось на пол. Сама же Стеф тут же пригнулась, как будто бы через глазок можно было бы увидеть ее, потом развернулась и прижалась спиной к двери. В голове стучало только «бежать», сердце пропустило удары, а сама Талия рванула наверх, чтобы собрать вещи и выскользнуть из квартиры через пожарную лестницу. Звонок требовательно зазвучал еще раз, но потом мгновенно стих. Девушка остановилась между лестничными пролетами, прислушиваясь к происходящему внизу. Затем все же поспешила наверх, в свою комнату, чтобы заняться поспешными сборами. Но ее планам не суждено было сбыться. Как только она влетела в свою спальную комнату, то в тот же миг чуть не рухнула от неожиданности на пол, успела схватиться за дверной косяк. А затем, словно боясь чего-то вжалась в стену комнаты, в которую успела заползти. Бежать было бессмысленно, от себя не убежишь, сколько бы ни пытайся.
-Вы жестоки мадам. Заставить меня так волноваться,- знакомая фраза из уст незваного гостя заставила до боли сжаться сердце девушки. Нахлынули воспоминания о том бале, который сделал так много и так мало этим двоим, и вот теперь, словно в каком-то фильме в ее ушах зазвучали слова, которые навечно запечатлены в памяти Талии. «Любой барьер можно побороть, главное желать этого. А я желаю.» Не разрывая зрительного контакта, Стефен ползла вдоль стены к своей кошке, и неожиданно для себя почувствовала, что пол оказался рядом, а она беззвучно рыдает, уткнувшись лицом в ладони. Послышались тяжелые шаги, на пол приземлилось что-то тяжелое, потом все звуки затихли. Тишину нарушил тяжелый вздох, и мурлыканье Моры, решившей пожалеть свою хозяйку. Она стала тереться своей лысой головой о ногу румынки, тихонько мурлыкая. Через секунду кошка оскалилась и зашипела на мужчину, пытающегося приблизиться к Стефен, та не сделала ничего, чтобы успокоить кошку, но этого и не потребовалось. Мора повела своим носиком, принюхиваясь, затем поводила ушками и усами, чтобы полностью создать для себя картину. В конце концов, поняла, что для ее хозяйки ничего не угрожает и спокойно свернулась клубочком у ног рыдающей девушки, всем своим видом показывая мужчине, чтобы тот разбирался со слезами Талии сам, ведь их вызвал именно он своим появлением. Послышался неожиданный «хрясь» и что-то большое оказалось рядом с девушкой. Это что-то большое протягивало носовой платок, на который никто не обращал внимания, кошка презрительно фыркнула, мол «не умеешь ты утешать», и тут же с утроенным усилием стала тереться головой о ногу, показывая как нужно делать.
Мужчина смекнул и неуклюже принялся успокаивать Талию, у которой явно началась истерика. Причиной истерики стало появление того, кто был так нужен в прошлой жизни, а сейчас забылся, или все же его помнила? Помнила каждый день, каждую минуту, каждую секунду.
***
Двое сидели на кровати, близко-близко, не шевелясь, боясь спугнуть волшебство, которое на миг застыло над ними. Говорила она, не глядя в глаза мужчине, теребя пальцами подол юбки.
-Ты прав, я изменилась,- отрывисто, борясь с желанием снова кинуться в слезы, говорила девушка,- и волосы, имя, все внешнее – это ерунда. Главные изменения внутри, там далеко, где никто и никогда не бывал,- девушка вдруг споткнулась и замолчала. Хотела ли она кому-то об этом говорить? Ей это было не обходимо.
-Не молчи,- только и произнес он, борясь с желанием притянуть ее к себе, прижать, чтобы защитить от всего, что может причинить ей боль. Он боялся, что все испортит, что ее неожиданная откровенность обернется к нему же спиной, и девушка закроется, спрячется в свою ракушку под новым именем Тейлор Сайкс.
Как же долго он ее искал, и не терял надежды, что все же они встретятся вновь. И каково было его удивление, когда Ева все же рассказала ему, какой «прощальный подарок» сделала Талии. Удивление сменилось злостью, яростью, еще чуть-чуть и он бы порвал эту легкомысленную орденовку, но мысль о том, что очень скоро он снова увидится с Талией, заполнило все его сознание. Кто бы мог подумать, что он, человек воспитанный в спартанских условиях, не привыкший привязываться, проявлять свои чувства, вдруг потеряет голову от взбалмошной девицы, которая к тому же устроит побег? Первые дни он был похож на льва, запертого в тесной клетке. Коллеги, студенты и стажеры боялись подойти к нему с вопросом, потому что ни с того ни с сего он начинал на них бросаться. В конце концов, решив, что лучше взять тайм аут, ушел в отпуск. Его дом превратился в огромную библиотеку, где книги валялись как попало, сам же он безвылазно сидел и корпел над ними, пытаясь найти способ вернуть Талию, а ей магию. И вот удача! Неожиданно Ева рассказала то, что так было нужно ему последние полгода, спустя несколько часов мужчина уже следил за той, которая вызвала бурю в душе.
Его от размышлений оторвал тяжкий полувздох - полустон, сорвавшийся с губ сидевшей рядом девушки, она решилась рассказать то, что гложило ее последнее время.
-Я его вижу и слышу, он не как привидение, нет, он… Он как совесть, которая приходит изредка и разъедает все твое сознание своим ядом. В такие моменты я стараюсь с ним разговаривать, но это плохо получается, он не слышит. Вот и пишу, с тех исписала много тетрадей, ужасно, не правда ли?- девушка тихонько хмыкнула, а затем снова продолжила,- я хотела сказать, правда,- ее глаза, похожие на два больших темных омута, глядели на лицо мужчины. Он ощутил на себе ее взгляд, от него стало как-то не по себе, такая детская искренность сквозила в ее взгляде.
-Почему не сказала?- нарушил тишину Алан. Этот разговор… Он был неестественен для их отношений, когда каждый диалог непременно кончался ссорой, становится неуютно от того, что что-то изменилось. Хотя это притягивало больше, чем мог себе признаться каждый из них. Страсть утихает, а комфорт, от ощущения рядом тепла любимого человека, остается навсегда. К нему никогда не привыкнешь, каждый раз удивляясь, как тебе хорошо и уютно.
-Потому что ты не отпустил бы, нашел тут же,- ответила она и оказалась права. Талия не заметила, с какой силой руки сжались в кулаки, зато она увидела в глазах его то, что навсегда запомнила. Боль, которую причинила своим уходом Стеф, вот что там она увидела, но это было всего лишь на миг. Он не мог сделать так, чтобы кто-то видел то, как ему пришлось тяжело без этой девицы, он слишком гордый для этого.
***
Ночь, тишина… И только двое не спят. Они думают, что другой спит, однако нельзя быть на все сто уверенным в этом.
В гостиной, где устроился Алан, тускло горит ночник, а сам он пытается разобрать непонятные каракули в тетради. Стефен специально оставила последнюю из пяти тетрадей с письмами мертвому Габриэлю, ей нужно было, чтобы он знал. Каракули – это слова на румынском, все свои дневники бывшая стажерка писала исключительно на родном языке. Для девушки, забывшей, что кроме нее румынский в этом доме никто не знает, все-таки оставила свои записи.
«Te-ai întors, de ce? Nu ți-am Poftim? Dar în fiecare seară, de îndată ce am început să-mi amintesc Alan, stai în fața mea și se uită la mine reproș. Am avut în felul meu, a doua oară s-ar fi ucis pentru asta, dar tu nu ești, și tu încă mă tortureze. Susțin în continuare dreptul lor mort pentru mine, dar nu ai. Las-o baltă, eu sunt singur. Nu cu tine și nu cu el, veți face o solicitase.» - гласила первая запись в этом дневнике. (Ты снова пришел, почему? Разве я не вымаливала у тебя прощения? Но каждый вечер, как только я начинаю вспоминать Алана, ты встаешь передо мной и укоризненно глядишь на меня. Была бы моя воля, второй раз убила бы за такое, но тебя нет, а ты до сих пор меня мучаешь. До сих пор заявляешь свои мертвые права на меня, а у тебя их нет. Забудь, я сама по себе. Не с тобой и не с ним, ты же этого добивался.)
Мужчина долго подбирал «ключ» к этому письму, но в итоге смог узнать его содержание. И так каждое последующее, но в какой-то момент ему стало стыдно за свое любопытство.
В это время Стефен теребила замусоленный конверт, в который раз перечитывая письмо.
«Здравствуйте мой верный друг, Белый Чистый Листок!
Нахожусь в гостях у своего товарища, как раз говорил ему, что время смогу подсказать не глядя на часы.
Но вот уже второй день всё наоборот - часы подвергаются моему пристальному изучению, особенно в тот час, когда я этого не делаю вот уже сколько дней!
Дорогой БЧЛчик, неужели Ваш станок по выпуску идеально чистых листков сломался? Или штамп Хогвартса перестал оттеснять? Какая скандальная политическая проблема!
Прощаюсь.
Надеюсь на скорое свидание в Вашей любимой такой молчаливой и такой говорящей манере.
P.S.
Действительно, дорогая моя, что стряслось? Вы решили, что мои действия были обязательными? Склоняюсь к варианту о том, что Вас съел озёрный кальмар.
Прошу, пришлите хотя бы пустой конверт.
P.P.S.
Я жду ещё два дня и начинаю розыск.»
Вражда, месть – сильнейшие мотиваторы, даже сильнее, чем любовь и дружба вместе взятые. На губах девушки, которая несколько часов назад загибалась от того, что нахлынувшие воспоминания давили грузом вины, вдруг заиграла довольная улыбка. И вдруг поднять голову от фолиантов появилось желание, заявить о том, что она не сломлена, что может еще бороться. Магии нет, зато есть знание, а знание – сила. И рядом обязательно будет тот, кто поможет, поддержит, не даст упасть. Стефен, не смотря на то, что была ночь, вылезла из-под одеяла, закуталась в него с головы до ног, но не забыла зажать в ладони еще один конверт, подписанные только инициалами Талии. В таком виде она спустилась на второй этаж своей квартирки, где находилась гостиная, и застала мужчину за чтением тетради, слегка смутившись, она подождала, пока он отложит тетрадь, и тихим голосом, слегка подрагивающим от волнения заговорила:
- Ia inima mea, păstrați-l și iubesc în retur,- прозвучало нежно, совсем легко, нараспев. Так ее родители клялись друг другу в вечной любви, так она призналась себе, ему и всему миру, что хочет жить только с ним. (Прими мое сердце, сохрани его и оставь любви взамен.)
***
Двое… Нет, теперь одно целое, она продолжение его, он продолжение ее… Они спали в ее комнате, девушка была с ног до головы укутана одеялом, мужчина же лежал рядом, обняв ее, словно ночью кто-то мог прийти и отнять у него то, что с таким трудом ему удалось найти. Морфей подлечит их душевные раны, сделает самое лучшее, что может быть в жизни – подарит им будущее.